Добро пожаловать в Токио.
Полет был долгим и спокойным. Я пыталась заставить себя заснуть, чтобы избежать неловкости, но, как бы я ни старалась, ничто, казалось, не могло вытеснить из моей головы мелькающие картины ужасных событий, которые только что произошли. Казалось, ничто не могло отвлечь меня от ужаса в глазах моих друзей и от того, как они смотрели в дуло пистолета, прежде чем он выстрелил.
Билл начал беспокоиться из-за моего молчания и время от времени гладил меня по плечу, но каждый раз я отталкивала его руку и продолжала скорбить в тишине.
Мне удалось перестать плакать не потому, что я почувствовала себя лучше в этой ситуации, а потому, что я физически не могла выдавить из себя больше слез. В горле у меня пересохло и першило, как будто я представляю, каково это - глотать наждачную бумагу, и каждый раз, когда я пыталась проглотить комок в горле, я в агонии хваталась за шею.
Я выглянула из окна, любуясь видами, Европа сверху завораживает, все здания мерцают, а если присмотреться повнимательнее, то можно разглядеть несколько уличных фонарей, освещающих темные переулки. Вы бы не подумали, что такое приятное на вид место может кишеть неприятными людьми, но такова суровая реальность этого мира. Забавно, насколько красивым может выглядеть место сверху по сравнению с тем, как оно выглядит на земле.
После долгого подсчета звезд и попыток найти созвездия меня начинает клонить в сон. Я кладу голову на маленький подоконник и в конце концов засыпаю, слушая звуки быстро вращающихся лопастей несущего винта, пока мы летим по безмятежному ночному небу.
—Тейлор, — я чувствую, как чьи-то руки нежно трясут меня за плечи, пытаясь оторвать от столь необходимого мне отдыха. — Тейлор, мы были здесь. — У меня болит голова, потому что я часами лежала на неудобном маленьком подоконнике, не двигаясь, я потираю висок, и на нем отпечатывается линия. Я зеваю, а затем стону от боли, когда свежий воздух попадает мне в горло.
Я вытягиваю ноги, прежде чем заставить себя встать с сиденья, затем разминаю спину, поскольку часами сижу в неудобной позе. Я подхожу к двери, пытаясь привыкнуть к тому, что снова стою на ногах, и меня приветствует Том, который стоит снаружи самолета, держа меня за руку, пока я спускаюсь по неоправданно маленьким ступенькам. Я цепляюсь за него, изо всех сил стараясь ставить ноги на каждую ступеньку, но, добравшись до низа, промахиваюсь мимо самой последней и падаю на покрытую гравием бетонную поверхность. Мои щеки вспыхнули от смущения, и Тому пришлось отвернуться, чтобы не рассмеяться надо мной, однако другие мальчики не замедлили захихикать при виде того, как я уткнулся носом прямо в пол.
Я поднимаюсь с пола, прежде чем стряхнуть пыль с одежды, пытаясь отдышаться.
— Это не так уж и смешно! — настаиваю я.
— Нет, нет! Мы смеялись друг над другом! – Заявил Густав. Я бормочу себе под нос, восстанавливая равновесие.
— Добро пожаловать обратно в великий город Токио! — объявляет Том, пятясь ко мне лицом и раскинув руки в стороны, показывая огромный город, который я уже начала презирать, но, признаюсь, он действительно красивый. Все здания здесь огромные, и все пространство выглядит сложным и тщательно спланированным. Каждый магазин оформлен безупречно, а все жилые комплексы и дома выглядят гламурно и роскошно.
Рядом с вертолетной площадкой припаркованы четыре суперкара, все они блестят, когда на них попадает свет, и они сияют так сильно, что становятся похожими на зеркала. Том достает из кармана ключи и нажимает кнопку разблокировки, прежде чем подойти к элегантному черному "hellcat", на номерном знаке которого написано "Каулитц". Должна признать, это довольно круто.
Он похлопывает по крыше машины и проводит по ней пальцем, проверяя, нет ли пыли, он убирает палец, и там чисто.
— Хотя, не так чисто, как у Мэри, — вздыхает он.
— Извини, что? — спрашиваю я, не понимая, о чем он говорит и с кем общается.
— Машину, которую мне пришлось оставить, ее звали Мэри. — он вздыхает, осматривая каждый дюйм машины, он заглянул под крылья на случай, если кто-то подложил под них маячок, и, ничего не обнаружив, нетерпеливо распахнул дверцу и практически бросился на свежее черное кожаное сиденье.
— Тогда вперед! — зовет он меня. Я сажусь на пассажирское сиденье, и, пока пристегиваюсь, Том потирает руки, ему не терпится испытать свою новую игрушку. – Все готово? — Он бросает на меня быстрый взгляд, затем начинает поправлять зеркало заднего вида.
— Мхм, — говорю я, готовясь к насыщенной поездке.
Он заводит двигатель и давит на педаль газа, выезжая с парковки, оставляя остальных позади в пыли. Пока мы мчимся по извилистым дорогам, Биллу удается нас догнать.
Когда мы, наконец, выезжаем на автостраду, Том, не задумываясь, увеличивает скорость, он лавирует между другими машинами, чуть не врезаясь в некоторые из них. Он разгонялся так сильно, как только мог, и время от времени обгонял слишком медлительных водителей. Пока мы проходим между машинами, я хватаюсь за сиденье под собой и вжимаюсь в него как можно глубже, готовясь к тому, что мы на полной скорости врежемся в чье-нибудь заднее сиденье, и то, что мы снова оказались в машине с Томом, навевает воспоминания, и не самые приятные, но, надеюсь, новая машина может означать новый Том. Хотя я в этом сомневаюсь.