Резкость суждения
Звук сталкивающихся мечей раздавался в воздухе, когда трое старших братьев и сестер Велариона совершали обход тренировочного двора Красного замка. Была эта гармоничная симфония металла, встречающегося с металлом, возвращающая воспоминания и создающая ностальгическую атмосферу. Рыцари и члены Королевской гвардии двигались с отработанной точностью, участвуя в тренировочных боях, которые вибрировали в воздухе духом соревнования.
«Он меньше, чем я помню», - заметил Люцерис.
«Выглядит точно так же, Люк», - возразил Джейс.
«Это не так!»
«Это так!»
Старший брюнет закатил глаза и повернулся к сестре, которая наблюдала за ними с насмешливой ухмылкой.
«Тогда ты нам скажи, Дейенис? Ты была здесь всего несколько лун назад? Это то же самое или нет? Это абсурд, как может измениться размер территории?»
Дейенис виновато улыбнулась Люку: «Боюсь, Джейс прав. Там действительно то же самое, хотя, полагаю, сегодня вокруг больше людей, возможно, поэтому здесь кажется меньше и люднее».
«Тогда пойдем», - Джейс неторопливо пошел вперед, горя желанием исследовать.
Люк был более нерешительным, его походка была медленной, он держался рядом со своей сестрой, шаги почти синхронны с ее шагами, когда они шли. Дейнис была права. Сегодня на территории было больше людей, и она была уверена, что это из-за предстоящего вскоре конкурса на престолонаследие. Она чувствовала на них взгляды толпы, наблюдающей за каждым их шагом, перешептывающейся. Они всегда перешептывались.
Дейнис это надоело.
Разве у них не было дел поважнее, чем рассуждать о жизни членов ее семьи? Джейкаерис справлялся с этим относительно неплохо, ходил с высоко поднятой головой, время от времени потчевая их историями из их юности. Дейнис нежно улыбнулась ему. Он был поистине храбрым принцем.
Пожилая знатная пара, казалось, смотрела на них более пристально, чем остальные, и в то время как Люк тут же опустил голову, Джейс поднял голову еще выше и посмотрел им прямо в глаза, отражая их пристальность, пока они не отвели взгляд.
«Выше нос, Люк», - Дейенис с любовью взъерошила брату волосы, надеясь, что он перестанет выглядеть таким обеспокоенным.
«Я не могу. Все смотрят на нас», - торопливо прошептала Люцерис.
Дейенис протянула руку и обняла его за плечи: «Кому какое дело? Ты принц Люцерис. Можешь выколоть им глаза за то, что они так пялятся. Не обращай на них внимания, они ничтожны».
Люк в ужасе посмотрел на нее: «Я не могу этого сделать? Я никто!»
«Тогда я сделаю это для тебя. Я выколю им все глаза и преподнесу их тебе на серебряном блюде. Это понравится тебе, мой принц?»
«Хватит дурачиться!»
«Уверяю вас, я говорю совершенно серьезно».
Люк наконец слегка улыбнулся: «Ты лжец. Ты и мухи обидеть не можешь. Ты ждешь, что я поверю, что ты... выколешь кому-то глаза... да еще и ради меня?»
Дейнис подмигнула ему: «Ну, по крайней мере, теперь ты улыбаешься. И я хочу, чтобы ты знал, я сделаю для тебя все, что угодно».
«Ты ведь не думаешь, что она могла бы это сделать, Джейс?» - позвал Люк брата.
Джейс обернулся, скептически оглядел Дейенис, а затем расхохотался.
«Я не знаю, Люк, но она вполне могла бы. Никогда не стоит видеть ее по-настоящему злой. Тебя никогда нет рядом, когда она угрожает натравить на меня своего дракона».
«Это потому, что ты всегда ешь мое миндальное печенье!»
«Зачем вы их оставили, если не хотите, чтобы кто-то их съел? Мне это кажется безответственным!»
Джейс высунул ей язык, и Дейнис оттолкнул его. Люцерис отдернул свою руку и нахмурился, глядя на своих братьев и сестер, и сделал несколько шагов назад.
«Перестань устраивать сцену. Теперь на тебя смотрит еще больше людей!» - пробормотал он.
Дейнис подошла к тележке с выставленными учебными мечами и провела пальцами по изношенным рукоятям. Ее рука легла на старый меч, лезвие которого потускнело от времени, и с лукавой ухмылкой она подняла меч, чувствуя его солидный вес в своих руках. Джейс последовал ее примеру, выбрав меч с рукоятью, видавшей лучшие дни. Братья и сестры обменялись понимающими взглядами, инстинктивно встав в стойку, держа мечи наготове.
