Глава 1. Разочарование в «Аль-Азхаре»
Пятнадцать лет назад я был имамом мечети в Гизе, в том самом египетском городе, где расположены знаменитые пирамиды. Должность имама в мечети подобна должности пастора в христианской церкви. Каждую пятницу с двенадцати до часа дня я проповедовал и исполнял другие обязанности имама.
В одну из пятниц я читал проповедь на тему джихада. Вот что я сказал двумстам пятидесяти слушателям, расположившимся вокруг меня на земле:
Джихад призван защитить исламские государства и сам ислам от нападок со стороны врагов. Ислам — это религия мира и согласия. Мы будем бороться лишь с теми, кто нападает на ислам. Неверные — язычники, грешники, христиане и прочие противники Аллаха — распространяют миф о том, что ислам призывает к войне и насилию. Эти неверные — враги ислама — не признают слова Аллаха.
Затем я процитировал следующий фрагмент Корана:
... Не убивайте душу, которую запретил Аллах, иначе, как по праву. Сура 17:33
В то время я был недавним выпускником каирского университета «Аль-Азхар», самого старого и престижного исламского вуза. Во всем исламском мире этот университет пользуется колоссальным авторитетом. В течение недели я преподавал в «Аль-Азхаре», а по пятницам нес служение имама.
В тот день, обсуждая тему джихада, я высказал точку зрения египетского правительства. В «Аль-Азхаре» пропагандировался «политкорректный» ислам, и коранические учения, не соответствовавшие взглядам египетского правительства, намеренно игнорировались.
Я проповедовал то, чему был научен в университете, но у меня возникало все больше вопросов об истинной сущности ислама. Впрочем, выразить свои сомнения я не мог, поскольку тем самым я поставил бы крест на своей карьере в «Аль-Азхаре». Я прекрасно знал, что происходит с людьми, чьи взгляды расходятся с официальной точкой зрения университета. Они лишались своих должностей, а вместе с ними и всякой надежды найти работу в каком-либо другом египетском вузе.
Я осознавал, что содержание моих лекций и проповедей не соответствует Корану, который уже к двенадцати годам я знал наизусть. Больше всего меня смущало то, что я должен был проповедовать ислам как религию любви и прощения, в то время как исламские фундаменталисты, считавшиеся истинными последователями ислама, взрывали церкви и убивали христиан.
В те годы в Египте усилились экстремистские настроения, и новости об очередном взрыве в церкви и нападении на христиан ни у кого не вызывали удивления. Эти явления были настолько распространены, что однажды в автобусе я услышал, как в одной из церквей прогремел взрыв. Я выглянул в окно: в сотне метров от дороги поднимались клубы дыма.
Мои родители были ревностными мусульманами. Сам я никогда не входил ни в какую радикальную исламскую организацию, но один из моих друзей был активистом группы мусульман, целью которой было убийство христиан. Он был студентом химфака и лишь незадолго до вступления в ряды радикалов стал всерьез относиться к своей религии. Однажды я спросил его: «Зачем ты убиваешь своих соотечественников, с которыми вместе рос?» Мой вопрос привел его в ярость. «Неужели ты не понимаешь? Христиане не подчиняются власти Аллаха и не платят джизью (налог) за право проводить свои богослужения. Они не оставили нам выбора, и мы будем бороться с ними мечом исламского закона».
В поисках истины
Надеясь найти опровержение словам друга, я вновь обратился к изучению Корана и исламских законов. Однако мои попытки были безрезультатными. Я должен был сделать выбор. Если я хотел сохранить свою работу и положение в обществе, мне нужно было продолжать верить в «христианизированный» ислам, призывающий к миру, любви, прощению и состраданию и вписывающийся в политику египетского правительства. Я также мог присоединиться к исламскому движению, соответствующему учению Корана и пророка Мухаммада, который говорил: «Я оставил вам Коран. Если будете придерживаться моего учения, вовек не впадете в заблуждение». (Из «Собрания истинных хадисов» аль-Бухари.)
Я не раз пытался рационализировать свои убеждения. «В конце концов, в Коране есть стихи о любви, согласии, прощении и сострадании, — говорил я себе. — Нужно научиться игнорировать те фрагменты Корана, которые призывают к джихаду в отношении неверных».
