Я люблю тебя по психологическим причинам

У Джихё проблема, очень большая проблема: у нее закончилось видео для просмотра.

Из всех ужасных, ужасных вещей, произошедших за сегодня, включая необходимость учить подсевшую на сахар Дахён, как делать vlookup, осознание того, что уже почти семь, а она никак не может пройти все три круга здоровья на смарт-часах из ада, которые Наён подарила ей на прошлый день рождения, и узнав, что Чеён сделала презентацию из тридцати пяти слайдов в шрифте comic sans — даже ей самой кажется немного странным, что именно это заставляет ее хмуриться и дуться на свое отражение в этой модной ложке. Просто у нее есть распорядок дня, и часть его — это видео на youtube, которое она смотрит во время еды.

На данный момент у нее нет видео на завтрашний завтрак. Что она должна делать, читать чертовы новости, как ее пятидесятишестилетняя мать?

Она хмурится еще больше при мысли о пятом, насущном, ужасно-ужасном событии, произошедшем сегодня, из-за которого она сейчас сидит в шикарном ресторане, одетая в то, что заставляет ее чесаться в неудобных местах, и смотрит на пустой стул перед собой. Свидание, которое назначили ей Наён и Момо.

Свидание, которое, по последним данным, опоздало на две минуты и сорок семь секунд.

Если бы Наён прислушалась к её (очень обоснованным и вполне понятным) опасениям против концепции свиданий вслепую, вместо того, чтобы отмахнуться от них с помощью «Джихё, детка, тебе надо остыть», вечер мог бы пройти по-другому, и Джихё могла бы плакать из-за того, что ей не на что посмотреть видео, пока она ужинает в одиночестве в своей квартире. Что она предпочла бы за... этим. Но нет. Джихё, как и было велено, успокоилась. И вот теперь она здесь, ждет кого-то, чье имя она даже не знает.

— Ваш столик, мэм, — сказал кто-то сзади нее, и о, хорошо. Поговорим о дьяволе.

Она поворачивается, и как только она видит, как выглядит ее спутница — острый нос, пухлые губы, длинные волнистые светлые волосы, темно-синее платье с разрезом до бедра, длинные руки и еще более длинные ноги — она благодарит Бога, что не встала, потому что она бы точно упала обратно. Что за черт? Неужели Наён случайно нашла на улице ангела и в качестве акта благотворительности заманил ее на это свидание?

Вообще-то, если подумать, это было хорошо. Между ними ничего не могло получиться. Джихе даже не пришлось бы доводить дело до третьего неловкого свидания или доставать свою массивную презентацию личных проблем. Эта женщина была великолепна. Вероятно, она была еще и очень крутой.

У Джихё не было ни единого шанса. Потрясающе.

— Я опоздала?

— Четыре минуты и двадцать секунд, — находит она в себе силы ответить, а потом замирает.

— О, хорошо, — говорит ангел таким сладким голосом, что это практически хор певчих птиц. — Я волновалась, что я появлюсь раньше.

Подождите.

— Что плохого в раннем приходе?

— Вы должны заставить их немного подождать, не так ли? — Женщина наклоняется вперед на своем стуле, опирается локтями на стол и смотрит на нее темными, красивыми глазами.

— Привет, я Сана.

— Ты тоже из тех, кто ждет три дня, прежде чем написать девушке? — спрашивает ее Джихё. — О, я Джихё.

— Я знаю. — Сана делает паузу с открытым ртом, как будто она не хотела этого говорить. Разве это не должно было быть свидание вслепую? Джихё думала, что ни один из них не имеет ни малейшего представления о том, кем является другой. Хм.

— И нет. Я не жду три дня. По крайней мере, пять. Это самое подходящее время.

— А ты не боишься, что они забудут тебя за такой долгий срок?

— Джихё, — говорит Сана, наклоняя голову, губы растягиваются в ухмылке, — думаю, ты поймешь, что я не из тех девушек, которых легко забыть.

О, Боже. У Джихё было свидание с самой сексуальной — и самой надоедливой — женщиной на свете.