Дейнис крутила свой ржавый меч с отработанной легкостью, движение было знакомым танцем, и Джейс повторил ее движения, его меч рассекал воздух с игривым свистом. Когда они заняли свои позиции, направив мечи на Люка, они не могли не ухмыльнуться, когда брови их младшего брата нахмурились еще сильнее.
«Так с чьих же глаз мы начнем, Дейенис?» - пошутил Джейс, и в его глазах загорелся огонек.
Дейенис откинула голову назад со смехом, звук разнесся по всему двору: «Ну, Джейс, я думаю, мы должны предоставить решение Люку. В конце концов, он, похоже, был особенно расстроен».
Люк изобразил невинность, подняв руки в знак притворной капитуляции. «Я? О, я просто невинный наблюдатель в этом соперничестве братьев и сестер», - поддразнил он, игриво поблескивая глазами.
«Прекратите!» - рявкнул Люк.
Дейнис вздохнула: «Я же говорила тебе не обращать на них внимания, Люк. Они здесь ради зрелища, и именно это они ожидают увидеть сегодня днем. Мы ничего не можем с этим поделать».
«Они не стали бы на нас пялиться и не стали бы сомневаться в том, что Джейс - наследник Дрифтмарка, если бы мы были больше похожи на сира Лейнора Велариона, чем на сира Харвина Стронга. Если бы мы были похожи на тебя, Дейенис».
Джейс нахмурился: «Я же говорил тебе не говорить такие вещи вслух! Неважно, что они думают».
Выражение лица Люка оставалось удрученным, и Дейенис протянула руку, чтобы успокаивающе сжать его плечо.
«Вы сыновья сира Лейнора», - яростно прошептала она. «Он любил вас и называл своими сыновьями, и неважно, как вы выглядите. И вы знаете, что если бы я могла, я бы дала вам свою внешность. Я бы сделала все, что могла, если бы вам стало от этого лучше».
«С-спасибо, Дейнис».
Она ущипнула его за щеки, заставив его раздраженно отмахнуться от ее рук, а затем они снова начали препираться.
Внезапно на противоположном конце двора раздался гул возбуждения. Глаза Джейса загорелись энтузиазмом, и с нетерпеливой ухмылкой он потянул их всех к растущей толпе. Обилие лязгающих мечей прекратилось, сменившись ропотом зевак, чье внимание было приковано к разворачивающемуся зрелищу. Толпа расступилась, открыв бойцов в центре двора - никого иного, как принца Эймонда и сира Кристона Коула.
Принц Эймонд, с его княжеской осанкой и гибким телосложением, двигался с грацией, которая приковывала внимание. Его серебряные волосы ловили солнечный свет, создавая мерцающий ореол вокруг него, когда он спарринговался с сиром Кристоном. Дейнис обнаружила, что ее пленила его подвижная форма, каждое его движение было тщательно спланированным танцем. Знакомство его лица, даже посреди оживленного спарринга, заставило ее содрогнуться. Она наблюдала, затаив дыхание, как он встречал каждый удар своего противника расчетливым ответом. Она услышала, как Джейс рядом с ней издал звук одобрения, сигнализирующий о его благоговении, и она подавила улыбку.
Коллективный вздох пронесся по толпе, когда принц выполнил стремительный маневр, разоружив сира Кристона одним взмахом. Двор взорвался приветственными криками и аплодисментами, звуки отразились от каменных стен. Победоносная поза Эймонда, его грудь вздымалась от напряжения, только добавили ауру восхищения, которая окружала его. Дейенис, все еще захваченная чарами неожиданной встречи, не могла оторвать взгляд, и она не чувствовала, как брат толкнул ее локтем в ребра, пока он физически не оттащил ее.
«Перестань пялиться», - надулся Люк. «Ты так же хорош, как он, если не лучше».
«Но я готов поспорить, что ему стало лучше, не правда ли?»
«Неважно, Дейнис. Если бы это был ваш с ним спарринг, я бы поставил на вас!»
Смех вырвался из горла принцессы, когда она игриво обняла брата за плечо, позволяя ему увести ее. Поглощенные своим разговором, они не услышали, как сир Кристон поздравил Эймонда и сказал ему, что он будет выигрывать турниры в мгновение ока, возможно, даже выиграет руку своей будущей жены. Они также не увидели, как Эймонд взглянул в ее сторону и сказал сиру Кристону, что ему не интересны турниры и что нет нужды в них, чтобы выиграть руку своей будущей жены. И никто не заметил, как напряглась его челюсть и опустились его губы, когда она отвернулась от него без приветствия, даже когда он наклонил свое тело в ее сторону, как будто собираясь заговорить.
