Глава 15.
Ляо Тинъянь понятия не имела, почему Сыма Цзяо не отправился убивать сразу же, как только спустился с Горы Трех Святынь, а вместо этого позволил пригласить себя в эту резиденцию для отдыха, а затем внезапно решил «надеть свой кулон» и выйти наружу вершить свои дела. Но она подумала о том, что образ мыслей такого неясного ума, как у Предка, вряд ли будет понятен простой смертной со среднестатистическим IQ, коей она являлась, поэтому она немедленно надела свою красивую юбку и последовала за ним.
Она начала радоваться, что не успела ничего поесть, а то вдруг пред ней вновь предстанут всякие нелицеприятные картины, ее вырвет, а Сыма Цзяо тут же прикончит ее за это.
Вдоволь нарадовавшись, она начала чувствовать себя не очень хорошо, так как ее уровень самосовершенствования находился на жалкой стадии очищения Ци, и у нее пока не было Бигу. На Горе Трех Святынь она полагалась на духовные растения и другую духовную пищу, которую она взяла с собой и которой набивала свой желудок, и хотя всем этим было легче насытиться, чем обычной едой, она уже давненько ничего не ела.
Сидя в огромной повозке в виде Черного Змея и ведомая Сыма Цзяо в какие-то неизвестные места, она начала чувствовать голод.
Уж таковы голодные люди: пока они не чувствуют голода, так ничего страшного, но стоит его заметить, они тут же зацикливаются на нем и начинают чувствовать дискомфорт. А стоит лишь еще и почувствовать аромат еды в такой момент, так они ощущают себя еще хуже. Вот как чувствовала себя Ляо Тинъянь. Они уже спустились с Утеса Байлу и «проезжали» мимо цветочного леса, когда в воздухе возник восхитительный аромат. Запах мяса был слишком пряным, а Ляо Тинъянь очень давно не ела мяса, у нее свело скулы и чуть не потекли слюнки.
Вероятно, из-за того, что она слишком громко сглотнула, сидевший рядом Сыма Цзяо взглянул на нее несколько раз и заметил, как она притворно поджала уголок рта.
Он постучал пальцем по голове змея:
— Давай вон туда, — и указал в направлении, откуда доносился этот аромат.
Ляо Тинъянь попыталась спросить его:
— Мастер, куда мы направляемся?
— Убивать людей.
— Э-э, вот так сразу? Просто направитесь туда и убьете?
— А как еще?
Тогда он действительно маньяк-убийца, который делает все вот так по наитию. Ляо Тинъянь вздохнула про себя, а потом увидела гроздь цветов, рядом с которыми, под одним водопадом, у каменного бортика пруда, проводилась сказочная вечеринка второго поколения бессмертных. Было подано множество изысканных блюд, и десятки молодых людей в развевающихся одеждах и с выдающейся внешностью сидели, предаваясь наслаждению. Очевидно, все они были учениками с высоким статусом, так как в воздухе витало много духовной силы, кругом был потрясающе красивый пейзаж, и еда тоже была особенной и очень вкусной на вид. Все они были элегантны и нарядны, и здесь также были ученицы, играющие на цине*, чтобы поднять всем настроение.
Внезапно появившиеся Черный Змей, Сыма Цзяо и Ляо Тинъянь смотрелись здесь совершенно неуместно.
Ляо Тинъянь в жизни не приходилось так просто вламываться на чужие банкеты, но вот Сыма Цзяо явно поднаторел в таких ужасных вещах, как поджоги, грабежи и убийства, поэтому не испытывал сейчас никакого психологического давления.
Как только они появились, ученик, сидевший за последним столиком, нахмурился и выругался:
— Кто вы такие, учениками какого Дворца являетесь? Как смеете вот так своевольно врываться на Цветочный банкет брата Тяня? Убирайтесь отсюда!
Ляо Тинъянь вдохнула прохладный воздух и едва не прикрыла глаза. Предок и так изначально прибыл сюда ради убийств, теперь же с ним заговорил кто-то, не боящийся смерти, да еще и с таким презрительным взглядом и нетерпеливым тоном. Разве это не тот случай, когда «именинник решил повеситься, так как собственная жизнь показалась ему слишком длинной»*?
