Птичья песня

Меня разбудил звон посуды и забытый уже запах жареной курицы. Тео пыталась уместить на столике тарелку с хлебом и сыром, а её сестра держала блюдо с курицей и овощами и ныла, что мы могли бы прекрасно поесть в гостиной.

– Сет приказал не выпускать её из комнаты, – тихо огрызнулась Тео.

Я села на кровати. Правая рука онемела, я помассировала её, и боль из пятна ударила прямо в висок.

– Ну ты и соня, – воскликнула Тун. – Я протрезветь успела, пока ты спала!

Я подошла к окну. Солнце давно перекатилось через зенит и двигалось к горизонту.

– Сколько времени?

– Почти восемь, – сказала Тун, отрывая мясо руками и заталкивая в рот.

Она устроилась на кровати, скрестив ноги, и указала мне на освободившийся стул. Тео брезгливо отодвигала куриную кожу ножом и вилкой, отрезала маленькие кусочки и накладывала в тарелку.

Я налила себе воды из графина и жадно выпила целый стакан, прежде чем взять кусок сыра и хлеб.

– Я думала, колдуны не едят мясо.

– Я бы и не ела, – поговорила Тео сквозь зубы.

– А мне просто нравится! – Тун с наслаждением обгладывала косточку.

– А мне нет! – чуть ли не крикнула Тео. – Это опасно, но без этого я сдохну! Сет забирает слишком много сил.

Поняв, что сболтнула лишнего, женщина с отвращением принялась жевать белое мясо.

Вдруг она резко выпрямилась на стуле.

– Меня Сет зовёт, – тихо сказала она и, отодвинув тарелку, встала.

Когда она проходила мимо сестры, та на секунду сжала её ладонь в своей. Как только Тео ушла, Тун вышла в гостиную и вернулась с бутылкой.

– Даже родная сестра держит меня за дурочку! – со смехом объявила она и сделала глоток. – Но это иногда полезно. Считай, что я делюсь с тобой жизненной мудростью.

Она подмигнула, уселась на край кровати и вздохнула:

– Как же я устала! – она глотнула ещё, поставила бутылку на пол и, раскинув руки, упала спиной на кровать. – А теперь ещё и это.

– Что – это? – хмуро поинтересовалась я.

Тун повернула голову и вперила в меня взгляд своих чёрных глаз.

– Тебе сколько лет вообще? – с сомнением проговорила женщина.

– Достаточно... – прошептала я и погрузилась в созерцание остатков курицы.

Прошло всего несколько минут, а Тун уже размеренно сопела. Я осторожно поднялась со стула и выскользнула в гостиную – не могут же они запретить мне посещать туалет! Только выйдя из соседствовавшей с комнатой Тун и Тео маленькой ванной, я заметила, что в гостиной я не одна. Меня обманул вечерний свет. Я замерла, но дедушка Габи не обратил на меня внимания. Он сидел за столом и плавно, как во сне, отрывал от роз лепестки и укладывал их между страницами лежащего перед ним фолианта. Его бакенбарды как будто светились в полутьме.

Вообще-то я хотела взять какую-нибудь книжку с картинками с полки за спиной у деда, но теперь засомневалась. Я тихонько сделала шаг обратно к двери, под моей ногой скрипнула половица, но старичок никак не отреагировал. Я осмелела и, обойдя стол по широкой дуге, подошла к полкам, вытащила одну книгу наугад и пролистнула её. Я выбрала правильно – картинки были почти на каждой странице.

– Шар бы зажгла или на худой конец свечку. У меня-то глаза острые, – раздался тихий голос.

Я вздрогнула и обернулась. Старичок так и сидел ко мне спиной, обрывая лепестки. Его бакенбарды белели по обеим сторонам головы, как два одуванчика.

– Мне надо обратно в комнату, – сказала я.

– Ты посиди со мной немножко, – жалобно сказал Габи, потянулся и простой спичкой, не магией, зажёг свечу, стоявшую в центре стола. – Тут людей много, да никто не подойдёт.