*********
«Хотя большая надежда этого двора, что лорд Корлис Веларион выживет после своих ран, мы собрались здесь с мрачной задачей разобраться с наследованием Дрифтмарка», - объявил Отто Хайтауэр, стоя у подножия Железного трона. «Как Десница, я говорю голосом короля по этому и всем другим вопросам».
Затем он сел на трон с видом уверенности, граничащим с предательством, и с довольным выражением безразличия на лице.
«Корона теперь выслушает петиции», - продолжил он. «Сир Веймонд из дома Веларионов».
Дейнис почти усмехнулся. Как будто одно лишь обращение к себе как к короне делало его настоящим королем. Хотя, у него должны быть полномочия короля, если они все собрались здесь в первую очередь.
Сир Веймонд шагнул вперед с самодовольной улыбкой, любезно обращаясь к Деснице и Королеве. Пока он лепетал о величии и славе истории Дома Веларионов, Дейнис на мгновение окинула взглядом собравшуюся толпу. Королева стояла в передней части комнаты со своими тремя детьми, каждый из которых выглядел так, словно предпочел бы быть в любом другом месте, чем здесь. Справа от комнаты стояла собственная семья Дейнис, а слева - принцесса Рейнис и Бейла. Дейнис не могла не почувствовать себя немного обеспокоенной задумчивым выражением лица Рейниры. Ее мать, казалось, обдумывала что-то в мельчайших подробностях, и она все время переводила взгляд с одного на другого своего старшего ребенка. Также присутствовало множество дворян, несомненно, чтобы почерпнуть информацию о том, как меняются приливы в придворной политике, чтобы соответствующим образом объединиться.
«Я ближайший родственник лорда Корлиса, его родная кровь. В моих жилах течет истинная, безупречная кровь дома Веларионов», - говорил сир Веймонд.
Дейнис знала, что скажет ее мать, еще до того, как она это сказала.
«Как это происходит с моими сыновьями, потомками Лейнора Велариона», - ледяным тоном прервала его Рейнира. «Если бы вы так заботились о крови вашего дома, сир Веймонд, вы бы не были столь дерзки, чтобы вытеснять его законного наследника. Нет, вы говорите только за себя и за свои собственные амбиции».
«У тебя будет возможность подать свою собственную петицию, принцесса Рейнира, - выговорила королева. - Окажи сиру Веймонду любезность, позволив ему быть услышанным».
Дейнис всегда любила королеву Алисенту. Она была матерью Хелены, Эймонда и Дейрона, и раз она так сильно их любила, то должна была любить и ее. Но превыше всего остального Дейнис была предана своей матери, и когда Рейнира поджала губы и отвела глаза от слов королевы, Дейнис почувствовала, что злится за нее. Возможно, это было нелогично или даже несправедливо, но такова была ее натура, а натура не поддается изменению.
«Что ты знаешь о крови Велариона, принцесса?» - голос сира Ваэмонда сочился снисходительностью. «Я мог бы перерезать себе вены и показать ее тебе, и ты все равно не узнала бы ее».
Дейнис представила, что она, возможно, хотела бы перерезать ему вены и позволить ему в конце концов выполнить свои слова. Рейнира сглотнула. Пока сир Веймонд смотрел на нее, произнося свою речь, его взгляд был пронизан яростной интенсивностью, она смотрела прямо перед собой с напускной пустотой.
«Речь идет о будущем и выживании моего дома, а не вашего», - затем сир Веймонд снова повернулся к лже-королю. «Мой лорд Десница, моя королева, это вопрос крови, а не амбиций. Я ставлю продолжение выживания моего дома и моей линии превыше всего. Я смиренно представляю себя перед вами как преемника моего брата, лорда Дрифтмарка и лорда Приливов».
«Благодарю вас, сир Веймонд», - заметил Отто. «Принцесса Рейнира, теперь вы можете говорить за своего сына, Джакериса Велариона».
Рейнира глубоко вздохнула, готовясь к хаосу, который могли вызвать ее слова. Она шагнула вперед, ее пальцы играли кольцами, когда она посмотрела Отто Хайтауэру в глаза.
«Если я хочу хоть как-то украсить этот фарс, я буду говорить от имени своего сына, Люцериса Велариона».
Слова повисли в воздухе, словно внезапный порыв ветра, пронесшийся по суду и оставивший после себя ошеломленную тишину. Толпа, ожидавшая, что она выступит в защиту Жакериса, обменялись растерянными взглядами. Шепот, словно призрачное эхо, разнесся по комнате, каждое предложение было наполнено удивлением и любопытством.
