***
Из своего путешествия Васко вернулся другим человеком. Застенчивый и немного неуклюжий прежде – теперь это был шумный, общительный мужчина, занимающий всё пространство залы. На балах он много шутил и танцевал, покоряя сердца девушек и юношей.
Спустя время о капитане Васко Христофоросе появились легенды, добрые и злые. Одни говорили, что во всём королевстве не сыщешь капитана трудолюбивее: «Фэй» почти не бывал в порту, бороздя Лунное море от края до края, доставляя важные грузы не менее важным персонам. Другие шарахались от одного упоминания имени горячего сердцем юноши. Новые члены экипажа сбегали после первого же плавания, если доживали; старожилы «Фэй» были исключительно преданы своему командиру, но многие отмечали, что глаза у этих моряков были стеклянные, будто не живые.
«Фэй» раз за разом попадал в шторм столь сильный, что, казалось, это была встреча со смертью. Однако экипаж корабля выживал, а груз оставался невредим, и капитана Васко забрасывали новыми заказами. Вокруг капитана и его корабля кружила атмосфера чего-то тягуче-таинственного; плёнка была настолько плотная, что никто не мог пробиться сквозь неё и разгадать секрет странного судна. Простые люди будто попадали под гипноз и замолкали в тот самый момент, когда подбирались к истине как нельзя близко. Торговцы же и высокопоставленные лица... что сказать, они всегда были далеки от потустороннего – лишь бы в карманах звенели монеты.
Встреча со смертью... Васко единственный знал, что каждый убийственный шторм был действительно встречей. Но не со смертью, о, нет. Напротив, какая-то живительная сила наполняла капитана Христофороса всякий раз, когда с горизонта надвигалась высокая волна. Имя той живительной силе – Инспера. Русалка, которая показалась Васко в его первое плавание. Дух, единый с морем, она испытывала ту же потребность в обожании смертными, что и вся стихия целиком. Капитан «Фэй» прошёл её проверку – он был готов рисковать жизнью, чтобы лицезреть красоту бушующего моря. Опасность, бесконтрольность шторма манили Васко сильнее всего на свете.
Они с морем, с Инсперой слились в единый клубок жгучей страсти. Васко питался хаотичностью водной стихии, потому что хаос – свобода. Свобода без границ... как уходящая вдаль водная гладь. Инспера пожирала горячее сердце Васко, которое для неё было песчинкой – русалка была неотъемлемой частью моря и чувствовала громаду времени, пережитого им. Но эта мимолётная искорка, это подобострастное служение живой души пленило её, как пленит змею песня заклинателя.
Жгучая страсть... Что будет, если открытый ожог окунуть в солёную воду? Человек скорчится от боли. Так и странная любовь Васко и Инсперы содрогалась в судорогах, достигнув своего апогея. Их нельзя было назвать любовниками, скорее – фехтующими, ведь в поединке друг с другом они действовали на опережение: кто быстрее кольнёт. То Инспера, видя, как капитан привыкает к непредсказуемости моря и начинает гордиться тем, что покорил его, с холодом отгоняла волны, сковывая «Фэй» в тисках безветрия; то Васко, поддавшись мимолётной тоске по дому, возвращался на сушу и чуть ли не отрекался от своего призвания мореходца.
Так или иначе, их головокружительный роман неизменно кончался ссорой: Васко твердил, что не позволит русалке управлять своей волей, что он – Человек, который сам решает свою судьбу. Это злило Инсперу, и, срываясь на крик, она напоминала зазнавшемуся капитану, что он лишь смертный, а она – дитя вечной стихии. «Стоит мне пожелать, и ты прыгнешь в морскую пучину, позабыв о своей воле и гордости», – рычала русалка. Её возлюбленный, соприкоснувшись с непокорной стихией и оставшись после этого в живых, осмелел настолько, что мог грубо приказать Инспере «заткнуться» и даже ударить её. Инспера терпела: удар отрезвлял её, напоминал, что она не должна опускаться до склок со смертным. И она отпускала Васко.
Капитан Христофорос жадно глотал всё, что предлагала ему родина: встречался с друзьями в кабаках, ходил на балы, посещал выставки иностранных художников. Влюблялся... Однако от суши он тоже неизменно уставал; разница была лишь во времени. Неделя – и всё вокруг начинало казаться каким-то... неправильным. Нереальным. Земля – тесная, неподвижная, всегда одинаковая. Так не должно быть. Васко замечал, что даже собственное тело казалось ему чужим – руки будто опутаны цепью, голова идёт кругом. Он терялся на улицах, задыхался в собственной постели. И, главное, возвращались мысли. О деньгах. О будущем. О матери.
Невидимый пожар охватывал всё, на что падал взор, и Васко бежал обратно к воде, единственному островку спасения в этой скверне под названием жизнь. Инспера всегда отвечала на его зов. Море принимало Васко в свои объятия.
А затем всё повторялось снова.