Сквозь Бездну Времени

За столом сидели четверо — сам следователь, который допрашивал ребят, двое оперативников и начальник отдела. На столе лежали распечатки экспресс-тестов и предварительные заключения экспертов.

— Ну что, подтверждается, — устало сказал один из оперативников, по фамилии Соколов. — У этого Серого в крови всё, что можно. Амфетамин, мефедрон, ещё какая-то дрянь.

— У Левинских всё чисто, — добавил второй оперативник, Васильев, пролистывая документы.

— Чисто-то чисто, но они же человека чуть не угробили, — буркнул следователь Морозов, постукивая пальцем по столу.

Начальник отдела, полковник Захаров, сложил руки в замок.

— Давайте разберёмся. Что у нас есть?

— Потерпевший в тяжёлом состоянии. Ожоги второй степени, сломанные рёбра, сломанный нос.

— Потерпевший, — с сарказмом повторил Захаров. — Наркоман, преступник, рецидивист. Кстати, по нему что-то есть?

Соколов кивнул.

— Был уже судим. Хранение, распространение. Условка, штраф. В разработке у наркоконтроля.

Захаров цокнул языком.

— А чего он хотел от этого Артёма?

— Наркотики. Видимо, считал, что у него они есть.

— Были?

— Нет. Ничего не нашли ни у него, ни у сестры. Комнату в общежитии также обыскали.

Захаров выдохнул.

— Значит, на парня наркоман с ножом напал, а тот дал ему сдачи. Так?

— Формально — да.

— А неформально?

Морозов нахмурился.

— Неформально он сломал ему нос и рёбра. Это тяжкий вред.

— Вопрос в пределах необходимой обороны, — вставил Васильев.

— Превышение?

— Спорно. Первоначально Серый угрожал сестре. Громов на него набросился. Потом остановился. Серый напал с ножом. Девочка облила его кипятком.

— Вот с кипятком сложнее, — заметил Морозов. — Это уже ближе к тяжкому вреду.

Захаров потер подбородок.

— Серый угрожал ей?

— Да. Но свидетель только брат.

— Что он сказал?

— Что найдёт её, подкараулит, сделает, что захочет.

Захаров поморщился.

— Самооборона.

— Но мы не можем просто так отпустить их, — осторожно заметил Соколов.

— Почему?

— Потому что есть потерпевший.

— Потерпевший, — снова усмехнулся Захаров. — Это отморозок. Кто-нибудь из соседей что-то слышал?

— Все молчали. Кто-то полицию вызвал, но никто не вышел.

— Красавцы.

Захаров постучал пальцами по столу.

— Так, формально у нас есть превышение самообороны. Не факт, что суд это примет, но по закону нам нужно довести дело до конца.

— Что с Левинскими?

— Артём явно не преступник. Университет дал отличные характеристики. Сестра тоже чистая. Они сироты, из детдома.

— Адвокатов требовали?

— Нет.

Захаров задумался.

— Надо провести полную экспертизу. Опросить соседей. Вряд ли кто-то заговорит, но попытаться надо.

— А пока?

— Пока держим. Не больше суток. Формально у нас есть основания.

Морозов вздохнул.

— Зря это всё.

Захаров усмехнулся.

— А ты что, в сказку попал? Это Россия, Морозов. Мы по закону работаем.

— Ну да... по закону...

Больничная палата была маленькая, тусклая. Лампы под потолком давали холодный, стерильный свет, отчего ожоги на лице Серого казались ещё страшнее. Кожа местами вздулась пузырями, кое-где уже начала лопаться, обнажая воспалённую, красную плоть. Повязки были наложены кое-как — не потому, что врачи не старались, а потому, что Серый дёргался, когда его перевязывали. Сжимал кулаки, рычал, плевался, но ни разу не заорал так, как той ночью в общежитии. Он лежал на койке. Дышал тяжело, глотая воздух ртом. Пахло лекарствами, потом и чем-то приторным, тошнотворным — остатки горелой кожи.

Полицейские стояли вокруг, иронично переглядывались. Оперуполномоченный Морозов, мужчина лет сорока с насмешливыми глазами, лениво пролистывал бумаги. Молодой следователь Сычёв что-то черкал в блокноте, пытаясь удержать каменное выражение лица, но губы его дёргались. Ещё один, участковый с квадратной челюстью, сидел в углу и попивал чай, будто был на дружеской беседе.