Она думала, что в течение каких-то трех секунд этот заговоривший ученик превратится во взорвавшееся облако крови, однако этого не произошло. Находящийся рядом с ней Сыма Цзяо поднял ногу и сошел с большой «змеиной машины», глядя на окружающие его вещи и будто не слыша слов этого ученика. Ляо Тинъянь наблюдала, как он ступил на цветочный атлас, устилавший всю землю, и небрежно взял кувшин со стола ученика, находившегося ближе всех к нему. Он осмотрел кувшин, понюхал содержимое, и оно, скорее всего, ему не понравилось, так как он презрительно отбросил его в сторону, из-за чего разлившееся вино оставило слабый след на красивом ковре из цветов.
Его движения были слишком естественными, а манеры очень высокомерными, и он вообще не смотрел в глаза этим людям. Ученик, который заговорил первым, сердито встал:
— Ты...
Он успел сказать всего одно слово, когда перед ним появился Сыма Цзяо, поднял руку и схватил его за шкирку, потащив к краю бассейна и окунув его в воду на виду у всех.
В то же время, одновременно встали несколько человек, все с гневными выражениями лиц. Самый красивый парень среди них вскочил со своего места поспешнее остальных. Ляо Тинъянь заметила, как он будто споткнулся, и только выражение его лица отличалось: на его лице читались паника и страх. Этот человек, вероятно, встречал ранее Мастера. Некоторое время он был ошеломлен и, возможно, не осмеливался признать этого. В конце концов, каким бы ни был статус Сыма Цзяо — это равносильно тому, если бы перед ним сейчас стоял глава школы. Даже если некоторые ученики осмеливались жаловаться на него наедине, то они были напуганы его силой, когда видели его воочию.
Немногие на самом деле видели, как выглядит Сыма Цзяо, но те, кто мог его узнать, имели определенный статус. Здесь же его узнал лишь этот один человек. Он поспешно сделал несколько шагов вперед и приблизился к Сыма Цзяо на расстояние трех метров. Далее его ноги отяжелели, и он не осмелился идти дальше. Он бросился вперед и отдал стандартное приветствие, опустив голову и крикнув:
— Цыцзан Дао-цзюнь!
В этот момент все присутствующие на банкете были ошарашены, а примерно через пару секунд уже стояли на коленях в панике. Парень, который изо всех сил пытался отбиться от Сыма Цзяо в бассейне с водой, был особенно напуган. Казалось, в него ударила молния, и он застыл там, не смея пошевелиться. Конечно, культивирующий бессмертие заклинатель не мог так просто потонуть в воде, но он был правда напуган.
Видя, что тот больше не сопротивляется, Сыма Цзяо приказал:
— Продолжай бороться.
Ученик неловко пошевелился и медленно попытался отбиться, двигаясь как большая черепаха.
Ляо Тинъянь не сдержалась и фыркнула от смеха. Вокруг было так тихо, что исчез даже шум ветра. Смешок Ляо Тинъянь был особенно очевиден. Сыма Цзяо повернулся, чтобы посмотреть на нее, и прежде, чем она смогла совладать с выражением своего лица, увидела, что он внезапно улыбнулся. Он отпустил шею ученика сзади, позволив тому лежать в воде и притворяться мертвым, и, не обращая внимания на других, подошел к ближайшему столу, сел прямо на него и поманил к себе Ляо Тинъянь.
— Подойди.
Ляо Тинъянь подошла и услышала, как этот Предок, который сказал ей, что идет убивать людей, обратился к ней со словами:
— Ешь все, что захочешь.
Разве он только что не говорил, что собирается убить кого-нибудь?
Ляо Тинъянь некоторое время никак не реагировала. Этот Предок... может ли быть так, что он услышал, как она сглотнула ранее и понял, что она голодна, поэтому привел ее сюда поесть? Нет... не может быть, он не был так заботлив и внимателен с ней!
