Безумие

Ты думаешь: ладно, я это переживу. Я готов к худшему, - но все равно лелеешь маленькую надежду, и именно она портит тебе жизнь. Просто убивает тебя.

©Стивен Кинг

Впервые в кабинете у психолога я оказалась на втором семестре первого класса. Хорошо помню причину, по которой меня туда отправили.

Аманда Хупер проходит мимо, хихикая из-за моей причёски, показывая на меня пальцем. Она якобы случайно задевает меня плечом. Я стараюсь не обращать внимания на ее смех, сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Глаза щиплет из-за подступающих слез, но я стараюсь сдержаться и не захныкать. Сердце бешено колотится, я буквально чувствую, как быстро оно качает кровь по моим венам и как ярость завладевает мной, когда Хупер говорит:

- Тебе дома не сказали, что такие причёски носят только пятилетки? – смеясь, говорит она. Я резко оборачиваюсь, из-за чего две моих косы, заплетенные на двух хвостах, подпрыгивают вверх. Аманда перестаёт смеяться, когда я быстрым рывком оказываюсь возле неё. Последнее, что я вижу, прежде чем набрасываюсь на неё с яростным криком - её лицо, искаженное гримасой ужаса.

Уже через десять минут я сижу в кабинете у психолога, к которому меня направила директриса. Она бы и сама со мной могла поговорить, вот только говорить я ни с кем не хотела, лишь яростно кричала в ответ на глупые вопросы типа: «Зачем ты на неё набросилась?», «Прекрати кричать и ответь - что случилось?». В то мгновение, мне почему-то жизненно необходимо было кричать, чтоб меня услышали. Но в крике этом была лишь ярость, хотя я пыталась показать, что испытываю и еще что-то. Вот только сама не до конца понимала что именно.

- Лаванда, ты ведь понимаешь, что решать так проблемы - не правильно? - спросила у меня мисс Элвис, когда я села в кресло напротив ее стола. Я смотрела на нее с вызовом, чувствуя лишь ненависть и гнев. Мне хотелось плакать от переизбытка эмоций.

- А разве можно кого-то оскорблять? - гневно спросила тогда я. Мисс Элвис снисходительно улыбнулась.

- Конечно, нет. Но не всегда нужно отвечать обидчикам их же оружием, Лаванда. Иногда, нужно быть умней своих обидчиков, быть спокойнее. Ты ведь не хочешь, чтоб тебя отстранили от занятий?

Я не могла ей объяснить, что эту прическу сделала мне моя старшая сестра, несмотря на то, что перед этим наш отец ее избил. Я не могла сказать, что Мелинда всегда успокаивалась и переставала плакать, когда я позволяла ей поиграть с моими волосами. Я не могла рассказать все это женщине, которая смотрела на меня добрыми глазами, пытаясь что-то объяснить. Хоть мне и было тогда всего шесть, но я и без ее комментариев знала, что бить людей - не правильно. Но я не могла сказать ей, как сильно меня задевают смешки, которые мои одноклассники пускают в мою сторону. Мелинда сказала, что никому нельзя говорить о том, что происходит в нашем доме. Она сказала, что если кто-то узнает, нас поместят в заведение, где много таких же детей, как и мы, над которыми издевались родители, и мы никому больше не будем нужны.

И только спустя много лет я поняла, что мы тогда итак никому не были нужны, кроме друг друга... А когда Мелинда покинула меня, оставив в этом мире совершенно одну, я почувствовала это каждой клеточкой своего существа. Словно целый мир в мгновение ока упал на мои маленькие плечи. Когда я вошла в комнату Мел и обнаружила ее бездыханное тело под потолком, мне было всего десять. Я не до конца осознала тогда, что произошло, я не стала звать ни отца, ни пьяную мать. Я сидела в ее комнате рядом с ее висящим телом всю ночь и половину утра. Нас нашла мать, когда в десять утра ей позвонили из школы и сообщили, что ни я, ни Мелинда не пришли в школу. Меня не особо удивила ее реакция, когда она увидела тело своей дочери. Она уже была пьяна, и, пожалуй, не сразу поняла, что Мелинда мертва. Она спросила, почему мы обе сидим здесь, а не в школе. Когда до нее все-таки дошло, я увидела лишь отблеск боли и страха в ее серых глазах, а после с ее уст сорвался истошный визг, и она выбежала из комнаты. Дальнейшие события я помню, словно они происходили не со мной, отрывками. Морг, рассказ доктора, уборка дома перед проверкой органов опеки и полиции, похороны, мемориал в школе...

