Моя строптивая Омега [Larry Stylison]

— Прошу прощения, мадам, — сказал Найл, сильно понизив голос и краснея (он краснел сплошь и рядом, как все блондины, но это ничуть не мешало ему скрупулезно исполнять свои обязанности).       — Приказано проверять всех проезжающих. Мы ищем омегу лет двадцати с двухмесячным ребенком. Прошу вас, представьтесь.
      — Сара Инчклифф, — с готовностью отозвался Гарри.       — Миссис Инчклифф, если быть точной. Я живу в Гуле, в графстве Йоркшир. В самом деле, сэр, моему ребенку два месяца, и должна признаться, мне лестно сойти за двадцатилетнюю, с шестым-то дитятком! — Он затрепетал ресницами. — А скажите, что натворил бедняга, которого вы разыскиваете?
      — Он помешался, мадам, из-за внезапной смерти мужа, — объяснил Найл, с интересом рассматривая его. — Вообразите, сбежал из дому с малолетним ребенком. Опасаются, как бы он не лишил его жизни!
Зейни задохнулся от негодования.
      — Ах! — быстро заговорил Гарри. — Какая печальная история! Однако почему же вы проверяете частные экипажи? Кто станет подвозить помешанную?
      — Некоторые так добросердечны, мадам, что подвергнут себя опасности ради сомнительного благодеяния. Сумасшедшие нередко хитры, — сказал Найл, продолжая присматриваться. — Мадам, не приходилось ли нам уже встречаться?
      — Хм... — Гарри сделал вид, что припоминает. — Нет, не думаю, сэр. Возможно, вас обмануло мое сходство с кузеном по материнской линии. Я ведь, знаете ли, урожденная Стайлс .
      — Вот как? — Лицо лейтенанта прояснилось. — То-то вы мне напомнили друга, лорда Гарри!
      — Прехорошенький мальчик, верно?
      — Это еще мягко выражаясь, — ухмыльнулся Найл. — Омеги летят на него, как мухи на мед. Ну, миссис Инчклифф, еще раз прошу извинить и счастливого пути! Если заметите того несчастного, немедля уведомите ближайший магистрат. Отец и деверь сгорают от желания предоставить ему все свидетельства родственной любви.
      Лейтенант Хоран захлопнул дверь. Маленький Уильям пискнул. Гарри увидел в окно, как его друг вторично заливается краской и спешит к лошади. Он передал ребенка папочки, а сам на прощание помахал Найлу платочком.
      — Боже мой! — воскликнул Зейни, качая малыша. — Где-то поблизости притаились отец и Генри!
      — Мы выпутались, — успокоил Гарри.
      — Но что, если мы наткнемся на них на одном из постоялых дворов? Давайте не будем никуда заезжать!
      — Придется, — возразил он самым авторитетным тоном.       — Без этого не обойтись: Хоскинзу нужно отдыхать, а мы не можем все время поститься. Поймите, ваша тревога передается Уильяму. Вы ведь не хотите, чтобы он снова раскричался?
      Он посмотрел в глаза молодого омеги долгим настойчивым взглядом, потом улыбнулся и добился робкой ответной улыбки. После этого Зейни обратил все внимание к ребенку, а Гарри — к Лувису, который показался ему странным.
      Должно быть, в этом был виноват Найл со своим неуместным замечанием. Но какое действие оно оказало? Уронило его или, наоборот, возвысило в глазах омеги сердца?
      — Жаль, нельзя было выспросить, где находится штаб-квартира ваших преследователей. Мы с Найлом не виделись несколько лет, уж не потому ли он проглотил мое объяснение, не поморщившись? Можете быть спокойны, в Гуле у меня в самом деле есть кузина по имени Сара Инчклифф.
Лувис кивнул и отвернулся к окну.
      Измученный ребенок снова крепко уснул, к большому облегчению Гарри. Заскучав, Гарри высмотрел ворох мятых газет (раньше в них были завернуты покупки от миссис Крапли, и няня сберегла их: вдруг пригодятся), взял на колени и расправил.
      — Чадо же, какая мешанина! Несколько номеров «Дейли газетт», два — «Морнинг пост», все разного месяца, и один — «Граб-стрит джорнал». Не думаю, чтобы нашлось что-нибудь захватывающее, но все-таки можно поразвлечься. Есть игра, где строки читаются наугад и порой получается занятная чепуха. Попробуем? Вот каждому по номеру, держите.
      Передавая газету Лувис, Гарри отметил, что он до предела напряжен, но не понял причины. Получив «Морнинг пост», он первым делом нашел дату выпуска — и заметно расслабилась.