Сыма Цзяо было все равно, что она думает. Сказав это, он взял со стола гроздь красных духовных плодов, сорвал один и раздавил в своей руке. Брызнул красный сок, окрасив его пальцы в алый. Он просто сидел, отщипывая плоды один за другим безо всякого выражения на лице, играясь и игнорируя всех вокруг. Ляо Тинъянь необъяснимо почувствовала, что то, как он давил эти плоды, было очень похоже на то, как если бы он давил головы людей.
Пока остальные стояли на коленях, обливаясь холодным потом, Ляо Тинъянь села в сторонке и принялась жевать мясо. Сложно было сказать, что за животное это было, но мясо было особенно свежим и приятным на вкус. Надкусив его, рот наполнился струйками соуса, и этот восхитительный вкус мгновенно успокоил Ляо Тинъянь в этой напряженной обстановке.
Она никогда раньше не ела такого вкусного мяса и даже начала жалеть, что поначалу у нее не было такой еды. Она уже приступила к трапезе, когда рядом с ней прополз большой черный змей и цапнул ее за руку своей головой.
Ляо Тинъянь до сих пор помнила те дни, когда они втроем жили вместе, ничего не ели и не пили. Она взяла большую тарелку, перебрала несколько горшочков и дала их понюхать Черному Змею — пусть выбирает сам. В конце концов, напитки здесь лучше, чем тот ее бамбуковый сок, да и нечасто босс приводил своих двух сотрудников на дополнительное питание. Конечно, они должны хорошенько поесть.
Большой черный змей выбрал один из напитков, и Ляо Тинъянь литр за литром вылила его в большую миску, позволив змею выпить его.
Когда она сделала это, Сыма Цзяо повернул голову и взглянул на нее. Ляо Тинъянь никогда не могла понять, что именно подразумевал собой взгляд Предка, да и навыков чтения мыслей у нее тоже не было, поэтому она могла отнестись к этому только так, будто она ничего не заметила, и продолжить себе есть. Наевшись за этим «шведским столом», она почувствовала радость. Большой черный змей, очевидно, тоже был очень счастлив, судя по его хвосту. Вероятно, он размахивал им слишком часто, что вывело из себя Предка — Сыма Цзяо швырнул один из фруктов, тот шлепнулся об хвост Черного Змея, и последний тут же его поджал.
Ляо Тинъянь порадовалась про себя, что, к счастью, она ела тихо, иначе потревожь она Предка, в нее тоже бросили бы чем-нибудь.
Она поела немного мяса, немного овощей, выпила немного сока и напоследок отведала немного фруктов после еды.
Сыма Цзяо закончил обдирать последний фрукт, вымыл руки из стоявшего рядом заварочного чайника и встал.
Большой черный змей вновь подхватил его и Ляо Тинъянь, счастливо покидая это место и направляясь туда, куда держал путь Сыма Цзяо изначально.
Когда они ушли, на поле еще долгое время не было никакого движения. Наивысший по статусу, брат Тянь, внезапно вскочил с очень напряженным лицом, остальные также последовали его примеру и посмотрели друг на друга.
— Это правда был Цыцзан Дао-цзюнь... Мастер? — раздался чей-то низкий и слабый голос.
— Только что он никого не убил. Разве он не сказал...
— Ладно, не будем об этом. С братом У все в порядке?
Брат У, чья голова была погружена в бассейн с водой, поднялся с мокрым лицом, весь дрожа:
— Старший брат Тянь, Мастер...
Брат Тянь не сказал ни слова и поспешно ушел. Сейчас он собирался навестить своего дедушку. Он торопился рассказать ему о случившемся, поэтому не мог позаботиться о младших братьях и сестрах, пришедших на банкет.
Глава тоже получил весть о том, что Сыма Цзяо покинул Утес Байлу, и тут же встревожился. Поведение Сыма Цзяо непонято, и никто не знал, что он собирался делать дальше. Он хотел бы послать кого-нибудь следить за Сыма Цзяо и своевременно узнавать о его передвижениях, но Сыма Цзяо был таким человеком, кто терпеть не мог чужих любопытных взглядов. Поэтому он мог только заставить людей быть более внимательными, и, конечно, при таком раскладе было неизбежно, что новости будут немного отставать.
