Белые орхидеи

Прошла неделя. Семь дней кошмаров, где колючий взгляд преследовал ее каждую секунду, а холодные пальцы впивались в плечо, разворачивали.

Каждый раз она встречалась с бесцветными глазами, а слух оглушал глухой треск. Механизм часов?

Неделя попыток сосредоточиться на работе, подходящем к концу расследованию в лесу. Однако тень страха нависла над ней.

Гермиона не считала себя трусихой — никогда бы в этом не призналась. Трусости не было в ее крови.

Но именно сейчас страх, острый и животный, вытолкнул ее из квартиры, позволив запрыгнуть в джинсы и накинуть рубашку на влажное тело. Именно он выкипятил из неё всю храбрость, оставив лишь первобытный инстинкт — быть не одной.

— Авроры закончили проверку, — за завтраком обмолвился Гарри. Гермиона вздрогнула, едва не опрокинув чай. — Следы указывают на Мураган. Похоже, они сами испугались и исчезли. Не смогли отыскать их между стен.

Гермиона нахмурилась, бездумно размазывая масло по хлебу.

— Но я ощущала совсем иное. Это были не они, не пакостливые духи.

— Специалисты проверили трижды. Всё указало на них, — пожал он плечами и передал ягоды.

— Значит, я могу вернуться?

— Останься еще ненадолго у нас. Симменс как раз настраивает дополнительные охранные чары.

Нож завис в воздухе, и брови поползли кверху:

— Чары? Какие именно?

Гарри заботливо повторно попытался передать ягоды, но безуспешно. Он тяжело вздохнул в нетерпении и опустил чашку.

— Те, о которых ты не позаботилась ранее. Некоторые будут сигнализировать нам о чужом вторжении. Мы сразу прибудем на место. Не понимаю, с каких пор ты стала так беспечна.

— Вам следовало посоветоваться со мной. Моя техника конфликтует с чарами, а артефакты не настроены на подобное. Я... — запиналась она, пребывая в шоке от всплывшей информации. В мыслях уже представлялись картинки, как взрывается микроволновка или с оглушительным писком ломается телевизор. — Мне нужно было время, чтобы всё изучить.

— Твоя безопасность важнее. Настроишь, пока будешь жить здесь. Если захочешь наведаться за вещами — с тобой пойдёт аврор.

Возражение застряло в горле, когда на кухню влетела Джинни, белее кухонного острова, где расположились Гарри и Гермиона. Рыжие волосы сбились в запутанное гнездо.

Она металась между супругом, плитой и холодильником. Затем небрежно схватила его чашку кофе, пролив на себя несколько капель, и выпила содержимое почти залпом.

— Всем молчать, — её ладонь взметнулась в воздух, сметая любые попытки заговорить. — Я проспала интервью. Меня уволят. Так что дайте мне пять минут, чтобы отсрочить казнь.

Она исчезла так же стремительно, как и появилась. Следом донёсся приглушённый монолог о беспечности, идиотизме и «проклятом состоянии», оборванный громким хлопком аппарации.

— Ей ночью нездоровилось, — пояснил Гарри, подметив недоумение подруги.

— Всё же будет хорошо? Её же не уволят?

— Конечно, нет, — он махнул рукой, словно она сказала что-то невероятно глупое. — То интервью наверняка уже перенесли. И где они еще найдут такого сотрудника, как Джинни, чтобы суметь договориться об интервью с Виктором Крамом? Её связи многих впечатляют.

— Почему ты её не разбудил?

Гарри выразительно на неё уставился, одним взглядом говоря, что это дурацкий вопрос. Но Гермиона действительно не понимала, почему.

— Я её будил. Она прокричала, чтобы я оставил её в покое, у неё всё под контролем.

— Контроль не для неё.

***

Монотонное жужжание под ухом встречалось нервным щёлканьем её автоматической ручки. Чем дольше длилось совещание, тем быстрее и раздражённее был щелчок.

