8. Шу Юнь | 舒允
舒允 — Шу Юнь. Перевести можно как "Умиротворённое согласие".
舒 (shū) – "спокойный", "комфортный".
允 (yǔn) – "разрешать", "одобрять".
Полночь.
Море по-прежнему хранило молчание.
А вечеринка, отшумев, уже разошлась.
Линь Цзыу вскарабкался на днище перевёрнутой рыбацкой лодки и устроился на её шершавом корпусе, уставившись в неаполитанское небо.
Ло Сяо стояла на песке поодаль, прислонившись спиной к носовой части судна.
Линь Цзыу тяжело вздохнул:
— Спасибо тебе, «Мчащиеся труселя».
Под угольно-чёрными острыми бровями Ло Сяо светились глаза,
будто умевшие говорить улыбкой. Она бросила взгляд на Линь Цзыу, затем повернула голову к морю, вытащила пачку сигарет, достала одну и закурила.
Дым рассеялся. Ло Сяо, прикусив сигарету, небрежно бросила:
— Какая благодарность? Просто верни долг с процентами за эти годы.
— Ещё спасибо за твои неуёмные, бесстыжие, навязчивые и абсолютно бестолковые методы продвижения, — фыркнул Линь Цзыу.
— Да ты псих, — Ло Сяо рассмеялась.
Но Линь Цзыу вдруг спросил:
— Но вообще… Почему ты сразу не сказала, что «Мчащиеся труселя» — это ты?
Ло Сяо посмотрела на него со знанием дела:
— Сказала бы — разве ты попросил бы у меня в долг?
Линь Цзыу сдавленно вздохнул, повалился на лодку и закинул руки за голову:
— Ну всё, пиши пропало. Столько набрал долгов — теперь не расплатиться.
— О, тогда расплатись собой*, — пошутила Ло Сяо, прикуривая тонкую ментоловую сигарету и бросая на него игриво-бесовской взгляд.
*「以身相许」→ «расплатись собой». Идиоматический перевод китайской фразы (дословно «отдать себя в счёт долга»). Можно ещё «тогда женись на мне», «отрабатывай телом», но не думаю, что Ло Сяо это имела в виду.
У Линь Цзыу сердце ёкнуло, но лицо осталось невозмутимым:
— Хулиганка, да? Неплохо… Смело.
Ло Сяо жалобно протянула:
— Вот что значит стать знаменитым… Теперь я тебе не ровня.
Линь Цзыу расхохотался, схватившись за живот:
— Да как посмею! Кого угодно могу презирать, но только не тебя. Ты ведь мои «труселя»!
— Линь Цзыу!
— Ло Сяо, ну как тебе в голову пришло такое дешёвое прозвище? — он продолжал хохотать. — Прям как у какого-то брутального мужика! Я сейчас умру от смеха!
От его смеха кончики ушей Ло Сяо порозовели. Она уперлась ладонью в борт лодки, прыгнула на днище с грацией кошки и, закатав рукава, двинулась к нему — явно собираясь вправить мозги.
Линь Цзыу воспользовался ситуацией, перевернулся, быстро вскочил и молниеносно схватил Ло Сяо за руку. Но та оказалась проворнее — увернулась, будто читала его мысли. Несколько молниеносных перехватов — и в итоге Линь, воспользовавшись выгодной позицией, всё же сумел прижать её руку, но лишь за счёт откровенного наглежа.
Он хитро улыбнулся. Приложив столько усилий, он наконец-то победил Ло Сяо, но лишь неторопливо протянул руку и выхватил у неё недокуренную сигарету.
— Чёрт возьми, — Ло Сяо сердито посмотрела на него. — Эти сигареты дорогущие, я тебе не позволю.
Линь Цзыу вызывающе зажал сигарету в зубах, бросив на неё вызов взглядом:
— О, ну теперь-то я тебе и так должен столько, что одна сигарета — капля в море.
Говоря это, он сделал глубокий вдох, затем наклонился и медленно выдохнул дымку в сторону красивого и нежного лица Ло Сяо, в котором чувствовался намёк на мужественность.
Среди голубоватых колец дыма Линь Цзыу пристально посмотрел в глаза Ло Сяо.