Спеша на горную платформу Линъянь, глава слушал, как Тянь Уинь рассказывал о том, как Сыма Цзяо внезапно ворвался на его Цветочный банкет ранее.
— Этот ученик ясно видел, что Цыцзан Дао-цзюнь действительно души не чает в той ученице. Он вообще не обращал на нас внимания, лишь ждал, пока она закончит есть, чтобы тут же покинуть то место, — говорил Тянь Уинь, — я слышал, как дедушка говорил, что Цыцзан Дао-цзюнь был заперт на многие годы и сейчас испытывает сильную ненависть по отношению к нашим Восьми Дворцам, и все старейшины, что ранее ступили на Гору Трех Святынь, пали от его руки. Но сейчас, похоже, все было иначе. Он не был таким уж кровожадным. Все присутствующие, даже те, кто был груб с ним в самом начале, не пострадали.
Глава слегка улыбнулся и многозначительно сказал:
— Это последний человек из рода Сыма, и даже я никогда не понимал его помыслов. Никто не знает, о чем он думает.
Сыма Цзяо отправился на горную платформу Линъянь — это была самая большая площадка для занятий боевыми искусствами в центральном горном массиве Обители Бессмертных Гэнчэнь. Большую часть времени элитные ученики из ветвей Восьми Дворцов и клана главы собирались здесь, чтобы посоревноваться. Из-за большого пространства место оставалось свободным даже после того, как здесь собиралось несколько тысяч человек. Стоило ему здесь появиться, и первоначально оживленная горная платформа Линъянь погрузилась в тишину.
Ляо Тинъянь обнаружила, что куда бы ни отправился Предок, повсюду будет царить мертвая тишина. Его дурная слава уже давно распространилась — он напугал этих учеников своим присутствием, и их лица побледнели. Ляо Тинъянь с первого взгляда поняла, в чем дело: Предок, вероятно, собирался устроить одну большую волну, собрав всю живую силу нового поколения, и это было слишком жестоко. Она не знала, готовился ли он убивать их по одиночке или группами, но она пожалела, что съела так много.
Сыма Цзяо небрежно сел на высокую ступеньку и указал на двух учеников:
— Вы двое, из какой вы ветви?
Вперед вышли двое учеников, видимо, обладающих некоторыми способностями — по крайней мере, после того, как они пришли в себя, им удалось сохранить самообладание и сообщить свои имена и родословные, из которых они происходили, не проявляя смирения или высокомерия.
— Вы, выходите на сцену и сражайтесь не на жизнь, а на смерть.
Двое учеников посмотрели друг на друга, на их лицах читался ужас. Пусть они и принадлежали разным Дворцам, отношения между этими двумя Дворцами были неплохими, и позволить им сражаться до смерти, пока один из них не падет в бою, было бы непросто. Но теперь, когда это приказал сделать Сыма Цзяо, этот Мастер, они, младшие, не могли его ослушаться — главным образом потому, что они не могли победить вышестоящего Мастера.
Этим двоим пришлось выйти на сцену. Они думали о том, чтобы оттянуть время, пока не придут старейшины, которые могли бы изменить ситуацию. Они сражались некоторое время, но на самом деле не сдвинулись с мертвой точки. Сыма Цзяо уже ожидал этого и не рассердился, а просто снова сказал:
— Победитель определится с помощью палочки для благовоний. Если будет ничья, то вы оба умрете.
Ляо Тинъянь казалось, что он пришел не убивать людей, а посмотреть спектакль.
Примечания:
1* цисяньцинь, или гуцинь, или «старинный цинь» — китайский 7-струнный музыкальный инструмент, разновидность цитры
2* «именинник решил повеситься, так как собственная жизнь показалась ему слишком длинной» — классическая поговорка, берущая начало из сильного контраста между образом именинника и актом самоубийства