Глава 9. Жажда расплаты.
Для Акиры выступление Кайто на конкурсе талантов стало последней каплей. Это было не просто поражение в соревновании, это было публичное уничтожение всего, что было для него важным. Музыка Кайто, исказившая его собственную мелодию, звучала как злая насмешка над их прошлым, над его чувствами, над его самой сущностью. Он чувствовал себя униженным, опозоренным и преданным.
Когда Акира выбежал из зала, слезы жгли его глаза, но он отказывался дать им волю. Он хотел кричать, ломать все вокруг, но вместо этого почувствовал лишь леденящую пустоту. Его "солнце", его внутренний свет, казалось, погас навсегда, оставив после себя лишь холодный, мертвый пепел.
Он бродил по улицам Хаямы, не замечая ни запаха моря, ни шума прибоя. Город, который когда-то был для него домом, теперь казался чужим и враждебным. Он чувствовал себя одиноким, как никогда прежде. Рю, который пытался найти его, обнаружил Акиру сидящим на старом причале, том самом, где они с Кайто когда-то мечтали под звездами. Но сейчас там не было ни мечты, ни звезд. Только Акира, съежившийся, скрестивший колени, и невидящий взгляд, устремленный в темную воду.
"Акира, что случилось? Я тебя искал", - мягко сказал Рю, присаживаясь рядом.
Акира молчал, его плечи подрагивали. Затем он повернулся к Рю, и Рю увидел в его глазах такую боль, что она напугала его.
"Он... он сделал это специально", - прошептал Акира, его голос был надломлен. - "Он... он высмеял меня. Мою музыку. Нашу... нашу дружбу".
Рю не понимал всех тонкостей, но чувствовал глубину страданий Акиры. Он обнял его, крепко, пытаясь своим теплом прогнать холод, что сковал Акиру. И в этот момент, в объятиях Рю, Акира наконец-то позволил слезам течь. Это были не просто слезы горя, а слезы разорванного доверия, слезы невыносимой обиды.
Всю ночь они просидели на причале. Акира, впервые за долгое время, начал говорить. Он рассказывал Рю о своем детстве с Кайто, о их ночных прогулках, о том, как Кайто обещал быть рядом. Он говорил о том, как Кайто изменился, как он отстранялся, как ранил его словами и игнорированием. И о том, как сегодняшний концерт стал последним ударом.
Когда взошло солнце, окрашивая горизонт в тени, что когда-то были цветом волос Акиры, его слезы высохли. Но на их месте осталась другая эмоция - холодная, твердая решимость.
"Я больше не буду сидеть и ждать", - голос Акиры был хриплым, но в нем прозвучала новая сила. - "Он думает, что может так поступать? Он думает, что может просто разрушить все, что у нас было, и уйти, не оглядываясь?"
Рю лишь слушал, чувствуя, как меняется его друг.
"Он причинил мне боль", - продолжил Акира, поднимая взгляд. В его обычно таких ярких глазах теперь горело нечто иное - огонь ярости, заглушающий остатки былой невинности. - "Он забрал у меня свет. И теперь... теперь я заставлю его заплатить".
Это был не просто гнев. Это была жажда расплаты. В японской культуре, где потеря лица и унижение воспринимаются крайне остро, а чувство долга и обязанностей, включая месть, может быть глубоко укоренено, реакция Акиры была предсказуемой. Он не хотел просто забыть Кайто - он хотел, чтобы Кайто почувствовал ту же боль, что чувствовал он сам. Чтобы Кайто осознал, что он натворил.
С этого дня Акира изменился. Его художественный талант, ранее направленный на создание красоты, теперь стал орудием. Его ум, всегда способный найти нестандартные решения, теперь был заточен на одну цель - месть Кайто. Он начал отстраняться от Рю, не потому, что не доверял ему, а потому, что не хотел втягивать его в свою темную миссию. Он стал еще более замкнутым, но теперь его молчание было не от боли, а от концентрации и холодного расчета. Он не искал сочувствия. Он искал способ.