***

В течение первой половины свидания Джихё мысленно перечисляет все вещи, которые она собирается рассказать Наён на следующий день, в наказание за то, что та свела ее с женщиной, с которой, как она должна была знать, Джихё не имеет права идти на свидание:

Во-первых, у Саны, похоже, не было никаких планов на жизнь, выходящих за рамки выходных.

— Подожди, нет, — сказала она, подняв указательный палец вверх, с раздражающе очаровательной улыбкой на лице, — у меня есть концерт Red Velvet, который я собираюсь посетить через два месяца.

Во-вторых, Джихё до сих пор не знает, чем она зарабатывает на жизнь. Когда она заговорила о своей работе, Сана махнула рукой и страстно поведала об ужасах кабинетной работы и о том, что лучше бы ее поймали мертвой, чем сидеть весь день за столом. Затем она наклонила голову, только чтобы сказать.

— Полагаю, когда я приму папину компанию, мне все равно придется это делать, поэтому сейчас я наслаждаюсь свободой.

Она предложила Джихё заказанный ею десерт — кусок фруктового торта, который был настолько сладким, что Джихё чуть не подавилась собственным языком, пытаясь запить его вином. Джихё не могла регулярно обедать с этой женщиной — от близости к ней у нее начался бы диабет.

В-четвертых, и это опять же то, что она собиралась подчеркнуть своим друзьям в понедельник утром, она была чертовски красива. Джихё не могла смотреть ей в глаза дольше секунды, ее взгляд ускользал, как у того дурацкого уродца с кольцом из фильма «Властелин колец», который Чеён и Чонен заставили ее посмотреть на выходных.

Вторая половина прибывает, когда Сана машет официантке, чтобы та принесла счет.

— Вам не понравилась еда? — спрашивает она.

Джихё понимает, что снова хмурится, глядя на свое отражение в столовом серебре, и качает головой.

— Нет! Нет, — неуверенно отвечает она. — Я просто, гм, отвлеклась.

— Не скажешь почему?

На лице Саны любопытство. Вежливо, но не настойчиво, поэтому Джихё открывает рот, чтобы заговорить.

— Не знаю, я думаю о том, что буду смотреть завтра, пока завтракаю. — Это вылетает из ее рта. В периферийном зрении появляется рука, держащая купюру; Сана плавно протягивает карточку в ответ.

— И эти дурацкие часы говорят мне, что нужно двигаться каждые два часа, а я все еще в тысяче шагов от того, чтобы выполнить свои цели на день. Кроме того, я не могу перестать думать о часе назад, когда я, как идиотка, указала тебе на твое опоздание, вплоть до секунды, и, очевидно, это не имеет значения, потому что второго свидания все равно не будет, потому что я не создана для свиданий, а ты слишком высокомерна, хотя я вроде как понимаю это, потому что если бы я выглядела так же, как ты.

У Саны открылся рот.

— Я сказала слишком много, не так ли? — Сейчас это вызывает лишь легкий ужас; он будет только усиливаться, пока не станет преследовать ее сегодня ночью, так что она не сможет заснуть. — Знаешь что, давай я накрою ужин.

— Нет необходимости, у тебя и так достаточно проблем, — говорит Сана, и в этих словах нет ни намека на расстройство. На самом деле она звучит довольно забавно, что... Что ж. Джихё рада, что хотя бы один из них смог найти юмор в этой ситуации. — Кстати говоря, я думаю, что могу помочь хотя бы с одной из них. Пойдем.

Обещание Саны отвезти ее домой после того, как они соберут ее карточку, ставится под угрозу тем, что она не может найти свою машину. Разве в таких шикарных местах нет парковщиков, которые присматривают за машинами? Джихё почти обеспокоилась бы, что ее вот-вот убьют, если бы Сана не споткнулась о собственные ноги, мусорный бак, капот случайной машины и не врезалась в столб в течение пятнадцати минут. Женщина была невероятно неуклюжей.

(В какой-то степени это успокаивало. Ее красота супермодели, казалось, была сведена на нет отсутствием равновесия и раздражением, которое она вызывала у Джихё всякий раз, когда открывала рот).

