возвращение
Мир обрушился. Свет померк. Земля исчезла из-под ног. Он тонул — падал в бездну, словно в трещину между мирами.
В абсолютной тишине и пустоте он увидел её.
Свет — тёплый, молочный, мягкий, как лучи рассвета сквозь утренний туман. Женщина — лёгкая, невесомая, будто богиня из забытых легенд, приблизилась. Её платье струилось в воздухе, колыхаясь без ветра. Лицо излучало покой и тепло.
> [Дитя... Твоя жизнь была полна боли. Ты не совершил зла. Это мы виноваты — мы, боги. Прими наши извинения. Надеюсь, ты сможешь спасти других от той же участи.]
Она склонилась, коснулась его макушки поцелуем — бережно, почти по-матерински.
— Богиня?.. — выдохнул Цзян Чэн, не веря глазам.
Она лишь улыбнулась… и мягко подтолкнула его вперёд.
Он снова провалился — в щель между сном и явью.
Когда открыл глаза, первым ощущением стал шероховатый язык щенка, лижущий лицо. Над горизонтом медленно вставало солнце, рассыпая по траве золотые блики.
— Фу... — хрипло выдохнул он, машинально отодвигаясь.
Глаза цвета тёмной сливы поднялись к небу. Там — облака, чужие и безмятежные. Под спиной — прохладная трава, влага медленно впитывалась в одежду.
— Отлично. Роса, — пробормотал он. — Я же только лёг… вроде бы.
Он лежал, глядя ввысь, пока не всплыли воспоминания.
Сон? Иллюзия? Галлюцинация?
Цзян Чэн фыркнул:
— Бог… Вдруг решил, что я слишком страдал? Мило. Даже во сне не верю в такие сказки.
Он медленно сел. И тут же замер.
Перед ним — пухлые детские ладошки. Он… маленький?
Он осмотрел себя. Одежда странная, старинная, ткань — непривычная, но добротная. Всё тело — чужое.
— Так. Стоп.
Он резко встал — и тут же застыл, сдерживая панику. Всё вокруг незнакомо. И эти щенки? Откуда?
Один визгливо потянул его за подол. Цзян Чэн поднял его, взглянул в блестящие глаза.
— Это точно не симуляция… и явно не VR.
Щенок завыл. Он поставил его на землю, поморщившись.
— Тише ты. Я и так в шоке.
Щенок, будто поняв, снова оживился и вместе с остальными начал носиться вокруг.
Он только собрался что-то сказать — как в небе появились точки. Сначала — как птицы. Но силуэты становились всё чётче: люди на мечах.
Цзян Чэн не шелохнулся. Он выдохнул:
— Похоже, я умер. Или окончательно слетел с катушек.
Он провёл рукой по лицу, посмотрел туда, куда летели фигуры. Стоит ли идти? Логично.
— Ладно, — пробормотал он. — Если это реально — соберу информацию. Если нет… значит, просто сплю в луже.
Он пошёл, осторожно, будто не доверяя собственным ногам. Щенки послушно следовали за ним.
— Хм… вы местные? Хоть бы вы знали, где я.
На каждом шагу он осматривался. Всё выглядело чересчур реально.
И вскоре он вышел к невероятному месту.
— Офигеть… вы там живёте? — пробормотал он, глядя на щенков, будто ждал ответа.
Он подошёл к узкому деревянному мостику над прудом, поросшим лотосами. Вода была чистой, как стекло. В отражении — лицо ребёнка, не его.
Он вгляделся. Лоб чист, волосы длинные, фиолетовая лента стягивает пряди у висков. Никакой ярости в глазах. Только… чужая отрешённость.
— Значит, теперь я — он, — прошептал Цзян Чэн. — Справедливо. Только бы не обернулось проклятием.
Он не заметил, как рядом появилась служанка. Она низко поклонилась.
— Молодой господин, госпожа ожидает вас.
Он напрягся. Неужели Юй Цзыюань?
Путь к её покоям прошёл молча. За дверью — резкий аромат благовоний, холод и суровость. Женщина, величественная, как горная тигрица, стояла у окна.
Она обернулась. Её взгляд скользнул по нему, остро, почти жёстко. Он вдруг почувствовал, как его ноги становятся ватными. Было в этом взгляде что-то пугающе знакомое — родное и одновременно чужое.
— Ты опоздал, — сказала она. — Даже в детстве ты умел раздражать.
Он молчал. Слова были остры, но в голосе сквозило усталое тепло. Или ему показалось?
Она развернулась и ушла, не дожидаясь ответа. Служанка чуть склонилась и указала в сторону выхода.
Снаружи его ждал Е Фань. Тот улыбнулся сдержанно, будто знал больше, чем говорил.
— Я провожу вас к залу мечей, молодой господин. Наставник просил.
— Хм. А я и меча-то ещё не держал, — пробормотал Цзян Чэн.
Когда они прошли через пустынную площадку, он остановился. На камнях посреди неё сидела девочка — крошечная, слабо одетая, босоногая. Она молча смотрела в землю, сжимая в руке обрывок ткани.
— Она сирота? — спросил он.
— Да. Осталась после одного рейда. Госпожа разрешила ей остаться.
Цзян Чэн посмотрел на неё долго. Но потом лишь холодно кивнул — и пошёл дальше.
---
// конец вставки
Он не колебался. Цзян Чэн уже принял своё перерождение.
Е Фань — так звали ученика ордена Юньмэн Цзян — сопроводил его обратно в Пристань Лотоса.
Цзян Чэн посмотрел на женщину — величественную, словно тигрица на горе. Она шагнула к нему. Но он интуитивно отступил.
Рука, протянутая госпожой Юй, замерла. Уголки губ слегка дрогнули. Она развернулась и стремительно ушла. Ученики вокруг вздрогнули. Лицо госпожи Юй было чернее ночи.
Цзян Чэн лишь смотрел ей вслед. Убедившись, что она не вернётся, он начал осматривать Пристань Лотоса.
Первое, что бросалось в глаза, — цвет. Фиолетовый. Такой трудно было достать в древности.
Бродя, он зашёл на пустую площадку. Огромное пространство. Ни травинки, ни дерева. Хотя…
Посреди неё сидела девочка. Одинокая фигура — как будто часть этой пустоты.
Цзян Чэн лишь бросил равнодушный взгляд — и прошёл мимо.
У него был кодекс: никогда не терять самообладание, держать чувства в узде.
Вот почему переселение далось ему легко.
Осмотрев всё, он почувствовал — тело устало. Оно было маленьким.