В детстве я выражала свои проблемы через гнев, ненависть, драки. Это всегда приводило к еще большим проблемам, потому что когда меня вызывали к директору, это всегда означало, что позвонят домой. В конечном итоге меня жестко наказывали. Мне казалось, что я никогда не смогу вырваться из этого замкнутого круга. Но через несколько лет после смерти Мелинды отец ушел из семьи. Вот только его уход принес новую проблему в нашу семью: мама начала пить еще больше. Не помню точно, в какой момент, но на время она перестала пить и познакомилась с отличным мужчиной по имени Оливер. Оливер оказался вдовцом и у него был сын - мой ровесник. Я помню тогда свою надежду на лучшее будущее, на то, что наша новая семья будет счастлива, мой брат будет меня защищать, оберегать и любить. Но мои надежды вдребезги разбились о скалы жестокой реальности.

Став взрослой, каждую ночь, лёжа в холодной кровати, полностью провонявшей сигаретами и алкоголем, я лелею надежду, что однажды смогу от всего этого избавиться. Смогу стать сильной. Смогу дать отпор Тейту, если он снова придёт и станет приставать, смогу отобрать бутылку у матери и уехать из этого города туда, где никто не знает моего имени и моего грязного прошлого. Смогу перестать думать о смерти, у меня появиться хотя бы один друг, я перестану, наконец, повторять десятки раз одни и те же действия. Надеюсь, что однажды я все-таки смогу стать нормальной. Каждую чертову ночь. Но проснувшись утром, я снова откладываю сигнал своего будильника на пять минут, лежу, уставившись в серый потолок. Будильник снова пищит под ухом, и я откладываю его ещё на пять минут. Я не могу заставить себя встать, хотя знаю, что снова опоздаю на химию. Но мне необходимо отложить сигнал ещё на пять минут.* Я ненавижу себя за это, потому, что вчера ночью, я обещала себе справиться. Но мои демоны сильнее, чем мое желание бороться с ними.

Будильник звенит в третий раз, я снова откладываю сигнал на пять минут и теперь спокойно могу подняться с кровати. Иногда мне кажется, что если я не сделаю этого, ни за что не смогу оторвать свое тело от кровати, в эти моменты, оно словно приклеено к матрасу, я не способна бороться с самой собой.

Быстро иду в ванную, умываюсь, расчесываю свои длинные, волнистые каштанового цвета волосы. Ненавижу, когда они путаются, поэтому всегда собираю их в небрежный хвост. Свои маленькие, незаметные глаза, цветом напоминающие пасмурное небо, даже не стараюсь, как-либо выделить, потому что моя цель: быть незаметной. Терпеть не могу, когда учителя вызывают меня к доске или спрашивают у меня перед всем классом о моём домашнем задании, или когда учителя начинают хвалить мои рефераты и контрольные работы перед всем классом. Я не хочу чувствовать на себе эти десятки оценивающих глаз, которые смотрят на меня, и я вижу в их взгляде немые вопросы: «Кто она? Она учится со мной? Никогда её не видел. Что за уродина».

Социофобия стала моим главным спасением в подростковом возрасте. Моя агрессия превратилась в страх контактировать с людьми. Паническая атака начинается всякий раз, как только учитель называет моё имя. Такой неописуемый страх, когда на меня смотрят более чем две пары незнакомых глаз, завладевает моим телом, и я не в состоянии произнести ни одного слова. Почти все учителя привыкли, что на устных ответах я слишком слаба, поэтому, они так удивляются и хвалят мои письменные работы. Они и подумать не могут, что все дело в моем ментальном здоровье, а не в том, что я слишком глупа, чтобы ответить на их вопрос.

Тяжело вздохнув и окинув себя оценивающим взглядом в последний раз, хватаю свой чёрный рюкзак и бегу вниз по лестнице. Лишь бы не встретить мать. Пожалуйста.

- Куда собралась? - Её высокая фигура стоит в проёме между кухней и коридором, ведущим в прихожую. Ее затуманенный пьяный взгляд смотрит на меня, пока я спускаюсь по лестнице, она ожидает моего ответа

- В школу, - тихо отвечаю я, спустившись, стараясь избегать её взгляда, пока натягиваю потертые чёрные кеды.

- Я думала, ты её уже закончила?

- Заканчиваю в этом году, - бубню себе под нос, завязывая белые шнурки. И снова испытываю ненависть к себе. Привычка: три раза завязать и распустить узел шнурков, причём каждого кеда всегда занимает больше времени, чем хотелось бы.

- Что ты делаешь? - Раздраженным хриплым голосом спрашивает мать, и у меня начинают трястись руки. - Иди уже, не то опоздаешь на школьный автобус.

