Глава 24. Когда маски сорваны
После кошмарной ночи, когда его тщательно выстроенная маска едва не рухнула, Чу Се встретил рассвет в лихорадочном полусне. Он видел себя во сне, закованного, под конвоем, идущего на плаху. Сквозь моросящий осенний дождь на него взирала плотная толпа. Вдали, на возвышении, словно ледяной идол, восседал Цзян Янь Чи, его взгляд был холоден и безжалостен.
"Привести приговор в исполнение."
Блеск стали пронзил тишину, вонзился в плоть, и кровь хлынула багряной рекой.
Лин Чи.
Кровь заливала землю, он упал на колени, а сверху, словно гром среди ясного неба, раздался ледяной голос Цзян Янь Чи.
"Больно? Я хочу, чтобы ты умирал медленно, по кусочку."
С криком Чу Се распахнул глаза. Уже наступило позднее утро. Он обнаружил, что пропитан потом насквозь, и тяжело дышал.
Ветер ворвался в комнату, коснулся обнаженных бедер, пронзая холодом. Он поспешно втянул ноги под тонкое одеяло и позвал Тао Ли, чтобы привести себя в порядок.
"Господин, да вы весь в холодном поту! Что случилось? Может, приготовить другое лекарство?"
Чу Се, опираясь на локти, попытался отдышаться.
"Позвать управляющего." голос Чу Се звучал измученно.
"Все еще нет вестей из Министерства Наказаний?"
"Нет, но скоро должны быть. Вчера вечером, поговаривают, было какое-то волнение в резиденции герцога Жун Го. Скорее всего, что-то нашли."
"Хм."
Пока Тао Ли обтирала его руки влажной тканью, Чу Се, словно погруженный в глубокую усталость, опустил голову. Он спросил снова: "Как там Дуань Се...?"
"У нее все хорошо. Согласно последнему письму, она начала обрабатывать небольшой участок земли, чтобы выращивать фрукты. Даже спрашивала, не стоит ли вам их прислать... но, кажется, они не очень вкусные."
"Все равно пусть пришлет, могут испортиться, пока доедут. Напиши ей письмо и попроси передать эти вещи через семью Сюй в Восточный Дворец через восемь дней. Никаких встреч в столице, чтобы не попасться... А что будет дальше, я уже не контролирую, пусть Цзян Янь Чи сам разбирается."
Тао Ли, продолжая ухаживать за ним, усмехнулась:" Мой господин, вы что, собираетесь уйти на покой и вернуться в родные края? Почему говорите, что уже не контролируете?"
Управляющий, напротив, был встревожен. Господин Чжу не раз говорил, что здоровье Чу Се крайне слабо. С чередой недавних событий и испытаний, его дни могут быть сочтены.
Тао Ли, похоже, не осознавала всей серьезности ситуации и продолжала с улыбкой: "Если господин собирается вернуться в родные края, пожалуйста, возьмите Тао Ли с собой. Тао Ли уже надоело оставаться в этой столице, здесь совсем не интересно."
Чу Се рассеянно согласился и, приняв лекарство, почувствовал невероятную усталость. Он отвернулся и уснул.
Четыре дня пролетели в мгновение ока. Настал день разоблачения резиденции герцога Жун Го.
На первом же приеме во дворце, Управление Великого Суда доложило об успехах в деле об отравлении в Восточном Дворце, которые прямо указывали на резиденцию герцога Жун Го. Было заявлено, что во время обыска в резиденции был обнаружен яд, идентичный тому, что был найден в блюдах Восточного Дворца. Доказательства были неопровержимы, и это вызвало огромную сенсацию.
Министерство Наказаний действовало быстро, и все восемь членов прямой линии герцога Жун Го были взяты под стражу и ожидали суда. Остальные члены семьи были помещены под домашний арест.
Чу Се, который затаился на полмесяца, оставался в центре внимания при дворе. Люди подозревали, что это была очередная уловка могущественного евнуха, привыкшего к закулисным методам.
Сегодня утром единственный законный внук этого герцога был переведен из Министерства Наказаний в тюрьму Чжао, и ему, несомненно, предстояло пройти через трудные времена.
