5
- Я вернусь... - Таня опустила голову, крепко сжимая ручку дорожной сумки. - Как только, так сразу!
Мы стояли на автобусной остановке, каждая в свою сторону, боясь посмотреть друг другу в глаза. Иногда мы нарушали неловкую паузу, обмениваясь парой фраз о мелком дожде и неудобном расписании следования автобусов.
Был поздний вечер, дороги заполнились чередой машин, обгоняющих друг друга. Правила нарушались то на одной полосе, то другой - желание сэкономить несколько минут переосиливало инстинкт самосохранения.
Подоспел двадцать третий маршрут, следующий прямиком на вокзал. Девушка хотела меня обнять, но я как раз натянула на голову капюшон куртки, и вышло неудачно - я упустила этот момент. Заметила только тогда, когда она засунула ладони в карманы и вскочила на ступеньку автобуса. Наверное, мне следовало пойти за ней, или же крикнуть что-нибудь ободряющее на прощание, но я стояла как истукан, наблюдая за удаляющимся транспортом. Совершенно запуталась в чувствах, мыслях и ощущениях. Единственным осязаемым был лёгкий мороз, хватающий за щеки и пальцы рук. Пусто, совсем чуть-чуть больно внутри, но в целом только пустота.
Автобусы меняли друг друга, люди вокруг спешили по делам, и вскоре не осталось совсем никого: только я и моя пустота. Я решила прогуляться пешком и поразмыслить. Под ногами грязь смешались с окурками, пустыми пачками от сигарет и жвачкой, что за столько лет стала неотъемлемой частью тротуарной плитки. Я помню тот день, когда всю площадь разрыли и привезли новенькие серые и красные кирпичики, как рабочие аккуратно выкладывали узор, заполняя швы желтым песком. Это длилось недели три, а может и больше. Как раз к юбилею города. А что сейчас? Такое впечатление, что здесь пролетела ни одна стая голубей, которая одновременно курила и выпивала дешевое пиво из металлических банок, сдавливая их об головы друг друга.
Поднялся небольшой ветер, принося на землю мокрый снег. Снежинки кружились в воздухе и как только касались земли, смешивались в одну густую черную массу. Интересно, а когда Бог отправляет нас всех на землю, он не думает, что станет еще грязнее?
Послышался вой сирены, и в воздухе тут же почувствовалось напряжение. Суматоха собралась у многоэтажки, там уже стояла машина скорой помощи, полиция и почему-то машина пожарной помощи. Меня это удивило, ведь дыма видно не было. Стадный инстинкт велел пойти полюбопытствовать, и я спокойным размеренным шагом направилась в толкучку.
У первого подъезда стояла толпа пенсионеров, и как говорится, эти точно знают что и как. Я прислушалась:
- Какой ужас! - воскликнула бабуля, прижимая к груди сумочку. - Это все бесовские проделки, никак иначе!
- Это все предвестие конца света, - поддержала ее подруга, и тут же перекрестилась. - Сначала уходят молодые, а нам старикам приходится доживать свой век наблюдая как уходят наши дети.
Мда, от этого религиозного культа бабушатины ничего толкового не добьешься, нужно идти дальше. следующий ряд состоял из простых зевак, которые как и я ожидали новую порцию горячих новостей о произошедшем. Город у нас был небольшой, поэтому и новости разносились быстрее, чем они происходили на самом деле.
Не задерживаясь, я варьировала среди прохожих, подходя все ближе к эпицентру сенсации.
- До сих пор не могу поверить в произошедшее, - прошептала женщина средних лет, кутаясь в цветастый халат. - Я сегодня точно не смогу заснуть.
- Клар, я к тебе с настойкой зайду, полечим нервишки, - видимо это была ее соседка. - Уж надеюсь мы скоро попадем в свои квартиры, на дворе не март!
Врачи скорой помощи не спешили зайти внутрь подъезда, крутясь с носилками в руках, а господа полицейские пытались оградить место, пока пожарные выставляли лестницу к окну на пятом этаже: все были при своей работе, ну или хотя бы делали вид.
Только сейчас я заметила висящую из распахнутого настежь окна простынь, на которой болталось тело. Будто фарфоровая кукла, тело было слишком белым, а в суставах локтях и коленях конечности были изогнуты в неправильную сторону колючей проволокой. Удивило и то, что тело девушки было совершенно обнажено, а лицо скрывала свадебная фата. Прозрачная белоснежная ткань развевалась на ветру, уцепившись одним краем за подоконник, а вторым, будто встревоженная мать, пыталась укрыть хоть немного дитя от посторонних глаз.
