Цена жизни
В воздухе стоял запах белладонны. Алевтина чувствовала, как её сила пульсирует внутри, подчиняясь каждому движению. Грета внимательно наблюдала за ней, бросая короткие взгляды, полные напряжения.
— Ты начинаешь понимать, — сказала старуха, вытирая руки о тёмный передник. — Но понимать силу — это одно. А контролировать её...
Алевтина отвела взгляд. Контроль. Всё, чего она добилась за эти недели, всё, что удалось укротить... Но почему ей всё равно казалось, что она на грани?
За окном что-то хрустнуло.
Она резко подняла голову. Лес был тёмным, но чужие шаги слышались слишком отчётливо.
— Нам пора уходить, — прошептала Грета.
Но прежде чем они успели сделать хоть шаг, дверь распахнулась.
Они пришли.
Нападение
Всё завертелось слишком быстро. Оружие сверкнуло в свете свечей, тени мелькали по стенам. Грета сражалась, но старуха была не так быстра, как в молодости.
Алевтина почувствовала, как внутри просыпается что-то дикое. Она позволила этому выйти наружу.
Её глаза потемнели.
Всплеск силы — и белладонна разрослась вокруг, оплетая ноги нападающих. Иллюзии окутали их разум, заставляя видеть призраков, монстров, страхи, от которых не спрятаться. Кто-то закричал.
Но потом... она увидела Тима.
Он стоял у входа.
Он всё видел.
— Ляля?.. — голос его дрожал.
Алевтина замерла. Она не знала, что делать.
Тим смотрел на неё, не моргая. На её тёмные глаза. На белладонну, что росла прямо под её ногами. На людей, которые умирали от её прикосновений.
— Что... что ты... — он не смог договорить.
И тогда раздался голос, который заставил её кровь застыть.
— Ну вот, — раздался Барнабас, появляясь из тени. — Теперь он знает.
Алевтина не могла пошевелиться.
— Ах, Ляля, я ведь предупреждал, что однажды тебя поймают. Жаль, что ты не послушалась.
Он сделал шаг вперёд.
— И что теперь? — его голос звучал насмешливо. — Он твой друг? Или уже нет? Ведь ты — чудовище.
— Замолчи, — процедила она.
— О, а может, он тебя простит? Друзья ведь должны прощать, верно? Даже если ты... — он наклонил голову, усмехаясь, — ведьма.
Тим ничего не сказал.
Он стоял, сжав кулаки, но на лице было нечто, чего она боялась больше всего.
Страх.
Алевтина чувствовала, как её сердце сжимается. Но не было времени.
Барнабас сделал ещё один шаг.
— Видишь, Ляля, у тебя всегда есть выбор. — Он окинул взглядом разрушенный дом, распростёртые на полу тела, цветы белладонны, пробившиеся из земли. — Но иногда выбор делают за тебя.
И прежде чем она успела двинуться, он ударил.
Тим вздрогнул.
Он опустил взгляд и увидел кровь на своей рубашке.
Алевтина закричала.
Алевтина бросилась вперёд, но Барнабас перехватил её за запястье.
— Не так быстро, милая, — прошептал он, и его пальцы сжались крепче.
Тим пошатнулся. Он прижал руку к ране, пытаясь удержаться на ногах, но кровь продолжала вытекать сквозь пальцы. Глаза его встретились с глазами Алевтины.
— Ляля... — голос был тихий, как шёпот ветра.
Она вырвалась из рук Барнабаса и подхватила Тима, опускаясь с ним на пол.
— Держись, слышишь? — её голос дрожал, руки уже были в крови. — Держись, Тим, ты не... ты не можешь...
— Больно, — выдохнул он с натянутой улыбкой, попытавшись пошутить.
Но его губы стали слишком бледными.
Она знала.
Знала, что этого нельзя исправить.
— Хочешь его спасти? — голос Барнабаса был мягким, почти заботливым.
Алевтина подняла на него взгляд.
— Отдай мне свою силу, — спокойно продолжил он. — И он будет жить.
Она слышала его слова. Но внутри всё было пусто.
Белладонна вокруг начала вянуть. Её тело сковал холод.
Барнабас подошёл ближе и присел рядом.
— Ты уже проиграла, Ляля, — он протянул руку, нежно заправляя выбившуюся прядь её волос. — Осталось только признать это.
Тим тяжело задышал.
Алевтина сжала его руку.
Время словно застыло.
Кровь Тима пропитывала её руки, его дыхание становилось всё тише, а сердце — слабее. Алевтина смотрела на него, но разумом уже была в другом месте. На грани.
Она знала, что если не сделает ничего прямо сейчас, то...
Нет. Она не могла этого допустить.
Барнабас ждал.
— Так что, Ляля? — его голос был мягким, но глаза холодные. — Готова?
Она не ответила.
Её пальцы сжались на руке Тима. Он уже почти не реагировал.
Барнабас выдохнул, почти с сожалением.
— Мне правда жаль, что это пришлось решать так, но ты всегда была упрямая.
Его рука потянулась к ней.
И тогда что-то щёлкнуло в её сознании.
Тепло.
Где-то глубоко внутри... что-то отозвалось.
Не может быть...
Алевтина почувствовала Тима. Его жизнь, его силу, что угасала, но всё ещё была там.
И она могла её удержать.
Барнабас заметил это изменение.
— О нет, Ляля, только не это...
Но было поздно.
Алевтина закрыла глаза.
Белладонна вновь расцвела.
Воздух вокруг неё задрожал, словно само время дрогнуло. Она влилась в Тима, вплела свою силу в его боль, в его умирающее тело.
Барнабас отступил.
— Ты не осознаёшь, что делаешь...
Но она осознавала.
Тим вдохнул.
Резко, глубоко, сдавленно. Его рука дёрнулась, хватаясь за её ладонь.
Он вернулся.
А вот Алевтина...
Её тело пошатнулось.
Сила уходила.
Барнабас улыбнулся.