Странно, подумала я. Ведь Сет сказал, что дед нервничает.

Я села за стол и раскрыла книгу на первой иллюстрации, изображавшей домик на краю болота.

– «Сказки трёх сестёр», – одобрительно кивнул Габи, аккуратно раскладывая лепестки по странице фолианта. – Любимая книга моего внука. Даже взрослый сядет, бывало, тут, у камина, и читает, иногда поесть забывал. Особенно любил сказку про мёртвую флейту и путника, сбившегося с пути.

Я впервые пожалела о том, что так и не выучила местный язык.

– Он больше не читает?

Рука старика зависла над страницей, он что-то растерянно пробормотал себе под нос, потом сказал громче:

– А внук-то мой не вернулся, – его рот задёргался, а глаза наполнились слезами.

Ну вот, и почему я не ушла сразу в комнату!

– Да нет же, – постаралась успокоить я Габи. – Он дома, меня привёл. Вы же видели нас в саду! Он скоро вас проведать придёт.

– Не придёт! – простонал дед. – Его горцы на войне убили.

У меня внутри всё похолодело.

– Дедушка, Сет дома, – как можно убедительнее произнесла я.

Габи нахмурился, погладил себя по лысине, забормотал:

– Не вернулся мой Мири с войны. Надо бы ему чай заварить, а то сидит сутками напролёт с друзьями, делами занят, похудел.

Он стал беспорядочно перекладывать розы на столе, перелистнул страницы фолианта назад, и на пол полетели лепестки. Габи вдруг поднял голову, посмотрел сквозь меня и улыбнулся.

– Счастливые времена! А ты уже на флейте играешь, золотце?

Я медленно поднялась. Мне была знакома эта улыбка.

– Тебе ведь одному идти было хорошо до этого дня? А сейчас что? Сколько они стоят — твои грибы и твоя жизнь, которую ты положил в корзинку?

Меня пробрала дрожь, а боль от пятна клятвы ударила в висок с новой силой. Габи продолжал улыбаться. Так же улыбалась и Лора, и Алина. И наверняка Лиза. Но я была готова поспорить на что угодно, что они не путали своих родственников с другими людьми и не разговаривали фразами из сказок. А теперь подумай, птица бестолковая, зачем Сету тащиться через миры, чтобы доставить тебя домой?.. Нет, нет, я просто себя накручиваю! Ведь он не сделал ничего, что поставило бы под сомнение его честность.

Стало уже совсем темно, а Тун так и не проснулась. На цыпочках я подошла к лестнице, молясь всем богам этого мира, чтобы под моей ногой не скрипнул пол. Спустившись на полпролёта, я замерла. Что же за глупая ты птица, Екатерина! Я быстро окружила себя зеркалами.

Коридор освещался лишь слабым светом с кухни, откуда доносились голоса. Из дальней комнаты вышел Сет. Я прижалась к стене. Мужчина застегнул верхнюю пуговицу на рубашке, пригладил волосы и что-то сказал, обращаясь к тому, кто оставался в комнате. Когда он скрылся на кухне, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох и выдох, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. Я не была уверена, что зеркала заглушают звуки.

Пахло сигаретным дымом. Я выглянула из-за угла, чтобы посмотреть, как выглядит кухня. Это было большое помещение, совмещённое со столовой. Один световой шарик висел над столом, за которым сидел Сет с дневником в руках. Перед ним ходил туда сюда, обняв себя за плечи, сутулый мужчина. Рядом с плитой жевал что-то здоровяк. Из темноты раздавался шёпот. Я положила зеркало на пол перед кухней и соорудила конструкцию для подслушивания, а сама снова забралась на середину лестницы.

– ...всё ещё в доме, – раздражённо говорил незнакомый мне голос. – Хотя бы рассмотри возможность пойти сейчас. Сколько нам ещё ждать? Что ты так вцепился в тень мира?