— Как ты до сих пор не видишь этого? — Джихё приостановила ходьбу, чтобы прислониться к ближайшему столбу, глубоко дыша. — Как можно потерять целую машину?

— Ты шутишь, но однажды это случилось со мной, — говорит Сана, стоя рядом с ней. — Мы с Момо до сих пор гадаем, где она. Моя дорогая, милая, Mitsubishi. И мне не нужно искать свою машину. Я и так знаю, где она.

— Что? — Она поднимает голову, прекрасно понимая, что ее тщательно уложенные волосы — Наён настоял на том, чтобы сделать это для нее — разлетаются в разные стороны, и что она вся в поту. Сана, к ее крайней ярости, широко улыбается. — Что ты имеешь в виду?

— Что я имею в виду, — приходит ответ, и Сана берет ее за запястье. Осторожно поворачивает его, и сквозь легкую панику, охватившую Пак при мысли о том, что такая красивая женщина держит ее руку, она понимает, что ее часы рассматривают. — Во-первых, я уверена, что мой водитель знает, где они, на парковке с другой стороны здания, а во-вторых, ваши шесть тысяч шагов завершены. Ура. Вы выиграли у машины.

Так оно и есть.

На циферблате ее часов загорается конфетти и пиксельное изображение трех сердец, которые завершают свой путь. Красивая женщина держит ее за руку. Она только что ела очень вкусную еду.

Все поводы для праздника. И все же, когда Джихё смотрит на часы и лицо Минатозаки, ей приходится активно подавлять желание закричать.

***

— Я ничего этого не читаю, — отвечает Наён на двадцать разгневанных сообщений. Джихё в постели, свернулась калачиком рядом с ней, пытаясь переварить абсолютную катастрофу вечера. — Но вот. Сана прислала мне кое-что, просила передать тебе.

И что теперь, думает она, открывая чат, чтобы найти ссылку. Открывается видео-эссе о теории музыки в партитурах фильмов.

Еще одно пересланное сообщение: Скажи ей, что это на завтрак завтра.

Хм. Неужели Сана действительно слушала, когда говорила о своем интересе к музыке? Странно.

И даже приятно. Но в основном странно.

***

В понедельник она встречается в лифте с Чонен, Чеён и Дахён и рассказывает им о свидании во второй раз. Только во второй раз.

— Я слышу это уже три дня, онни, — говорит Дахён, предположительно имея в виду субботнее утро, когда Джихё ворвалась в их с Чеён квартиру, чтобы убедиться, что у них есть продукты на обед, и в итоге долго разглагольствовала о своем адском свидании. Она была полусонной все утро, прислонившись либо к ней, либо к Чеён на протяжении всего пути сюда. — Ты увидела красивую девушку и у тебя произошло короткое замыкание. Мы все там были. Не такая уж это история, чтобы растягивать ее на три дня.

— Вы что, не слушали — все было не так! — прорычала она, машинально протягивая руку, чтобы ударить ухмыляющеюся Чонен по плечу. — Если бы ты была там...

Лифт останавливается на один этаж ниже их. Двери открываются, и Джихё приостанавливает свой рассказ, чтобы улыбнуться только что вошедшую Цзыюй.

— Кстати, о коротком замыкании, — говорит Чеён, поглядывая на Дахён, которая наконец-то выпрямилась, и на ее лице появился яркий красный румянец.

— Ты тоже участвуешь в собрании учредителей, Цзы? — спрашивает Джихё, не иначе как для того, чтобы Цзыюй повернулась в ее сторону, а значит, и в сторону паникующей Дахён.

Чжоу вежливо кивает всем; затем она поворачивается к Дахён. — Привет, Дахён.

Открывающиеся двери лифта отвлекают их всех от болезненных звуков, вылетающих изо рта Дахён; Джихё уверена, что один из них должен был быть «Доброе утро», когда он начинал, а после выхода превратился в полную бессмыслицу.Чонен идет рядом с ней.

— Неужели все было так плохо? — спрашивает она. — Наён казалась очень взволнованной тем, что все это устроила.

