Пролог 2: встреча в розовом лабиринте
[Ваше имя] было семь, когда она впервые осмелилась сбежать из-под навязчивой опеки отца. В тот день, пока Артур обсуждал дела с коллегами, она незаметно ускользнула из замка. В последнее время он всё чаще посматривал на неё с тревогой, особенно когда неподалёку появлялся младший Роузхартс. Артур считал, что мальчики становятся слишком навязчивыми, а она — слишком упрямой. Но девочка только фыркала в ответ и продолжала жить по своим внутренним законам.
Она не боялась — ни строгости, ни запретов, ни, как оказалось, лабиринтов из колючих роз. В пышном саду у музея как раз проходила очередная выставка, и вся охрана была занята внешней стороной праздника. Это дало ей шанс проскользнуть внутрь. Туда, где пахло цветами, а не уроками и скукой.
— Главное — не испачкать платье... — пробормотала она, придерживая подол. — Мама расстроится...
Розы росли повсюду. Белые, алые, розовые — в форме арок, стен, сердечных изгибов. Они кружили голову своим ароматом, но в сердце девочки жила жажда приключения, а не благоухания.
И тут она заметила его — длинный, пушистый хвост, сверкающий пурпурными полосками. Он мелькнул за кустами, будто нарочно дразнил. Не раздумывая, [ваше имя] бросилась следом.
— Если приведу его домой... Папа будет рад, а мама точно улыбнётся...
Схватив хвост, она торжествующе крикнула:
— Поймала!
Но вместо мурлыканья или писка из кустов донёсся возмущённый голос:
— Нья! Кто посмел трогать мой хвост!?
Из-за розовых зарослей вынырнул мальчик. На голове — ушки. На лице — недовольство. За его спиной в спешке показался ещё один — постарше, в очках, с встревоженным выражением.
— Чэнья! — одёрнул он первого. — Ты напугал её.
Он присел рядом с испуганной девочкой, мягко улыбнулся:
— Ты в порядке?
[Ваше имя] сглотнула, чувствуя, как глаза предательски увлажняются. Она шмыгнула носом и кивнула, стараясь не смотреть на недовольного "кота".
— Я думала, ты просто... кот. Прости...
Чэнья фыркнул, но уголки его губ дрогнули:
— Технически, я кот. Но в следующий раз хватай мышей, а не меня.
— Чэнья, не груби, — снова вмешался очкастый. — Я Трей. А тебя как зовут?
— [Ваше имя]... — прошептала она, и впервые за всё утро улыбнулась.
— Приятно познакомиться, [ваше имя]! — Трей сказал это с такой искренней теплотой, что в груди у неё стало тепло. — А это, как ты уже поняла, наш ходячий хвостатый сюрприз — Чэнья.
— Хвостатый сюрприз звучит обидно, — буркнул тот, но уже без злости.
С этого момента их знакомство пошло по-настоящему.
Позже, тем же вечером
Когда солнце стало садиться, заливая сад мягким золотом, трое сидели в тени у пруда. Трей лежал, сложив руки за головой, Чэнья полулежал на ветке, лениво болтая хвостом, а [ваше имя] сидела, поджав под себя ноги и болтая босыми пальцами по воде.
— А вы давно дружите? — спросила она, обводя взглядом обоих.
— С детства, — ответил Трей. — Он как-то упал на меня с дерева. С тех пор не слезает.
— Преувеличиваешь, — пробурчал Чэнья, но с ухмылкой. — Просто я первый понял, какой он скучный, и решил — надо спасать парня.
— Ты сам за мной бегал, — парировал Трей. — С хвостом, кстати.
— Это так мило... — пробормотала [ваше имя], не совсем осознанно.
Мальчики замолчали. А потом Чэнья вдруг легко сказал:
— А теперь ты тоже с нами. Не хочешь быть частью нашей банды?
— Банды? — удивилась она.
— Мы официально называемся «Союз против скуки и взрослых правил», — пояснил Трей, улыбаясь.
— Сокращённо — СПСиВП, — добавил Чэнья, насмешливо выкатывая глаза. — Да, мы ещё не придумали хороший слоган.
[Ваше имя] тихо засмеялась. Это было такое простое, лёгкое чувство — смеяться с кем-то. Не бояться, что кто-то закричит, накажет или запретит. Она посмотрела на них обоих — один серьёзный, добрый и спокойный, второй — как огонёк, неугомонный и дерзкий, но в глубине явно заботливый. Вместе они были чем-то целым.