– Ждали тринадцать лет, подождём и пару дней, – раздался спокойный голос Сета. – Я повторю, Фау. Здесь в секунду явится его дружок, а там у меня будет преимущество во времени, и останется только дотащить его до дома Чёрной свиньи по тени мира.

– С полицейским ты справишься, – уверенно сказал третий голос, низкий. Я решила, что это здоровяк.

– Это если бы он был один, – ответил Сет. – Но если верить дневнику, меня там ждёт очень опасное существо.

Из угла донёсся приглушённый голос. Зеркало было слишком далеко, чтобы отразить его.

– Тогда убью его и заберу камень, – Сет начинал злиться.

– Вот сразу так и надо! – воскликнул Фау.

– Фау, – голос Сета звенел, – я предпочту живого дракона. С ним я хоть завтра займу замок, а к следующей неделе от горцев не останется и следа. Уже осенью мы сможем продолжить наступление на юг. Если убить ан-Тарина сразу, то мы потеряем не сутки и не двое, а месяцы, и не факт, что камень приживётся.

Я сидела на ступеньке и грызла ногти. Во что же это такое ты влезла, Екатерина? Революции и убийства хороши только в сериалах. Но ведь ещё не поздно! Тун не хватилась меня, Сет ругается на кухне с подельниками. Дверь-то, вот она. Звёздочка быстро найдёт Робина... Да, бежать ночью через район Рыбного рынка не кажется хорошей идеей, но ждать до утра нельзя.

Я стёрла подслушивающие зеркала и очень осторожно, по стеночке пробралась в коридор. Я уже была у двери, как путь мне преградила кошка. Сначала я увидела два блестящих в темноте глаза, отпрянула и чуть не закричала, но потом узнала сай. Кошка зашипела и выгнула спину.

Она же не должна меня видеть! Хотя она больше чем кошка. Кто знает, какие способности у этой сай! Я постаралась обойти кошку, но она зашипела громче, показывая клыки.

– Я просто выйду в сад, – одними губами прошептала я, – просто подышу воздухом и вернусь, хорошо?

Я протянула руку к двери и нажала на ручку. Кошка вдруг разразилась криками и вцепилась когтями в мою ногу. Я взвыла от боли и рванула ручку на себя, но успела сделать лишь пару шагов, как меня схватили чьи-то сильные руки и втащили в дом.

Из комнаты высунулась Тео.

– Что случилось?

Здоровяк не ответил, втолкнул меня на кухню и остался стоять рядом, положив тяжёлую ладонь мне на плечо. Обладатель раздражённого голоса взъерошил волосы и быстрее заходил из угла в угол. Его лицо показалось мне знакомым, но не время было вспоминать.

Сет сидел за столом, положив ногу на ногу, щурясь и задумчиво потирая подбородок.

– Тео!

Женщина зашла и встала рядом со мной.

– Почему наша гостья шляется по дому?

– Я не знаю, господин.

– Приведи Тун.

Тео склонила голову и выскочила из кухни. Сет сделал движение рукой в тот угол, где на диване сидели ещё люди. Один из троих человек, чьи лица невозможно было разглядеть в темноте, кинул ему коробочку. Сет поймал её, вытащил сигарету, и та зажглась в его пальцах. Он затянулся и выпустил кольцо дыма.

Когда пришли сёстры, он подошёл к всхлипывающей Тун вплотную и шумно втянул воздух.

– И сколько же ты выпила, малышка? – нежно спросил мужчина.

– Я только глотнула, господин, ну правда! – хныкала Тун.

Сет криво улыбнулся и кинул Тео:

– Ты знаешь, что делать.

– Ну пожалуйста, Сет, не надо! – взмолилась Тун, когда сестра потащила её в коридор.

Сет устремил взгляд на меня. В коридоре хлопнула дверь, а после непродолжительной тишины раздался вскрик. Сет улыбался.

– Теперь разберёмся с тобой.