Кондиционер гудел, как умирающий шмель (такое часто происходило у ваз с цветами дома), но не справлялся со спёртым воздухом, пропитанным запахом старого пергамента, пота и магии. Гермионе хотелось распахнуть окно, но они выходили на подземный атриум, и от этого стало еще теснее.

Фостер из отдела магазологии несла чушь, подкрепляя странными данными. К её счастью, шпильки в волосах Гермионы были тоньше нервов.

Это продолжалось не меньше двадцати минут. Некоторые успели уже перекусить и незаметно вздремнуть.

— Буду честна, ваши доводы спорны, — наконец заговорила Гермиона, мазнув взглядом по присутствующим. — Популяция огненных скорпионов является опасной для Каледонского леса: под угрозой, как сказала мисс Делфи, несколько видов растений. Их потеря недопустима ни с экономической, ни с этической точки зрения. То же касается и единорогов, обосновавшихся там после войны. Мы не можем разрабатывать протоколы безопасности, не приняв первоочередные меры.

Фостер встрепенулась, судорожно заламывая пальцы. Пыталась найти контраргументы, но из горла вырвался лишь беззвучный писк. Вмешался Гарри.

— Мисс Грейнджер права. Исходя из деталей расследования, вы подвергаете опасности несколько видов существ вместо того, чтобы ликвидировать корень проблемы.

— Уничтожить?

— Ликвидация не всегда подразумевает уничтожение вида, — продолжил Гарри. По нему было видно, как он сдерживается, чтобы не закатить глаза. — Мы можем его изгнать, переместив в другие районы страны или вообще за её пределами.

— Это оптимальное решение, — поддержала мисс Кларк, ответственная за дело со стороны отдела гербологии. Остальные закивали, отнимая любой шанс на другой исход для зоологов.

Победоносная улыбка расцвела на лице Гермионы. Даже усталость отступила.

Наконец, они смогут завершить это дело.

— В таком случае, ОКЗАТС займется разработкой протоколов, мер контроля и планированием рейда в Каледонском лесу вместе с авроратом. Отделу гербологии необходимо в срочном порядке предоставить все данные по растениям и их мерам безопасности, аналогично для зоологов по существам. В том числе информацию по возможным местам релокации, — подытожила Гермиона, последний раз щелкнув ручкой. — Тогда на этом всё.

Собравшиеся ринулись к выходу. Фостер, хмуро окинув оставшихся колючим взглядом, поплелась за всеми.

В душной комнате остались трое. Гарри и Келли наблюдали, как дрожащие пальцы Гермионы безуспешно пытаются сложить бумаги в ровную стопку.

Поттер мягко взял её под локоть, пока Келли подхватывала выскальзывающие листы.

— Дело осталось за малым, так? — воодушевлённо спросил он, направляя в коридор.

Её рассеянный ответ встретил удовлетворение на его лице. Мысли о работе сталкивались с мыслями о доме и неуступном страхе.

Знание о собственной безопасности не облегчало ситуацию. Чувство уязвимости продолжало долбить в висок.

Может, теперь всё вернётся в норму? Её больше никто не будет беспокоить?

***

В кабинете не было никого, кроме Нотта. Он сидел, ссутулившись над столом, разглядывал артефакт.

Его не было на работе неделю, и сейчас казалось, что ему стоило отсутствовать ещё столько же. Настолько растрёпанным она не видела его даже после вечеринок, когда он сразу приходил на работу.

Его кожа походила на каменную кладку атриума — до такой степени серая и невзрачная. А глаза, обычно наполненные радостью, лукавством и нескончаемым блеском, померкли.

— Ну и видок у тебя, Нотт, — взмахом палочки она расправила его рубашку и застегнула на все пуговицы. — Недельный загул не задался?

Он глянул на неё исподлобья и хрипло хмыкнул.

— Кто бы говорил. Сама выглядишь не лучше инфернала, — он сделал паузу, закусив щёку. — Совещание прошло настолько плохо?