Ответ «да», но отчасти по причинам, которые Джихё было бы глупо озвучивать. Что, она должна сказать своим друзьям, что ее спутница был слишком красива? Слишком очаровательна?

— Она думала, что она горячая штучка.

— Ну, как и Наён, а я всё равно её люблю.

— К счастью для меня, у меня еще есть немного времени, прежде чем я сдамся и соглашусь на свой худший кошмар.

Худший кошмар Чонен поджидает их прямо перед конференц-залом, в который они должны войти через пару минут. Наён сразу же игнорирует свою малышку Ю и начинает болтать без умолку, прямо в ухо Джихё.

— Ладно, слушай, — быстро говорит она, пока они занимают свои места, — в свою защиту скажу, что я не проверила, о ком именно говорит Момо, и ты бы и сам знала, если бы просто попросила у своей спутницы больше информации, а не тратил все это время на поиски недостатков в ней...

Дахён и Цзыюй каким-то образом оказались сидящими рядом друг с другом, в результате чего лицо первого снова стало опасно алым.

— И знаешь что, я даже не понимаю, почему я должна быть виновата в этом. Если уж на то пошло, ты должна разыскивать Момо, потому что это все на ней! Она должна была сказать мне...

Лучшее кресло в этом конференц-зале — третье спереди: не скрипит и вращается как во сне. Они с Чонен поспорили за него минуту, прежде чем Чеён проскользнула внутрь и заняла его. Они сдаются, садятся за ней.

— Джихё? Ты слушаешь?

Наён тревожно сжимает руки, переплетая их друг с другом. Это подозрительно. Им почти никогда не нервничает. Не тогда, когда она сказала Джихё, что у нее есть чувства — чувства к свиданиям, заметьте, — уточнила она за тетра-пакетом бананового молока, прежде чем Джихё заткнула пальцами уши и убежала, — чувства к свиданиям, чувства к подруге, чувства к поцелуям, чувства к сексу — к Чонен. И даже не на следующий день после этого, когда она взломала школьную систему оповещения, чтобы заявить о своих чувствах взбешенной Чонен посреди урока математики. И уж точно не тогда, когда учителя, наконец, ворвались в кабинет информатики и застали ее за попыткой поправить прядь волос, чтобы она падала прямо на правый глаз — для удобства соблазнения, как она позже написала Джихё, подняв руки вверх, щеки пылали слабым румянцем, а на них блестел отпечаток губ Чонен.

Дело в том, что в последний раз Наён выглядела такой нервной, когда Джихё обнаружила, что она и Чонен предавались сексуальным утехам на ее новом диване, и это ее встревожило.

— Наён, — наконец спросила она. — Что ты сделала?

— Эм... — Пальцы перестают двигаться, так как за дверью происходит какая-то активность. — Думаю, ты можешь узнать это сама.

Она уже давно потеряла надежду расшифровать слова Наён, когда та говорит о загадочных вещах, но если она что-то и знает, так это то, что ее все равно ждут неприятности. Она находится в напряжении на протяжении всей речи генерального директора, и хотя он не говорит ничего важного — в какой-то момент Чонен бросает притворяться, что слушает, и начинает рисовать лабиринт из членов в своем блокноте, — ее бесит, что она не может хоть немного сосредоточиться.

— Ты хоть понимаешь, о чем говорила Наён? — спрашивает она, наклоняясь ближе к креслу Чонен.

— Вот, сначала разгадай это. — Она уже на полпути, когда понимает, что а, Чонен только что вручил ей лабиринт с членами для решения, и б, что она почти дошла до конца. Это не сложный лабиринт. — И еще, нет. Когда встречаешься с Наён, нужно научиться отсеивать всякую ерунду, иначе ты застрянешь в раздумьях, почему женщина за стойкой внизу дает уборщику ровно на два пельменя больше, чем все остальные.

Генеральный директор все еще говорит на заднем плане, пока она заканчивает лабиринт. На этот раз она откидывается назад, чтобы шепнуть в сторону Наён.

— Расскажи мне, что ты сделала. — Наён моргает. — Сейчас.