— Тогда... я в вашей банде, — сказала она.
И Трей с Чэньей одновременно вытянули руки, чтобы хлопнуть по её ладони.
— Добро пожаловать, — сказал Трей.
— Ты теперь наша, — добавил Чэнья. — У нас будут свои правила. Например: не грустить в одиночку.
— И всегда делиться пирогами, — подхватил Трей.
— И если увидишь чью-то беду — не проходить мимо.
Она кивнула. В тот момент [ваше имя] поняла — это был не просто день в саду. Это было начало чего-то важного. Их трое. И между ними — начало настоящей дружбы.
***
Несколько недель спустя
С тех пор, как [ваше имя] стала частью их маленькой банды, сад Роз превратился в их собственную территорию. Каждый день, когда солнце клонилось к закату, они встречались у той самой лавки в глубине лабиринта — среди кустов в форме сердец, под тенью раскидистого вяза, где никто не искал детей и не задавал лишних вопросов. Даже родители [ваше имя] смирились, что девочка должны была заводить друзей даже среди мальчиков.
— Ты опоздала, — сообщил Чэнья, стоя на одной ноге на спинке скамейки, словно акробат. — Если бы мы были в настоящей банде, тебя бы уже выгнали.
— Но мы не в настоящей, — невозмутимо заметил Трей, доставая из кармана аккуратно завернутую в ткань выпечку. — И она не опоздала. Просто мы пришли чуть раньше.
[Ваше имя] только фыркнула и села рядом, вдыхая запах сладкой выпечки с корицей. У Трея всегда был вкус к уюту — он знал, как превратить простой вечер в нечто тёплое.
— А у меня для вас подарок, — сказала она, вытаскивая из плетёной корзинки три ленточки: сиреневая, изумрудная и пурпурная. — Чтобы мы не забыли, что мы... ну, вместе.
— О, символика? — ухмыльнулся Чэнья, но всё же осторожно взял свою. — Ну ладно. Пусть будет.
Он завязал ленту на запястье — на удивление аккуратно.
Трей молча надел свою, улыбнувшись в полглаза. Он не сказал ни слова, но взгляд был тёплый, одобряющий. [Ваше имя] почувствовала, как её сердце щемит — от радости, от того, что её старания значат что-то. Кто-то наконец-то их замечает.
Позже, в тот же день
Они играли в игру, которую придумал Чэнья — нужно было прятаться по саду и искать друг друга с завязанными глазами, ориентируясь только по голосу. Глупо, да. Но именно такие игры и были самыми весёлыми.
— Я тебя слышу! — крикнула [ваше имя], хихикая и бегая вслепую между кустами.
— А вот и нет! — крикнул Чэнья, но в тот момент кто-то — возможно, он сам — оступился и громко шмякнулся в розы.
— Ай! — вскрик.
Трей тут же подбежал, помогая другу подняться.
— Всё в порядке?
— Ничего. Только... — Чэнья потёр плечо и нахмурился. — Может, хватит играть в детские игры?
[Ваше имя] замерла. Она стояла в нескольких шагах, слышала всё.
— Ты ведь сам её придумал, — заметил Трей спокойно.
— Да, но мне уже не семь. — Его голос стал раздражённым. — Может, я просто устал... или хочу что-то другое. Не знаю. Слишком много всего, слишком громко...
[Ваше имя] не выдержала.
— Тогда просто скажи, что тебе скучно с нами!
Она вышла из-за куста. Глаза — полные обиды. Лента всё ещё болталась на её запястье.
— Я думала, мы друзья, — прошептала она. — Но если это всё — только детская игра для тебя, можешь не приходить завтра.
Она не стала дожидаться ответа. Развернулась и ушла.
***
В саду было тихо. Без смеха. Без шуток. Без игры. Только розы, ветер и тяжелое чувство, как будто кто-то забыл зашторить солнце.
Чэнья сидел на той же лавке, низко опустив голову.
— Я облажался, — сказал он.
— Удивительно, что ты это понял, — спокойно отозвался Трей, сидя рядом.
— Я просто... — он провёл рукой по волосам. — Я испугался. Впервые. Раньше всё было по-другому. Только мы вдвоём. А теперь она. Она слишком... настоящая. И мне страшно потерять всё это.
— И ты решил ударить первым?
Чэнья посмотрел в сторону.
— Я не знал, как иначе.
В этот момент в сад вошла [ваше имя]. Медленно, словно не была уверена, имеет ли право быть здесь. Увидев их, она хотела было повернуть обратно, но Трей поднялся.