В тот момент ему отчаянно хотелось забыть обо всём и прижать её к себе, не думая о последствиях.
Но дымовая завеса между ними словно превратилась в непробиваемый барьер.
Он так и остался смотреть — в её ясные, чистые глаза, в которых не было ни тени сомнения.
Дым рассеялся.
Он не сделал ни шага.
— Ло Сяо… Почему ты так ко мне добра? — в конце концов спросил Линь Цзыу.
Она рассмеялась:
— Глупости! Ты ведь мой младший братик, — рассмеялась она. — Кому ещё мне быть доброй, как не тебе?
— А, — промолвил Линь Цзыу.
Он выпрямился, потянулся и поднял Ло Сяо на ноги, а затем они присели рядышком на днище лодки, вытянули ноги и молча уставились на тёмно-синюю гладь моря.
Он глубоко затянулся и протянул сигарету обратно Ло Сяо:
— Останемся просто хорошими братанами. На всю жизнь?
Та взглянула на него, приняла сигарету, снова зажала её в зубах, прищурила смеющиеся глаза
и нечётко пробормотала:
— Братанами. На всю жизнь.
Линь Цзыу усмехнулся. Улыбка у него вышла горьковатой, а смех — хриплым.
Говорят, что на свете есть три вещи, которые не скроешь: насморк, бедность и любовь.
Я тоже хочу оставаться твоим братаном до конца жизни.
Что-то можно не говорить, не показывать и не выносить на свет — так мы будем обманывать себя до самой старости.
Но мне кажется, если я останусь с тобой ещё хоть на секунду, я, возможно, не смогу этого сделать.
Линь Цзыу не спал всю ночь, и его глаза уже были красными, когда он их открыл.
Сквозь сон он глянул на экран — звонок был из Китая.
Мало того, что из Китая, так ещё и на дисплее ясно высвечивалось: «Сучонок».*
*«死瘪三» в оригинале это что-то между "мерзавцем" и "ничтожеством", гугл вообще сказал "неплательщик", так что тут перевод передаёт только общий смысл
Глаза Линь Цзыу тут же налились краской ещё пуще, и он уставился в телефон с горящими, как у демона, глазами.
— Алло.
— Цзыу, а ты уже пообедал? — раздался из телефона маслянистый голос мужчины средних лет.
Одного звука этого голоса было достаточно, чтобы Линь Цзыу почувствовал, будто его барабанные перепонки залепляет свиным салом.
Линь Цзыу скрипел зубами:
— Какой там обед, я ещё и глаза толком не продрал!
— Молодежь, не кипятись так, — рассмеялся мужчина. Злость прыщи вызывает. Не хотелось бы, чтобы у нашего молодого красавчика* на лбу вскочил здоровенный прыщ — не комильфо же.
*«小鲜肉», дословно "свежее мясо", сленгово обозначает молодых привлекательных мужчин с оттенком иронии
— Не извольте беспокоиться, — процедил сквозь зубы Линь Цзыу. — И, кстати, впредь прошу не называть меня так — меня аж тошнит.
— Ну что ж, настоящий Небесный царь, — цокнул языком мужчина. — И нрав соответствующий, не как у простых смертных.
Линь Цзыу раздражённо бросил:
— Вы позвонили межконтинентальным звонком с утра пораньше не для того же, чтобы поучать меня насчёт характера?
Мужчину уже несколько раз подряд грубо обрывали, и даже самое ангельское терпение лопнуло. Он холодно усмехнулся:
— Ладно, хватит уже твоих капризов, своеволие должно иметь предел. Неужели ты забыл, кто я, а кто ты?
«......»
Линь Цзыу закатил глаза и, лёжа в кровати, пробурчал:
— Как бы не так. Не забуду. Босс.
— Ну наконец-то ты вспомнил, кто тебе начальник.
— Я прекрасно помню, что Вы мой босс, — ответил Линь Цзыу. — Но Вы тоже должны помнить, что я терпеть не могу светские разговоры. Если у Вас есть дело — говорите прямо.
— Хорошо, не буду ходить вокруг да около. Вообще, дело пустячное. Помнишь тот фильм, что ты снимал? Там же была второстепенная женская роль — ту итальянский режиссёр тоже выбирал из нашей компании, да?