Наён ловко берет ее голову в обе руки и направляет ее к стеклянной двери. — Там, — говорит она, убирая руки. — И, пожалуйста, подумай о том, чтобы сначала убить Момо.

Другой мужчина начал говорить, а Джихё прищурилась на закрытые двери. Ничего не видно, кроме слабой тени движения за ними.

— И для тех из вас, кто, возможно, не знает ее, моя дочь тоже сегодня здесь, в офисе, — говорит он, взмахивая рукой, и двери открываются. — Пожалуйста, тепло поприветствуйте ее.

Если бы Джихё могла позже составить список худших людей, которые могли бы оказаться по ту сторону этой двери, он бы, наверное, так и сделала:

1. Тот жуткий чувак из бойз-бенда, с которым они учились в прошлом году, который все три месяца выпрашивал у Джихё фотографии ее ног.

2. Та милая девушка со второго курса университета, на которую Джихё стошнило во время поцелуя, а потом она избегала её весь год, проводя общие занятия, спрятавшись за партой.

3. Её мать с корзиной, полной персиков.

— Для всех твоих милых друзей в офисе, Джихё, почему ты не хочешь познакомить меня с ними? — как и три месяца назад, несмотря на то, что Джихё намеренно не сказала ей адреса. Наён весь день болтала с ней без умолку и убедила прислать ей несколько своих детских фотографий, чтобы она, Чонен, Дахён, Чеён и Момо могли установить их в качестве заставки. Придурки.

4. Седжон. Седжон.

И все же, тот, кто вошел в эту дверь, намного, намного хуже, чем любой из них. Джихё может только смотреть в ужасе, как Сана — Минатозаки Сана, наследница компании «Минатозаки», при которой была создана TDOONG Entertainment — заходит в комнату, широко улыбаясь. Ее взгляд окидывает всю комнату и останавливается на Джихё, которая совершенно не удивлена и даже развеселилась, увидев ее здесь.

Сана ухмыляется, бросает ей взволнованную волну, и Джихё остается только смотреть на нее, ее челюсть отпала. Смерть была бы слишком добрым обращением для Им Наён.

***

— Джихё, успокойся.

— Чонен. — она спокойна. Она очень спокойна. — Опусти руки и позволь мне надрать задницу твоей подружке до самого Чеджу. Пожалуйста.

Наён, пригнувшись за креслом Чонен, поднимает возмущенный кулак.

— Почему ты не идешь за Момо? — спрашивает она, указывая на девушку, которая сейчас откинулась на стуле и смотрит на происходящее, закидывая в рот чипсы. Цзыюй сидит на стуле рядом с ней, явно заинтересованная в этом, но делающая вид, что занята своим шоколадным молоком.

— Она даже ни разу не извинилась перед тобой!

— Если честно, то и ты тоже, — говорит Чеён с правой стороны от Джихё. Они с Дахён обошли ее с флангов, предположительно, чтобы остановить, если она попытается сделать выпад.

Она не сделает этого. Это было бы бесполезно. Чонен была вдвое выше ее и, к сожалению, очень привязана к Наён.

— Я просто подумала, что вы будете мило смотреться вместе, — говорит Момо.

— Он мой босс. Ты свела меня с его дочерью.

— Технически, он босс твоего босса. Не беспокойся.

— Вот именно! Он — последний босс! — шипит она. — Если бы это была видеоигра, я бы уже была в жопе.

— Если бы это была видеоигра, она бы влюбилась в тебя, и тогда ты смогла бы победить её силой любви или чем-то подобным», — говорит Дахён совершенно серьезно. Джихё не может поверить этим людям. Ее жизнь и карьера под угрозой, а они обсуждают это так спокойно, как будто речь идет о статье, занимающей маленький уголок последней страницы вчерашней газеты.

— Но пока он пытается нанести последний удар, он случайно убивает свою собственную дочь, и ты проводишь остаток жизни в роли печального алкоголика. Так что ты победила, но какой ценой?

Чонен первой нарушает тишину, опустившуюся на комнату.

— Чего?

В дверь постучали, и все повернулись, чтобы увидеть, как одна из их новых стажеров, Джиу, просовывает голову внутрь.