— Нет, — выдохнула она. — Наоборот, мы почти закончили. Остался рейд и написание протоколов. Из сложного — получить согласования Стоуна.

Стоун.

Гермиона оглядела кабинет. Обычно начальник сварливо сидел за своим местом и вставлял неуместные комментарии.

— Он умчался, когда я пришёл, — заметив её растерянность, пояснил Нотт. — Если тут всё хорошо, то дело в твоём незваном госте? Слышал, что ты поселилась у Поттеров.

— Это оказались Мураганы.

Неуверенность в голосе звучала громче, чем хотелось бы. Во что она не верила? В силу защитных чар? Или в вину зловредных существ?

— Так нелепо звучит, — Тео не сдержал смешок, наконец выпрямившись.

— Прости?

Его улыбка была натянута, глаза казались неживыми:

— Героиня войны, известная Гермиона Грейнджер, испугалась мелких Мураганов. Риттер ещё не написала об этом?

Она стояла секунду, прежде чем взмахом палочки подхватила газету и кинула в Нотта. Та со всей силы впечаталась в его лицо и рухнула на стол. На первой же странице ярким пятном размещалась колдография испуганной Гермионы, а под ней короткая, но колкая статья.

Её высмеивали.

— О-о-о, — протянул он, бегая по тексту. — Образ сумасшедшей тебе очень даже идёт. Вау, они даже безумные искорки в глазах пририсовали. А эти волнистые антенны из головы!

— Это кудри, — замявшись, прокомментировала Гермиона. Она без устали заламывала пальцы, не знала, куда себя деть, но сесть за свой стол не решалась. — Они так изобразили кудри.

Её нервозность не ускользнула от него. Он медленно дочитал, поднял на неё расфокусированный взгляд, снова закусил щёку.

— У меня есть хорошие юристы, — бесцветно произнёс он. — Они с удовольствием помогут разобраться со Скиттер. Заткнут её.

— Поэтому о тебе она не пишет гадости?

Уголки треснувших губ Нотта искривились в улыбке. Это длилось недолго. Она мгновенно исчезла, едва дверь кабинета распахнулась.

За её спиной возникло знакомое существо, излучавшее столько энергии, что воздух затрещал по швам. С трудом развернувшись, она встретилась с Драко Малфоем.

Его ленивый, оценивающий взгляд скользнул по разбросанным на её столе бумагам, задержался на свежем номере газеты. Уголок идеально очерченных губ дрогнул в лёгкой гримасе брезгливости, прежде чем он поднял глаза на неё.

Затем перевёл их на Теодора. Его лицо превратилось в бесстрастную маску.

— Зачем ты здесь? — спросил Нотт с непривычной для него колкостью.

— Встреча с Кингсли. Проходил мимо. Может, пообедаем? — он сделал несколько неспешных шагов вглубь кабинета, огибая Гермиону, словно её здесь и не было.

Воздух в кабинете стал тяжёлым и наэлектризованным. Тишина — гулкой из-за повисшего вопроса. Гермиона чувствовала себя запертой в самом центре этого немого урагана.

— Ну так что? — его голос звучал нетерпеливо, требуя ответа.

— Занят, — холодно ответил Тео, снова наклоняясь над артефактом.

Длинные пальцы вертели замысловатую вещицу. Волосы скрывали его лицо, но Гермиона уловила в его позе напряжение.

Малфой постоял ещё мгновение, обдумывал. Затем резко повернулся к Гермионе.

— Грейнджер, может, тогда ты составишь мне компанию? — его тон был нарочито мягким, и от этого кончики её пальцев задрожали и похолодели.

— Знаю тут одну хорошую кондитерскую, — продолжил он.

— Сладким нельзя наесться, — автоматически возразила Гермиона, и её собственный спокойный, естественный тон прозвучал контрастом его наигранности.

Светлые брови поползли вверх, а губы тонкой линией сложились в ухмылку. Он воспринял это как согласие.

Противоречие его тона вызывало приступ мигрени и странного дискомфорта.

— Тогда паста?