Дейнис почувствовала, как кто-то с неожиданной яростью вцепился ей в запястье. Взглянув в сторону, она увидела, как Люк схватил ее, почти болезненно крепко. Его глаза, широко раскрытые и полные ужаса, умоляли ее об ответах, ища утешения или понимания в хаосе, разворачивающемся перед ними. Дейнис тоже была застигнута врасплох, ее собственное самообладание на мгновение было разрушено неожиданным поворотом событий.
Она повернулась к Джейсу, но он сумел сохранить стоический фасад, его черты были маской контролируемого удивления. Его глаза метнулись к матери, ища подсказки в глубине ее взгляда. Двор, теперь море приглушенных разговоров и обменов взглядами, затаив дыхание ждал, когда Рейнира раскроет тайну, которую она сплела своим неожиданным выбором.
Отто Хайтауэр открыл рот, несомненно, чтобы задать вопросы относительно внезапного изменения планов, когда раздался громкий скрипящий звук, и двери в тронный зал распахнулись.
«Король Визерис из дома Таргариенов», - объявил член Королевской гвардии. «Первый в своем имени, король андалов и ройнаров, и Первых людей. Лорд Семи Королевств и Защитник Королевства».
Когда эхо объявления разнеслось по залу, Отто Хайтауэр обнаружил, что попал в момент подвешенной реальности. Его запланированный допрос был внезапно приостановлен, поскольку в воздухе повисло дурное предчувствие.
Комната, ранее представлявшая собой картину приглушенных шепотов и заинтригованных взглядов, теперь погрузилась в ожидающую тишину. Обитатели двора, от самых низших слуг до самых высоких дворян, обратили свое внимание на вход, их коллективное дыхание замерло в безмолвной симфонии любопытства.
Двери, теперь широко открытые, открыли истинный источник беспокойства. Король Визерис Таргариен вошел в тронный зал с аурой королевского величия, которая превосходила его физическую слабость. Его королевские одежды, украшенные замысловатыми символами дома Таргариенов, казались почти церемониальными, поскольку они ниспадали на его сгорбленные плечи, а ткань грозила поглотить его изможденное тело. Сам король двигался медленной и неуверенной походкой, каждый шаг отдавался эхом от стука его цепи по холодному мраморному полу.
Отто Хайтауэр, занимавший трон в отсутствие короля, медленно поднялся с внушительного места власти. Обеспокоенная морщина прорезалась на его лбу, когда он обменялся многозначительным взглядом с сиром Ваэмондом, который, казалось, был в состоянии паники.
Пожилой король встретился взглядом со своей дочерью, и, несмотря на маску из золота, скрывавшую половину его лица, он послал ей взгляд, который, как он надеялся, был успокаивающим, когда она уставилась на него в чистом изумлении. Она была единственным значимым для него человеком в комнате, и никто другой не имел значения.
«Сегодня я сяду на трон», - прохрипел король Визерис своему деснице, начиная подниматься по лестнице.
Придворные молча наблюдали, как он делал это с большим трудом, задыхаясь при каждом шаге и пытаясь удержаться на ногах. Возможно, многие из них даже задавались вопросом, почему он появился сегодня, когда он не появлялся так долго.
Когда его корона грохнулась об пол, никто не пошевелился. Никто, кроме верного брата короля, и он был единственным, кого Визерис допустил к себе, тем, кто короновал Визериса, когда тот сидел, подтверждая его положение как истинного суверена королевства.
Сегодня был странный день, наполненный, как мне показалось, еще более странными событиями.
"Я должен... признать... свое замешательство", - начал король Визерис, немного запыхавшись. "Я не понимаю, почему петиции слушаются по поводу устоявшегося престолонаследия. Единственная из присутствующих, кто может предложить более глубокое понимание желаний лорда Корлиса, - это принцесса Рейнис".
«Ваша светлость, конечно», - ответила принцесса Рейенис, приподняв подбородок, и все глаза обратились на нее.
Рейнира устало наблюдала за ней, ожидая, какую позу она примет. Вчерашний разговор крепко засел у нее в голове, и хотя ее царственное выражение лица не выдавало ни малейшего намека на бурю, назревающую внутри нее, она начала быстрее крутить кольцо с шипами на указательном пальце.
«Мой муж всегда желал, чтобы Дрифтмарк перешел через сира Лейнора к одному из его законных сыновей, Люцерису Велариону. Его мнение никогда не менялось. Как и моя поддержка его».
После слов Рейнис пальцы Люка еще глубже впились в кожу сестры, его ногти практически впились в ее кожу, когда он приобрел болезненный оттенок зеленого. Дейнис обеспокоенно подняла бровь, и он сумел скривиться, глядя на нее так, будто его сейчас стошнит.
Пожилая женщина продолжила: «На самом деле, принцесса Рейнира только что сообщила мне о своем желании женить своих сыновей Джейса и Люка на внучках лорда Корлиса, Бейле и Рейне».