— Эм, — говорит она, кланяясь, явно нервничая при виде стольких людей. Тем не менее, ей удается одарить Джихё победной улыбкой.

— Вас вызывают. Госпожа Минатозаки хочет вас видеть.

***

Ранее Пак сжимала в руках свой ноутбук; оцепенев от накопившегося беспокойства, она взяла его и теперь шла навстречу своей смерти, держа в руках свой верный ASUS. Она полагает, что все это — попытка придать себе более профессиональный вид, хотя какой в этом смысл, если ее увольняют, она не знает. Не похоже, чтобы Сана взглянула на этот ноутбук в ее руке, пожалела ее и отказалась от своего решения выгнать ее.

Ладно, хорошо. Шансы быть уволенной были очень малы. Скорее всего.

Тем не менее, вид Саны, вертящейся на своем стуле, совершенно не успокоил ее нервы.

— Здравствуйте, — говорит она, постучав. Сана выпрыгивает из кресла, пока оно еще движется, спотыкаясь в процессе, прежде чем повернуться и одарить ее ослепительной улыбкой. Следующие слова должны были быть вопросом о том, почему ее позвали, но вместо этого вышло следующее:

— Ты ведь знала, не так ли?

Улыбка Саны становится овечьей.

— Когда я тебя увидела, да, — говорит она. — Но потом ты заговорила о своей адской работе, и я не могла сказать тебе, что косвенно связана с ней...

Это один из способов сказать об этом, полагает она.

— Я подумала, что это довольно забавно, и у меня не было твоего номера, чтобы написать тебе что-нибудь, в любом случае...

И все равно умудрилась послать мне видео, думает она, только наполовину раздосадованная. Это было хорошее видео. Интересное, и голос ютубера не раздражал ее уши, как у большинства парней.

— Поэтому я спросила папу, могу ли я пойти с тобой, чтобы увидеть тебя снова и объяснить, ну, это и...

— Ты собираешься меня уволить?

— Спросить, хочешь ли ты снова встречаться со мной? — закончила Сана, нахмурившись к концу фразы. — Подожди, что? Ты думала, что я собираюсь тебя уволить?

Ох.

Погоди.

— Ты хочешь, чтобы я снова с тобой встречалась?

— Ты думала, что я собираюсь тебя уволить?

— Какого черта, — говорит она, подтаскивает ближайший стул и садится на него, пытаясь осознать происходящее. Почему Сана снова хочет с ней встречаться?

— Я почти полвечера ныла о том, каким говнюком был мой босс. Разве это не отражается плохо на вашем... Империя — хороший термин? «Компания?»

— Я думала, это смешно, — тихо отвечает Сана, сама садясь на стул и потирая затылок. В таком виде она выглядит совсем маленькой, совсем не такой, какой можно представить себе наследницу одного из крупнейших предприятий страны. Джихё приходится подавить улыбку при виде этого зрелища; это почти мило. Почти.

— Я бы не уволила тебя, знаешь ли. Даже если бы могла, чего я еще не проверяла.

— Даже если я откажу тебе во втором свидании?

Сана смотрит на это, глаза снова оживились.

— С чего бы это? — спрашивает она. — Я думала, что в пятницу я была великолепна».

Эта женщина действительно была невозможна.

— Видишь, вот почему, — говорит Джихё. — Ты... смазливая.

— Я не думаю, что есть что-то коварное в том, чтобы хорошо знать себя.

— И у меня складывается впечатление, что ты считаешь себя Божьим даром для женщин всего мира...

Сана откидывается назад, показывает на свое лицо, которое, признаться, выглядит великолепно даже при скучном офисном освещении.

— Я имею в виду.

— Я просто думаю, что если мне придется с кем-то встречаться, я бы предпочла, чтобы это был человек с реальными целями и мечтами, кто-то ответственный, кто-то, кто может справиться с приготовлением еды, не включив сигнализацию и не вызвав пожарную бригаду к себе домой в пяти отдельных и не связанных между собой случаях.

— Не надо было рассказывать тебе о великих пожарах 2012, 2015, 2016, 2019 и 2021 годов, — пробормотала Сана, надувшись. — А у меня есть цели и мечты! Только на днях я написала о них в Твиттере!