Но разве она может понять, что я не смогу оставить эти чертовы шнурки в покое? Нет, не поймёт, потому что она понятия не имеет о диагнозе, который поставил мне психолог, к которому меня отвел Оливер - её муж, мой отчим. И, конечно же её не волнует, что человек, который не является мне родным отцом, оказался единственным, кто забеспокоился, заметив мои странные привычки и шрамы на запястьях.

Наконец, перевязав каждый шнурок по три раза, быстро выбегаю из дома, не слушая, что кричит раздраженная мать мне вдогонку. Наверняка, говорит, чтобы я купила ей упаковку пива. Но я не собираюсь делать этого. Она прекрасно знает, что я работаю в магазине у Братеров и зарабатываю неплохие деньги. Но разве её волнует, что я коплю на поступление в университет, чтобы убраться подальше от этого злосчастного места? Нет. Её никогда не волновало то, что касается меня.

Я быстрым шагом иду к остановке, где через пару минут должен появиться школьный автобус. Улицы уже кишат людьми, спешащими на работу, или в школу. Остановка полна людей, это немного напрягает. Автобус подъезжает в положенное время, я спешу занять место в самом конце автобуса - у окна.

Осень в Спрингфилде заставляет жителей любоваться красотами и кутаться в тёплые свитера. Мне нравится наблюдать за людьми из окна автобуса: они все спешат, боясь опоздать на работу, сидят за рулём своих дорогих машин, попутно разговаривая по телефону или давая наставления своим детям о поведении в школе. В эти моменты моих губ даже касается едва заметная улыбка. Люди смешны в своем стремлении спешить. Они вечно гонятся, сами не понимая за чем. А в конце своего пути, вдруг, осознают, что можно было просто жить.

Улыбка с моего лица тут же сползает, когда автобус тормозит возле школы, а мой взгляд падает на машину, которая тоже остановилась, причём прямо под окном автобуса. Это темно-синий кабриолет «Феррари», и тот человек, что сидит за рулём машины раздражает меня ещё со средней школы.

Итан Хантер. Сын богатенького папочки и не менее богатой мамочки: избалованный, заносчивый, самовлюбленный придурок, как и большинство учеников этой школы. Его жизнь – это показатель того, как не следует растрачивать свой потенциал и родительские деньги. Он является капитаном школьной команды по баскетболу, ему сулят завидное будущее известного спортсмена и бизнесмена, но почему-то, мне кажется, что он, скорее всего, сопьется или умрёт от передозировки. Парень будто чувствует мой взгляд на себе, и, смахнув с лица длинную каштановую челку и сняв солнцезащитные очки, поднимает взгляд своих зелёных глаз и глядит через окно автобуса, прямо на меня. Я тут же отвожу взгляд, вскакивая на ноги. Не хочу, чтобы он думал, что я глазела на него. Я всего лишь размышляла о бренности его существования.

Спешу покинуть автобус, и вижу, как Итан покинул свой кабриолет и подошёл к автобусу, чтобы встретить свою «подружку» - Эстель Скар. Такая же избалованная, напыщенная шлюха.

Нет, за мной не водится привычка осуждать людей: я всего лишь констатирую факты. Мои агрессия и ненависть к людям по-прежнему живут внутри меня, просто из-за моей социофобии, я не могу их проявлять.

Я учусь в знаменитой школе, где Джеймс Нейсмит, более чем сто пятьдесят лет назад придумал баскетбол. Я ненавижу эту игру всей душой. То ли потому, что вся школа сходит с ума перед каждым матчем, то ли потому, что каждый ученик был обязан посещать баскетбольные матчи школы, и если решишь пропустить: тебе влепят выговор (больше трёх - родители в школу). Для меня просидеть весь матч - большой подвиг.

Я слишком часто употребляю слово «ненавижу». Но это то, чем я живу, это мой мир, то из чего я состою. Я не помню, с чего все началось. Мне трудно вспомнить день, который я провела бы без страха, паники, слез и ненависти к самой себе и обществу. Это разрывает меня изнутри, каждый день. Кто-то скажет: в тебе слишком много негатива, ты слишком раздражительна и напряжена. Знаете где много негатива? В моей гребанной жизни.

И сейчас мне на встречу идёт тот, кто делает мою жизнь не выносимым адом. Стараюсь избегать взгляда его синих глаз, смотря куда угодно: на пол, стены, за его спину, уверенно шагая ему на встречу. Коридоры безжалостно пусты, это означает, что я, как обычно, слишком долго провозилась со шкафчиком: закрывала и открывала его трижды. Это трудно делать бесшумно и не заметно, чтобы не обратить на себя удивленные взгляды, но за много лет я уже научилась.

- Хей, Лаванда, - Тейт хватает меня за предплечье, когда я почти с облегчением выдыхаю, радуясь, что он прошёл мимо. Дыхание тут же сбивается с нормального ритма, когда Тейт прислоняет меня к холодной стене, а сам зловеще улыбается.