По всей комнате было разбросано множество выражений, и Дейнис с трудом могла их все сопоставить. На лице ее матери была самая слабая довольная ухмылка, простое подергивание губ, но ее дочь могла сказать, что она была довольна. Был совершенно потрясенный взгляд, который сир Веймонд послал Рейнис, на который Рейнис не обратила внимания. Был взгляд Отто и Алисент с легкой обеспокоенностью, который был приятен для Дейнис, а затем был мягкий взгляд, которым обменялись Джейс и Бейла, что было еще более приятен, хотя и по другой причине. Ногти Люка остались в ее запястье, и теперь они рисовали крошечные булавочные уколы крови из полумесяцев. Дейнис положила руку ему на локоть, готовая поймать его, если он упадет, что казалось весьма вероятным.
«Что ж», - вздохнул король Визерис, - «вопрос решен. Опять же. Настоящим я утверждаю принца Люцериса из дома Веларионов наследником Дрифтмарка, Трона Дрифтвуда и следующим Повелителем Приливов».
Рейнира позволила себе более широкую улыбку удовлетворения, и с поддержкой короля никто не осмелился усомниться в внезапной смене престолонаследия. Все шло хорошо, и она почувствовала прилив благодарности к своему отцу именно тогда. Когда она посетила его покои прошлой ночью, он был сильно накачан лекарствами. Она даже не думала, что он слышит ее, когда она умоляет его о своем деле, когда она возлагает на него свое бремя и причину своего решения назвать Люцериса наследником лорда Корлиса.
Да, действительно, все шло хорошо.
Пока это не произошло.
«Ты нарушаешь закон и вековые традиции, назначая свою дочь наследницей, - вспылил Веймонд. - И ты смеешь говорить мне, кто достоин унаследовать имя Веларион? Нет! Я этого не допущу».
«Позволить это?» - усмехнулся король Визерис. «Не забывай себя, Ваэмонд».
Все затаили дыхание, когда сир Веймонд выдвинул свое следующее обвинение.
«Это не настоящий Веларион и уж тем более не мой племянник», - прорычал он, угрожающе указывая пальцем на Луку.
Дейенис поморщилась от его смертельной хватки и послала Веймонду презрительную усмешку.
«Ты сказал достаточно», - резко бросила Рейнира, прерывая его тираду.
«Люцерис - мой законный внук, - вздохнул король. - А ты... не более чем второй сын Дрифтмарка».
«Ты можешь управлять своим домом, как считаешь нужным... но ты не будешь решать будущее моего! Мой дом пережил Рок и тысячу невзгод. Так что, будь прокляты боги, я не допущу, чтобы он закончился из-за этого ублюдка...»
В тронном зале повисла гробовая тишина, пока ее не нарушил Деймон, едва скрывая ухмылку.
«Скажи это».
Ваэмонд замер, словно пытаясь что-то решить. Словно пытаясь понять, будут ли его следующие слова того стоить. Деймон продолжал пристально смотреть на него, бросая вызов продолжить, а остальная часть двора ждала, будет ли он продолжать.
Когда Ваэмонд снова открыл рот, его желание оскорбить принцессу и ее детей, похоже, победило. Желание, которое обошлось ему очень дорого.
Его взгляд скользнул, чтобы встретиться взглядом с принцессой и ее детьми, и он одарил их самодовольной ухмылкой.
«Ее дети - ублюдки!» - закричал он, и его голос эхом разнесся по комнате.
Кулаки Джейса сжались, его лицо исказилось в рычании, словно он был готов напасть. Рейна положила руку ему на предплечье, пытаясь успокоить его, но его яростное выражение лица осталось прежним. Люк лихорадочно переводил взгляд с матери на сира Веймонда, и ухмылка Деймона стала невозможно шире.
«И она шлюха!» - торжествующе закончил сир Веймонд.
Толпа ахнула от этого заявления, а король вскочил со своего трона, дрожа от ярости, и угрожающе обнажил кинжал.
«За это я тебе язык оторву...»
Короля прервал тошнотворный звук лезвия, разрезающего плоть, и отрубленная верхняя часть тела сира Веймонда с влажным стуком упала на пол, забрызгав всех стоявших поблизости брызгами крови.
«Он умеет держать язык за зубами», - спокойно сказал Деймонд.
Дейнис с благоговением наблюдала за своим отчимом, в ней росло новое уважение к нему. Пока все остальные в комнате смотрели на него с выражениями от легкого трепета до полного ужаса, она послала ему благодарную улыбку. Глядя через комнату, она увидела, как Эймонд отразил ее выражение.
Действительно странно.