Линь Цзыу, потирая взъерошенные волосы и зевая:
— А, точно. Кажется, ещё новенькая была, как её там?
— Да неважно, как её звали, — спокойно ответил босс. — Вчера в клубе в Саньлитуне* она баловалась наркотой, не повезло — попала с поличным. Сейчас уже арестована. Выйдешь в сеть — сразу увидишь. Сейчас решаем, согласится ли итальянская сторона на срочную замену актрисы. Хочу, чтобы твой переводчик сначала прощупал почву у режиссёра, а если что — направлю специалиста для личных переговоров.
«……»
*Саньлитунь (三里屯, Sānlǐtún) — это известный район в Пекине, расположенный в районе Чаоян. Центр развлечений. Славится своими бутиками, барами и в принципе живёт ночной жизнью.
Линь Цзыу застыл с рукой в волосах. Его мозг, только что запустившийся после утреннего включения телефона, с трудом переваривал такой объём информации.
Прошло долгое время, прежде чем он медленно моргнул и из всего этого хаоса проблем выбрал ту, что имела к нему непосредственное отношение.
— И какое всё это имеет отношение ко мне?
«Блять, обычно парень выглядит таким сообразительным, а сейчас тупит как пробка!», — мысленно выругался босс.
Но вслух лишь рассмеялся:
— К тебе это не имеет особого отношения. Но, Цзыу, я ведь знаю твой характер — уникальная личность среди молодежи. Поскольку прежняя актриса не справилась, чтобы успокоить итальянскую сторону, я лично готов рассмотреть кандидатуры из числа топовых звёзд и предложить им сотрудничество по сниженным гонорарам.
— ...... — Линь Цзыу помолчал. — И дальше что?
Парень, услышав про гонорары, тут же обострил внимание. Мозг заработал на полную катушку, а все его скупердяйские инстинкты мгновенно активизировались. Он вцепился в телефон с напряжением защитника собственных прав:
— Блять, ты же не собираешься вычитать из моего бабла на эту актрису? Даже не начинай! Недополучу хоть один фэнь* — и я не играю!
*Фэнь (кит. 分) — денежная единица, равная 1/100 юаня. Можно сравнить с копейкой или центом
— …Куда тебя понесло, — босс опешил.
— С моим гонораром ничего не будет? — с облегчением выдохнул Линь Цзыу.
— Кто посмеет тронуть твой гонорар?
— А, ну тогда ладно. Остальное меня не колышет.
— Кое-какое отношение всё же есть, — усмехнулся босс. — Я учёл твой резкий характер. Большинство топовых актрис уже с тобой работали, и я не уверен, сможешь ли ты поладить с той, кого мы в итоге выберем. Вот и решил позвонить — узнать твоё мнение.
— И это всё из-за такой ерунды? — Линь Цзыу снова закатил глаза. — Не парься, кого бы ты ни прислал, братан не даст себя в обиду..
— Ты многое себе вообразил. Я боюсь, что это ты кого-нибудь обидишь.
Услышав это, Линь Цзыу так разъярился, что глаза закатились и, кажется, не вернулись обратно:
— Хорошо. Ладно. И кого ты собираешься поставить?
— Шу Юнь.
Едва услышав это имя слова, Линь Цзыу чуть не швырнул телефон об стену.
Шу Юнь — девчуля вроде бы неплохая: и играет достойно, и характер сносный, да и внешне приятная. Но для Линь Цзыу это имя было хуже, чем упоминание первой леди шоу-бизнеса. И причина была лишь одна: слухи об их романе с Шу Юнь зашли так далеко, что он сам почти начал в них верить.
Он и сам не понимал, почему так вышло. Раньше они вместе снимались в одном историческом сериале.
Шу Юнь играла вторую женскую роль, но её персонаж был так удачно прописан и обаятелен, что затмил даже главную героиню. Хотя по сюжету главный герой в итоге как раз с главной героиней, именно роль Шу Юнь собрала всю популярность и зрительские слёзы.
Все видеостриминговые платформы были заполнены фанатскими видео, а фанфики росли как грибы после дождя.
