Глава девятнадцатая. «Спаситель»
«Святой архангел Михаил, мой защититель, предай врагов моих мне в руки и сокруши их главы, даруй рабу твоему защиту и покровительство, аминь...» - шептал Диего, готовясь к бою. «Плащи» решили взять беглеца в круг и тыкать его копьями, как тура или медведя, пока тот не упадёт без сил. Насмехаясь над бароном, наёмники кружили, аки волки, и не давали Диего выйти за черты круга. Диего не спешил набрасываться на противников, выжидал момент, когда кто-то из них окажеться в досягаемости палицы. «Чёрные плащи» раз-через-раз выбрасывали копья поочерёдно, гоня барона к другому «охотнику». Воин отбивал древка, уклонялся и стрался оставаться в центре.
Весёлая игра увлекла наёмников, вовлечённые в азарт и издевательство они забыли об осторожности, а ведь в те лихие времена леса были очень небезопасны и наводненны ежели не нечестью из седьмого пекла, так лихими людьми с большой дороги.
«Ну, что, изуверы, весело вам? Я тоже хочу с вами повеселиться...» - проговорил всадник в капюшоне, наводя арбалет на одного из наёмников. Выстрел - и спустя пару секунд весельчак вздрагивает и стонет от боли, хватается за спину и снопом валится на снег. Его товарищи вмиг забывают о весельи и ужасаются. Диего не медлит и сшибает палицей ещё одного итальянца из седла.
- За оружие! Ату испанца! Ату!
Псарь спустил разъярённого волкодава, и зверюга тотчас помчалась на Диего, но теперь у него была в руках не просто палица, а рогатина, и барон хладнокровно насадил псину на острие:
- Сдохни, тварина!
Псари похватались за кольцбальдры и вдвоём бросились в атаку на испанца. Им на помощь подоспел и сбитый ранее всадник, которого Диего не успел добить. А те, что были на конях, отправились на поиски убийцы товарища. Сам убийца решил показаться ещё разок и подстрелил ещё одного веницианца.
- Ублюдок! Смерть тебе, немец поганый! - на перебой кричали «Плащи», мчась за уходящим ассасином. Тот въехал в чащу ельника, где копьём не очень много навоюешь, и масивным жеребцам тож не шибко много места было для манёвра.
- Сукин сын, заманил нас на свою терреторию, - тяжело сопели преследователи, - разделимся! Обыщите тут всё, но приволоките мне того ублюдка! Я сам его освежую!
Следы ассасина расходились по обестороны тропки. Значит, у него есть поддельники, тут нужно ухо держать ещё острее острого. Каждый наёмник держал на готове оружие и пытался унять дрожь в теле. Неспеша итальянцы углублялись в чащу, идя прямо на свою погибель...
Барон храбро отбивался от насевших итальянцев - они были умелыми воинами и с их числом приходилось считаться. Они атаковали разом, что усложняло барону и без того скверное положение. Но у Диего был неединый опыт в сражениях против превосходящего числом противника. Он знал, что если будет только отбиваться и не контратаковать его в конце концов загонят в угол и заколят. Барон отошел назад на полшага, за ним потянулся спешеній всадник с копьём, так как только он мог достать своим оружием испанца. Диего парировал его копьё и подбросил древко вверх, шаг вперёд - и итальянец проткнут насквозь! Сразу же Диего выхватил вражескую рогатину и отпугнул парней с короткими мечами:
- Ну, что ж вы, сеньоры, трусите? Вас двое, я - один, нападайте! - ухмыльнулся Диего и сам начал атаковать. Его выпады были быстры и пугающие, мечники начали пятиться назад, тревога пробирала их сердца, в глазах была тень испуга, удары были хаотичны и размашистые - лишь бы защититься от попадания четырёхдюймового острия в лицо. Парни рабежались по сторонам и передвигались по кругу, выжидали момент для одновременной атаки. Диего хищно окинул взглядом обоих псарей, меняя позицию, не спуская их из кончика острия:
«Сходятся... медлить нельзя, сейчас!» - взмах влево - хлухой стук металла о деревянное древко, взмах вправо - и мечник с воплями отскакивает в сторону, держась за левый глаз! Два вольта - меч итальянца слегка царапнул щеку барона, такое нельзя прощать! Прямой выпад - и псарь, сплюнув кровавый сгусток, повисает на копье. Рывком высвобождает Диего оружие, ибо раненый ранее венецианец рвёться отомстить за товарища с животной яростию, не взирая на увечье! Снова глухой стук металла о кованное древко, выкрики и ругань озверевшего наёмника, и ещё удар меча направленный в голову Диего - мимо, укол - не попал. Диего хладнокровно отвечает выпадом в ногу и ранит нападающего, заставляет осесть на колено. Но ярость раненного даёт ему сил броситься в последнюю атаку... Калённое острие нещадно проходит сквозь грудь итальянца, и тот с тяжелым взохом падает на мягкий снег. Но и Оливаресу досталось малость - порезал ему вражий клинок левую руку, неглубоко, но н приятно.