      — Древняя, как египетский саркофаг!
      Значит, догадался Гарри, в газете посвежее могло обнаружиться что-нибудь компрометирующее. Насчет Зейни или насчет Лувиса? Он заглянул в свою газету.
      — Я покажу вам, как это делается. Выхватываются кусочки колонок — любых, от некрологов до передовиц. Например, «Громче всех шумела... достойная светская матрона, известная как... лучшая коровница в графстве».
      — Вы это придумали! — возмутился Лувис.
Когда Гарри показал ему прочитанные строки, он углубился в свою газету.
      — Нашел! — воскликну Зейни. — Слушайте! Составлено из трех колонок. «Уэнтуорт, этот закоренелый преступник... был охвачен сильным чувством... благодаря чему возросла численность населения»!
      — Вполне правдоподобно, — заметил Гарри с улыбкой. — Когда Уэнтуорта вешали, половина собравшихся омег обливались горькими слезами.
      — Моя очередь! — сказал Лувис в нетерпении. — «Трехлетний ребенок... пиратски захватил торговое судно... в компании разнузданных гуляк»!
      — Представляю, какой переполох был во флоте, — заключил Гарри, наслаждаясь каждой минутой этого нелепого времяпрепровождения.
Он все-таки заставил Лувис улыбаться — в самом деле, изрядное достижение. Похоже, он скоро целиком посвятит себя служению прекрасной даме. Не лучше ли спрыгнуть на ходу и бежать со всех ног, пока совсем не впал в безумие? Нет, в юбках не получится.
      Немного погодя впереди показался Солсбери, хорошо заметный по высокому шпилю.

      — Отличное место для передышки, — сказал Гарри, — но должен признать, что лучшего не найти и для штаб-квартиры: каждый следующий из Шефтсбери, все равно — в Лондон или Мейденхед, рано или поздно попадает сюда. Сначала надо хорошенько осмотреться.
      Хоскинз повернул к «Скаковой лошади», многолюдному постоялому двору — из числа тех, где Николас держал запасных лошадей. Гарри высунулся в окошко и привлек внимание проходившего конюха блеском монеты в один шиллинг.
      — Что угодно вашей милости?
      — Найдется ли для нас местечко, милейший? Я совсем не хочу тесниться.
      — Что вы, миледи, сегодня здесь, можно сказать, пусто! Комнат сколько угодно, не извольте беспокоиться.
Конюх потянулся за монетой. Гарри отвел руку.
      — А это приличная гостиница?
      — Еще бы! — гордо ответствовал жилистый конюх.       — Здесь останавливается всякая знать: герцог Куинсбери, граф Портсмут. Да что там говорить, сегодня у нас ночевал сам граф Томлинсон Непогрешимый! И трех часов не прошло, как изволил отправиться дальше. — И с сокрушенным видом добавил:
      — Ищет своего бедняжку сына — того, что свихнулся и бегает по дорогам в чем мать родила, с задушенным ребенком на руках...
      — Тогда его нетрудно будет отыскать, — сухо заметил Гарри и оставил шиллинг в темной мозолистой руке.
      Затем он обратил взгляд к своим притихшим спутницам. Значит, отцом им приходится ни много ни мало граф Томлинсон, один из богатейших, могущественнейших, влиятельнейших дворян Англии, человек пуританского характера. Неудивительно, что одного из сыновей зовут Зейни. Другой, должно быть, носит имя Констант — «постоянство».
      Отчего же они не обратились за помощью к этому средоточию всех добродетелей? Так или иначе эта маленькая деталь превращает заурядную житейскую драму в нечто из ряда вон выходящее, а риск повышает раз в десять. Графу Томлинсону стоит только щелкнуть пальцами — и к его услугам будут полиция, армия и флот. Наивная Зейни! Он думает, что поставит точку на всей истории, обвенчавшись со своим майором. Его в лучшем случае немедленно разжалуют. Даже он, Стайлс, не выйдет из воды совершенно сухим.
      Гарри пытался уловить еще какую-то мелочь, что-то связанное в его памяти с именем Томлинсон, но она упорно ускользала. В конце концов он отмахнулся от раздумий. Жребий был брошен, и он никогда еще не пасовал перед опасностью.
      — По крайней мере граф изволил удалиться, — заметил он с ободряющей улыбкой.
* * *
      Конюх сказал правду. Хотя постоялый двор был, казалось, набит битком, комнаты нашлись без труда.
      — Простите нас! — взмолился Зейни, как только они остались одни. — Нужно было рассказать все.