— Ну что, гражданин... — наконец проговорил Морозов, делая паузу, — гражданин обваренный, начнём?

Сычёв едва сдержал смешок, сделал вид, что откашливается.

Серый поднял на них мутный, злой взгляд. Лицо дёрнулось от боли.

— А чё, мне уже хуже не будет, верно? — он попытался ухмыльнуться, но губы треснули, и ухмылка превратилась в оскал.

— Посмотрим, — Морозов перевернул страницу. — Запись включена. Представьтесь.

Серый поёжился. Говорить было больно, но он всё равно держался нагло.

— Серый.

— Фамилия, имя, отчество.

Он скривился, как будто ему предлагали сожрать что-то гнилое, но всё же пробормотал.

— Семёнов Сергей Игоревич.

— Где проживаете?

— Там же, где и раньше. В общаге.

— Теперь уже нет, — участковый криво усмехнулся. — Теперь ваше место жительства — больничка, а потом, возможно, уютная камера.

Серый шумно втянул воздух.

— Да вы чё, мужики, ну реально...

— Давайте без лирики, — отрезал Морозов. — Что произошло в ночь с десятого на одиннадцатое?

Серый нахмурился, вспоминая.

— Ну чё, как обычно. Я просто взял то, что мне причиталось. Хотел взять.

Сычёв хмыкнул и поднял взгляд от блокнота.

— Что именно вам причиталось?

Серый мотнул головой, будто ему надоели глупые вопросы.

— Да блин, ну вы сами-то понимаете! Я ж не за носками к нему пришёл.

— Формулируйте чётко, — голос Морозова стал холодным, как лезвие.

Серый выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Вещества. Чтоб он дал мне наркотики.

В палате повисла короткая пауза. Полицейские переглянулись. Участковый сделал очередной глоток чая, едва сдерживая ухмылку.

— Он вам их был должен?

— Да не, — Серый фыркнул. — Я его просил уже не раз. Я вообще-то заплатить был готов. Просто он морозился, делал вид, что не при делах.

— Вы признаёте, что угрожали ему и его сестре, чтобы получить наркотики?

Серый дёрнул плечом.

— Угрожал? Тоже мне овечки, ну припугнул малость.

— Припугнули?

Морозов положил руки на стол и наклонился ближе к экрану.

— Вы обещали изнасиловать его сестру.

— Да ладно вам, ну просто... просто малёхо напугал.

В этот момент участковый фыркнул в чай, чуть не поперхнулся, а Сычёв наконец-то разжал губы и позволил себе короткий смешок.

Морозов терпеливо сделал пометку в блокноте, откинулся на спинку стула и скрестил руки.

— Значит, он тебе врезал.

— Ага, — Серый кивнул. — Вмазал будь здоров. У меня весь нос разбух, ребра вон сломаны, теперь по ходу всю жизнь буду на погоду крючиться

— Ты упал.

— Ну да. В башке прям вспышка, всё поплыло, я даже, походу, вырубился на секунду.

— И потом?

— Потом, чё, прихожу в себя, думаю, ни хера себе, этот мелкий говнюк меня еще и бить будет? Я ж не какой-то там терпила, да? Ну, я сразу подскочил, нож достал.

— Достал? — Морозов как будто удивился.

— Ну да.

— И что собирался делать?

— Да вы задолбали, блять, с вопросами. Чё делать... Ударить его хотел, конечно!

— Куда?

Серый передёрнул плечами, лицо его дёрнулось, как будто он всё ещё кипел от злости.

— Да хрен знает. В бок, в грудь. В шею, может, я не мерился, просто двигался. Он же мне по щам врезал, я в себя не особо приходил.

— То есть ты, не приходя в себя, ножом бросился на человека.

— Да!

— Ты его убить хотел?

Серый замер, уставился в экран.

— Да не знаю я! Я просто разозлился.

— Настолько, что ударил бы ножом?

— Ну, типа... Слушайте, я не думал, ладно? Я просто двигался.

Морозов посмотрел в сторону Сычёва, который поднял бровь, но молчал.

— И дальше?

— Дальше? Дальше эта тварь — Серый злобно оскалился — меня кипятком облила.

