Отражаясь в аметрине

Желание - зарождается естественно, постепенно. Распускается трепетным цветком внизу живота, разгорается тлеющим жаром по венам. Поднимаясь из глубины, овладевает всем существом.

Желание, которое невозможно реализовать, делает уязвимым.

Что ты пытаешься доказать? Насколько же иначе ты всё понимаешь! Разве желание делает грязным? Разве...

- В самом деле, удостовериться в степени своей привлекательности вы могли бы и без вспомогательных средств! - насмешке не мешают ни цепкие пальцы, почти бережно стягивающие волосы на затылке, ни изучающий взгляд. Ты так заинтересован в чувствах партнера! Ценное качество.

Нога, обутая в форменный сапог из черной кожи, раздвигает колени. Уверенный, можно сказать, интимный жест. Носок неласково щекочет внутреннюю сторону бедра. Неласково, но дразняще. Сорочка задирается выше. Ты это хотел посмотреть?

Обнажается белая гладкая кожа, стройные ноги сидящего на полу узника неловко раскинуты, тонкая ткань откровенно натянута в области паха. Вид совершенно жалкий! Но... парадоксальным образом, привлекательный. Ничего странного - возбуждение заразительно. Как и насмешливый тон - не раздражает сейчас, только подзуживает язвить в ответ:

- А что, есть кто-то, кто тебя не привлекает? Сомневаюсь, что тот архивный служащий - или кого ты там ещё обхаживал? - старались держать себя в форме на старости лет.

Пока болтали, носок сапога уже доскользил до интимных мест. Уже касается, должно быть, яичек: обувь мешает почувствовать, но рефлекторного содрогания эрегированной плоти не скрыть - видно под шелком рубашки. Зиан тихо стонет, и тоже не разобрать - это уже боль? Или ещё возбуждение? Это всегда многословная чушь:

- То было по делу. А сейчас... у Зеркала другая миссия, господин Фэнь. Оно и хотело бы... дать вам то, что вам нужно. Но, смею заверить, ваши способы взаимодействия с ним несколько... озадачивают.

Прерывистое дыхание путает и без того невнятную речь. Блудливые глаза пошли вразнос - обтекают взглядом и невидяще, и жадно. На лице странное выражение: Зиан будто решает головоломку, будто ищет недостающий элемент...

Будто его совсем не отвлекают ни собственные ощущения, ни решительные действия дознавателя: Фэнь убрал ногу из-под полы сорочки. И опустил сапог прямо на возбужденный член - лишь паутина легкой ткани между. Надавливает мягко, настраивает ритм вздохов. А Зиан, кажется, собирается проявить стойкость - прикусывает губу. В безумных глазах нет страха, только, может быть, опасение. И точно - интерес.

- Какая такая миссия, невероятный мой? - собственный голос тоже подрагивает. Своей увлеченности можно не скрывать, пусть поощрит к откровенности: - Давай же, не томи. Расскажешь, и любые взаимодействия прекратятся. И не будем больше озадачивать зеркало. Как видишь, пришлось изобретать подходящие методы для столь утонченных натур.

Склонился так близко, что дыхание опаляет. Полынью веет и чем-то дымным. Ты горек на вкус? А по телу разливается ядовитая сладость, отравляет отсутствием надежды на легкий финал. Обутая нога на возбужденном органе - выглядит брутально, ощущается почти бережно. Пока. Ощущается чрезмерно ярко. Жадно - до спазмов в горле. До сдавленного шепота:

- Зачем же... прекращать? А методы... да, интересные.

- Бесстыжее отродье! - в твоей ухмылке восхищение? - То есть, надеяться смутить тебя возбуждением против твоей воли было верхом наивности, да? - в твоей самоиронии угроза?

Ты резко отступаешь назад. Тело непроизвольно выгибается вслед ускользнувшему прикосновению. Пульсация становится болезненной. Эффективность вспомогательных средств избыточна. Вместо удовольствия, вместо утоления жажды - иссушающий зной.

- Разве... в этом был план? Вас непросто понять, господин Фэнь. Но этот узник и раньше не скрывал своей готовности... к любым взаимодействиям.

- Кроме плетей, - хмыкаешь, будто с укором. Будто есть что-то странное в том, чтобы пытке предпочесть близость! Да, ты ведь всё понимаешь иначе...

- Естественно избегать страданий. Естественно стремиться к наслаждению. Смутить Зеркало таким образом... действительно не получилось бы, господин...