— Это о том, как сильно ты любишь йогурт и как ты собиралась пойти в то кустарное кафе в Хонгдэ, чтобы попробовать их сделанную на заказ манго-кокосовую смесь? — спрашивает она, и лицо Саны комично опускается. — Прежде чем ты спросишь, ты мне об этом тоже рассказывала!

— Эй, это, — Сана делает паузу, наклоняя голову на одну сторону, как щенок. Затем она расплывается в самой широкой улыбке на свете. — Значит, ты меня слушала!

О-о.

— Это не важно.

— Не совсем, тебе явно нравится моя компания на каком-то уровне.

— Слушай, я была бы ужасным человеком для свидания, ясно? — говорит Джихё, открывая ноутбук. — Обычно я жду третьего свидания, чтобы сделать это, но поскольку ты так решительно настроена, тебе придется просмотреть пятьдесят шесть слайдов о том, почему у нас ничего не получится. Спойлер к слайду номер семнадцать: однажды я забыла, что у моей бывшей девушки аллергия на лилии, и послала их ей в офис в нашу трехлетнюю годовщину!

Сана хихикает.

— Насколько она была зла?

— Не злилась, просто разочаровалась.

Если бы у мертвых отношений были похороны и надгробия, то, наверное, именно это было бы написано на четырехлетней истории отношений Джихё и Седжон: «Она не злилась, просто разочаровалась». Джихё загонял их в тупики и на вывески, Седжон латала вмятины и шишки хлипкими пластырями. Очевидно, пара, созданная на небесах.

Она выныривает из этого состояния, когда понимает, что погружается в экзистенциальный мрак.

— Извините, — говорит она, чувствуя себя неловко. — Я отвлеклась. В любом случае, я хотела сказать...

— Расскажи мне о слайде тридцать один, — вклинивается Сана, вместо этого отмахиваясь от него, к ее огромному облегчению. — И еще, не поможешь мне со стульями? — Джихё присмотрелась и увидела около двадцати стульев, валяющихся по всей комнате. — Ненавижу оставлять беспорядок.

Она делает паузу, чтобы вспомнить. Обычно ее свидания надоедают к пятнадцатому слайду, поэтому у нее не так много практики с более поздними номерами.

— Я могу ошибаться, — осторожно говорит она, — но мне кажется, что это образ того времени, когда я отправила язвительное письмо в департамент квартирного комплекса о том, что воющий ребенок из 3-С, который мочился в общие цветочные горшки на нашем этаже, является предостережением против деторождения.

Сана громко смеется, откинув голову назад, а Джихё замирает, рассматривая ее. Светлые волосы, подпрыгивающие в воздухе, идеальные зубы, скрытые за идеальными губами — эта женщина была видением, на которое стоило посмотреть. Как жаль, что все остальное было не так.

— Вы не любите детей?

— Пожалуйста, я неофициально воспитываю уже четверых. — Несмотря на многочисленные протесты Наён и Чонен. — А я люблю детей. Только не таких... Подожди-ка. Это уловка! Ты меня обманываешь!

Уголок рта Саны дергается.

— Я уверена, что понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Имеешь! — она делает паузу, чтобы показать обвиняющий палец. — Это разговор на четвертом свидании, и я этого не потерплю!

— Расскажи мне о десятом слайде.

— Хватит меня перебивать! — Но она все равно отвечает, придвигая стул к задней стенке. — Десятый слайд был о том, что я очень занята в офисе.

Сана уже села в другое кресло, отталкиваясь ногами, как маленький ребенок, и все время хихикая.

— Одиннадцать?

— Десять ведет к одиннадцати, — отвечает она, — У меня почти нет времени. Знаешь, как я провожу свои выходные? Слежу за тем, чтобы Дахён и Чеён не умерли от голода.

— Это ваши соседи, верно? — спрашивает Сана, крутясь вокруг себя. — Те, кого ты знаешь с колледжа.