— А ты не думал, что когда кидаешься с ножом, люди могут защищаться?

— Да идите вы! Я ж просто хотел... Ну, вы ж понимаете!

— Не понимаю, просвети, — Сычёв усмехнулся. — Что именно ты «просто» хотел?

— Да я его сколько раз просил? Говорю, давай по-братски, не гони. У тебя есть, я знаю. Я даже платить был готов. А он, как крыса.

Морозов покачал головой.

— То есть ты требовал у него наркотики?А когда он не дал, решил выбить их силой?

— Да я ж не думал, что оно вот так обернётся...

— А как ты думал?

Серый вздохнул, оглядел палату, будто надеялся найти поддержку у голых стен.

— Да я ж не думал, что так. Просто... Просто, я, с детства знаю, если ты чё-то хочешь, надо брать. Вот я и взял. Ну, хотел взять.

Серый этого даже не заметил. Он продолжал болтать, всё глубже себя закапывая.

— Это же надо быть таким тупым, — тихо пробормотал участковый, качая головой.

— Ладно, — Морозов захлопнул папку. — Запись закончена.

Он отключил видеосвязь, и полицейские разом выдохнули.

Они покинули палату, оставив Серого в одиночестве. Тот сидел, уставившись в экран, где ещё секунду назад шло его признание. Его ожоги пульсировали болью, ребра ныли так, что каждое движение давалось ему с большим трудом. Серый был доволен, ведь он сделал чистосердечное признание, а это сделает его срок мягче. Только ему было не в домёк что сажать его никто не собирался.

— Этот придурок только что сам себя посадил, — сказал Сычёв в коридоре, убирая блокнот в карман.

— Даже допрашивать толком не пришлось, — участковый ухмыльнулся.

— Жаль, что не каждый такой разговорчивый, — добавил Морозов, поднимаясь.

Полицейские вернулись в участок, успели развесить куртки, пройти в кабинет и даже разлить себе по стакану чая, но терпения держать паузу не хватило. Разговор вспыхнул мгновенно.

— Ну и дегенерат, конечно, — первым заговорил участковый, усаживаясь на стул. — Я в жизни таких не видел. Сам, сам признался, сам попросился сесть.

— Это ещё что, — Сычёв отхлебнул чай, качая головой. — Первое, что он сказал, как очухался: «Меня же всё равно посадят?» Мы ему даже предъяву не кидали, он уже торговаться собрался.

Морозов усмехнулся, листая протокол.

— Да, говорит «я хочу пойти на сделку со следствием». Против кого, твою мать? Против себя самого?

Все разом фыркнули.

— Я такого цирка ещё не видел, — участковый сложил руки на груди. — У него по делу статус потерпевшего. Повторяю: потерпевшего. Он вообще-то в больничке валяется, а не в СИЗО. Но он сам же, своей тупой башкой, всё переиграл.

— И как переиграл, — подхватил Сычёв. — «Я просто взял то, что мне причиталось», «Я знал, что у него всё есть», «Я хотел, чтобы он дал мне наркотики»... Это ж чистейшее вымогательство.

— Да какой, — участковый ухмыльнулся, — он буквально глядя в камеру сказал : «Я, говорит, кинулся с ножом и хотел его пырнуть». А это уже разбой с оружием!

— Причём без давления, без адвоката, без всяких этих ваших «выбили признание». Сидел себе и добровольно всё вываливал, — Морозов покачал головой, едва сдерживая смех.

Мы даже экспертизы не успели назначить! Соседей опросить.

— У нас же были вопросы: а вдруг они его действительно просто так избили? А вдруг не было никакого ножа? — Но нет, он сам же нам всё объяснил.

— Так, ну давайте подводить итоги, — Морозов всё же вернулся к делу. — Значит, 162-я, разбой с оружием, 119-я, угроза убийством, 163-я, вымогательство, ну и, конечно, 228-я.

— Это он себе, выходит, от трёшки до десятки наговорил, — Сычёв присвистнул.

— Если хорошо пойдёт, — уточнил Морозов.

— Морозов положил папку на стол. — Что с этим теперь делать?

— А что тут делать? — участковый пожал плечами. — Пускаем дело по новому кругу. Отправляем материалы дальше. Он сам всё озвучил на камеру, сам себя переквалифицировал из потерпевшего в обвиняемые. Дальше прокуратура решит.