«Обезоружьте его!» - воскликнул Отто Хайтауэр, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией, которая так безнадежно вышла из-под его контроля.
Когда члены Королевской гвардии вытащили мечи и направили их на него, принц-консорт просто небрежно пожал плечами, вытирая окровавленный меч о тунику, прежде чем вернуться к жене с улыбкой. Казалось, что разбирательство наконец-то закончилось, их противник уничтожен навсегда, и когда здоровье короля снова начало ухудшаться, Рейнира отпустила своих детей.
Люцерис Веларион спотыкался по коридорам Красного Замка, его шаги были нетвердыми и обремененными тяжестью неожиданного откровения. Придворный фасад, который он поддерживал перед лицом шокирующего заявления своей матери, рухнул, как хрупкий песчаный замок в приливе. Его сестра направляла его нежным прикосновением, ее рука поддерживала его неуверенные шаги.
Бдительные глаза двора следовали за ними, задерживаясь на недавно провозглашенном наследнике Дома Веларионов, когда он отступал из большой комнаты. Наконец, достигнув убежища в покоях Люцериса, Дейнис закрыла за ними дверь, отгородившись от любопытных глаз и оставив позади эхо шепота. Когда дверь захлопнулась, Люцерис рухнул на плюшевое кресло, его дыхание было тяжелым и затрудненным. Дрожь, которая сохранялась под поверхностью, вылилась в полноценную дрожь, и его бледный цвет лица приобрел жуткую бледность. Казалось, сама комната надвигалась на него, ее стены были безмолвными свидетелями разворачивающегося внутри хаоса.
Не говоря ни слова, Дейнис опустилась на колени рядом с братом, ее нежное прикосновение было бальзамом для его раненой души. Она чувствовала напряжение, исходящее от него, инстинктивную реакцию на неожиданный поворот событий. Пальцы Люцериса, когда-то украшенные бременем ответственности, теперь вцепились в его аккуратно причесанные волосы, пряди выскальзывали из его дрожащей хватки.
Затем, словно прорвало плотину, он яростно вырвался, опорожнив содержимое желудка на ковер. Рвотные звуки эхом разнеслись по комнате, диссонирующая мелодия страдания. Дейенис, не смутившись, двинулась к нему, ее руки были нежными, но твердыми, когда она успокаивающе гладила его спину.
Дейнис, всегда якорь в буре, продолжала бормотать слова утешения. Ее прикосновение было нежным, ее голос был мягкой колыбельной, прорезавшей хаос. Она пригладила его мокрые от пота волосы, проведя по ним пальцами, пока он цеплялся за нее.
«Что только что произошло? Что, черт возьми, только что произошло?»
«Мать упомянула тебя как наследника, Люцерис. Я не знаю почему, но я уверен, что у нее были на то свои причины. Может быть, мы могли бы пойти и спросить ее, когда ты почувствуешь себя немного лучше».
«Но... Джейс должен был стать Властелином Приливов. Я не могу быть Властелином Приливов, Дейенис. Я не такой, как Дедушка или даже Джейс. Я все испорчу. У меня морская болезнь, и от одного вида крови мне становится дурно. Я не могу быть Лордом, которого заслуживает Дрифтмарк!»
«Это неправда. У тебя есть своя собственная сила. И у тебя будет твоя семья, которая поможет тебе. Решения матери не могут быть неправильными. Должно быть, она увидела в тебе что-то, что, по ее мнению, сделало тебя подходящим для этого».
«Но я не гожусь для этого!» - взорвался Люк, заставив Дейенис вздрогнуть. Затем его взгляд упал в пол: «Извините... Я не хотел кричать на вас».
Дейнис терпеливо улыбнулась, вытирая его лицо платком: «Всё в порядке. Тебе не нужно извиняться».
«Я разочарую всех, Дейнис. Я буду неудачником. О чем думала Мать?» - спросил он с ноткой отчаяния в голосе.
Дейенис схватила его за плечи и слегка встряхнула: «Люцерис Веларион, ты не неудачник! Ты сильный, умный и способный, и я больше не услышу от тебя ничего подобного!»
Взгляд Люка, отяжелевший от собственной неуверенности, невольно упал на серповидные вмятины на предплечье сестры.
«Дейнис, прости меня», - пробормотал он, и в его голосе послышалось раскаяние. «Я не хотел причинить тебе боль».
Однако Дейенис встретила его извинения тихим смешком, игриво потрепав себя по лбу: «Бывало и хуже. Не беспокойся об этом».
С понимающей улыбкой она прижала кончики пальцев к морщинке на его лбу, подражая утешающему жесту, который часто использовала их мать, разглаживая хмурое лицо.
