Глава 3. Тень на лице.
После того злополучного прикосновения под цветущими вишнями, мир Кайто изменился. Он больше не мог смотреть на Акиру так, как прежде. Каждый смех Акиры, каждый его жест, каждая случайная улыбка, подаренная прохожему, теперь отзывались в груди Кайто странным, болезненным спазмом. Это было не просто "неправильно" - это было невыносимо. Он видел в Акире не просто друга, а источник хаоса, который угрожал разрушить его тщательно выстроенную крепость рациональности.
И тогда Кайто начал отдаляться. Медленно, почти незаметно для окружающих, но катастрофически для Акиры.
Сначала это были мелочи. Когда Акира предлагал пройтись вместе домой после школы, Кайто находил оправдания: "Мне нужно задержаться в библиотеке", "У меня встреча с учителем", "Я обещал помочь маме". Его голос был ровным, взгляд холодным, и Акира, доверчивый и простодушный, верил. Он не замечал тонкого, почти неуловимого напряжения в плечах Кайто, когда тот произносил эти слова.
Потом они стали избегать ночных прогулок к причалу. "Устал", "Завтра контрольная", "Небо облачное, звезд не видно". Логичные, неопровержимые причины, за которыми скрывалась стальная воля Кайто не поддаваться искушению вновь почувствовать то пугающее тепло рядом с Акирой. Звезды, когда-то их общая святыня, теперь стали для Кайто символом угрозы, напоминанием о той наивной клятве. Он боялся их, боялся той искренности, которую они могли вызвать.
Акира, конечно, замечал. В его ярких глазах, обычно полных сияния, теперь все чаще мелькала тень недоумения, а иногда и едва уловимая печаль. Он пытался расспрашивать.
"Ты в порядке, Кайто? Ты какой-то... другой стал", - однажды спросил он, когда Кайто в очередной раз отказался пойти с ним на фестиваль фейерверков, хотя они всегда ходили вместе.
Кайто, погруженный в учебник, даже не поднял головы. "Я всегда был таким, Акира. Просто ты привык к моей... снисходительности. Повзрослей. Детские игры закончились."
Слова были как ледяные осколки, выпущенные прямо в сердце Акиры. Он моргнул, словно ему в глаза попал песок. "Детские игры? Но... мы же..."
"Мы взрослеем", - перебил Кайто, наконец, подняв взгляд. Его глаза были бездонными, черными, непроницаемыми. "Иногда дороги расходятся. Это нормально. Не цепляйся за прошлое".
Акира почувствовал себя так, словно его толкнули в холодную воду. "Но я не цепляюсь! Я просто... я скучаю по тебе".
"Это просто привязанность", - голос Кайто был абсолютно лишен эмоций, как и его лицо. Он использовал те же слова, что и для убеждения себя самого. "Она пройдет".
Акира отвернулся, его плечи поникли. Он не понимал, что происходит с его другом. Он не знал, что Кайто наносил себе боль этими словами не меньше, чем ему. Что каждый раз, когда он отталкивал Акиру, его собственное сердце сжималось от страха и отчаяния. Но Кайто был уверен: только так он мог спасти себя от этой "слабости", от этой "иллюзии", которая, казалось, хотела поглотить его целиком.
Отдаление становилось все более ощутимым. Акира, который всегда был душой компании, начал чувствовать себя одиноким. Он пытался найти себе новых друзей, окунуться в новые увлечения, заполнить пустоту, образовавшуюся там, где раньше был Кайто. Но каждый раз, когда он смеялся с кем-то другим, когда делился секретом, когда чувствовал чью-то поддержку, в его сознании всплывал образ Кайто, и боль от его отсутствия лишь усиливалась. Он не знал, что где-то поблизости Кайто, скрываясь в тени, наблюдал за ним, и каждая улыбка Акиры, подаренная кому-то другому, лишь убеждала Кайто в необходимости его "ледяного щита".
Кайто сам становился все более замкнутым. Его занятия на фортепиано стали ожесточенными, полными диссонансов и скрытого гнева. Он все глубже погружался в учебу, в книги, в свой внутренний мир, словно строя непробиваемую стену между собой и тем, что он считал угрозой.
Тень на лице Акиры становилась все заметнее, а ледяное расстояние между ними - все шире. Ни один из них не знал, что это медленное, мучительное отдаление было лишь началом. Началом падения в бездну, где дружба сгорит в огне невысказанных чувств и разбитых обещаний.