Наконец Диего перевёл дух. Он взял горсть снега и приложил к ране: «Святой Михаил, благодарю тебя. Ты даровал мне победу над язычниками, сокрушил их главы и низверг подножию моему. Свава Святому Воинству!»
Вдруг из лесу выскочили два всадника, и барон тотчас схватился за копьё, но к счастью, ему не пришлось им воспользоваться ещё раз. Первый всадник - последний из выживших «Плащей», которые гнались за таинственным всадником. А сейчас сий мрачный воин гнался за напуганным наёмником с окровавленным грос-мессером наголо. Как ни пытался уйти наёмник, совершать манёвры, но конь у преследователя был легче и быстрее. И вот грозный меч обрушивается на спину убегавшему трусу, и наёмник валится с коня. Его тело несколько раз перекотилось, пока не упёрлось в кусты. Преследователь спешился и вытер клинок о труп:
- Сдохни крыса поганая.
И не спеша двинулся в сторону барона, ведя своего коня за поводья. Диего пошел ему навстречу, но копьё не опускал.
- Стой, где стоишь! - выкрикнул Диего. - Ты кто? Сними свой капюшён и представься.
Незнакомец учтиво поклонился и снял капюшён:
- Неужели не узнали, Ваша Светлость? - тянул лыбу молодой парень. - А я, как видите, жив здоров, и следовал за Вами от каплицы Санта-Павло.
- Марко! Ты? - опешил от удивления Диего.
- А кто ещё как ни я? - усмехался одноглазый. - Не мог ведь я бросить своего патрона на произвол судьбы.
- Марко... - Диего подбежал к оруженосцу и крепко обнял того за плечи. - Ты мой верный слуга. Но почему ты не ушёл во свояси?
- А куда б я приткнулся без Вас, патрон? - отвечал с иронией Марко. - Я в чужой стране, без хлеба в суме и крыши над головой, сгинул б, как собака в канаве. А следуя за Вами, я... я стал бандитом большой дороги, приворовывал у зажиточных крестьян и имел доброе намерение отправить Марчело в ад, к самому Люциферу, его отцу.
- Ладно, уходим отсюда, пока Марчело не прислал людей ещё. Собери оружие, у меня ведь приказ от Мартино - вредить да Серафино любыми способами.
- Вы в зговоре, плетёте интриги? - прищюрился Марко.
- Давай ты сначала соберёшь всё, а потом поговорим по дороге.
- О, патрон, а Вы всё такой же... Требовательный, - хмыкнул «Циклоп».
(В лагере Марчело, его ставка):
- Так ты говоришь, любимая, что хотела убить того сучьего испанца?
Марчело восседал на своём «троне» и постукивал пальцами по золочёным налакотникам; хмурым взглядом он испепелял испуганную племянницу, которая предстала перед ним как провинившейся. Лисичка прятала глаза, нервно сжимала пальцами шубу, пока дядюшка не рявкнул на неё:
- Отвечай, сука! Какого чёрта взяла моё оружие и не прикончила испанскую свинью?! У тебя был шанс, - тяжёлым голосом говорил Марчело, - доказать мне свою верность, как мужу, но ты, дрянная девчёнка, всё испоганила. Клянусь молнией Юпитера, как только его притащат в лагерь, я лично буде резать твоего бывшего муженька на лоскутки, пока белые кости не остануться. А ты будешь смотреть на его мучения и сожелеть, что не подарила ему лёгкой смерти.
- Тогда уж режь меня сейчас, демон, - твёрдо ответила Чолито и сбросила с плечь шубу, - раз такой исход для Диего неизбежен, то лучше убей меня сразу.
Марчело окинул взглядом «жену», а потом вопросил своих капитанов:
- Друзья мои верные, дайте мне совет: мне стоит убивать племянницу?
