Глава 10.
Их взгляды встретились, и даже прожив две жизни, Линь Цюн никогда не чувствовал себя так неловко — в этот момент он, казалось, когтями выцарапал на сиденье всего дворец Потала.
Он посмотрел на полицейского, затем протянул тонкий, белоснежный палец, сначала указал на Ван Чэна, а потом — на свою голову.
Полицейский кивнул с выражением понимания, затем элегантно приклеил штраф и удалился.
Спустя некоторое время, когда Ван Чэн наконец закончил свои философские размышления о падении товарища во имя денег, он посмотрел на Линь Цюна:
— Ну, говори, что хотел?
— Да ничего особенного, — ответил тот, указывая на окно. — Просто, пока ты «впитывал мир», полицейский подошёл и наклеил штраф за неправильную парковку.
— !!!
— Почему ты мне сразу не сказал?!
— Ты сам сказал: «оставь меня, поговорим потом».
— ...
Когда они прибыли на место съёмки, прошло уже полчаса. Линь Цюн, выходя из машины, вдруг пошатнулся.
Ван Чэн заметил это:
— Ты чего так странно идёшь?
Линь Цюн выпрямился и, вспомнив двухкилометровую пробежку в день свадьбы, слегка побледнел:
— Последние два дня... занимался экстремальным спортом.
Глаза Ван Чэна широко раскрылись — он мгновенно представил себе ужасные сцены, где падший юноша продаёт тело за деньги, страдая от изнеможения.
Но сдержался, тяжело вздохнул и озабоченно спросил:
— А с телом всё в порядке?
— В порядке. — Линь Цюн вдруг поднял голову и посмотрел в небо, его глаза прищурились на солнце, в голосе появилась горечь. — Восточный ветер поднялся...
Ван Чэн обернулся и увидел эту картину: молодой человек смотрит на солнце, ветер играет его чёлкой и колышет одежду, делая его и без того худощавую фигуру ещё более хрупкой. Ресницы, словно перья ворона, мерцали на свету, а взгляд был такой печальный, будто он — хрупкая фигурка из света.
Ван Чэн не знал, как его утешить. Хотел положить руку на узкое плечо, но не решился. Только сухо выдавил:
— Что случилось?
— Раньше в таких ситуациях я бы остался голодным.
— ...
Место съёмки находилось в пригородном фотогородке. У бренда не было денег на студию и постобработку, поэтому выбрали это место.
Городок был полон людей — в основном это были съёмочные группы с моделями. Линь Цюн впервые был в таком месте, любопытно осматривался.
После короткого звонка Ван Чэн повёл его на заранее арендированную площадку — это был класс, оформленный под школьный.
— Мы что, школьную форму рекламируем? — удивился Линь Цюн.
Тело Ван Чэна мгновенно напряглось, но он засмеялся:
— Ну... «академический стиль».
Выражение весьма завуалированное.
Линь Цюн только кивнул. В последнее время школьная форма действительно в моде, он и не стал особо задумываться... до тех пор, пока ему не вручили сине-белый спортивный костюм.
— ...
Он поднял глаза на Ван Чэна. Тот виновато отвёл взгляд.
— Какой бренд шьёт школьную форму?
— На самом деле... это форма для съёмок дорам. Сейчас многие студии ищут образцы, и бренд... ну... выбрал тебя — потому что ты дешёвый... нет, потому что ты красивый!
— ...
Ван Чэн ожидал, что его заносчивый друг сейчас взорвётся, но Линь Цюн только посмотрел на форму, ничего не сказал и пошёл переодеваться.
Из-за своей отвратительной репутации в индустрии Линь Цюн не мог найти нормальную работу. Даже эту съёмку Ван Чэн получил с большим трудом.
Когда Линь Цюн вышел из примерочной, школьная форма села идеально. При росте 182 см и немного узких плечах, он выглядел скорее подростком, чем взрослым мужчиной — в этом и заключалась его особенность.
Представители бренда были довольны, фотограф тут же начал съёмку.
В прошлой жизни Линь Цюн играл в театре, поэтому отлично контролировал мимику и эмоции. Съёмка закончилась всего за час — гораздо быстрее, чем ожидали.
Особенно удачной получилась одна серия кадров: свет падал сбоку, пронизывая волосы, а его лицо, без малейшей агрессии, с лёгкой улыбкой, выглядело как у яркой, доброй собаки.
Сам Линь Цюн не ожидал, что всё закончится так быстро, вернулся переодеваться. На выходе его ждал Ван Чэн.
— Что делаешь? — спросил он, заметив, как Линь Цюн смотрит в телефон.
— Пишу домой.
Ван Чэн в сердце снова загрустил: теперь даже на съёмке он обязан отчитываться перед этим старым извращенцем...
— Как тебе работа?
— В первый раз женат — всё в новинку.
Линь Цюн явно хотел что-то спросить:
— Что такое?
— Эм... бренд доволен результатом, хотят ещё немного внешних кадров доснять...
Взгляд Ван Чэна метался.
— Только на этот раз форму надо надеть не так строго... ну там, ворот расстегнуть, рукава закатать...
— Нет, — тут же ответил Линь Цюн.
— Школьная форма потому и называется школьной, что это одежда, символизирующая стремление к знаниям и несломленный дух! Это форма, которую надевают в священных стенах школы, и она не должна быть опошлена! — его язык заработал как пулемёт. — И потом, я теперь женатый человек. Внешний вид должен быть скромным и благопристойным — это мой долг!