Теодор неотрывно за ними следил. Секундную тишину прерывал щелчок механизма в его руках — такой же издавала её ручка на совещании.

— Брось, Грейнджер, ты выглядишь так, словно свалишься в голодный обморок. А мне не помешает компания, раз Нотт так занят.

Щелчки прекратились. В кабинете повисла тишина, густая и тяжёлая. От неё исходило смятение, от Тео — сдерживаемая ярость, от Малфоя — холодное, настойчивое ожидание.

Она чувствовала себя загнанной в угол. Бежать от Малфоя было бы проявлением слабости, которую она не могла себе позволить.

Ей нужно выбираться из своей скорлупы, перестать быть пассивным наблюдателем. Обед с ним — как акт вызова для самой себя, шаг из ямы постоянной паранойи.

— Ладно, — сдалась она. — Пошли.

Он не дал ей пройти первой. Его пальцы ловко подхватили её мантию, и он с джентльменской почтительностью накинул её на плечи. Застёжка в виде Уробороса звонко щёлкнула у её горла, окутывая с головой в тёплую ткань.

— Сегодня ветрено, — тихо, почти интимно произнёс он, придерживая перед ней дверь.

Они вышли на улицу, и слова Малфоя оказались правдивы. Грозовые тучи сгущались.

Порыв ветра рванул им навстречу, пытаясь разрушить её причёску. Но тугой узел волос всё ещё держался. Она инстинктивно втянула голову в плечи, чувствуя, как холодный воздух обжигает щёки.

Малфой шёл рядом. Он не пытался заговорить, лишь изредка проверял, не отстала ли она.

Стоило им свернуть, дождь заморосил, оставляя следы на одежде. Гермиона уже понимала, куда они направляются.

Оставалось идти жалких пару минут, но Малфой достал ручку из внутреннего кармана и трансфигурировал её в широкий зонт. Укрыл её от мелких капель, не позволяя промокнуть.

Его выбор оказался неприметным итальянским местечком, которое Гермиона изредка посещала. Здесь была поистине самая вкусная паста, что ей доводилось пробовать.

Внутри пахло чесноком, свежим базиликом и томатным соусом.

Гермиона молча скинула мантию, чувствуя, как нервы натягиваются с каждой секундой. Она ждала от него колкостей, язвительности и ядовитых комплиментов. Считала, что встретит опять тот леденящий душу взгляд.

— Здесь не бывает репортёров и лишних ушей, — бросил он, отодвигая ей стул.

«Игнорировал её ожидания.»

Он сделал заказ за неё. Выбрал на свой вкус. И точно в цель.

Это не была случайная пустяковина. Не самое дорогое, как он мог бы сделать, выставив свои богатства. Наоборот, с выверенной точностью нашёл то, что придётся ей по вкусу.

Гермиона нахмурилась, наблюдая за ним. Длинные пальцы отрывали лепестки ромашки медленно, методично. Тонкие губы слегка приоткрылись, проговаривая что-то бесшумно, как гадание «любит — не любит». Только до неё не доходило, о чём мог гадать такой, как он.

— Зачем всё это, Малфой? — не выдержав тишину, спросила она. — Зачем эта галантность? Обед?

Его взгляд медленно вернулся к ней. Последний лепесток упал на стол и тут же исчез вместе со стеблем. В серых глазах читалась усталость, что мешалась с удовлетворением.

— Мама всегда учила придерживать дверь дамам. Даже если эта дама — Грейнджер. Старые привычки, знаешь ли, с трудом умирают. И совру, если скажу, что мне не нравится наблюдать за твоей растерянностью и сопротивлением от таких незначительных жестов. Каждый раз убеждаюсь, насколько скудные у тебя требования к парням, — он откинулся на спинку стула. — А что до обеда... Скажем так: мне не хотелось есть в одиночестве, как, думаю, и тебе.

В его тоне не было злобы, что она встречала в школе. Не было и холода, с которым сталкивалась в последнее время. Была лишь плоская констатация фактов и любопытство.