Люк вздохнул, напряжение в его плечах ослабло под ее прикосновением. "Я просто ничего не понимаю. Что будет с Джейсом, теперь, когда он не наследник"
"Я-"
Дейнис собиралась ответить Люцерису, ее слова балансировали на грани выражения, когда тяжелая тишина комнаты была нарушена внезапным вторжением распахнувшейся двери комнаты. В дверном проеме стоял Джакерис, их другой брат, его обычно сдержанное поведение было омрачено нехарактерным беспокойством. Его глаза, обычно стальные и решительные, теперь держали тревожный проблеск чего-то более глубокого. Он что-то знал. Дейнис знала ее брата, и он выглядел так, будто что-то знал.
«Мама тебе сказала?» - спросила она почти обвиняющим тоном.
«Что мне сказал?» - запротестовал Джейс.
«Она, должно быть, объяснила тебе, почему назвала меня наследником, а не тебя!» - пробормотал Люк.
Джейс проигнорировал брата, вместо этого повернувшись к Дейнис.
«Дейнис, Мать и Дедушка желают видеть тебя. В его покоях».
«Зачем они хотят меня видеть?»
Джекейрис на мгновение заколебался, на его лице мелькнуло выражение чего-то невысказанного. «Я не знаю, Дейенис. Они не сказали».
«Как ты думаешь, что это?» - спросил Люцерис, и в его голосе слышалась неуверенность.
Джекейрис стиснул зубы, прежде чем ответить: «Хотел бы я знать, Люк. Но, Дейнис, они ждут тебя».
Кивнув один раз, Дейенис направилась к двери, бросив успокаивающий взгляд на Люцериса. «Присмотри за Люком, Джейс. Мы поговорим подробнее, когда я вернусь».
Когда дверь за ней закрылась, Дейнис пошла по гулким коридорам Красного замка, свет факелов отбрасывал мерцающие тени на каменные стены. Воздух, казалось, был пропитан предчувствием, и ее разум метался от бесчисленных возможностей того, что могло ожидать ее в покоях ее деда.
Тускло освещенная комната была пронизана атмосферой хрупкости, когда Дейенис вошла, обнаружив Визериса Таргариена сидящим в постели. Мейстер суетился вокруг, выполняя его нужды, и король отпустил его взмахом руки, оставив комнату в жуткой тишине. Рейнира стояла рядом с отцом, чопорно сложив руки на животе, глаза избегали пытливого взгляда дочери.
Горько-сладостная улыбка тронула губы короля Визериса, когда он приветствовал ее: «Моя любимая девочка».
Дейнис, опустилась на колени возле кровати, взяв его обветренную руку в свою, жест почтения и обожания. Затем она прижалась губами к тыльной стороне его пальцев.
«Приветствую, Ваша светлость».
Однако обычная теплота в глазах короля Визериса сменилась глубокой печалью, когда он посмотрел на нее: «Дейенис, твоя мать сообщила мне об обстоятельствах».
Дейенис в замешательстве нахмурилась, когда бросила взгляд на мать, которая, казалось, еще больше старалась уклониться от ответа. «Обстоятельства, дедушка? Что происходит?»
«Прошу прощения, дорогая. Были приняты решения, и они влекут за собой последствия».
«Какие решения? Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, что происходит?»
«Твоя мать... говорила со мной относительно престолонаследия нашего дома. Она назвала Люцериса, наследника сира Лейнора».
«Да, я в курсе», - Дейенис старалась, чтобы ее голос звучал ровно, но в ее словах сквозило нетерпение.
«И она назвала Джакаерис... своим наследником. Мне жаль, моя милая девочка».
Ой.
Ой.
Глаза Дейенис расширились от недоверия, она невольно крепче сжала руку короля Визериса.
«Я думала...» - начала она, и голос застрял в горле. «Я думала, что я ее наследница».
«Были вещи, которые мне неподвластны, и которые вынудили меня это сделать», - наконец заговорила Рейнира. «Мне нужно было заручиться поддержкой принцессы Рейнис, и это был единственный способ...»
«Все в порядке. Тебе не нужно объясняться передо мной, мама. Я понимаю. У тебя были свои причины, и ты приняла решение. Я не виню тебя за это».
И король, и принцесса, ошеломленные неожиданным ответом, посмотрели на Дейенис со смесью удивления и любопытства. Они ожидали отрицания, торга, разочарования и, возможно, даже гнева, но не сдержанного принятия, которое она предложила. Они определенно не ожидали безмятежной улыбки, которую она им подарила.
«Но разве ты не...»
«Если Мать считает, что Джейс - лучший выбор, я поддержу это решение всеми силами. Я поддержу это дело и сделаю все возможное, чтобы обеспечить его восхождение на трон, так что вам не придется беспокоиться обо мне, Дедушка».