Ван Чэн смотрел на него с каменным лицом: — По-человечески скажи.
— Это будет стоить дороже.
— ...
Съёмка закончилась спустя два часа. Представитель бренда был доволен результатами и оплатил работу сразу. Как только они дошли до выхода из фотогородка, деньги уже пришли на счёт.
Линь Цюн мельком взглянул на сумму и сразу перевёл половину Ван Чэну в WeChat.
Встревоженный, Ван Чэн уставился на него с широко раскрытыми глазами:
— Почему ты перевёл мне столько?
Обычно они делили заработанное в соотношении семь к трём — семь Линь Цюну, три Ван Чэну. Но сегодня — пополам.
Линь Цюн не придал этому значения: между ними трудовое партнёрство, и хотя он обожал деньги, в вопросах профессиональной этики был очень принципиален. Как, например, с Фу Синьюнем — он не мог просто так брать чужие деньги.
Они вышли и, проходя мимо магазинов в фотогородке, решили немного побродить.
Этот фотогородок служил не только съёмочной площадкой, но и площадкой для продаж — многие бренды открывали здесь магазины.
Пушистая голова Линь Цюна вертелась, словно волчок, пока он не заметил одну лавку. Он протянул тонкий мизинец и ткнул Ван Чэна: — Пошли, зайдём туда.
Это оказался магазин с вязаной одеждой ручной работы. Сейчас такие вещи были в моде — бренд хоть и нишевый, но качество и стиль на уровне.
Ван Чэн не стал ничего подозревать и зашёл следом. Однако Линь Цюн даже не глянул на одежду, а сразу направился к секции с пледами.
— Ты не хочешь купить одежду? — удивился Ван Чэн и потянул его за рукав.
Линь Цюн моргнул и покачал головой:
— Нет.
— Тогда зачем зашёл? В туалет?
Линь Цюн указал на красивый, тонкой работы плед: — Хочу купить парочку домой.
Ван Чэн уставился на него с подозрением.
Линь Цюн понял намёк и, усмехнувшись, пояснил: — У моего благоверного ножки не очень... Вот и подумал, купить плед, чтобы было чем накрыться.
Сейчас уже конец лета, скоро осень — днём ещё печёт, но как похолодает, так сразу. Фу Синьюнь живёт в огромном особняке один, ухаживать за ним некому, постоянно в инвалидной коляске, на ноги даже покрывала нет — осенью совсем замёрзнет.
Услышав это, Ван Чэн сжал сердце:
— Артрит?
Линь Цюн колебался:
— Примерно.
Ван Чэн, глядя на юного Линь Цюна, подумал: «Вот жеж, и красив, и молодой, а связался с этим извращенцем-старикашкой, да ещё и больным...»
Тем временем Линь Цюн подошёл к полке с пледами — выбор большой, работа изысканная. К ним подошла консультантка:
— Вам что-то приглянулось?
— Вон тот серый сколько стоит?
— Три тысячи, — улыбнулась она.
— Охренеть, вот это цена, — Линь Цюн искренне удивился, потом показал на соседний: — А этот?
— Это новинка. Стоит шесть «охренеть».
Линь Цюн: ...
Он сглотнул. Ван Чэн тут же вмешался:
— Слушай, может, не надо? Дороговато.
Линь Цюн достал телефон, открыл банк — если брать серый, то хватает с лихвой, а если новинку — день прошёл впустую, считай.
Вдруг его взгляд упал на безымянный палец — там едва заметный след от кольца.
Он тяжело выдохнул и с трудом сказал:
— Заверните новинку.
Губы дрожали, он за две жизни ещё никогда не тратил столько на одну вещь. Совсем, видать, поплыл.
Ван Чэн смотрел с шоком на лице, но промолчал. Видимо, с момента женитьбы Линь Цюн повидал много тьмы этого мира — раз уж и он начал заискивать.
Потом Ван Чэн отвёз его домой. У ворот жилого комплекса, где располагались элитные особняки, он вдруг окликнул Линь Цюна:— Линь Цюн.
— А? — тот обернулся.
Ван Чэн смотрел сложно, с тяжестью в голосе: — Пока не поздно, можешь передумать. В жизни каждого случается момент, когда он сбивается с пути...
— Хм? — не понял Линь Цюн.
Ван Чэн продолжил, теперь с убеждением:
— Ты ведь не по-настоящему счастлив. Женитьба была импульсивной ошибкой!
— Ну, да, чуть было не так, — кивнул Линь Цюн.
Ван Чэн увидел надежду и надавил сильнее: — У тебя ведь есть кто-то в сердце, кого ты не можешь забыть, да?
Глаза Линь Цюна изменились, стали серьёзными: — Конечно есть.
— Так иди за сердцем! Пока в тебе живёт другой, это предательство по отношению к твоему мужу!
Лицо Линь Цюна помрачнело: — Но я не могу забыть его... даже если умру, не смогу!
«Отлично!» — подумал Ван Чэн, уже готовясь нанести последний моральный удар с высоты нравственности: — Тогда если не можешь развестись — забудь его!
— А как я забуду?! — выкрикнул Линь Цюн, весь дрожа от эмоций, грудь вздымалась, голос срывался на надрыв, — Он, блин, мне денег должен!