      — Это не повлияло бы на мое решение. Однако у нас грозный противник... если только граф не на вашей стороне.
      — Клянусь, нет! Думаю, отец выбьет из няни признание. Надеюсь, что она утаит ваше участие. Если отец затаит на вас злобу, я себе этого не прощу!
      Гарри посмотрел на Лувиса. Он притих и сжался, и теперь ему было вполне ясно, кого он боится. Правда, Гарри по-прежнему знал лишь часть истории. Граф рассержен тем, что сын омега расхаживает в одежде для альф? Или грехи Лувиса еще весомее?
      — Томлинсон вполне способен защитить родного сына, не говоря уже о внуке, — сказал Гарри Зейни. — Почему вы не обратились прямо к нему?
      — Не знаю... — тихо произнес молодой омега, кусая губы. — Возможно, это была ошибка. Надо думать не о себе, а о ребенке.
      — Ерунда! — вмешался Лувис сердито. — Когда отец гнет свою линию, он растопчет любого, кто посмеет ему перечить! Сейчас он заодно с Генри В... с Генри Ужасным, и самый лучший выход для нас — всячески избегать с ним встречи. Однажды он уже воспрепятствовал браку Зейни с его избранником, ничто не мешает ему проделать это снова.
      — Кого же он предпочел вашему майору Пейну? — Так как Зейни ответил не сразу, Гарри прибавил:
— Кто-то сказал, что знание — это сила, а сила нам очень пригодилась бы.
      — Выбор отца пал на сэра Уильяма Вернема. Генри Ужасный — его родной брат.
      — Вернем? Впервые слышу эту фамилию, — заметил Гарри с высокомерием аристократа при упоминании о мелкой сошке. — А чем его прельстил этот сэр Уильям?
      — Понятия не имею, — искренне ответил Зейни.
      — Богатством?
      — Возможно, но я не могу принять это как решающий аргумент — ведь отец сам баснословно богат. Скорее, это как-то связано с политикой. Он жаждет власти и свято верит, что один сумеет повести страну к подлинному процветанию.
      — Значит, сэр Уильям был влиятелен?
      — Не сказала бы... — Всегдашняя кротость вдруг изменил Зейни. — По всему видно, что вы мне не верите! И тем не менее устроенный отцом брак для меня никогда не имел смысла! Не более чем...
Предостерегающий взгляд Лувиса заставил Зейни умолкнуть. Гарри тоже перехватил его и понял, что от него скрывают нечто, прямо связанное с омегой его сердца.       Он счел за лучшее перевести разговор, хотя не задал и десятой части приготовленных вопросов.
      — Будем надеяться, — сказал он, ободряюще улыбнувшись, — что отец потерял ваш след окончательно и бесповоротно. В глазах закона вы совершеннолетняя и имеете право выйти замуж по собственному выбору. Можете со спокойной душой нянчить Уильяма-младшего.
Приободренная, Зейни ушел к себе. Гарри сбросил капор и налил себе вина.
      — Присоединяйтесь, мой юный друг.
      — Спасибо, нет, — бросил через плечо стоявший у окна Лувис.
Гарри, однако, налил и ему.
      — Если прислуга найдет пустую бутылку и один стакан, это покажется странным — ведь никто из нашей компании не годится на роль гуляки.
      — Вы все продумали — до последней мелочи!
      — Разве это не достойно восхищения? Мой юный друг, в повседневной жизни я — армейский офицер и в ответе за множество жизней. Я не могу позволить себе просчетов.
      — Не говорите со мной, как с малым ребенком!
      — И не думал. С моей точки зрения, вы проявили мужество, достойное человека зрелого. Жаль, что вы не спешите довериться мне как другу.
      Взгляды их встретились. Гарри показалось, что Лувис смягчился.
      — Вы обо мне ничего не знаете.
      — Догадываюсь, что вы с отцом... не в лучших отношениях.
      — Можно сказать и так.
      — Мы с отцом тоже не слишком близки, но я им горжусь. Вы ведь тоже гордитесь графом Томлинсоном Непогрешимым?
      — Это вас не касается! — отрезал Лувис, снова замыкаясь.
      Гарри показалось, что он явственно ощущает запах наполнившего комнату страха. Он был знаком со множеством оттенков этого неприятного чувства, но здесь крылось что-то другое. Что граф Уолгрейв учинил над своего сына омеги?       Он уже собрался приступить к осторожным расспросам, как вдруг появилась прислуга, неся обед, Зейни вышел из своей комнаты, и благоприятный момент был упущен.