Открытие того, что ее мать выбрала Джекейриса в качестве наследника без предварительного обсуждения, заставило Дейнис почувствовать себя немного преданной. Тонкое чувство разочарования царапнуло края ее самообладания. В конце концов, она ясно обозначила свою позицию на протяжении многих лет - Железный трон не привлекал ее, так почему же ее мать не обсудила с ней это важное решение? Боялась ли Рейнира, что Дейнис может возжелать трон, несмотря на ее яростные заявления об обратном? Отсутствие общения ощущалось как нарушение доверия, трещина в броне их связи.
Однако среди потоков недовольства Дейенис обнаружила, что осознание укореняется. Груз ожидания, которого она никогда не желала и не искала, теперь был снят с ее плеч. Каким-то извращенным образом это решение принесло своеобразное чувство освобождения. Она больше не была наследницей, больше не была скована бременем судьбы, которую она никогда не хотела нести.
«Мое сердце печалится, Дейенис», - признался король, - «видеть, что тебя обошли стороной в борьбе за трон. Но есть и другие дела, которые тяготят меня, дела сердечные и семейные. За эти годы я бесчисленное количество раз говорил твоей матери, чтобы она выдала тебя замуж, но она оказалась более упрямой в этом вопросе, чем в своем собственном бракосочетании. Она достаточно долго сопротивлялась мне в этом вопросе, но откладывать больше нельзя».
Мать и дочь обменялись взглядами солидарности и утешения.
Король Визерис продолжал: «Как Таргариены, мы должны жениться ради выгоды, чтобы создавать союзы и укреплять нашу силу. Теперь время пришло. Я хочу, чтобы ты обосновалась, моя дорогая».
Дейнис начала качать головой, сначала нерешительно, потом с большей уверенностью. Тихий голос в ее голове вызвал воспоминания о некоем принце с повязкой на глазу, но она отбросила его, щупальца сентиментальности отступили в глубины ее разума. Возможно, брак не был бы худшей участью в мире, если бы это был он. Если бы она могла выйти замуж за своего самого близкого друга, возможно, этот союз не ощущался бы как компромисс ее автономии.
Однако с этой мыслью переплеталось более сложное и неразрешенное чувство. Когда ее чувства к Эймонду перешли из сферы дружбы во что-то более глубокое, она не могла точно определить. Это была постепенная эволюция, тихое осознание, которое незаметно закралось в ее сердце. Однако она не смела останавливаться на возможности того, что он может чувствовать то же самое. Эта идея казалась нелепой, особенно в окружении множества интригующих и пленительных дам при дворе, которые могли легко привлечь внимание Эймонда. Однако одна лишь мысль о том, что он женится на ком-то другом, вызывала необъяснимый приступ грусти, но она отвергла это как страх потерять дорогого друга, убедив себя, что это чувство было просто коренится в потенциальных изменениях, которые могли претерпеть их отношения.
«Я... я не хочу разочаровывать вас, дедушка», - начала она неуверенным голосом, - «но замужество никогда не было в центре моих устремлений».
Король Визерис вздохнул, не смутившись: «Ты так же упрям, как твоя мать, в этом вопросе. Мои дни сочтены, и было бы для меня величайшим сожалением, если бы я не стал свидетелем союза моей единственной внучки. Если ты не сделаешь этого по какой-либо другой причине, сделай это ради этого уставшего старика, который любит тебя больше всего на свете. Сделай это ради меня».
Дейнис посмотрела на мать в поисках руководства и поддержки, но Рейнира оставалась непроницаемой, ее взгляд был устремлен в какую-то далекую точку.
«Тебе нужно жениться. Укрепляй права твоих братьев, размножайся, будь доволен».
Юная принцесса чуть не рассмеялась. Действительно, умножай. Этого никогда не случится. Это уже не в пределах возможного, подумала она с головокружительным облегчением. Она могла бы согласиться на его предложение. Она больше не была наследницей чего-либо. Какой бы незначительный лорд ни женился на ней, он вскоре разочаруется, когда она не сможет и не захочет произвести на свет его наследников, а затем он бросит ее ради более подходящей женщины. Ей не нужно было устраивать из этого битву, не тогда, когда война уже была выиграна, и она была ее неоспоримым победителем.
«Хорошо, дедушка, если это вас утешит, я подумаю над этим», - согласилась она.
«Прекрасно, моя дорогая. Я тщательно отобрала твоих женихов, и ты можешь выбирать из них».
Дейнис сдержала смешок. У нее не было выбора, на самом деле, но сейчас она будет хранить молчание по этому вопросу, с явным отчаянием и щепоткой надежды.