Глава 12. Замороженные улыбки.
План Кайто был холоден и точен, как скальпель хирурга. Он не собирался устраивать открытых конфронтаций, которые могли бы снова выставить его эмоциональным. Его оружием была репутация и невидимое давление. Акира, со всей его яркостью и эмоциональностью, был уязвим к общественному мнению, особенно в таком традиционном обществе, как японское.
Первый шаг Кайто заключался в том, чтобы манипулировать восприятием Акиры в глазах других. Он начал распространять слухи, но делал это настолько тонко, что никто не мог его в этом обвинить. Он не говорил плохо об Акире напрямую. Вместо этого он использовал свою отточенную логику и умение вплетать информацию в, казалось бы, невинные разговоры.
Например, в разговоре с одноклассниками, Кайто мог "случайно" упомянуть: "Да, Акира-кун всегда был очень... эмоционален. Иногда это мешает сосредоточиться на чем-то серьезном, как в учебе, например. Надеюсь, он справится со своими... перепадами настроения". Или: "Он очень талантлив, но порой его креативность граничит с одержимостью. Наверное, это сложно - быть таким чувствительным".
Эти фразы, сказанные Кайто с искренним (на вид) беспокойством, на самом деле были ядовитыми семенами. Слово "эмоциональный" в контексте японской школы часто имело негативный оттенок, подразумевая отсутствие контроля и незрелость. "Перепады настроения" намекали на нестабильность. "Одержимость" могла быть легко истолкована как нечто нездоровое.
Слова Кайто, произнесенные авторитетным, всегда рациональным отличником, быстро находили отклик. Одноклассники, которые раньше восхищались Акирой, теперь стали смотреть на него с некоторой осторожностью. Его яркие эмоции, которые раньше воспринимались как харизма, теперь казались подозрительными. Улыбки, которыми встречали Акиру, становились чуть более замороженными, взгляды - чуть более оценочными.
Акира, чувствительный по своей натуре, сразу почувствовал изменение атмосферы. Люди стали держаться от него на расстоянии. Его шутки не вызывали прежнего смеха, а его искренняя увлеченность искусством теперь вызывала не восхищение, а легкое беспокойство. Он слышал обрывки фраз - "слишком", "странно", "несдержанный". Он не понимал, откуда это идет.
Однажды, во время занятия, Акира попытался продемонстрировать новую технику рисования, его глаза горели вдохновением. Но несколько учеников, вместо того чтобы внимательно слушать, перешептывались и хихикали за его спиной. Один из них, набравшись смелости, едко заметил: "Не слишком ли это... интенсивно для нас, Акира-кун? Мы ведь не все такие... чувствительные художники".
Акира, почувствовав укол, сжал кисть. Он знал, что эти слова - эхо чего-то, что ему неизвестно. Он посмотрел на Кайто, который сидел в другом конце класса, безучастно перелистывая страницы учебника. Но в его глазах, когда они на мгновение встретились, Акира увидел лишь безразличие, которое было хуже любой злобы.
Тем временем Кайто продолжал. Он стал более избирателен в своих "друзьях", отдавая предпочтение тем, кто мог быть полезен в его будущих планах, кто обладал влиянием или информацией. Сакура продолжала быть его невольной соратницей, не подозревая о его истинных намерениях. Кайто поддерживал с ней общение, расспрашивая о школьных событиях, словно он был просто заинтересованным наблюдателем, а на самом деле собирая информацию, которую можно было бы использовать.
В его холодном, аналитическом уме зрели новые, более изощренные идеи. Он понял, что репутация - это только начало. Следующим шагом должно было стать прямое, но завуалированное вмешательство в жизнь Акиры, чтобы нанести удар по его самым ценным аспектам. Акира, со своей импульсивностью и открытостью, был идеальной мишенью. Кайто чувствовал, что его ледяной щит становится все прочнее, а его сердце - все холоднее. И это его устраивало.