— Так и будет, — Морозов кивнул.

— Но с другой стороны, его же всё-таки отмудохали, — участковый хмыкнул. — Чисто по закону Артём-то виноват.

— Да, — согласился Морозов, постукивая пальцем по столу. — Но тут другое. Если Артём и его сестра теперь подадут встречное заявление, вряд ли судья скажет, что они не имели права защищаться.

— Ну, не знаю, — Сычёв покачал головой. — Артём, конечно, заступился за сестру, но сломать ребро и нос — это перебор. Тут чисто на судью смотреть надо.

— В любом случае, шанс, что Артём соскочит, есть. Как минимум он не сядет.

— А вот Серый... — участковый ухмыльнулся, — Серый сам подписал себе приговор.

Все снова рассмеялись.

В тускло освещённой комнате отдела полиции, за столом сидели Артём и Майя, напротив них — полковник Захаров и оперативник Соколов. Захаров, усмехнувшись, заговорил:

— Ну что, ребята, поздравляю. Ваш приятель Серый решил вам помочь.

Артём и Майя переглянулись, не скрывая удивления.

— Что вы имеете в виду? — спросил Артём.

Соколов, опершись на спинку стула, добавил:

— Проснулся наш Серый и, как на духу всё выложил. Признался, что вымогал у вас наркотики, угрожал Майе изнасилованием и даже пытался напасть на тебя с ножом, Артём. Сказал, что был настолько зол, что действительно собирался тебя пырнуть.

Захаров кивнул, подтверждая слова коллеги.

— Теперь дело примет новый оборот. Мы переквалифицируем обвинения и передадим материалы в прокуратуру. Там уже решат, как быть дальше.

Майя вздохнула с облегчением, но Захаров поднял палец, предостерегая:

— Не спешите радоваться. По закону, Артём, ты сломал ему нос и рёбро, а Майя облила его кипятком. Это может быть расценено как превышение необходимой обороны. Кипяток, кстати, не считается стандартным средством самообороны и может вызвать вопросы.

Соколов продолжил:

— Но есть способ уменьшить проблемы. Вам надо подать встречное заявление.

— Прямо сейчас, — добавил Соколов. — Пока идёт разбирательство, пока прокуратура не взяла дело. Потому что если этого не сделать, вам могут предъявить причинение тяжкого вреда здоровью.

— То есть если мы подаём заявление, это сыграет в нашу пользу? — уточнил Артём.

— В вашу, и сильно, — кивнул Захаров. — Тогда это будет выглядеть как оборона против реальной угрозы жизни и здоровья.

Майя посмотрела на Артёма, тот молча кивнул.

— Ладно, пишем, — твёрдо сказал он.

Захаров с улыбкой достал чистые бланки.

— Вот и хорошо. Закон — штука сложная, но вы находитесь по правильную сторону. Пока что.

Майю и Арти наконец-то освободили. После всей бюрократии, таксист молча довёз их до общежития. Даже не стал спрашивать, что за синяки у Артёма, почему Майя выглядит так, будто неделю не спала. Наверное, видел и не такое. Они вышли из машины и двинулись к входу.

Город жил своей жизнью. Машины проезжали мимо, прохожие куда-то спешили, магазины светились вывесками. Всё было как обычно — и от этого становилось ещё страннее. Как будто последние сутки были кошмаром, который приснился только им двоим.

Они шли молча. Разговаривать не было сил. В голове пустота, тело казалось ватным, и единственное желание — просто добраться до кровати.

Про университет не думали. Там уже наверняка всё знали. Полицейские запрашивали характеристики на Артёма, значит, слухи давно разлетелись. Когда они появятся, будут вопросы, шёпот за спиной, ненужное внимание. Пусть этим занимается завтрашний день. Сегодня они просто должны дойти до комнаты.

Общежитие встретило их темнотой и тишиной. Они поднялись на свой этаж, зашли в комнату и первым делом посмотрели на дверь. Петли держались на честном слове, замок был сломан.

— Ну и что? — хрипло спросил Артём.

— Комод, — ответила Майя.

Они вдвоём сдвинули комод к двери. Так себе защита, но лучше, чем ничего.

А потом просто упали на кровати.

Без разговоров, без мыслей.

И сразу провалились в сон.