Позже фанаткам перестало хватать самого сериала, и они перенесли свои фантазии на реальных людей. Таблоиды тут же уловили аппетит публики и при каждом интервью не забывали выуживать намёки на их «романтику».*
*Розовое (кит. 粉红) — китайский сленг для романтических отношений
Поначалу Линь Цзыу вообще не понимал, что происходит. Он всегда воспринимал Шу Юнь как коллегу, отвечал на вопросы прямо и без колебаний, без всяких увёрток.
Когда он наконец осознал происходящее, в интернете уже вовсю гуляли заголовки:
«Новая глава в романе Линь Цзыу и Шу Юнь: Часто прикрывает рот — симптомы утренней тошноты?»
«Татуировка на спине Шу Юнь: буква "L" — неизгладимое признание в любви».
Он даже наткнулся на гигантский флуд-тред в разделах одного известного форума, целиком посвящённый их «роману». Какой-то псих, назвавшийся его личным врачом, уверенно заявлял в комментариях:
«Когда я проводил медосмотр Линь Цзыу, то видел тату с именем Шу Юнь у него на внутренней стороне бедра».
После этого следовало описание длиной в более чем 500 иероглифов — ясное, гладкое и настолько живое, что могло бы посоревноваться с отчётом агента ФБР о внешности подозреваемого.
Линь Цзыу дочитал и не удержался — принялся разглядывать собственную бедренную часть со всех сторон.
Бай Сяочуй тревожно спросила:
— Господин Линь, что с вами? Вам нехорошо?
— Мне втолковывали, что у меня на бедре вытатуировано имя Шу Юнь, — вздохнул Линь Цзыу. — Аргументы были так убедительны, что я не нашёл, что возразить. Вот и проверяю — есть ли оно на самом деле.
Бай Сяочуй: «......»
Так что на этот раз даже Линь Цзыу, будь он дураком, понял бы, какой у босса был замысел.
— Даже не мечтай! Я с ней сотрудничать не буду!
Его начальник, казалось, заранее знал, как отреагирует Линь Цзыу:
— Не кипятись. У её роли в этой ленте и так мало экранного времени — чисто для галочки. Никаких любовных сцен с тобой и в помине нет...
— Я вас умоляю, босс. Мне не потянуть новые слухи с ней. Если так продолжится, я и сам поверю, что Шу Юнь беременна от меня. Нельзя ли подыскать кого-то другого?
— Но Шу Юнь — единственная, чья аура идеально совпадает с той актрисой, что была раньше, — парировал босс.
Линь Цзыу: «......»
Босс продолжил:
— Это же просто игра! Ты сам говорил, что никогда не обращаешь внимания на сплетни, верно?
— Так-то оно так, но…
Босс ловко оборвал его — хоть и с толстой головой и ушами, в решающие моменты он мог быть проворным, как стройнейшая обезьяна:
— Раз "так-то оно так", то хватит "но". С твоей популярностью с кем бы ты ни играл — слухи неизбежны. Вопрос лишь в их количестве. Ладно, на этом и порешим. Я свяжусь с итальянской стороной.
— Эй, погоди! — вспыхнул Линь Цзыу.
— Работай без стресса. После съёмок устроим тебе длительный отпуск — отдохнёшь как следует.
Босс произнёс это радостно и положил трубку.
За его письменным столом из тёмного дерева стояла женщина — высокая, статная, с яркой чувственной красотой и подчёркнутой собранностью. У неё были большие живые глаза, высокая переносица, пухлые губы и кожа нежного кремового оттенка, напоминающая роскошный мех. Её гибкое тело с изящной талией, округлыми бёдрами и стройными ногами дышало соблазном.
На ней был облегающий спортивный топ Versace, а на выступающей лопатке чётко виднелась вызывающая татуировка — стилизованная буква L.
Генеральный директор OF Entertainment Group радостно поднял голову и сказал ей: «Всё готово. Я уже договорился с Цзыу. Шу Юнь, возвращайся, готовься и собери вещи. Велю ассистенту забронировать тебе прямой билет до Рима».
— Благодарю Вас, дядюшка, — расплылась в улыбке Шу Юнь.