— Тебя так смущает моя компания теперь? Раньше тебя было не заткнуть, я даже подумывал... — он осёкся и вытащил из вазы ещё один цветок, оставляя лишь жёлтую сердцевину. — Ты была слишком болтлива, особенно если это касалось наших споров. Слишком раздражающая.

— А сейчас я тебя не раздражаю?

— Честно? Мне твоя старая язвительность нравилась больше, чем молчание. Ты, как Тео, закрываешься от всего, что больше не входит в твой узкий круг интересов.

В этот раз он нахмурился, отрывая последний лепесток.

Еда появилась на столе с почти магической быстротой. Перед ней поставили тарелку с дымящейся пастой. Аромат был дразнящим, её желудок сжался в тугой узел.

— Из-за этого Нотт тебя и избегает? Ты за пределами круга его интересов?

— Ты всё так же суёшь нос не в свои дела, — он взял вилку, но есть не начинал, продолжал смотреть на неё в упор. — Но он такой не из-за этого.

— Тогда из-за чего?

— Ешь, Грейнджер, — приказ, забирающий возможность получить ответ.

Его умение уходить от вопросов не удивляло. А покорность к его тихому приказу — наоборот.

Она наматывала макароны, не поднимая глаз от тарелки. И не нужно было этого делать. Колючий взгляд останавливался на её щеках, затем губах. Он обжигал её.

Глухой стук каблука о пол нервировал. Он вибрацией ощущался на её теле.

— Хватит пялиться, Малфой.

Серые глаза продолжали блуждать по лицу и остановились на её — карих.

— Почему ты не даёшь отпор Скитер? Помнится, ты её в Хогвартсе наказала за слухи.

— Рита всегда писала и будет писать гадости. У неё это не отнять.

— Рита Скитер — стервятник, — холодно заметил Малфой. — Она клюёт только тогда, когда чует чужую уязвимость. Интересно, кто бы мог подкинуть ей такую историю?

Он сделал паузу, дав ей прочувствовать вес своих слов.

— Ну, давай, удиви меня, — вилка ударилась о край тарелки. Гермиона вскинула голову, глядя прямо на него. — У тебя ведь наверняка уже есть теория.

— Нотт, — он с непринуждённой игривостью закинул креветку в рот и хищно улыбнулся.

В уголке рта остался соус — аппетитные сливки с томатами. Язык с порочной медлительностью подцепил их, не оставляя и следа.

Неосознанно Гермиона повторила этот жест. Дыхание участилось, и она сглотнула, отводя взгляд.

— Разве он не твой друг? — прищурилась Гермиона. — Или мама учила тебя только двери открывать, а дружить — нет?

— Ты сама подумай, — Малфой вновь игнорировал её вопросы. Даже бровью не повёл. — Он хорошо ладит с аврорами, мог узнать всё, что нужно. Да и от тебя наверняка кое-что слышал. Где-то пропадал неделю.

Гермиона замерла, чашка застыла в воздухе. Его слова были логичны, но за ними стояло что-то другое. Какая-то личная заинтересованность, смысл которой не удавалось уловить.

— Чушь. Я знаю Тео — он тут ни при чём. У него и мотивов-то нет. И... — она опустила взгляд на тарелку, — он предложил мне своих адвокатов. Против Риты.

В серых глазах промелькнула досада.

— Значит, ты права. Хотя неразумное решение для него — лезть в ту историю. Похоже, ты для него важна.

Он отпил вина.

Гермиона уставилась на него — на надменного, невероятно сложного человека — и чувствовала, как её съедает противоречие. В его манере было что-то навязчивое. Слишком личное для простого любопытства. Слишком интенсивное для первой личной встречи.

Она бы поняла такое поведение, если бы они не были школьными врагами в прошлом. Подобное можно было ожидать от Невилла или Ханны Аббот, но не от Драко Малфоя.

