Глава I - Остров, что дышит шрамами
Осенний ветер не знал покоя. Он бился в кроны обнажённых клёнов, завывал в развалинах храма и тащил за собой пепел старого костра, будто хотел стереть даже его след. Где-то за горами ворчал гром, сухой и глухой, как угроза.
Ая стояла у края обрыва, глядя вниз, где внизу клубился туман. Её рука лежала на рукояти катаны, но меч не рвался наружу — в этот миг ничто не требовало крови. Лишь остров смотрел на неё в ответ. Молчаливо. С укором.
Слева от неё возвышались обгоревшие ворота тории — единственное, что осталось от храма Нагиса, когда монголы прошли здесь. Ступени, по которым раньше поднимались паломники, теперь были разбиты, и мхи прорастали сквозь трещины камня, словно земля пыталась вернуть храм себе.
Она сделала шаг вперёд. Ткань тёмного плаща шелестнула — он был унаследован, не по крови, а по пути. Когда-то Призрак носил нечто подобное. Её учитель говорил:
— Призрак был не человеком. Он стал голосом острова. Шёпотом ветра. Тенью между ударами.
— А если ветер захочет смерти? — спросила она однажды.
— Тогда ты станешь бурей.
Но сейчас она чувствовала лишь холод.
Под её ногами лежал камень памяти — уцелевший алтарь, где предки слушали живых. Она опустилась на колено и вытянула перед собой свиток: плотная бумага, завёрнутая в ткань, покрытую древними письменами. Это был не тот свиток, который она искала, но один из ключей. Легенда гласила:
"Только пройдя четыре храма, познав стихии и их волю, ты откроешь путь к свитку сотворения. Но каждый храм требует жертвы".
Храм ветра был первым.
Из тумана донёсся шелест. Кто-то приближался. Трое.
Ая поднялась плавно, как учил её отец — без спешки, но готовая. Катана тихо выскользнула из ножен, отражая слабый отсвет заката. Она не дрожала. Только дыхание было чуть глубже, чем обычно.
Из облаков вышли ронины. Плащи из грубой ткани, лица под масками, в руках — изогнутые мечи. Один из них не снял доспехов — тяжёлых, монгольского образца. Они остановились в нескольких шагах, не торопясь.
— Ты из Ярисава? — проронил старший. Его голос звучал будто гравий, на который пролился дождь.
— Я — та, кто ищет равновесие, — ответила она.
— Тогда ты на неправильной стороне. Свиток не для тех, кто молится.
Он шагнул — и мечи взвились.
Первый удар — по дуге, с замахом. Она нырнула вбок, пропуская клинок мимо, и в ответ перерезала воздух одним точным движением. Второй атакующий оказался быстрее — но слишком шумным. Ая отступила, использовала движение ветра, что сорвало листья у её ног, и пустила их в лицо врагу.
Ками ветра ответил. Листья завертелись, как вихрь, и на долю секунды ослепили ронина. В этот миг её клинок уже вошёл в бой.
Кровь, шёпот металла, отголоски боли — и снова тишина.
Последний ронин отступил. Он глядел на неё — и, возможно, видел в её глазах то же, что когда-то видели в глазах Дзина: решимость, смешанную с утратой.
— Мы придём снова, — прошептал он. — Свиток всё равно будет у нас.
Он исчез в тумане.
Ая стояла среди упавших тел. Дождь начинал капать с неба. Над ней пролетела птица — чёрная, как ночь. Где-то вдали ударила молния.
И в этот миг голос прозвучал у неё в голове.
— Ты слышишь меня, дитя ветра?
Ты готова отказаться от мести, чтобы обрести силу?
Ая не ответила. Она смотрела в сторону, где, по легенде, находился второй храм — храм воды. Но её рука всё ещё дрожала.
...Гром прокатился по небу. Остров снова говорил с ней.