Как только он отвернулся, чтобы снова сесть за стол, я вывернулась и бросилась к выходу, но здоровяк схватил меня за локоть, дёрнул на себя и ударил в живот. Из моих лёгких как будто разом вышел весь воздух. Я рухнула на пол и, опираясь на одну руку, другой схватилась за живот и пыталась вдохнуть. Сет лениво подошёл.

– Биса, ну ты что, – усмехнулся он.

Я ловила воздух. Здоровяк прошипел сквозь зубы:

– Ненавижу предателей.

– Ты не прав, Биса, – мягко ответил Сет, – благодаря таким, как она, мир вертится.

Он толкнул меня ногой в плечо, и я завалилась на бок. Кажется, так дышать было легче.

– Что бы мы без неё делали?

Его ботинки были такими чистыми, как будто он проводил по нескольку часов за приведением их в идеальное состояние. Хотя почему это он? Скорее сёстры.

Биса подхватил меня и усадил на стул. Сет сел напротив и, выпустив очередное кольцо дыма, спросил:

– Ты, Рина, наверное, решила прогуляться? А там, глядишь, и дошла бы до полицейского участка.

Я помотала головой. Его пепельные волосы блестели и сегодня были прилизаны так, что издалека Сет выглядел лысым. Во всех его движениях сквозило чувство превосходства над окружающими. А ведь раньше он казался мне приятным! Учитель поэзии, Екатерина, как тебе это в голову пришло!

– Я просто хотела выйти на свежий воздух.

Мой голос дрожал.

– Да прикончи её и дело с концом! – закричал раздражённый мужчина. – На что она нам вообще!

Я вспомнила – он часто бывал в салоне господина Туана.

– Фау, иди проветрись, – отрезал Сет, не поворачивая голову, и мужчина покинул кухню, громко хлопнув дверью.

Пятно клятвы прострелило болью до плеча, а следы от кошачьих когтей пульсировали.

– Домой я тебя, конечно, возвращать не собираюсь, – наконец проговорил Сет и достал новую сигарету. – Если ничего не выйдет, то заложник никогда не помешает. Ты вроде в хороших отношениях с Робином? А выйдет – будет ещё интереснее. Приведём к тебе твоего хозяина.

Сет затянулся сигаретой и мечтательно улыбнулся.

– Если верить дневнику, то он сейчас почти не в состоянии себя контролировать. Будет любопытно посмотреть, как он собственными руками разорвёт тебя на кусочки.

Я почти не дышала, балансируя между источниками боли, которые то чередовались, то вдруг били в унисон, и страхом, который поднимался из живота и распирал грудь.

– Ладно, Рина, это я тебя просто пугаю. Лучше всего будет, если ты составишь компанию Габи. Я не очень хорошо умею стирать память, но получше некоторых. Говорят, что Совет ещё до запрета этого вида магии обрабатывал людей так, что они своё имя не помнили и с трудом могли надеть ботинки.

Сет затушил сигарету.

– Биса, уведи её в подвал и запечатай. Только не как в тот раз, оставь щель для воздуха.

Сет вдруг окинул меня таким взглядом, каким на меня ещё никто не смотрел.

– Мы потом ещё побеседуем, Рина,– тихо сказал он с полуулыбкой.

Здоровяк захохотал и потащил меня в коридор.

Уличный фонарь заглядывал в подвал через окошко под самым потолком. Если поставить один ящик на другой, я бы смогла выбраться или хотя бы попробовала докричаться до соседей. Но Биса и правда сделал что-то с помещением. Стоило подойти к стене, она тут же отталкивала меня, а судя по гробовой тишине, ещё и не пропускала звуки.

Я легла на холодный земляной пол и обняла себя руками. Из-под двери тянул сквозняк. Меня била дрожь.