- Зиан! - хмурятся брови под лентой, недовольство искажает лицо. - Мне не нужны твои мудрствования. Не нужна эта нарочитая субординация. Мне не интересно, каким образом искажено твое сознание, и что ты думаешь об устройстве моего. Мне не важно даже, правда ли ты считаешь, что убитый тобой стражник заслужил подобное наказание своими действиями...

Смех. Судорожный, почти истерический хохот прерывает долгую тираду. Ты удивлен? За слезами плохо видно, но кажется, оторопел. Ну прости! Сам же довел организм до такого нестабильного состояния - и словами, и зельями - вот и выплеснулся накал страстей.

- Наказание? Заслужил? - слова с трудом протискиваются сквозь спазмы. - И это единственные доступные тебе категории мышления?

Субординацию в сторону, так ведь?

- О небо, Фэнь! В самом деле, зря ты не интересуешься тем простым фактом, что могут быть и другие взгляды... на этот вопрос.

В застывшем мгновении смешиваются смех и тишина. Тяжелое дыхание и неподвижность. Единственное, что могло бы оправдать Зиана, он отметает, как безделицу. Зато на «ты» переходит без проблем. И это почему-то цепляет ещё сильней. Будто бы вновь поучают. Будто... опять он скажет, что справедливости нет?

- Какие взгляды, Зиан?! Какие ещё категории?.. - шелк черной ленты под пальцами, упругая уязвимая плоть - снова - под сапогом.

Смех окончательно затихает за стоном. Уже отчетливо страдальческим, но, скорее всего, не от силы нажима - просто обостренная чувствительность слишком долго не находит выхода. И не найдет. Или же...

- Никто не собирался наказывать стражника, - ничто не помеха упрямой скороговорке. - Нужно было предотвратить ущерб, устранить дефективный элемент, который не получилось исправить иначе. А вовсе не «наказать»! - двухцветный взгляд безоружен, смотрит искренне, со странной надеждой. Ранят слова: - Сама концепция наказания порочна. Это ведь из-за неё он так двинулся, что принялся кромсать живых людей.

Слова, за которыми всегда скрывается большее. Очевидно, что сейчас Зиан говорит не только об убитом мстителе. Но и о живом. О том, кто так нелепо рассчитывал с ним поквитаться - за увиденную утром картину, за наглый вид, за упрямое молчание. Но пока не успел даже озвучить набившие оскомину вопросы! Что ж, пора?

- С кем ты связывался за пределами Обители, Зиан? - голос звучит устало. Успокоительные снадобья - выше всяких похвал... - Кто приказал тебе травить моих людей? Кому ты отсылал списки?

- Никто не травил стражников. Просто предлагал укрепляющие пилюли. С полезным побочным эффектом. Что ж поделаешь, что без привычного удовлетворения им скучно стало тебе служить!

Отвечает на вопросы - выборочно, бесполезно, раздражающе. Зиан словно не может сформулировать так, чтобы не плеснуть масла в огонь. А всё-таки что-то скребется в душе, стучится в сознание назойливой мухой... Возможно, из-за дурманной расщепленности Фэнь чувствует эту двойственность так явно: те же слова, что должны были бы заставить его вспылить, подталкивают взглянуть иначе...

Концепция наказания порочна? Не поведение Зиана, не подкладывание под других, ради получения сведений и мелких выгод? Стражник, не получающий «удовлетворения», отказывается служить?.. Удовлетворение...

Неужели? На смуглом лице отчетливо виднеется мысль. Да только к добру ли?.. Разглядел наконец отражение? Узнал отброшенную тобой тень? Или...

- Кстати об удовлетворении... - усмехаешься так, что впору думать, будто смущен ты сам. - Ты говорил, что к наслаждению стремиться естественно, да? Ну так давай, песик, вперед! Служи.

Подошва сапога усиливает нажим. И презрительная зелень глаз так и давит. Приходится смотреть снизу вверх. И не понимать.

Совсем растерялся щенок. Совсем плывет шалый взгляд. На покрытых румянцем щеках проявились веснушки. Вид - невинно-порочный. Речь - сквозь затаенное дыхание, сквозь сдерживаемые стоны:

- Это тело может обойтись без разрядки. Этот узник не стремился к получению удовольствия... таким путем. Было бы нелепо в этом его винить.

- Не болтай, - в прохладном тоне ни мягкости, ни жестокости. - Ты знаешь, что делать. Давай.

