Глава 13
Рашилю развязали руки. Он присылал цветы по несколько раз в день, сопровождая их не просто записками, а целыми письмами, трепетными и искренними. Он говорил о своих чувствах, мыслях и надеждах, о грусти, о невозможности встреч, вследствие того, что не может позволить видеть Риве его лицо, пока оно в таком состоянии. «...Я не хотел бы, чтобы к твоим чувствам ко мне была примешана жалость» - писал он. Девушка сначала хотела отвечать, но как оказалось, доставка работала в одностороннем порядке. В глубине души, Рива была этому даже рада, так как на тумбочке в изголовье кровати лежало то, что мешало девушке захлебнуться любовью, то, что она так старательно топтала, а потом так же отчаянно желала вернуть к жизни. Леннард не выходил из головы. В конце каждого присланного Рашилем письма Рива слышала внутри смех земляного мага и его колкие высказывания в адрес содержания. С течением времени, на все вещи, которые окружали Риву и происходили с ней, появился второй взгляд, цепкий, едкий, до безобразия реалистичный, не питающих ни надежд, ни симпатий ни к чему. Он сопровождал каждый шаг девушки и особенно заклёвывал вечерами, умолкал лишь тогда, когда Риве на глаза попадался засохший стебель, но затем возвращался с удвоенной силой. Рива сходила с ума и нигде не находила спасения: ни в письмах и цветах Рашиля, ни в подготовке к выпуску из академии, ни в скупом одиночестве уединённой темницы женского корпуса. Толки среди других участниц утихли, внимание Рашиля оставалось в секрете, раз о нём не говорили, про Леннарда все молчали. Видимо, для остальных ситуация исчерпала себя. Либо они думали об этом, как о затишье перед бурей. Время очередного бала стремительно приближалось.
Письма архивиста становили менее содержательными и более эмоциональными, они кричали о желании видеть Рив на вечере, что, в принципе, прекрасно понимала девушка, но никак не могла найти в себе равнозначного отклика. К ещё одному испытанию добавилась Мирисса: ангел ни о чём не подозревала и так же находилась в плену обманчивых дум, трактуя ситуацию по-своему, не замечая очевидного – ещё одна особенность домашних ангелочков.
Всё шло хорошо, за исключением того, что дорога вела в пропасть.
По возращению в свою комнату после обеда для приготовления к балу, Рива обнаружила на кровати свёрток.
«Пусть у тебя будет хоть одно нормальное плате», - значилось в записке к нему. Почерк и тон не принадлежали архивисту.
Девушка отбросила кусочек бумаги, словно тот обжёг руку, и посмотрела на свёрток, не решаясь развернуть.
«Боишься, что там страз будет больше, чем на Леннарде?» - начал расходиться второй внутренний голос. «Или го-о-ордость не позволяет?» «Или не хочешь носить подарок от одного, а танцевать с другим?»
Риве стало не хватать воздуха. Она распахнула окна, но этого было недостаточно, тогда девушка выбежала в коридор. Глубокое дыхание снаружи не помогало, закружилась голова. Краем глаза заметив на лестнице силуэты, Рива вернулась обратно в комнату, чтобы никто не застал её в таком состоянии. Сквозняком разметало обёртку подарка, и в глаз попала часть платья. Любопытство кошку сгубило. Рива схватила свёрток и бегом направилась в уборную, плотно захлопнув дверь и включив на всякий случай воду. Словно, Рива – правонарушитель, и сейчас хочет всячески скрыть своё преступление.
Платье село как влитое, никаких аляпистых страз или экстравагантных украшений, всё настолько гармонично и со вкусом, что Рива не могла остановится от разглядывания себя в зеркале: перед ней стоял кто-то другой. Величественный и красивый. Девушка присмотрелась: она узнавала себя, пусть и с трудом. Но дело оказалось вовсе не в платье, оно, как паспарту, всего лишь подчёркивало истинное содержание.
Рива выключила воду, словно лишние звуки мешали созерцать себя. За стеной послышался шорох – нашли! Шум повторился, затем исчез и повторился снова. Нет, это не стражи нравственности; девушка поспешила обратно, собирая в руку молнии, намереваясь спустить их в тех, кто пробрался в комнату, но остановилась, так и не сделав этого.
По середине своей комнаты Рива застала домашнего ангела. Мирисса сидела со слезами на глазах и читала письма от Рашиля. Видимо сквозняк разметал их по комнате, видимо от сквозняка же и распахнулись двери, а тем, кто поднимался по лестнице, всего-на просто, оказалась именно Мирисса. Роковые стечения обстоятельств!
Ангел знала о приближении Ривы, но даже не шелохнулась.
- Я верила тебе, - начала она, не отрываясь от письма. – Я думала, что ты, не такая, как они. А ты оказалась ещё хуже! Я открылась тебе! А ты! Ты воспользовалась этим!
- Что ты здесь делаешь, - тихо спросила Рива. Да, можно быть в ярости от того, что кто-то так самовольно хозяйничал в спальне, но в то же время, Риву поймали, за руку. Рива могла всё рассказать Мириссе заранее, но не стала, никому не стала рассказывать и молчаливо дальше принимала подарки. Да, у Ривы не было явной возможности прекратить их поступление в комнату, но можно было и не хранить.
