once more to see you.

Запись 03.

Знаешь, а тебя так много во мне. Ты - в каждой мелочи, в каждом выдохе, в каждой глупой привычке, которую я подхватила неосознанно. Ты - в запахе свежего мандарина, в тихом хрусте камней под ногами, в огоньке заката, что касается края неба.

И мне это ненавистно. Ненавистно до судорог, до кома в горле. Потому что это мешает мне жить. Мешает по-настоящему проживать жизнь без тебя, дышать ею, впускать её в себя. Всё как будто выцветает рядом с памятью о тебе. Каждый миг становится второстепенным.
И всё же... я не хочу избавляться от этих мыслей. От этого привкуса. Они как соль на ране - жгут, но напоминают, что я всё ещё жива.Что ты был. Или есть.

Я держу тебя в себе не потому, что не могу отпустить. А потому, что боюсь, что если отпущу - окажется, что всё это я придумала.

- Что? - печенье с шоколадной крошкой предательски выскользнуло из пальцев Розэ и с мягким стуком упало на пол. Девушка ахнула, тут же наклоняясь, чтобы поднять его, и, немного замешкавшись, осторожно положила на край столешницы.
Она сидела в гостиной, склонившись над чашкой чая, а в воздухе ещё витал лёгкий аромат корицы и ванили. Однако вкус напитка, обычно такой приятный, теперь казался ей пресным. В голове не укладывалось то, что она только что услышала.

Розэ вернулась из Австралии в спешке, как только узнала об инциденте с Дженни. Подробностей аварии ей никто так и не рассказал, но главное было то, что подруга наконец пошла на поправку и выписалась из больницы.

- Быть не может, - пробормотала она, покачав головой, и, обхватив пальцами тёплую кружку, сделала осторожный глоток. Густой пар ласково коснулся её щёк. - Никогда бы не подумала, что Тэхён окажется таким...таким мерзавцем.

Чай в чашке давно остыл, но Дженни не замечала этого. Её пальцы всё ещё обнимали кружку, как будто в её керамическом теле теплилась последняя искра уюта, способная удержать её от того, чтобы распасться на части. Лёгкий, почти бесшумный вздох сорвался с губ.

- И всё-таки, мерзавец? - голос дрогнул, наполненный не столько гневом, сколько усталостью.
Розэ сидела рядом, молча наблюдая за подругой. Она чуть склонила голову, её взгляд мягко скользнул по чертам Дженни - напряжённым и застывшим. Любовь. Это слово для Розэ звучало как загадка. Оно пролетало мимо неё, касаясь чужих судеб, но никогда - её собственной. Она не знала, каково это - держаться за воспоминания о том, кто больше не рядом, надеяться на случайную встречу, глотать боль от чужого равнодушия, не уметь отпустить.
Из них четверых только Джису, казалось, обрела покой - её жених был рядом, и в их взглядах сияла та самая нежность, о которой писали в книгах. Дженни же осталась в зыбком пространстве между прошлым и настоящим, в тени собственных чувств, которые не отпускали.

Розэ, не умея любить, но умея чувствовать, тихо положила свою руку поверх руки подруги. Пальцы тёпло сомкнулись, без слов говоря: «Я рядом. Я слышу». Иногда и этого было достаточно.

Молчание, которое повисло между ними, не было тягостным. Напротив - оно окутало комнату мягким покрывалом, оставляя в ней место только для истины.

***

Прошло ещё несколько томительных месяцев. Для Дженни это время растянулось, как холодная тень за спиной - неуловимая, но всегда рядом. Боль не утихала. Сколько раз ей казалось, будто среди прохожих мелькнул силуэт Тэхёна? Его спина, походка, изгиб плеча - всё так знакомо и мучительно похоже. Иногда она почти слышала его голос - мягкий, чуть насмешливый, - эхом прорывающийся сквозь шум улицы. Иногда ей мерещилось его лицо в окне проезжающего автобуса или в отражении витрины. Всё это было как зыбкое миражное наваждение, которое только усиливало её тревогу.

Друзья, казалось, тоже тонули в какой-то общей с ней тишине. Их слова были расплывчатыми, обрывочными. Они либо не знали, либо не хотели говорить - и это молчание давило сильнее любого ответа.