- Не думаю, что сие скрасит тебя как воина, командор, - лениво отвечал Мартино, - бедняжка невиновна, что не смогла защиться от бывалого вояки. Но наказать её за небрежность стоит.
- Десять плетей, - докинул Антонин, - вполне благоразумное наказание.
Лисичка вздрогнула от слов Антонина, а Марчело ехидно потянул недобрую лыбу:
- Слышала, женушка? Мои капитаны мудрые люди, плохого мне ненасоветуют. Десять плетей - так десять плетей, и мы тебя отпустим. Подать мне плеть!
Вот в руках тирана хлёсткая кожанная плеть, он демонстративно щёлкает её о пол и подзывает племянницу подойти ближе:
- Заголи спину.
Антонин помог Ведьмочке растегнуть шнурки платья, просто разрезав их своей чикуендой, и разорвал исподнюю сорочку:
- Эй, ты знаешь сколько стоит та сорочка! - вспылил Серафино, но Антонин его успокоил:
- Я уплачу цену, не кипятись, друг.
- На колени... - необратив внимания на последние слова друга, приказал изверг пленнице. Ведьмочка послушно повиновалась, и как только её колени коснулись земли, по её спине лязгнула плётка. Ещё, и ещё. Каждый удар становился сильнее предыдущего, местами начала сочиться кровь тонкими струйками, а по щекам Ведьмочки потекли слёзы. Чолито завывала от боли, а бессердечные капитаны наблюдали за наказанием «провинившейся» Ведьмочки. Может быть, в душе они хотели её спасти, но переть против патрона не хотели - себе дороже.
Выплеснув злобу, Марчело уселся на свой стул и разрешил «жене» покормить Каталину - «он ведь не зверь, тоже сердце имеет!» Чолито поспешила к малышке Католине. Она приголубила к груди маленькое тельце, и малышка, почувствовав знакомый запах, тотчас прижалась к материнской груди. Каталина заулыбалась во сне и задрыгала ножками и ручками. Хоть что-то умиляло бедную женщину в жестоком мире, где главенствовали нелюди и упыри. Маленький ангелочек был для Лисички отрадой, ценейшим сокровищем и бальзамом затягивающим душевные раны...
Марчело и его капитаны нетерпеливо ждали, когда приведут испанца. Да Серафино уже мысленно тянул жилы и резал кожу барона, а Мартино продумывал план спасения нерадивого преспешника, иначе его план по смене командора разрушится. Прождав около полутора часа, старый наёмник нетерпеливо швырнул кубок в сторону:
- Проклятье, почему его ещё не привели?! Собирите людей, десять человек и несколько псов. Чувствую, что-то случилось, возможно, парням нужна помощь.
- Слушаемся, командор! - отчеканили капитаны и вышли собирать людей. Марчело взволновано перебирал пальцы, оглядывался по сторонам и постукивал ступнёй о пол. Он схватил со стола кувшин и выпил половину содержимого:
- Что-то нечисто тут, но что? Почему моя победа, мой триумф омрачён каким-то обедневшим засранцем?! Надо было сразу его убить, но я дал слово Чолито не убивать его. Нужно было не давать. Но девка убедительно говорила, что покончит с собой - что я мог ей противопоставить? Ох, всеотец Юпитер, почему ты отвернулся от меня именно сейчас? Ты в гневе на меня, что жертвы тебе не воздал за победу? Если да, подай мне знак...
Но знака не было: свечи не тушились сами собой, гром не прогремел, орёл не воспарил над его ставкой. Марчело совсем приуныл и отчаялся. Юпитер покинул его, а страшнее этого мог быть только провал его плана по свержению столичных доджей. Томное ожидание пожирало старого наёмника, он не мог усидеть на месте и, то и дело, вскакивал с «трона», чтоб пройтись по шатру и сесть обратно. Ещё какое-то время протянулось бесконечно долго, пока в шатёр не вошел один из «Плащей» с донисением:
- Командор, у нас потери.
Марчело, подпиравший ладонью голову, медленно поднял её и проскрипел:
- Какие потери?! Сколько???
- Двое псарей, двое собак, ещё трое из конных, двоих пострелили из арбалета, остальных мы не нашли, но скорее всего, они уже не живые. И шесть жеребцов, их нет.
Марчело побагровел от ярости:
- А испанец?! Надеюсь, что все жертвы ненапрасны, и тело того ублюдка уже остыло в снегу, а ещё лучше, если вороньё выклевало его глаза, а еноты с волками растащили его по кусочкам.