Я отчаянно пытался найти такое толкование Корана, которое бы исключало тему насилия, но, наоборот, все больше убеждался в невозможности такой интерпретации учения Священной Книги мусульман. И мусульманские богословы утверждали необходимость джихада по отношению к неверным. Но в то же время учение о джихаде шло вразрез с фрагментами Корана, призывающими жить в мире и согласии с окружающими людьми.
Противоречия, которые я находил в Коране, заставили меня усомниться в исламе. В течение четырех лет я обучался в бакалавриате и был признан вторым из шести тысяч студентов. Затем я окончил четырехгодичную магистратуру и, наконец, еще три года работал над докторской диссертацией. Все эти годы я изучал ислам. Я прекрасно знаю это вероучение.
В одном фрагменте Корана запрещается употреблять алкоголь, в то время как другой его фрагмент это делать позволяет (ср. суры 5:90—91 и 47:15). Одни стихи разрешают дружбу с христианами, называя их добрыми людьми, которые почитают единого Бога (см. суры 2:62 и 3:113-114), а в другом стихе сказано, что христиане должны быть казнены, если откажутся обратиться в ислам или платить джизью (см. суру 9:29).
Толкователи Корана предлагают различные богословские объяснения этим несоответствиям, но я не могу поверить, что всевышний и всемогущий Аллах может так противоречить самому себе.
Даже Мухаммад, пророк ислама, нарушал постановления Корана. В Коране сказано, что Мухаммад должен был явить всему миру милосердие Аллаха. Однако пророк превратился в диктатора, который приказывал уничтожать и грабить города, чтобы собирать средства на поддержание своей империи. Разве это можно назвать милосердием?
Коран описывает Аллаха не как любящего отца, а как Бога, который желает обмануть людей (см. суры 6:39, 126). Он не только не помогает тем, кого вводит в заблуждение (см. суру 30:29), но и хочет заселить ими ад (см. суру 32:13).
Ислам призывает к дискриминации женщин, а также неверных, христиан и особенно иудеев. Ненависть является неотъемлемой частью ислама.
Будучи специалистом по истории ислама, я характеризую эту религию как способствующую кровопролитию.
Опасные вопросы
Постепенно мои сомнения стали проявляться в лекциях. Я ставил под вопрос авторитет ислама и Корана. Некоторые из моих студентов принадлежали к террористическим движениям. Они были возмущены моими сомнениями в истинности ислама.
Наконец о них узнала администрация университета, и в декабре 1991 года меня вызвали на встречу с его руководством. Я поделился своими мыслями и признал, что не могу учить непогрешимости Корана, поскольку уже не верю, что эта Книга может быть откровением истинного Бога.
Мои слова сочли за богохульство. Один из руководителей университета крикнул мне в лицо: «Мерзавец!» Меня сразу же уволили с работы, а о случившемся сообщили в секретные службы Египта.
Похищен агентами секретных служб
Чтобы лучше понять дальнейшие события, вам нужно представить жилище моей семьи.
У моего отца был просторный трехэтажный дом, в котором жила вся семья — родители, семьи трех моих братьев, мой неженатый брат и я. Из нашей семьи только моя сестра жила в другом месте, потому что, выйдя замуж, она переехала в дом мужа.
Наш дом состоял из нескольких квартир, и всем было довольно уютно. На первом этаже располагалась квартира моих родителей и моя квартира, в которой мы жили вместе с братом. На верхних этажах жили семьи моих женатых братьев.
Не прошло и дня после моего увольнения, как в три часа ночи в двери нашего дома начали стучать. Мой отец открыл дверь, и в дом ворвались пятнадцать или двадцать человек в штатском. В руках у них были автоматы Калашникова. Разбудив всю семью, они стали рыться в вещах. Людей было так много, что мне не удалось бы ни спрятаться, ни бежать.
Они обыскали весь дом. Мои родители, братья, их жены и дети рыдали, наблюдая, как меня выволакивали за дверь. Шум в доме слышали все соседи.
Меня отвезли в строение, по виду напоминавшее тюрьму, и бросили в камеру. Утром родители отчаянно пытались выяснить, что со мной произошло. Они обратились в полицию, но обо мне ничего не было известно.
Я был в руках секретных служб Египта.