Глаза распахнуты, в зрачках дрожит недоверие, в оковах сжимаются кулаки, когда Зиан наконец совершает первое потирающееся движение. Бедра вверх - и упругая плоть прижимается к твердой подошве. Немного назад - и красивое лицо затапливает медовый жар. И ещё раз. Ещё.

И кажется, в двухцветном созвездии нет и намека на стыд. В плавных движениях почему-то не видно порока. Возможно, всё дело в снадобьях. Тех, которые успокаивают. И заставляют взглянуть - под другим углом.

Почему Зиан пробовал отказаться? Оправдывался? Пытался сохранить толику достоинства? Или же тоже не хочет терять контроль?.. И почему, черт возьми, к чему бы Фэнь ни пытался его принудить, всё в итоге выглядит так, будто изначально так и задумывалось этим отродьем?! Зиан - бесконечная провокация.

Фэнь - не хочет сдаваться легко.

Когда развязка уже близка - с плотно сжатых тонких губ только стоны слетают, ускорившиеся толчки под сапогом поймали отчетливый ритм - Фэнь опять отступает на шаг назад. На шаг ближе к контролю над ситуацией. Возвращаясь к тому, от чего чуть было не отошли. Это всё-таки пытка. Не развлечение, а дознание. Не постельные утехи, а изощренный допрос.

В конце концов, Фэнь ничего не обещал!

Но как же он упивается потерянным взглядом! Бальзам на... раны? Скорее, на распаленный отраженной страстностью тихий пожар. Пожар под слоем мятного льда - не будем забывать о лекарствах...

Зиан, конечно, не станет молить о продолжении, но за него всё сказали глаза. Не поскупились и на молчаливые укоры. Серьезно? Вместо унижения - обида, вместо допроса - фарс...

Всё-таки пытка. Сознание плавит, но рассудок ясен. Расколотость - удобное свойство. Ты, кажется, тоже это освоил, да?

Тело дрожит будто в судороге. Лицо кривится неконтролируемо. Там разочарование или недоумение? Что тебе больше понравится? Тебе понравились бы стыд и мольба. Прости уж. Ассортимент не тот.

Закат догорел, твой силуэт очерчен на сумеречном фиолете... Если удлинять выдох, дыхание легче будет успокоить. Но не воздействие зелья, конечно. Если задуматься, что же творится в твоей буйной голове, может и собственный сумбур прояснится?..

- Так что ты там говорил о пороке? - интересуется Фэнь, рассматривая раскинутые ноги, распятые в оковах руки, вздымающийся член - под пыльным следом на рубашке отчетливо видно пятно естественных выделений. Стремиться к наслаждению естественно?.. Из множества порожденных этим созданием вопросов сложно выбрать действительно важные: - Как можно называть наказание чем-то порочным? Считаешь, что творить зло можно безнаказанно?

Зиан никак не уймет дыхание. Физиология подчинена зельям. Похоть сильнее любого достоинства. Если только перед тобой не Зиан:

- Творить зло?.. - усмешка за судорожными вздохами, блеск в двухцветных глазах. На утонченном лице искреннее недоумение, пренебрежение. Чуть морщится нос и растягиваются тонкие губы: - Единственное зло - это причинение страданий живому. «Творящего зло» нужно просто остановить. А если причинять ему страдания в ответ... Смотрите пункт первый.

- А как? - Зиан вовлекает в спор также естественно, как заражает своим возбуждением. Между фиолетовым и желтым сложно не заблудиться... - Как остановить творящего зло, не применив к нему силу? И как быть с воздаянием за уже причиненный вред?

Смеется опять - что ж ты будешь делать!

- Ты спрашиваешь об этом у человека, который остановил садиста ножом!

- Значит, ты тоже сотворил зло?

Снова морщится недовольно:

- И всё-таки это звучит слишком пафосно. Но, конечно - да! Ты же не думаешь, что этот узник считает себя невинным? - вспышка исподлобья: - А ты? Глава Стражи всегда безупречен? Твои воздаяния идеально соразмерны причиненному ущербу?

Зиан щекочет взглядом тени на лице. Дальние зарницы его не пугают, скорых громов не ждет. Продолжает играть с огнем:

- И кстати... второй твой вопрос... Разве наказание убийцы воскрешает жертву? В чем смысл симметричного ответа? Если убить убийцу, жертвы станет две...

Снова мелькает мысль о достаточности оснований... Плеть на стене. Нет. Но волосы можно стянуть посильнее. Перебить поучения страдальческой гримасой - Зиан сразу плотно сомкнул губы. Старается не стонать. Странно, обычно не скрывал реакций...