- Синьор, сего мы не знаем. Его тела не было найдено.
Наёмник взбесился не на шутку: да Серафино опрокинул стол вновь, пнул стул и ещё со всей силы ударил солдафона в лицо:
- Плохие вести ты мне принёс, - схватив того за воротник, шипел Марчело в лицо подченённого, - тебя стоило вздёрнуть на суку, но у меня и так слишком много небоевых потерь. Благодари Юпитера, что сегодня ты останешься жив, шльюшье отродье. Скройся с глаз и позови мне моих капитанов!
- Д-да, синьор, - с заиканием ответил напуганый солдат и пулей вылетел из ставки. А Марчело с тяжелым сопением опрокинул ширму и схватил за волосы Чолито:
- Что ж ты, ведьма, натворила?! Я ж почему и запрещал тебе сходиться с испанцем, чтобы не было такого вот эксеса! Ты ведь всё слышала?! - изверг сильно встряхнул несчастную пленницу и вырвал клок огненных волос.
- Я б тебя убил, ведьма, но с тебя ещё можно поиметь какую-то пользу, так что живи, племянница. Но Каталину тебе я не доверю. Пускай кормилицы ею занимаются и опекают, а ты... я найду тебе применение, в моём отряде все исполняют определённые обязанности.
В ставку вошли капитаны Мартино и Антонин, и Марчело был вынужден прервать «праведный суд» на «нерадивой жёнушкой» и преступить к совету командиров:
- Восемь убитых солдат, два пса и шесть лошадей. Небоевые потери! Ваши догадки, синьоры, кто мог нам нанести такой ущерб вне поля боя?! - грозно вопрошал командор, а его капитаны несмело выдвигали свои догадки:
- Такое могли сотворить только немцы. Мы ведь не всех порезали, кто-то остался жив и может мстить нам, - рассуждал Антонин.
- Быть может, и не немцы, - решил пошутить Мартино, - они убегали от нас, сверкая пятами, не думаю, что им хватит времени перевести дух и воспрять храбростью. А вот местные неупокоенные призраки - ну, только они могли так пакостить нам.
- Не говори ереси, Мартино, какие призраки? - хмыкнул Антонин.
- А какие немцы с той стороны лагеря? Они даже не знали, где стоит наш лагерь, они бежали в иную сторону.
- Я так понял, что умных мыслей у ваших головах не имеется? - прикрикнул на товарищей командор.
- Марчело, - оправдывался рыжий хитрец, - а сам ты имеешь какие-то догадки, кто мог бы совершить такое? Ты обвиняешь нас в невежестве, а сам даже понятия не имеешь о нападающих на наших людей. Уж не испанец ли в одиночку мог перебить столько вояк?
Марчело люто глянул на смельчака, но не стал подымать на того руки, ибо тот был прав.
- Кто бы то не был, хоть сам властитель Аида, я покараю его... - хрипло проскрепел командор. - Нужно найти лошадей, за них большие деньги уплачены... - Марчело почесал морщинистый лоб. - А что если и вправду мои загонщики напоролись на вражеский отряд, потому и были все перебиты? Нет, не может быть, мои конные разъезды докладывали, что все немцы были в той деревеньке. Мы не могли пропустить вспомогательный отряд. О Юпитер, за что мне всё это?!
Марчело тяжело вздохнул, но скоро решительность и рвение вновь вернулись к нему, и он начал излагать план дальнейших действий:
- Мы снимаемся с лагеря и отходим от границы, сейчас тут небезопасно. Терять людей я ненамерен. Мы обоснуемся недалеко от столицы, в тридцати миллях к северу. Нужно будет послать гонцов доджам, предупредить их о нашем маневре.
- Да, командор.
- Мы будем высылать несколько разъездов по разные стороны нашей колонны, чтоб ни одна мразь не ускользнула от нашего гнева. Возможно, кроме кёльнцев на территорию Светлейшей Республики проникли ещё вражеские отряды, а наш долг - искоренять их.
- Да, командор... - поддакивал Мартино вторично.
- Мои верные капитаны, преступайте к оглашению сбора отряда.
- Слушаемся, синьор!..