И вот однажды, на работе ей поручили поездку на остров Чеджу - нужно было курировать открытие нового филиала. Это было как глоток свежего воздуха, словно сама судьба протянула ей руку: смена обстановки, возможность на время сбежать от воспоминаний.
Она села в самолёт ранним утром, и вскоре под крылом раскинулся лазурный океан. Когда она впервые ступила на землю острова, её окутал тёплый ветер, пахнущий солью и соснами. Пейзажи Чеджу - черные вулканические скалы, зелёные чащи, безмятежные пляжи - сразу пробудили в ней странное, щемящее чувство.

Первые дни на острове стали для Дженни чем-то наподобие забвения. Утром она просыпалась раньше обычного, под неяркое, молочное солнце, пробивающееся сквозь полупрозрачные занавески гостиничного номера. За окном лениво шумели кроны деревьев, а вдалеке слышался плеск прибоя.
Она приезжала в новый офис к восьми утра, где сотрудники суетились в подготовке к открытию. В этих механических делах - подписании бумаг, проверке поставок, переговорах - Дженни находила временное спасение. Всё шло по плану, и это давало ей ощущение контроля, которого так не хватало в собственной жизни.
Но по вечерам остров будто звал её. Она бродила по узким улочкам деревень, где пахло мандариновыми деревьями и свежей рыбой, или выходила на берег, где ветер трепал волосы, а в небе горели первые звёзды. В такие моменты воспоминания о Тэхёне обострялись - и казалось, вот-вот, за поворотом, он появится. С лёгкой улыбкой, в любимом черном свитере.

Так начинались её дни на Чеджу: наполненные тишиной, работой и странным ощущением, что остров всё ещё прячет для неё что-то важное. Её не покидало ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Не открыто - не в лоб, как взгляд, что ловишь в толпе. Это было что-то тонкое, почти неуловимое.
Всё началось с мелочей.

Однажды, возвращаясь поздно вечером в гостиницу, она увидела мужчину на противоположной стороне улицы. Он стоял в тени деревьев, не двигаясь, не приближаясь. Свет фонаря едва касался его лица. Дженни замерла - сердце колотилось в груди. Лицо снова казалось ей родным. Но моргнув, она увидела лишь пустую улицу. Может, просто показалось? Усталость, фантазия?

***

На второй неделе своего пребывания Дженни стала чувствовать усталость, которая не проходила. Будто бы всё - и работа, и прогулки - происходило сквозь вату. Остров казался ей прекрасным, но иногда...слишком прекрасным. Как на открытке. Цветы цвели слишком ярко, волны били по берегу слишком ритмично, а солнце каждый день садилось под одним и тем же углом, точно вымеренным.
Работа в филиале шла гладко, даже чересчур. Люди были вежливы, улыбчивы, но какие-то плоские. Она ловила себя на мысли, что не может вспомнить, как зовут её коллег - имена словно скользили, ускользали из памяти.

По вечерам она всё так же бродила по окрестностям. Её всё тянуло на одно и то же место - каменистый утёс, откуда открывался вид на южное побережье. Там она сидела с чашкой чая и смотрела, как медленно уходит день. И каждый раз, когда солнце опускалось за горизонт, у неё возникало странное ощущение... будто она уже это видела. Именно так. Именно в такой последовательности.

- Дежавю, - шептала она себе однажды, прикоснувшись пальцами к виску, будто хотела погладить мысль, которая всё ускользала, не даваясь в руки. Ветер трепал край её лёгкой куртки, а солнце садилось медленно, как в зацикленном фильме - в который раз за последнюю неделю одинаково ровно, одинаково красиво.

Сны стали мягкими. В них Тэхён приходил всё чаще - не явственно, не в полный рост. Он был будто бы за стеклом. Смазанный, чуть светящийся, он стоял вдали, в той знакомой рубашке с загнутым воротом, в которой она любила зарываться носом. Он не говорил. Даже губы не шевелились. Только смотрел.

Этот взгляд... не был укором. Не был вопросом. Он был - воспоминанием. Тёплым, болезненным, проникающим под кожу. И каждый раз в сердце поднималась грусть - не резкая, не рвущая, а вязкая, тягучая. Её затягивало в неё, как в омут.

Она лежала, смотрела в потолок и не могла вспомнить, что именно ей приснилось. Только образ Тэхёна оставался - молчаливый, тёплый и, как она начинала понимать, - очень далёкий.
Словно он не приходит, а возвращается. Словно он был здесь всегда. Только она - забыла.