Глава 3.
Мелисса
Я заморгала, пытаясь привыкнуть к новому миру. Сначала мне показалось, что глаза просто обманывают, что это — очередная иллюзия, созданная им для игры. Но запахи... они ударили в нос слишком резко, слишком тяжело, чтобы быть выдумкой. Воздух вокруг был пропитан дымом, гарью и чем-то металлическим, будто в самом воздухе витал запах крови, пролитой час назад и ещё не успевшей застыть. Он обволакивал лёгкие, давил, заставлял дышать медленно, будто каждое движение воздуха имело собственный вес.
Я опустила взгляд вниз — и вздрогнула. Моя лёгкая блузка и джинсы исчезли. На теле ощущался жёсткий корсет, сдавливающий грудь и талию так, что каждое дыхание превращалось в усилие. На плечах лежала тяжесть ткани, шершавой, чужой, и длинное тёмное платье с вышивкой, где каждая нитка тянула кожу. Оно было слишком богато украшено для простой женщины — глубокий цвет, плотная ткань, орнамент по краям, — но и недостаточно роскошно, чтобы я могла сойти за дворянку. Я выглядела как... как будто сама судьба решила пошутить: слишком изысканно, чтобы быть никем, и слишком бедно, чтобы быть кем-то.
— Чёрт возьми... — сорвалось с моих губ, и я сама испугалась собственного голоса. Он дрогнул, чужой, слишком громкий для этих мёртвых улиц. Я подняла руки, рассматривая узоры на рукавах, и едва не задохнулась от ужаса и удивления. Каждая петелька, каждый шов — были реальны.
— Аккуратнее с выражениями, дорогая, — раздался знакомый, слишком довольный голос за спиной. — В этом времени за такие слова можно и на костёр угодить.
Я резко обернулась. Сердце ухнуло вниз, но не от страха, а от узнавания.
Мефистофель.
Он выглядел почти так же, как и прежде. Высокий, хищный, его глаза — тёмные, в которых свет отражался, словно в воде. Но одежда изменилась: длинный, безупречно сшитый плащ с серебряной застёжкой на груди, под ним — камзол из тёмного бархата, ткань которого поглощала свет. Он словно родился в этой эпохе. Словно всегда принадлежал ей. Его силуэт не выглядел чужеродным среди тесных улочек и каменных домов — наоборот, казалось, будто весь этот мир был построен для него.
— Где мы? — мой голос дрогнул, но я пыталась держать его ровным. Внутри всё сжималось, каждый нерв был натянут.
Он шагнул ко мне, и на миг показалось, что его тень оживает, расползается по брусчатке, тянется к моим ногам. Я моргнула, и тень снова была обычной. Или мне только показалось?
— В Германии, шестнадцатый век, — его голос звучал лениво, будто это пустяк. Как будто он говорил о прогулке по саду, а не о разрыве реальности и времени.
Я нахмурилась.
— Дата?
Уголки его губ изогнулись так, что сердце у меня глухо ухнуло вниз.
— Четырнадцатое февраля, 1590 год.
Я застыла. Дата врезалась в память острым ножом. Я знала её. Я не могла не знать.
— Охота на ведьм в Тюрингии, — прошептала я, и слова сорвались сами, будто кто-то вложил их в мой рот. Холод прошёл по позвоночнику, пробирая до костей.
Мефистофель одобрительно кивнул, и в этом жесте не было ни капли удивления.
— Ты быстрее учишься, чем я ожидал.
Я глубоко вдохнула, пытаясь собрать мысли. Но воздух здесь был другим — плотный, вязкий, будто дышала я дымом.
— Почему мы здесь? — мой голос был тише, чем шёпот, но он услышал.
Его глаза блеснули.
— Потому что твоя история начинается здесь. Или, если быть точнее... началась здесь давным-давно.
Сердце бешено заколотилось.
— Что ты имеешь в виду?
Он склонился ближе. Его дыхание обожгло мою щёку, слишком тёплое, слишком реальное. И вместе с ним — запах пряного вина, дыма и чего-то ещё, неуловимого, но тревожного.
— Ты никогда не задумывалась, почему тебя так тянет к этому времени? К этим тайнам?
Я моргнула.
— Я историк, это естественно, — выдавила я. Но даже себе прозвучала неубедительно.
Его ухмылка стала шире, глаза сверкнули.
— О, конечно. Только дело не в этом.
Он протянул руку и провёл пальцем по кружеву на моём манжете. Лёгкое прикосновение — но от него волна дрожи пробежала по коже. Ткань будто ожила, откликнулась на его движение.
— Дело в памяти.
Я вздрогнула.
— Чьей памяти?
Он задержал взгляд на моих глазах. Тьма в них была бескрайняя, в ней можно было утонуть.
— Твоей.
Я хотела ответить, но слова застряли в горле. Я не успела задать следующий вопрос — как вдруг гулкие шаги и тяжёлые голоса раздались за углом.
— Обыскивайте дома! Ведьма была здесь!
Моё тело сковало. Я не могла вдохнуть. Голоса были слишком близко, и каждый звук отдавался вибрацией в груди.
Мефистофель же лишь усмехнулся, будто всё происходящее было спектаклем, устроенным для его развлечения. Он даже не обернулся.