К вечеру колонны кондатьеров уже были готовы к ночному переходу: вся поклажа собрана, приготовленны факелы и построенные люди. Ещё засветла конные разъезды выехали прочёсывать намеченный путь на наличие опасности и неприятных сюрпризов. Марчело решил развлечь подчинённых языческим жертвоприношением упитанного тельца своему покровителю Громовержцу. Не забавы ради он это делал, но для задобрения отца богов, его благословения и привлечения удачи. Сам обряд был безбожно упрощён и некрасочен, но и его хватило, чтоб неотёсанные солдафоны уверовали, что они находятся под защитой могучего Зевеса и тень крыльев его орла утаит их от неприятеля.
Марчело, как самый образованный и смышлённый человек в вопросе жертвоприношения, был верховным жрецом и собственноручно вспорол брюхо белому бычку, а уже после перерезал горло. Когда бедное животное слягло на снег и перестало подавать признаки жизни, Марчело отрубил ему голову и бросил в жертвенный огонь. Грозная стихия вспыхнула ярким заревом, горячие языки воспряли ввысь, смрад и гарь подхваченные ветром разнеслись меж колонами, а сам верховный жрец объявил всем, что: «Громовержец принял его жертву, и опасаться им нечего. Никто более не умрёт!»
Что ж, умел Марчело успокоить людей и держать их в узде, как искусный поводырь.
С заходом Солнца вернулись разъезды с хорошими вестями: «Дорога чиста, врагов не было обнаруженно...» Все выдохнули с облегчением. Марчело дал сигнал трубачам и после трёх труб колонна начала ночное шествие. Факелы и фонари были только у всадников и на кибитках, а остальные шагали в полумраке, ориентируясь на свет впереди идущих. Марчело осторожничал, он боялся понести ещё больше небоевых потерь, потому завсегда предпринимал скрытые переходы и разведку. Он оставил небольшой арьергард в конце обоза, пятерых конных и двадцать пеших отборных бойцов, которые должны в случае атаки неприятеля сдержать первый натиск и оповестить остальных об опасносности.
Чолито ехала в последней кибитке с самыми гнусными из «гатточек» - такое наказание назначил ей дядюшка. Вместо дорогого платья ей одели ляной сарафан, вместо шубы из восточного соболя - простецкая собачья шуба, а на ногах - грубейшие сапоги из свиной кожи поверх изношеных чулков. Не самая хужая одежда, другие кутались у рваные обноски и с завистью зыркали на Лисичку:
- Ну что, принцесска, бросил тебя командор? Не люба ему теперь? Ха-га-га, теперь ты одна из нас, да только уж шибко дорого-богато он тя то разодел: шуба без заплаток, сапоги с целой подошвой. За какае эт заслуги? Что ублажала его, аки мастерица из столицы?
- Ха-га-га! Девки, гляньте - моську прячет, значит правду говорим, - ржали остальные блудницы. Чолито молча отворачивала от них лицо, как вдруг её схватила за подбородок главная в кибитке и со злобой прошипела:
- Слышь, принцесска, - тут в горлышко Лисички упёрлось старое жало, - шубку и сапожечки снимай, по добру-здорову, у нас принято всё делить меж сёстрами. Не отдашь по хорошему - заберём силой, и моську твою красивую разукрасим так, что ни прошлый твой кавалер, ни теперешний не приймет тебя в свою постельку. Пожалуешься ты на нас, ну повесят кого-то из нашего сестринства - окажет услугу, облегчит подыхание от сифилиса, а мы все тут зараженные, и терять нам нечего. Но покуда петля шею не сломала, околеть от холода я не желаю.
- И я...
- И мы все! Делись давай, принцесска! - завопили дружно все пассажирки. Чолито спокойно и без страха смотрела в глаза «гатточке», что напрягало последнюю. А затем Ведьмочка начала растегать пуговицы:
- Что ж ты в меня жало тычешь, милейшая, могла просто попросить...
- А ты из себя добренькую не строй! - шикнула «гатточка». - Знаем мы вашу породу: добреете, когда жало горло щекочет... Давай сюды шубу...
- И сапоги снимай! Я их первая одену!
- Куда руки тянешь, шлюшья морда?! Я первее запреметила её одежду, мне первой греться!
- И что, сама говорила, что все делем меж собой!
- На те, вот сапоги... а вот и шуба!
Девица с жалом несколько раз пырнула свою спутницу жалом в живот, и та упала на пол, стоня от боли, а её соперница перерезала ей глотку:
- Жадность губит человека, сдохни, падаль, - и смачно харкнула на труп. - Чего глаза таращите, курицы, тело - вон и сидеть смирно, пока я не нагреюсь!