- Если убить убийцу, он больше никого не убьет, - шипит Фэнь сквозь зубы, все ближе склоняясь к строптивым губам. - Если преступник знает, что будет наказан, возможно, это заставит его задуматься о том, чтобы не совершать преступления.

Упрямые губы размыкаются, выпуская упрямые слова:

- Это заставит его получше их скрывать.

- Ты не скрывался.

Зиан пытается покачать головой - только дергает зажатые в пальцах пряди. Не избегает боли, а будто ищет её на этот раз. Может быть, специально отвлекается от... других ощущений. Надо напомнить.

- Почему? Почему позволил так легко себя поймать? И почему так яростно покрываешь нанимателя?

Нога возвращается на... место. Прежде чем услышать ответ, приходится выслушать учащенное дыхание и сдавленный стон.

- Нет никакого нанимателя.

- А списки? Кому-то ты же их слал!

- Главы Стражи это не касается.

- Да? - Фэнь смеется, поглаживая упругость под подошвой. - А по-моему, касается. Бесстрашный мой, понимаешь ли ты, насколько снисходительным мне приходится с тобой быть?

- Твоя выдержка, как и фантазия, выше всяких похвал. Впрочем мастерство аптекаря тоже...

Пару уверенных движений - и голос прерывается, затихнув. Пару движений - и останавливаться не хочется вовсе. Но ещё хочется послушать беспомощную болтовню. Поддержать разговор:

- В дерзости тона тебе не откажешь. Мне даже нравится такая изворотливость ума. Так что там не касается Главы Стражи? Вдруг ты не прав? Расскажи!

Фэнь прекращает движения и снова любуется неконтролируемой мольбой. Хищные зубки прикусывают губу. От испарины волосы на висках потемнели, как старое серебро. Как мартовский снег.

- Нравится, Фэнь. Кто бы сомневался... - Зиан всегда сам выбирает реплики, на которые реагирует. Отвечает, но на другой вопрос: - Преступник потому и не собирался скрываться - знал, что понравится. Хотел проверить.

- И как? Поделишься выводами?

- Выводы нехитрые, Фэнь. Один из аспектов «наказания» состоит в том, что оно приносит удовольствие. Тому, кто наказывает. Правда, признать это почему-то многим слишком тяжело. Наверное стесняетесь! - судорожная усмешка превращается в бормотание, когда член вновь оказывается под сапогом, но не угасает: - И прикрываетесь громкими фразами. Про воздаяние... Про «творить зло»...

- А разве стремиться к удовольствию не естественно? - хмыкает Фэнь. Пытаясь отражать его тон, усваивает и тут же переиначивает смыслы: - Разве не об этом ты сам говорил?

- Не через страдания других... - позвякивают оковы, сжимаются кулаки, каменная твердость плоти чувствуется даже подошвой. - По крайней мере, не без их согласия...

Фэнь слышит, Фэнь понимает. Это даже напоминает что-то усвоенное с Ли... Но сейчас он вовсе не хочет ни слышать, ни понимать! Он ускоряет движения. И не прекращает допрос:

- А сейчас, невероятный мой, для тебя это страдание или удовольствие? Сейчас ты согласен? Или мне прекратить?

Горячие выдохи сквозь приоткрытые губы:

- Это будет страданием... если вы прекратите. - Затуманенный аметриновый взгляд: - Сейчас... из-за снадобий... это тело нуждается в разрядке. Всё просто.

Всё просто. Всё очевидно. Ты просто хочешь поговорить. Тебе нравятся нотки беспомощности в голосе. С тобой давно не вели столь занимательных бесед. В таких пикантных обстоятельствах.

Ты разглядываешь, разгадываешь узника так же жадно, как и он тебя. Но коридор отражений смазан - зельями распаляющими, зельями угнетающими. Что из такого выудишь? Сейчас ты не способен услышать даже прямо высказанную истину, а Зеркало... слишком рябит и дрожит поверхность. Слишком настойчиво звучат требования плоти.

С каждым движением - кажется более достижимым финал. Вначале самозабвенная жажда, потом ускользание. И фоном - постоянно - сомнения в том, насколько серьезно можно относиться к твоим словам, что сегодня решено обходиться без боли. Ведь стоило бы лишь слегка усилить нажим...

- И у этого тоже всё просто... Ну ясно, один наставник! - бормочешь себе под нос. Сейчас не понять, острота мысли притупилась. Но ты подсказываешь: - Как звали твоего опекуна, Зиан? Может, хоть в этой части исследования наш допрос увенчается успехом?