— Погоди.
Он подошёл к ней и положил руку ей на плечо.
— Он хотел сказать тебе кое-что.
Чэнья поднялся. Его голос был тише, чем обычно. Почти шёпот:
— Прости.
Она смотрела на него. Молчала. Потом, наконец, прошептала:
— Ты правда думал, что я отниму у тебя Трея?
— Я не думал, — ответил он. — Я просто испугался. Но теперь знаю — ты не отнимаешь. Ты добавляешь.
Молчание. Тёплый ветер. Сердце билось медленно, но уверенно.
И тогда [ваше имя] протянула руку.
— Тогда пообещай, что больше не сбежишь от нас. Ни словами, ни обидами.
Он кивнул и крепко сжал её ладонь.
— Обещаю.
Трей улыбнулся. Он знал: дружба — это не только смех и пироги. Это и прощение. Это признание слабости. Это — выбор быть рядом.
В тот вечер трое сидели на той же лавке. Ленты на их запястьях — яркое напоминание о том, что самые важные обещания — те, что даны от сердца.
Когда солнце мягко касалось черепичных крыш Клевертауна, [Твоё имя] сидела на деревянном ящике у входа в пекарню Кловеров, обмотав запястья тонкой льняной лентой — как это делала миссис Кловер, когда не хотела обжечься. Запах ванили и клубники разносился по всей улице, а из открытой двери доносились голоса Трея и Чэньи, спорящих, чьё украшение для торта симпатичнее.
— У него крем крошится! — посмеялся Чэнья, указывая на верхушку, где розочка предательски сползала набок.
— Всё равно лучше, чем твой слон из клубники, — хмыкнул Трей. — Он похож на креветку.
[Твоё имя] рассмеялась, вытирая руки фартуком. Сегодня был хороший день. Настолько хороший, что захотелось поделиться им с кем-то из прошлого. С кем-то особенным.
— Я... — девочка поколебалась, прикусив губу. — Я хочу позвать друга. Он живёт через улицу, вон там... — она махнула рукой в сторону строго огороженного особняка с белыми ставнями и аккуратной садовой дорожкой.
Чэнья приподнял бровь:
— Там же дом Роузхартсов. Ты знаешь кого-то оттуда?
— Знаю, — улыбнулась она. — Мы росли вместе, но... его мама строгая. Очень. Он почти не выходит.
— Можем сбегать за ним? — предложил Трей, уже вытирая руки.
— Лучше я сама, — тихо сказала она и, немного волнуясь, побежала к дому, где за высоким забором жила одна из самых одиозных женщин района — Миссис Роузхартс.
***
— Сладости? — переспросил Риддл, нахмурившись. Он стоял на пороге, аккуратно приглаживая рубашку. — Мне нельзя. Это... нарушает режим.
— Один кусочек клубничного торта, — убеждала она, глядя снизу вверх. — Ты не умрёшь, обещаю. Тем более мы сами готовили. Я, Трей и Чэнья.
Имя Трея явно что-то разбудило в его памяти. Риддл смотрел на неё ещё пару мгновений, словно борясь с невидимым страхом. Потом вдруг кивнул.
— Только ненадолго.
***
Миссис Кловер ласково провела гостя на кухню, и уже через полчаса четыре пары рук работали над последним украшением — клубничным сердечком.
— Это вкуснее, чем я ожидал, — сказал Риддл, осторожно откусывая от кусочка. — Нам всегда говорили, что сахар — зло.
— Ну, теперь ты точно изгнанник, — хохотнул Чэнья. — Добро пожаловать в нашу шайку сладкоежек.
Их смех разнесся по комнате, тёплый и искренний.
Но позже, когда солнце опустилось за горизонт, Риддла всё-таки поймали. Голос его матери слышался даже на улице. Строгий, холодный, режущий.
— Сладости. Тебе. Кто разрешил?!
[Твоё имя] стояла у ворот, прижимая ладони к груди. Тревога сжимала её живот. Она знала, что это не конец. Потому что...
Потому что на следующий вечер, в сумерках, Риддл появился у пекарни снова — в плаще, с книгой в руке и виноватой улыбкой.
— Я... Я сбежал на полчаса. Только чтобы сказать... спасибо.
Так и начались их тайные встречи. Время от времени. Без обещаний. Без громких слов. Только свет фонарей, аромат клубники и тепло детской дружбы, которое крепло и пульсировало в груди.