Постановив порядок, наглая девка уселась на лучшое место и поглядала за остальными, как те согревали друг дружку, плотно прижимаясь к напарницам, и прятали полубосые пятки под себя. К Лисичке прислнилась какая-то веснушистая девчушка с распатлаными русыми волосами и пусто-серыми глазами; попахивало от неё дурновато, но что поделать, когда горячая вода - роскошь для избранных, и если не хочешь околеть от холода лучше потерпеть не самую приятную компанию:
- Замёрзла? - спросила спутницу Чолито. Девчушка молча кивнула и крепче обняла Лисичку:
- Вы не против, синьора? Холодно очень, а Вы - тёплая и мягкая. Может переживём сию ночь вместе.
Чолито кивнула в знак одобрения. И пока её согревала спутница, Ведьмочка думала о Диего: не уже ли он погиб? А может, он жив и тяжело ранен, скрывается в лесу от головорезов, а может - предал её вновь???
- Ну, патрон, после того как Вас и Вашу благоверную обесчестил проклятый Марчело, дал я клятву, что буду мстить за Вас обоих, по одному или сразу с десяток злодеев из итальянского лагеря вырезать, - хвастал Марко, готовя ужин патрону, - он, уже на моём счету с десяток наберётся. Не вру, ей-богу, - божился одноглазый, а Диего слегка посмеивался с его рассказа.
- Ладно, поверю тебе, - зевнул Оливарес и взял гросс-мессер, - знакомая вещица, где раздобыл?
- А на дороге, - лихо отвечал Марко, - увидел, как из лагеря трое вышло, ну я за ними следил, пока те лагерь не начали разбивать. Там то я их и того... Потом ещё один прискакал, я и его убил, а тела - волкам оставил. При них бумага была, вроде латынью писанная, ну я её сжег. Читать не обучен, а тем более - по латыне, ха-х, - хмыкнул Марко и подал хозяину вяленное мясо и хлеб. Разумееться - всё ворованное, в чём юнец признавался ранее.
- Меч сей я взял в бою, убил Ганса Одноокого, - бесспристрастно говорил барон, расправляясь с ужином, - он нескольких моих подчинённых убил, прежде чем я его заколол.
- А Вы, барон, могёте. Так что то были за ублюдки, с которыми я расправился, расскажите, Вы ведь должны знать.
Диего недовольно глянул на слугу:
- Меня в планы не посвящали. Зря бумажку сжег, вруг то документ был важный, а ты его испепелил. Дурень.
- Так, а-а, э-э, кто знал, что мы встретимся... - чесал репу Марко. Диего дал ему лёгкий подзатыльник для вразумления:
- Идиот. Могу предположить только, что Марчело отправил в столицу послов с рапортом о успешной ликвидации вражеского отряда. Или запрос о выплате вознаграждения, или о чём угодно, и и-за тебя, увольня, мы не узнаем ничего! - резко молвил Диего и вложил гросс-мессер в ножны.
- Патрон, виноват, исправлюсь...
- Ладно, чёрт с ним, уже не востановить ничего. Но не могу не похвалить тебя за спасение и сокращение отряда Марчело. - Диего хлопнул по плечу оруженосца, от чего юнец преисполнился гордости.
- Слушай, Марко, помнишь, я говорил, что у меня приказ Мартино вредить да Серафино?
- Вот сия фраза ни как не выходит у меня из головы. Вы заговор удумали?
- Рыжий хочет единолично возглавить весь отряд, а я ему должен помочь.
- Рискуете. Очень рискуете, патрон, - отрезая кусок мяса, молвил оруженосец, - вдруг он помышляет устранить не только его, но и Вас.
- Может быть, - усмехнулся Диего, - но прежде мы с тобой устраним всех троих венецианцев, и тогда «Плащи» будут обезглавленны и разбегутся. А может, перережутся в борьбе за главенство.
- И как Вы хотите сие устроить? - прищурился Марко.
Диего лукаво посмотрел на оруженосца и подманил к себе...
(Три дня спустя, лагерь да Серафино):
Все телеги стояли на возвышенности по кругу, борта были усилены павезами и копьями, такой лагерь трудно было взять пешим приступом и кавалерией, только после массированой артелерийской подготовки можно было его брать. По округе разъезжали кавалеристы и бегали псари в обеднее и вечернее время. На двух въездах стояли по два охранника и по псу. Серьезная охрана.