В трусости – счастье. Спрятаться в свой уголок, закрыть глаза и делать вид, что ничего не происходит. Пока я пряталась и отказывалась принимать решения, всё было хорошо. Как только я делала выбор, он оказывался неверным. Даже чувствуя, что не права, я упорно шла вперёд, как будто лишь для того, чтобы в конце концов сказать: «Вот видите, я опять сделала всё не так, поэтому не ждите ничего от меня. Оставьте меня, дайте сесть в углу моей комнаты и не принимать никаких решений. Я не хочу ответственности. Я птица-неудачница, из меня не может выйти толку, от меня один вред. Сделайте вид, что меня не существует, игнорируйте меня, иначе вам же будет хуже – я выберусь из своего гнезда, расправлю крылья и устрою неприятности».

И вот я лежу на земле в подвале, в логичном завершении своей трусливой истории. Я сделала самый неправильный выбор в своей жизни.

Кто злодей в этой истории? Джей, который притащил меня сюда только затем, чтобы окончательно избавиться от связи с учителем, и собирался вернуть обратно? Эгоистично, но никакого особого злодейства в этом нет. Сет, который не смирился со смертью старого короля, перемирием в войне и горел идеей навести порядок в своей стране? Пускай он мне неприятен, но если закрыть глаза на его методы, в этом даже есть благородство. Или я, глупая птица, которая так пгрузилась в свои мелочные печали, что не замечала ничего вокруг, а потом продала колдуна за горстку призрачных обещаний? Сет прав, благодаря таким как я, вертится мир.

Мне было так мерзко от самой себя, что я не могла даже плакать. Я же прекрасно понимала, что Сету нельзя верить. Ведь Робин просил подождать... Но я сделала свой последний неправильный выбор. Наконец-то все пожалеют, горько подумала я, особенно Робин. Джей же сказал, что Робин всегда спасал маленьких птичек.

Я так резко села от озарившей меня мысли, что чуть не отключилась от боли. Безмозглая ты курица, Екатерина! Я закатала рукав и позвала:

– Звёздочка... Где Робин?

Татуировка защекотала руку и потянула меня к выходу – говорить-то она не умела. Я закрыла глаза, представила себе город с высоты птичьего полета и позволила чувству направления вести. Мой навигатор сканировал местность. Рыбный рынок. Старая тюрьма. Шпиль Дома всех богов. Старый мост. Извилистое русло Чернильной реки. Полицейский участок... Замок.

И что дальше? Вот если бы моя птица была настоящей! Внезапно меня пронзила новая мысль – а что будет с сай в татуировке, если со мной что-то случится? Но я быстро отогнала её. Не время. Я легла на землю и поводила рукой, проверяя, откуда дует сквозняк. Этой щёлки будет достаточно. Как и раньше, я положила зеркало так, что половина высовывалась за дверь. Это зеркало, чтобы смотреть сквозь стены. Между дымчатыми контурами отражалось звёздное небо. Я прикинула высоту дома и установила над крышей зеркало под углом. Теперь вместо звёзд я видела крыши соседних домов. Следующее нужно ставить выше и западнее. Было тяжело – я не видела, куда помещаю зеркала, и двигалась на ощупь. С каждой минутой всё сильнее ощущалась усталость, и я боялась, что не успею закончить начатое.

Наконец, в зеркале на полу появилась тёмная громада замка, с редкими огоньками в окнах.

У меня не осталось сил, чтобы найти нужное окно. Я соединила первое зеркало с последним, и стёрла остальные, чтобы сократить расход энергии.

– Звёздочка, мне нужна помощь.

Татуировка защекотала руку.

– Направь меня на Робина.

Я села на колени, упёрлась ладонями в пол и склонилась над отражением.

Вдох-выдох. Я закрыла глаза. Красная дверь с чёрным силуэтом свиньи. Я зафиксировала образ перед внутренним взглядом. Звёздочка тянула меня всё ближе к зеркалу. Я вновь вдохнула и изо всех сил закричала в зеркало:

– Робин!

Я не видела, как Робина, склонившегося вместе с королём над картой, силой моей магии отбросило к стене. Я не знала, что экстренный отряд тут же выступил в город. Я не слышала, как королевские солдаты ворвались в дом. Я была в глубоком обмороке.