- Главы Стражи это не касается.

Раз уж тебе не сказали, узник не станет исключением.

А... Ты снова убираешь ногу. Думаешь, нашел рычаг воздействия? Получишь лишь сорванный стон. Получишь разгоряченное дыхание. Нахмуренные брови и закушенную губу. Ты ведь тоже всегда был стойким на допросах? В любом случае, подавлять реакции не так сложно, как под обжигающими ударами плетей.

- Ты не оставляешь нам шансов! У тебя и правда что-то не так с пониманием собственных выгод, - веселишься, сияешь изумрудом глаз и рубином серьги. На лице пляшут азартные всполохи. На лице чувство контроля и власти.

Совсем не кажешься злым сегодня. Дурманную трезвость стоит попробовать пошатнуть:

- Много ты думал о своих выгодах!.. Когда организация решила воспользоваться наивным юнцом, чтобы привязать к себе его семейство... Когда тебя оставили гнить в темнице на десять лет, лишь бы только они не сорвались с крючка... и братец, будущий юный Цензор, заодно подрос... Ты же знаешь об этом Фэнь? Каково это, продолжать служить тем, кто просто тобой воспользовался?

Знал ли об этом Фэнь? Подозревал, ещё находясь в заключении. Знает ли он об этом сейчас? Предпочитает не задумываться. Период юношеского максимализма остался позади. Теперь организация - просто полезна.

Ненависть, давняя боль, привычная ярость блокируются по-прежнему успешно. Будто стальной купол над взрывом - только дрожит поверхность, смешливой судорогой сводит лицо и плечи. Только жаль немного мальчишку, что так глупо подписал себе очередной смертный приговор. И утвердил необходимость сломать его. Любыми методами. Об этом не мог знать простой служитель. Зиан оказался погружен в тайны Обители слишком глубоко.

Не болью, да, сегодня договаривались... Но угрозой боли. Но унижением, которое непременно проймет даже это верткое существо!

Задрать рубашку полностью, по грудь. Покрасневший член налит кровью до такой степени, что кожа совсем истончилась, что видно каждую венку. Пульсирует жаждуще, выделяет жемчужные капли предваряющей слизи. От частого дыхания вздымается грудь, подрагивает впалый живот. А на нахальном лице - ни удивления, ни опасений не видно.

- Кто бы говорил! - Фэнь усмехается, концом носка выводит узоры на распластанном теле - по животу и бедрам, по подобравшимся яичкам, рядом с болезненно эрегированным стволом. - Тобой кто только не пользовался, да? И как?

- Этот служитель... никому не служит.

Противоречивый ответ раскалывается, захлебывается во вздохе, когда пальцы вновь впиваются в пепел волос, а подошва сапога - уже без преград - касается обнаженного члена, придавливая его к животу.

- Плох тот щенок, что не желает научиться служить. Но ты всё же попробуй. Давай, вперед! Пора кончать... допрос.

И снова непонимающий взгляд. Точнее даже, не доверяющий. Не фокусирующийся, не отводимый...

- Не заставляй повторять, - чуть дернуть седую прядь. - Или вернемся к старым методам.

От вожделения и боли лицо Зиана вновь неконтролируемо кривится. Странно, странно и знакомо, наблюдать их одновременно. Знакомо и в то же время ново. Чудовищная, недозволенная, неправильная новизна. Настоящая.

Аккуратными притирающимися движениями Зиан начинает «служить». Да, точь-в-точь неразумное животное, принявшее хозяйский сапог за достойный страсти объект. Смешное и противное. И глаз не отвести...

Иногда двухцветная молния блистает исподлобья - за самоотдачей похоти не скрыть обреченного недоверия. Зиан знает, что партнер может подвести в любой момент. Что разрядке, скорее всего, суждено ускользнуть. И, может быть, поэтому только - не суетится. Не старается что есть духу успеть. Движется в быстром, но плавном, естественном ритме. Стремиться к удовольствию естественно...

Естественно ли удовольствие Фэня сейчас?

Сейчас, когда он с радостью идет наперекор ожиданиям партнера. Нет, на этот раз контакт не прервется. До конца. Сейчас, когда хрупкое тело конвульсивно содрогается так, что лишь кандалы звенят, заглушая тихие, и без того подавленные стоны. Сегодня так сдержан... Гордость или контроль? И откуда в нем вся эта прыть? И как разобраться в изворотливом безумце? Извлечь бы истину до того, как сломать... Ведь всё равно придется.