- Через парадный вход нас не пустят, - иронизировал Диего, наблюдая из далека за лагерем.
- А если попробовать проползти вон с той стороны, - указал Марко на левое крыло лагеря, прикрытое густым лесом. - Не по голому же полю бежать.
- То верно подметил, - хлопнул по плечу оруженосца барон. - Там у него должен быть самый слабый караул, надееться, что с той стороны даже пеший отряд не пройдёт, чтоб был не замечен. Но нас только двое, так что справимся. Дождёмся ночи, сейчас отъедем и отдыхаем.
- Понял, патрон...
Под покровом темени Диего и Марко начали пробираться к вражему лагерю. Как тени, оба воина проникли за щитовую стену; пришлось придушить одного сторожевого, зевавшего у костра, а затем Диего снял его плащ, нехитро закрышись, растворился меж другими наёмниками, пока Марко дожидался того у назначенном месте...
Франческо протирал инструмент и бубнил под нос свои заметки, как вдруг к нему вошли:
- Если ты опять жаловаться на сифилис мне пришла, я же сказал - ты обречена, Анна... - зардражённо молвил лекарь, но вместо ответа посититель резко схватил старика за шиворот, а затем прикрыл тому рот:
- Та не, старичёк, я не за сим к тебе пришёл... - тихо говорил барон. - Будешь вести себя тихо, я тебя не убью, а начнёшь резкость проявлять - удушу, понял?
Франческо кивнул.
- Хорошо, кудесник, или как там тебя Марчело кличит, что с Чолито произошло? Она жива? Говори, только негромко.
- Она жива. Но сейчас пребывает в очень прескверном состоянии -она подавленна горечью, а Марчело, проклятый изувер, ещё и издивается над ней, винит в гибели его восьми бойцов.
- Я могу доверять тебе, Франческо? - спросил Диего.
- Да, синьор...
- Ты когда пойдёшь к ней, скажи, чтобы она не отчаявалась: скажи, что её благоверный жив, но сейчас он не может помочь ей с побегом. Как только снег сойдёт, чтоб ждала моего появления. Всё понял?
- Да, синьор...
- Вот и славно. Давай, колдуй свои колдунства лекарские, и не забывай присматривать за Чолито: за хорошую службу заплачу сполна, а если умрёт моя Чоли - смерть тебе будет лютая... Ты меня не видел, я - призрак, а весь наш разговор - сон...
Диего покинул лекаря, а тот сразу же начал готовить лекарство для Чолито, чтоб был предлог подойти к ней и известить о благоверном...
Мартино пребывал в своём шатре за ревизией походного журнала, высчитывал сколько нужно раздать солдафонам денег, чтоб склонить тех на свою сторону, сколько себе удержать, и прикидывал, кого можно сделать своим подручным взамен «погибшего барона».
- Патрон... - вдруг послышался голос из тёмного угла. Мартино от страха дёрнулся и чуть не опрокинул локтем лампу на бумаги, но голос его предупредил:
- Тише, патрон, не дёргайтесь, а то я тоже могу нечаяно дёрнуться и пристрелить нечаяно.
- Один вопрос, Диего: ты ли это сейчас говоришь, или твой призрак? - спросил рыжий.
- Считайте, что я есть призрак, но не мертвец.
- Как пробрался в мой шатёр, воин, ежели ты не дух?
- Да так, как и всегда - через главный вход, Вы тогда как раз вышли.
- А ты проворен, чёрт бы побрал тебя, - усмехнулся Мартино, - как думаешь потом выйти? У меня стоит сейчас охрана.
- Я надеюсь, что мой патрон отошлёт охрану с поручением, и его преданный слуга выйдет.
- Будь по твоему, испанец, только сначала давай поговорим: ты сам убить восьмерых человек с псами и на лошадях не мог, у тебя есть помошник?
- Да, есть, - подтвердил Диего.
- Вы хорошо постарались, но смертей слишком много. Обученные люди стоят дорого. Ты понимешь, что ты убил не только людей Марчело. Трое из преследователей были моими.
- Они не говорили, какому капитану пренадлежат, тыкали в меня копьями с намерением убить, а я просто защищался, - парировал Диего.
- Ежели бы ты не похитил Чолито, всего бы того не было, - шикнул Мартино, отбрасывая перо в сторону, - какого беса ты то сделал?! Ты всех подставил: меня, её и себя. Понимаю: полгода разлуки, бурление чувств и прочее непотребство. Но пойми и ты - нельзя поддаваться горячке страстей, ежели мы помышляем великое дело! Холодный расчёт и трезвая голова - вот наше оружие, тебе ли не знать?