И когда он наклонился поднять упавшую с колен салфетку, мужская рука на мгновение легла на её запястье. Прикосновение было мимолётным, вежливым, но от него кожу покалывало. Жар пальцев запечатлелся на тыльной стороне ладони.

— Замёрзла? — его голос звучал насмешливо.

Она отдёрнула руку и прижала к себе, стараясь не показывать смятение. Постаралась отбросить шёпот интуиции. Руки не успели согреться после ветра на улице. А он — просто Малфой.

Они продолжили есть в тишине. Гермиона механически пережёвывала пасту, не чувствуя вкуса. Каждый звук — стук вилки о тарелку, вздох Малфоя, смех женщины за соседним столом — казался ей неестественно громким.

Она ловила себя на том, что следит за каждым его движением, за каждым брошенным взглядом в её сторону. Искала подвох в его поведении. Но он оставался безупречно галантен и одновременно отстранён.

— Я слышал, ты пытаешься продвинуть новый курс маггловедения в Хогвартсе, — наконец нарушил он молчание, отодвигая пустую тарелку.

— Да, — коротко ответила она, не желая вдаваться в подробности.

— А что, старый курс настолько ужасен?

Она подняла на него глаза, затем вздохнула и отодвинула тарелку, не доев:

— Раз ты учился в маггловском университете, то значит и жил в маггловском мире. Так?

— Относительно.

— Тебе помогло то, чему учили в Хогвартсе? — она выгнула бровь.

Малфой не ответил. Его пальцы принялись выводить незамысловатые узоры на скатерти. И Гермиона продолжила:

— Вот видишь. Тот курс был насмешкой над миром, где я родилась. А то, что мы разработали с командой из отдела образования — совсем другое дело. Это не про «смотрите, какие они смешные», а про «смотрите, какие они изобретательные, решая те же проблемы без волшебства». Практика поможет легче усвоить новую информацию. Осталось только получить одобрение Визенгамота.

— Любопытно. Думаю, они не устоят. Перед тобой-то точно.

Она прищурилась:

— Ну, знаешь, с твоим упрямством и репутацией — сомневаюсь, что они откажут. И проект действительно хорош.

— Мне не нужны твои комплименты, Малфой.

— Это не комплимент, — он парировал, подливая чай. — Это наблюдение. Ты всегда умела добиться своего. Даже такие проекты, как освобождение домиков, сразу получили бы отказ, если бы не исходили от тебя. Или, если вспомнить вашего с Ноттом начальника... Стоун, кажется. Получить согласование от него не так уж и легко.

В его голосе не было насмешки. Была констатация факта, но от этого она почувствовала себя ещё более уязвимой. Как будто он знал всё о её работе, о каждом шаге.

Официант принёс счёт. Малфой одним движением руки остановил её, доставая из внутреннего кармана кошелёк на манер маггловского. Положил несколько монет, даже не взглянув на сумму.

— Я пригласил — я и плачу, — заявил он, не давая возможности возразить. — Не лишай меня удовольствия поухаживать за тобой.

Он помог ей накинуть мантию. Вновь его пальцы легли на её плечи. Но больше она не вздрагивала, лишь напряглась, ожидая, когда он уберёт руки.

— Спасибо за обед, Грейнджер, — протянул он у выхода, как кот. Его голос был мягкий, неприлично обволакивающий.

Она наблюдала за его удаляющейся спиной, пока его тёмная фигура не скрылась за углом. Гермиона стояла на месте, чувствуя опустошение. Ей будто пришлось выдержать изматывающий поединок, правила которого не были известны.

Она медленно побрела в Министерство. В голове засела мысль: приглашение на обед не было спонтанным решением. Такие, как Малфой, всё продумывают заранее.

Теодор встречал Гермиону, поджимая губы. Поглядывал в её сторону до самого вечера.

Стоун не мог удержаться, чтобы не отпустить несколько неуместных шуток о необычайно пристальном внимании к ней. По виду Нотта было ясно, что у него было множество вопросов, но он старался себя сдерживать.

К концу рабочего дня на её столе появился новый букет.

Ромашки.