Первые свидания были такими забавными. Под всей неловкостью и формальностью скрывалось искреннее желание и голод слушать, как кто-то рассказывает обо всех, казалось бы, обыденных деталях, из которых складывается её жизнь. Иногда вы шли в кино с женщиной, которая все два с половиной часа разглагольствовала о том, что главный герой недостаточно трахабелен для нее, в других случаях вы просто сидели напротив кого-то, кто набивал щеки япчэ по завышенной цене и принимал к сведению тот случай, когда два человека в вашей жизни собрали для еды яйцо и просроченное кимчи, потому что им было лень ходить за продуктами.

И опять же, хотя бы один раз в жизни вы могли наткнуться на первое свидание на пикнике под звездами, которое в итоге привело бы вас к четырем годам «Я люблю тебя» и «Это не работает», завернутых в красивый розовый бантик с надписью «Какого хрена ты делаешь, Джихё?», написанной крупными буквами, но. Не буду отвлекаться.

От двадцати до тридцати пяти. Она легко прошла через большинство из них, скользя по гладкому полу, а потом огляделась и поняла, что все стулья уже сделаны, остальные расставлены Саной. Они выстроились вдоль стен, готовые к тому, что еще одна команда войдет и будет слушать очередную умопомрачительную презентацию отдела кадров о том, как вести себя на рабочем месте, словно они манекены.

Осталось еще так много слайдов. Еще пара стульев, и она могла бы показать Сане слайды с сорок седьмого по пятьдесят, на которых были изображены ее фотографии, наряженные в зверский костюм единорога на Хэллоуин два года назад. Это бы ее точно рассмешило.

Не то чтобы это имело значение.

Толчок в руку вывел ее из задумчивости. Сана смотрит на нее со стула, который она таскала по всей комнате последние пятнадцать минут.

— Что?

Пальцы, мягкие и теплые, обвились вокруг ее запястья. К тому времени, как она успела зафиксировать это чужое, но не совсем неприятное ощущение, Сана плавно повернула ее запястье, чтобы она могла прочитать циферблат своих часов.

— Должно быть, это заставило тебя пройти несколько шагов, верно?

Раз. Два. Три.

Наглость этой женщины. Так вот для чего было все это передвижение стула?

— Хватит обманывать меня, чтобы я сделала шаги!

— Я думала, ты этого хочешь! — ответ Саны сопровождается движением рук вверх. Все бы хорошо, если бы не тот факт, что она по-прежнему держит Джихе за запястье, и поэтому вместо этого происходит сложный танец из множества боковых шагов, который заканчивается тем, что Джихё падает на колени Саны.

Но она не падает.

Но она не падает. Не совсем. Джихё предпочла бы разбиться, чем оказаться в такой близости. Таким образом, она крепко сидит на коленях Саны, их лица в дюймах друг от друга, и если Сана была прекрасна с расстояния шести футов, то вблизи от нее просто захватывает дух. К тому же она пахнет пьянящей смесью свежих фруктов, ее духи кипятят на грани чувств Джихё, не позволяя думать ни о чем другом.

— Пак Джихё, — тихо шепчет Сана, ее дыхание касается подбородка Джихе, принося с собой почти осязаемый вкус мяты. — Почему у тебя такой высокий пульс?

О чем она говорит?

Подождите. Ее запястье. Ее часы. Это особое пятно в ее жизни.

— Они явно неисправны! — шипит она, отдергивая руку и поднимая ее, чтобы ткнуть пальцем прямо в лицо Сане. Как смешно. Она была достаточно близко, чтобы коснуться изгиба носа Саны. Должна ли она это сделать? Нет. Это было бы крайне неуместно. — И я хочу, чтобы ты знала...

Но прежде чем она успевает придумать что-то достаточно язвительное, чтобы опровергнуть обвинения Саны, она слышит, как дверь открывается, и шаги врываются внутрь, прежде чем они приостанавливаются.

— О! — говорит Наён — конечно же, это Наён; когда это вселенная оказывала Джихё услугу? Даже не оборачиваясь, Джихё видит, как на ее лице застыла ехидная ухмылка. — Прости! Я не знала, что эта комната занята.

Ух. Блять.