- Она похожа на ангела, - я склонила голову, всматриваясь в рисунок на ее теле. - Интересно, а при чем тут рисунок?
Это были часы, с циферблатом и стрелками, как те напольные, что часто стоят в гостиных богатых домов. Вот только был изображен только механизм без своего корпуса. Маятник тянулся вдоль живота, заканчиваясь небольшим полумесяцем. Рисунок хоть и был аккуратным, но был выполнен скорее всего обычными синими чернилами.
- А как вы думаете? - я вздрогнула. Рядом стоял парень, высокий и худощавый, и судя по спортивной дутой куртке, совсем молодой, может даже школьник. На глаза была натянута кепка с ярким красным козырьком, а поверх капюшон. Погода становилась яростнее, пробивая насквозь холодом и дождем.
- О чем?
- О рисунке. Его значение.
Он явно нервничал, постоянно поправляя шлейку рюкзака. На его месте я бы тоже была шокирована, но в последнее время эмоции может вызвать только балет. Может я тоже мертва как и она, только внутри?
- Часы могут символизировать быстротечность времени для людей, скоротечность человеческой жизни, это знак того, что человеческая жизнь может остановиться в любой момент и никто точно не знает своего будущего.
Репортеры, заняв выгодную позицию, снимали дубль за дублем, и на вопрос к полицейским "почему тело несчастной висит уже около часа у всех на виду?", отвечали мол дверь квартиры заблокирована, а из-под нее выделяется странная газообразная жидкость, едкого запаха. Без экспертизы никак. Поэтому пришлось эвакуировать во двор всех соседей вплоть до первого этажа.
- Нет - это судьбоносное событие, которое разделило жизнь человека на «до и после». - Прошептал парень совсем тихо.
- Жизнь и смерть? - повернулась к нему, а он лишь покачал головой. Сказал, что ничего не говорил и посмотрел на меня как на полоумную, разговаривающую сама с собой.. Я стала крутиться вокруг, в поисках третьего призрачного собеседника, но никого не заметила, лишь темную фигуру, что быстро исчезла в толпе. Сказать точно, что это был он я точно не могла, как и утверждать, что не говорила с собой.
Как ни странно, но в течении десяти минут прибыли амбалы в черных масках и оружием, с надписью на спине ОМОН. Сомневаюсь, что будь убийца в квартире, то сидел бы там не высовываясь. Сейчас был бы лучший способ показать себя и прославить на все телевидение.
Зрители застыли на своих местах в ожидании эпичного финала, и он не заставил себя долго ждать. Прозвучал хлопок, и на землю посыпалось выбитое стекло. Кто-то вскрикнул, а кто-то так и остался молча стоять, когда из окна стало выдувать вентилятором нечто белое, похожее на муку. Публика стала разбегаться в стороны, прикрывая лицо шарфами и рукавами. Мое сердце учащенно забилось в преддверии завершающего действия: тело девушки забилось в конвульсиях, исполняя ужасающий танец смерти. Разряд за разрядом ток бил все сильнее, выгибая на простыни плоть, будто механизм, подчиняющейся воле своего создателя.
Запах гнилого тухлого мяса и фекалии заполнил округу, глаза стали слезиться, а меня чуть не вывернуло наизнанку. На языке остался привкус металла. Я упала на колени не в силах пошевелиться., звуки будто пропали вовсе.
Проволока еще сильнее вбивалась в кожу, пронизывая ее насквозь, и пуская кровь тоненькими струями. Фатин отпрянул и я четко увидела мокрое от слез лицо девушки, ее глаза были холодными и стеклянными, отчего пришла мысль, что она была еще жива до того, как ее поджарили. Все смешалось в одно: чернила, кровь и слезы.
Доблестный ОМОН уже был внутри квартиры, пытаясь втянуть ее тело обратно, но простынь с треском порвалась и тело полетело вниз. Фата так и осталась висеть на подоконнике, подхваченная ветром, как и черные кудри девушки. Она лежала прямо передо мной в луже собственной крови, свободная и красивая. Руки девушки были вдоль и поперек исколоты, а вены на белоснежной коже просматривались легче легкого, а с такого расстояния я даже заметила сильные гематомы. При жизни ей пришлось явно не сладко.
Это убийство было извращенным, но более прекрасным. Я не могла обвинять человека, сделавшего такие ужасные вещи, но и перестать восхищаться тоже. Мне нужно было подумать о многом, а лучше поспать.
Я медленно встала, и ко мне подошел мужчина в белом халате. Он что-то говорил, его губы двигались, но я не слышала ничего. Сквозь его плечо я в последний раз посмотрела на умершую. Нет, мой убийца - хладнокровное животное, упивающееся сексом. Это не мог сделать он.