— Добро пожаловать в прошлое, моя дорогая. Надеюсь, ты не боишься гореть.
***
Я хотела закричать, что боюсь, что мне страшно до онемения, но голос предательски исчез. Только сердце билось глухо, так сильно, что казалось — его услышат те, кто ищет «ведьму».
Я прижалась к холодной каменной стене. Камни были влажные, пахли плесенью и сыростью. Сквозь щели между ними чувствовался ночной воздух — тяжёлый, но живой.
— Они... они ищут меня? — прошептала я, сама не веря своим словам.
Мефистофель чуть склонил голову, как хищник, прислушивающийся к звуку.
— Не тебя. Пока что.
Его равнодушие било сильнее страха. В этот миг я поняла: для него это игра. Он мог одним движением остановить этих людей, мог сделать так, что они не найдут ничего. Но он не сделал. Он наблюдал.
В дали раздался женский крик. И я осознала, девушку поймали, а сейчас её ждёт ужасная участь.
— Спрячься, — тихо произнёс он, и в его голосе прозвучала странная нежность, слишком резкая и короткая, будто нож, скользнувший по коже. — И запомни, что значит быть сильной.
Я хотела возразить, но он мягко коснулся моей руки. И в следующее мгновение мир рванулся.
***
Улица исчезла. Камни, стены, фонари — всё вытянулось, растаяло, как дым. Я зажмурилась, и когда открыла глаза — мы стояли в узком коридоре, пахнущем кислым пивом и жареным мясом. За деревянной дверью доносились гулкие голоса и смех.
Немецкая таверна.
Мефистофель усмехнулся.
— Здесь будет веселее.
Я сжала пальцы в кулаки, стараясь дышать. Но сердце всё ещё грохотало так, будто я стояла на эшафоте.
Мы подошли к тяжёлой двери таверны. Я уже собиралась толкнуть её, когда вдруг рядом стало пусто.
Я обернулась — Он исчез.
— О, нет...чёрт. — выдохнула я, прижимая ладонь к груди. Сердце билось так сильно, что отдавалось в ушах.
Я осталась одна. Совсем одна.
Дверь скрипнула, и я вошла внутрь.
Зал таверны встретил меня тяжёлым запахом пива, дыма и человеческих тел. Сотни глаз на миг поднялись — и я почувствовала, как они пронзают меня. Платье, корсет, моя походка — всё выдавало во мне чужую. Я не принадлежала этому месту, и они это знали.
Я сделала несколько шагов, стараясь не встречаться с ними взглядами. Но едва я подошла к одному из столов, дорогу мне перегородила широкая фигура. Мужчина. Пьяный, с красным лицом, блестящими от вина глазами.
— Какая красавица... — он ухмыльнулся, протягивая ко мне руку. — Садись со мной, милая.
Я отшатнулась, но позади тут же оказался другой. Смех, гулкие голоса. Пахло кислым потом, вином и грязью.
— Смотри-ка, наша Maus* заблудилась, — раздалось сзади. — В такую-то ночь? Опасно же, красавица.
Я почувствовала, как холод пробежал по коже. Сердце билось в бешеном ритме.
— Я... просто ищу... — слова застревали в горле.
Но они не слушали. Одна рука потянулась к моему плечу, другая — к талии. Смех вокруг усилился.
Что-то внутри меня рванулось. Не страх — ярость. Она появилась от того, что меня бесстыдно лапают, вертят как хотят. Я не допущу такого отношения ко мне.
На столе рядом блеснул нож. Грубый, с потемневшим от времени лезвием, и ужасно красиво оформленной рукояткой. Я схватила его раньше, чем успела осознать.
— Убери руки, животное! — крикнула я. Голос сорвался, но был чужим даже для меня.
Они только рассмеялись. Мужчина впереди схватил меня за запястье, сжал так, что я вскрикнула. Его дыхание, пропитанное вином, обжигало лицо.
И тогда я ударила.
Нож вошёл в его грудь с отвратительным, вязким звуком. Его глаза округлились, смех оборвался. Он попытался что-то сказать, но изо рта хлынула бардовая кровь. Его пальцы разжались, и он безжизненно рухнул на пол.
На миг в таверне повисла мёртвая тишина.
Я стояла, тяжело дыша, с ножом в руке. Кровь стекала по лезвию, капала на моё платье. Я не верила, что сделала это. Но сделала.
— Ведьма! — раздался чей-то визгливый крик. — Она ведьма!
Столы загрохотали, люди поднялись. Кто-то кинулся прочь, кто-то — к двери. Я бросила нож, развернулась и побежала к выходу. Сердце колотилось, дыхание рвалось из груди.
Я выбежала в ночь. Холодный воздух ударил в лицо, луна ослепила. За спиной раздавались крики, топот, звон стали.
И вдруг... всё остановилось.
Мир будто вывернулся наизнанку. Воздух сгустился, и чья-то рука обвила меня за талию.
— Тише, моя маленькая ведьмочка, — приятно прошептал бархатный голос у самого уха. — Ты сделала первый шаг.
Я успела вдохнуть — и улица исчезла.
Темнота сомкнулась, унося меня прочь.
*Maus — мышка (нем.яз.)