- Вчера я забыл навестить тебя, - его длинные пальцы касаются моей шеи, и я чувствую как страх парализует все мое тело, - пришёл пьяным с вечеринки, не нашёл сил подняться к тебе. - Его горячее, противное для меня, дыхание, касается моей оголенной шеи. - Сегодня отработаешь за два вечера.

Такое чувство, словно в лёгкие накачали горячий кислород - больно дышать. Я чувствую, как трясётся все моё тело, но я не в силах пошевелиться. А он наслаждается моим страхом.

- М-мне...н-нужно идти на...х-химию, - тяжело дыша говорю я.

- Не указывай мне, - он сильнее впечатывает меня в стену, я жмурюсь от боли, пронзившей тело. Синяки, которые он оставил мне в прошлый раз ещё не прошли, да и свежие порезы на бедрах дают о себе знать.- Не забывай, что ты должна делать все, что я говорю, усекла?

- Д-да, только отп-пусти, - ненавижу себя за свой страх, за слабость, - мне больно, Тейт...

- Что здесь происходит? - Хриплый голос, с отчетливым британским акцентом, заставляет Тейта за сотую долю секунды отпрянуть от меня и выпустить из своей хватки мои бедра и плечо.

Мой взгляд падает на высокую фигуру, с копной каштановых кудрей. Зелёные глаза мечутся от меня к Тейту. Никогда не думала, что буду так рада появлению Итана Хантера.

- Ничего, Итан, - Тейт непринужденно улыбается своему капитану, - просто беседовал со своей сестрой.

- Вы брат и сестра? - Он смотрит мне в глаза, явно ожидая ответа именно от меня, но я лишь опускаю взгляд.

- Да, сводные, - Тейт отвечает. - Иди на химию, Лаванда.

Мне не нужно повторять дважды, я быстро отталкиваюсь от стены и, не поднимая глаз, шагаю к кабинету химии, чувствуя на себе пристальные взгляды двух пар глаз.

То немногое, но самое важное, что я знаю о Хантере: Тейт боится его, ведь он капитан команды за которую тот играет, и, между прочим, не слишком хорошо.

Пытаясь восстановить дыхание на уроки химии, в нервном порыве ломаю карандаш. Напоминаю себе, что сегодня приём у доктора Хитклифа, и поджимаю губы. Я понятия не имею - что рассказывать ему. Это будет наш четвёртый сеанс, и я знаю точно, что доктор не доволен тем, как я стараюсь. Точнее тем, что я совсем не стараюсь бороться и использовать его методики, которые, на мой взгляд просто глупы. Каждый психотерапевт, который работал со мной, давал мне один и тот же совет: «Вам нужно бороться со своими страхами, Лаванда. Попробуйте найти друзей, больше разговаривайте с людьми, найдите между собой и ними что-то общее». С таким успехом я бы и сама могла стать психиатром и давать такие же очевидные советы. Вся проблема в том, что я не знаю, как мне бороться с самой собой.

- Послезавтра игра, не забудьте прийти, - сообщает классу мистер Дрэйн, когда звенит звонок.

Я быстро поднимаюсь на ноги, спеша покинуть зловещий кабинет математики, благодаря небеса, за то, что это последний урок на сегодня. Это единственный урок, объеденный с классом Итана и Эстель. Весь урок эта противная парочка перешептывалась, и я даже видела костлявые руки Хантера на её бедре, которыми он задирал ей юбку, собираясь залезть ей в трусики, а она хихикала. Нет, я не слежу за ними, просто эта парочка сидит прямо передо мной, и каждый урок до меня доносится их смешки и шёпот, и я вижу их «контакты».

Я ненавижу это общество с его идиотскими нравами и законами. Я тоже заслуживаю быть нормальной. Я тоже хочу иметь школьного друга, с которым можно обсуждать одноклассников и домашнее задание, я тоже хочу смеяться над глупыми шутками, я тоже хочу играть в футбол на школьном стадионе с девчонками, смеяться, если кто-то падает или делает что-то неправильно. Я просто хочу быть как все - нормальной. Но я не уверена, что заслуживаю этого.

*Речь идёт об Обсессивно-компульсивном расстройстве.
Оно характеризуется наличием навязчивых мыслей (обсессий), на которые человек отвечает определенными действиями (компульсиями). То есть человек повторяет определённые действия, непроизвольно, не в силах, порой, этому противостоять.

***********

Вот и первая глава. Я не сильно вас загрузила? Это серьёзная тема. Хочу, чтоб вы все прочли это.
Оставляйте отзывы. 💝
Mils 👻