Ангел помолчала, и, оторвавшись от чтения чужих писем, взглянула на Риваль. Её лицо сказало обо всём: досада сменилась ошеломлением, а оно переросло в гнев, раздражение и зависть.
- Это для него да? – завопила Мирисса. – Для него ты так вырядилась?!
Ангел вскочила и выбежала прочь, а Рива присела на кровать, ей было не по себе. Она не хотела обижать эту девушку, но ситуация складывалась не лучшим образом. Потихоньку хозяйка комнаты принялась собирать разбросанные бумаги: на каждом письме был след от чужих девичьих слёз. Риве стало противно: ангел прочитала каждое. Даже те, что не раскидал ветер. Стопка ушла в прикроватную тумбу, в ящик под замок, а ключ переместился на этот раз к девушке. Рива даже не заметила, как спрятала его в потайном кармашке.
В дверь постучали. Рива вздрогнула: в ряд ли она была готова к продолжению скандала, но тут же успокоила себя - если это была Мирисса, то сейчас в той бы не было столько самообладания, чтобы ограничится лишь стуком. Предположения подтвердились – принесли чай, дабы освежиться перед балом. Девушка приняла чайник и вернулась в комнату, но вслед за ней, подобно урагану, внутрь влетела Мирисса. Лицо ангела ещё не высохло от прежних слёз, но по нему уже бежали новые. Рива не понимала, в чём дело.
- Вот! – Под ноги Риваль покатился пузырёк с жидкостью. – Я не смогла!
На жест ангела хозяйка комнаты вопросительно вздёрнула бровь.
- Это снотворное! – Ревела Мирисса, - Я не смогла! Я хотела тебе подмешать его в чай, но не смогла!
После этих слов девушка рухнула на колени посреди комнаты и зарыдала с новой силой. «Я не смогла», - сквозь слёзы причитала она. На Мириссу накатила истерика, и она никак не могла успокоится. Видимо, слишком много чувств нахлынуло на ангела и той не получилось с ними совладать. Оставалось только выплакать все.
Рива сначала хотела успокоить Мириссу, но памятуя о прочитанных письмах, подняла флакон, переступила сидящую на коленах девушку и вышла из комнаты.
Она шла и задумчиво крутила флакон в руках. Плохо, что у ангела не хватило духу сделать такую подлость. Рива могла спать крепким сном, не переживая об архивисте, подарке Леннарда, приближающемся окончании обучения, ей не нужно было бы думать, что надевать, о чём говорить. Если бы задуманное Мириссой осуществилось, возможно, появился шанс уговорить главную даму, или самого ректора, который подписывал указ об участии де Вон, или же отца, который, явно, не был полностью непричастным к попаданию своей дочери в сезон, об исключении из данного мероприятия. И всё закончилось. Спасительный сон.
Рива больше уговаривала себя хотеть этого, нежели искренне хотела. Она поступала так уже не раз: боялась признаваться себе в искренних чувствах. Какое тому подтверждение? – Высохший стебелёк, всё ещё лежащий около кровати.
Размышления девушки заняли слишком много времени, и за окном уже стемнело. Рива не знала начался ли бал или нет. Всё что её окружало, была тишина, пустота и темнота. Вдалеке, словно приглашая, свозь окно лунный свет падал на глубокое кресло.
- Как бы я хотела заснуть, и чтобы всё это оказалось сном! – Пошептала, устраиваясь в выбранном сидении.
- Вы уже дважды ошибаетесь с временем и местом бала, не находите?
Сначала Рива решила, что этот всё тот же ехидный голос в голове, но в этот раз он не был столь конкретен, как обычно. Значит...
Рива напряглась и встала. Одна из колонн дёрнулась во мраке, оказавшись вовсе не ею, из темноты на свет выступил Леннард Эйнор.
- Всё-таки надела, - протянул он, разглядывая девушку.
Рива растерялась. Она попыталась поправить причёску, рукава и оборки платья, одновременно прикрывая последнее руками. Но поймав тот же заинтересованный взгляд, покраснела, старалась объяснить недоразумение, пыталась говорить что-то про Мириссу, но под натиском серебристых глаз звуки с трудом складывались в слова. Леннард улыбнулся. Рива замолчала, и улыбнулась в ответ, не только скрыв этим неловкость. Она была счастлива видеть обладателя того голоса, который преследовал все эти дни. Она была рада видеть Леннарда, безукоризненно прекрасного. Мужчина сделал шаг, и Рива взглянула, пытаясь прочесть мысли, ему в лицо, на котором виднелись остатки недавних событий. В голове всплыла сцена из беседки и все слова, которыми девушка бросалась в мужчину. Риве стало невыносимо стыдно.
- Я, - начала девушка, делая шаг навстречу, Мужчина направился к ней.
- Мне.... -шаг.
- Так... - шаг
-Хотелось... - ещё шаг.
С каждым словном Риваль приближалась к Леннарду, а он к ней. До носа дотронулся аромат его парфюма, будоража чувства, а тело потребовало так понравившегося с того раза тепла, разум запоздало завопил об опасности.
Леннард подошёл совсем близко и посмотрел Риве прямо в глаза.
- Ты не представляешь, как я по тебе скучал, мой пират! – Он легонько провёл своей рукой по Ривиным волосам, щеке, взяв за подбородок, притянул к себе и поцеловал.