Ты впиваешься взглядом, поглощаешь, растворяешь в холодных омутах. А на дне расширенных зрачков всё равно теплится темное пламя. Думаешь, уничтожишь? Думаешь, тут есть что уничтожать?

Не отступаешь, не прерываешь поспешных движений. Да, ещё пару раз... Только бы не ослаб нажим. Вот, сейчас. Да, и последний толчок. Точно последний. Давление идеально. Восторг упоителен. Удовольствие летучей отравой растекается по венам, щекочет кровь. Вибрируют даже кончики пальцев, и корни волос немеют под прикосновением пальцев твоих.

Горячие брызги на животе. Долго, долго. Брызги всюду, пульсирует не только бренная плоть - чуть сотрясается сама реальность. Дрожат осколки битого стекла, оплавляют колючие грани...

Подкрашенный снадобьями и долгой отсрочкой оргазм ярче обычного. И призрачные чувства в стесненной груди формулируют нечто похожее на благодарность. Но это ведь не то, чего ты сейчас ожидаешь, да?

Не ожидаешь - упираешься в стену рукой и подносишь перепачканный перламутром сапог к лицу.

- Хороший песик! - ухмыляешься. - А может, всё-таки человек, а, Зиан? Собачка не может убрать за собой, а вот ты бы мог.

Никогда ещё Фэнь не видел воочию, как написанное на лице всепоглощающее блаженство сменяется... растерянностью, разочарованием, брезгливостью - постепенно, но быстро. Бесповоротно. А в уколах взгляда мелькает что-то сродни презрению.

Фэнь тоже всё это чувствует - по отношению к себе. И вместе с тем, даже сквозь действие успокоительных трав, путы вседозволенности и подчинения овладевают сознанием полностью. Побочные сомнения - лишь блики на этой могучей волне.

Мимолетная горечь пытается превратиться в улыбку:

- С такими оригинальными вкусами хорошо бы иметь обувь почище, - Зиан не пытается отвернуться, наоборот. Равнодушный вид принимает старательно. Вот уже приоткрытые губы медленно приближаются к оскверненной черной коже...

Но вдруг - как-то резко отводится в сторону двухцветный взгляд. Растерянность достигла максимума. Выражена так ярко, что где-то в её пиках рассмотреть можно даже стыд. Редчайшее явление для этого невероятного создания!

- Что?.. - пробует возмущаться Фэнь и наконец замечает: - Да ладно! Серьезно?

Смеется и отходит к окну, стараясь не вступить в растекающуюся лужицу. С безопасного расстояния рассматривает капли золотого дождя, покрывающие поджарый живот, стекающие по стройным бедрам. А дождь всё не прекращается... Самое время посмотреть в глаза, но щенок смотрит упрямо в пол - зубы сцепил, нервные губы кривятся, как от обиды.

- Узник предупреждал... - откуда-то берутся силы на тихое бормотание, - что ему нужно облегчиться, а удобств нет... И это зелье...

Трогательно.

- Не плачь, щеночек. Лишняя водица уже вышла.

Фэнь с усмешкой подходит сбоку - невозможно совладать с искушением приподнять смущенное лицо за подбородок. Уловить лишь остатки - облик невозмутимости прорастает сквозь любые случайные завихрения эмоций в утонченных чертах. Эту улыбочку надолго не сотрешь:

- И то верно. И Зеркало никогда не плачет, Фэнь. Можешь не беспокоиться - не обучен.

- Да уж, сложный достался питомец! Не служит, не плачет, ходит под себя...

- Просто естественные потребности, - огрызается Зиан. Поучает наивно и запросто: - Тело не может долго их сдерживать. И ты знаешь, по чьей милости мне созданы такие условия.

Приклеившаяся улыбка не смягчает хмурого тона. Фэнь не сразу улавливает, что изменилось в его словах. А, ну точно!..

- О, значит, что-то ты всё-таки умеешь! Например, говорить от своего лица. Вот видишь, не зря старались! Значит, продолжим дрессировку в том же направлении.

Всё посмеивается - едко, желчно. Всё пытается пугать - предвкушением неотвратимого. Но уходя, касается запястий в надломленном изгибе. Но уходя, подмигивает на прощанье:

- Щенку достался терпеливый хозяин. - Щелкает ключом в металле оков. - Давай, можешь привести себя в порядок перед свиданием. Сегодня нас ждет длинная ночь.