- Простите, патрон, более такого не повторится. - пообещал Диего, и Мартино довольно потянул ухмылку:
- Удивлён, что ты решил вернуться ко мне, после того, как тебя объявили погибшим. Тем лучше для нас: Марчело будет мучим твоим призраком, поколе не сойдёт с ума, его солдаты будут переносить лагерь с места на место, а деньги будут лежать скрыты от них в надёжном месте. Мой человечек уже должен быть в столице с денесением. Он примет деньги за работу и отвезёт в схрон. Представь, как будут негодовать озлобленные солдаты, гонимые обезумевшим командиром, который ещё и заплатить не может.
- Они подымут такого командира на пики, разтащят труп на куски и сожгут. И ещё могут перерезать его «любовницу» и дитя, так - веселья ради, - нахмурился Диего, но наёмник его попытался успокоить:
- Твою рыжию они не тронут, клянусь честью, я не позволю им прикасаться к ней под страхом смерти. Каждый, кто нарушит мой приказ, будет четвертован заживо!
- Меня такое устраивает, - и себе ухмыльнулся барон.
Мартино в душе ликовал. Барон жив и всё ещё находился под его влиянием, а значит, Мартино имел возможность продолжать строить козни своему командиру. Но в одном рыжий лис просчитался: Диего более не желал быть послушной игрушкой в руках бесчестного венецианца. Пребывая в тени, барон не сводил с Мартино арбалет, направив болт в голову патрона. И когда бунтарь-капитан потирал руки и ехидно усмехался, Диего выстрелил ему в лицо. Тяжёлая стрела вонзилась в череп и прошла насквозь, а сам Мартино, не поняв, что только что случилось, упал на свои перины. Только теперь Оливарес вышел из тени и подошел к столу:
- Прости, Мартино, но по другому ни как. Один из нас должен был погибнуть в сией схватке. И точно - не я.
Диего полил все бумаги и шатёр маслом из лампы и поджег. Масло моментально вспыхнуло, а барон бежал из горящего шатра через дыру, прорезанную заранее и прикрытую всякими вещами.
В лагере началась суматоха и паника: «Пожар! Пожар!» Огонь перекинулся на ближайшие палатки и начал свою трапезу. Наёмники отчаяно боролись со стихией и пытались спасать то, что можно было унести и спасти: особенно, старались не пропустить огненную лавину к захваченному пороху и выпивке, а так же к лошадям и собакам.
Воспользовавшись полной вакханалией, Диего и Марко незаметно покинули лагерь и скрылись в ночи. Марчело вновь был в ярости! Вновь какой-то невидимый призрак наносит его отряду ущерб, только теперь кроме простых бойцов Марчело потерял ещё и капитана, командующего правым крылом его отряда. Такого удара старик не ожидал. Он потерял друга и соратника, с которым прошли не одну кампанию, вместе защищали Светлейшую Республику от посягательств немцев и испанцев, делили все радости и тяготы воинского ремесла. И теперь старый наёмник стоит над прахом друга и оплакивает его смерть:
- Ты был хорошим воином, Мартино, но к сожалению смерть тебя настигла не на поле боя, и не уславил ты своё имя последним подвигом. Хотя Плутону всё равно: в его царстве обитают и Аххил, и Гектор, и Эней. Только Геркулес по прихоти Громовержца взошел на Олимп и пьёт божественный нектар и амброзию. Не суждено тебе, мой друг, таких почестей. Боги бывают очень несправедливы к нам, но и к бесу их...
Марчело сжал кулаки и скупо прослезился:
- Прощай, Мартино...
Несколько «Плащей» завернули обгорелые останки в парчу и возложили их на погребальный костёр, собранный по приказу да Серафино. Сам командор поднёс факел и пожёг сосновую конструкцию, а все его подчинённые отдавали честь покойному капитану.
Лисичка за всем наблюдала со стороны. Она понимала, почему Диего принебрег рыцарским кодексом чести и совершил такой поступок человеку, который был снисходителен и покровительствовал ему...
Чолито вздохнула и вернулась в ставку: «Я буду ждать тебя, мой благоверный муж. Столько, сколько нужно будет: недели, месяцы и годы с десятилетиями. Ты только возвращайся, любимый...» - прошептала Ведьмочка, беря на руки Каталину...