Ая стояла в одиночестве у подножия разрушенного храма, и на какое-то мгновение ей показалось, будто сам воздух стал плотнее. Листья на ветру затихли. Всё стихло. Даже тени вокруг словно затаили дыхание.
Она присела у тела одного из павших ронинов. На его поясе — ткань с гербом ордена: алый меч, пересекающий чёрное солнце. Знак «Багровых Клинков». Это были не просто странствующие наёмники. Они искали свиток. И знали, где она.
Ая сжала свиток в руке. Он будто пульсировал, тёплый от её дыхания. И с каждой секундой она всё сильнее чувствовала: этот путь не будет ей прощён. Ни предками, ни врагами, ни — возможно — самой Цусимой.
⸻
Путь к Храму воды начинался за перевалом.
Дорога была старая, заброшенная, и почти вся скрылась под корнями. Но ветер подсказывал направление — не прямо, не словами, а намёками. Треск сучьев справа. Одинокий звон колокольчика вдали, хотя храмов поблизости не было. Тень, что проскользнула в лесу — слишком быстро, чтобы быть зверем.
"Ты слышишь меня, дитя ветра?"
Этот голос остался с ней. Он не звучал как человеческий. Не звал. Не приказывал. Он просто... был. Внутри.
Сумерки сгущались, когда она достигла болот Фусэна — влажных и туманных, где, по преданиям, утонули три деревни и один отряд самураев. Здесь всё было тише обычного. Даже лягушки не квакали.
Она шагала медленно, катана висела за спиной, но правая рука не отрывалась от ножен. Пахло гнилью и железом.
И вдруг — голос.
— Помнишь, как они кричали?
Ая резко обернулась.
Впереди, в тумане, стояла женская фигура. Длинные чёрные волосы струились по воде, словно сливаясь с ней. Лицо — неразличимое. Вокруг неё светились синие огоньки. Один... два... десять.
Мидзу-но-Ками. Ками воды.
Ая сделала шаг ближе. Туман затянул её почти по колени.
— Я пришла с миром, — произнесла она.
— Ложь, — сказала женщина. — Ты пришла с болью. И жаждой мести.
— Я не ищу мести. Я ищу силу.
Вода вокруг вдруг стала глубже. Почти сразу — по пояс. Тонкие руки Мидзу-но-Ками протянулись к ней.
— Тогда прими моё испытание. Посмотри — туда.
Ая обернулась. Там, где только что была тропа, теперь стояла... её мать. Такая, какой она запомнила её за день до битвы — в храмовой одежде, с корзиной лекарственных трав. Улыбка. Глаза, полные тепла.
И голос:
— Ты ушла. Ты не спасла нас.
Ая стояла, как вкопанная.
Это была иллюзия. Она знала. Но дыхание сбилось. Сердце колотилось.
Мать исчезла. Появился брат. Он был совсем мальчишкой. Меч в руках дрожал.
— Я звал тебя. Почему ты не пришла?
— Хватит! — выкрикнула она, и вода взвилась волной.
Всё исчезло.
Мидзу-но-Ками склонила голову.
— Ты не отвернулась. Ты увидела. Приняла. И осталась собой.
— Мне не нужна жалость духов, — прошептала Ая.
— Тогда возьми мой дар.
Из воды поднялась маска из нефрита, покрытая символами воды и дождя. Она хранила в себе силу — прозрачность. Тайну. Способность исчезать в глазах врагов, как капля в реке.
Ая взяла маску. Её пальцы дрожали, но взгляд уже был твёрже.
Свиток в её сумке стал холоднее.
⸻
На берегу она зажгла небольшой костёр и легла под навес из ветвей. Дождь капал по крышке ножен. Вдалеке снова прогремел гром.
Скоро ей придётся подняться в горы.
Храм грозы ждал её.
Но теперь — у неё было два дара.
Ветер. И вода.
И один вопрос, что не давал покоя:
Станет ли она Призраком — или тем, кто сможет остановить даже тьму?