Что касается Чу Се, он по-прежнему казался невозмутимым, как и прежде.
Последние полмесяца его имя полоскали на все лады. Большинство слухов утверждали, что наследный принц чуть ли не до смерти избил его в тюрьме Чжао.
Глядя на его непринужденный вид, можно было смело утверждать: слухи — лишь выдумка. Разве похож он на человека, пережившего страшные муки?
Сюй Чуньму сидел во втором ряду слева, а справа от него — императорский наставник Су Мин Ань. Чу Се занимал почетное место в первом ряду, самое высокое по рангу.
За Сюй Чуньму расположился его заместитель, только что получивший императорский указ прибыть в столицу. Его взгляд был прикован к господину Чжанъиню, которому молодой маркиз уделял так много внимания последние полгода.
Воистину, ослепительная красота. Впервые заместитель видел мужчину, затмевающего молодого маркиза своим великолепием.
Как же этому хрупкому цветку удалось взобраться на столь не приступную вершину?
Взгляд заместителя невольно задержался на маленьком алом пятнышке на левом мизинце молодого маркиза, вызывая неприятное ощущение.
"Молодой маркиз, ваша рука..."
Выставлять напоказ такой бросающийся в глаза знак — верный способ стать посмешищем. Однако Сюй Чуньму, казалось, не обращал на это никакого внимания.
Значит, у него есть женщина.
Заместитель с досадой хлопнул себя по бедру. Неужели его юный маркиз нашел себе девушку в столице! Кто еще, кроме раскрашенных и надушенных куртизанок, станет заниматься подобным с мужчинами?
Молодой маркиз славился своей разборчивостью на северной границе. Кто бы мог подумать, что он будет обманут какой-то девицей, едва ступив на столичную землю!
В смятении он осушил кубок вина.
Наследный принц сегодня отсутствовал. Когда он отправился в Министерство Наказаний, чтобы лично проследить за делом герцога Жун Го, то, по какой-то причине, был уверен, что отравление в Восточном Дворце — не дело рук семьи Чэнь. Изначально он намеревался обеспечить им защиту, но доказательства были слишком убедительными.
Сегодня, присутствуя на заседании суда, он хотел лишь убедиться в справедливости расследования и предотвратить любое злоупотребление властью, которое могло привести к осуждению невинного человека.
Чу Се, бросив мимолетный взгляд на пустующее кресло, скользнул взглядом по императорскому наставнику Су, сидевшему прямо напротив него.
Су Мин Ань поднял кубок крепкого вина, отпил глоток и почти незаметно кивнул ему.
Превосходно.
Тяжкий камень наконец упал с души Чу Се.
Су Мин Ань служил императорским наставником при четырех правящих императорах и занимал должность, равную должности канцлера. Он также был наставником двух императорских наследников. Если Су Мин Ань кивнул, это означало, что даже если Цзян Янь Чи решит вмешаться, дело будет трудно пересмотреть.
Праздник был в самом разгаре, когда в зал вошел наследный принц с недовольным видом. Он тут же осушил два кубка османтусового вина, пытаясь унять бушующие в нем эмоции. Его взгляд скользнул в сторону Чу Се.
"Господин Чу, кажется, в отличном настроении."
Чу Се догадался, что наследный принц хотел защитить герцога Жун Го. Точно так же, как в прошлый раз, когда пытался спасти министра личного состава.
Наследный принц прекрасно знал, что именно Чу Се был причастен к отравлению.
Но Чу Се нашел способ избежать обвинения. А затем, в мгновение ока, переложил вину на резиденцию герцога Жун Го... Если вспомнить, когда Чу Се был заключен в тюрьму Чжао, резиденция герцога Жун Го тоже за него поручилась.
Он превратился в бешеного пса, не щадя никого, кусая каждого, кто осмелится к нему приблизиться.
Как можно было его терпеть?
Едва они закончили разговор, как принесли новые доказательства по делу об отравлении в Восточном Дворце, найденные в резиденции герцога Жун Го.
Чу Се был знаком с этим сценарием. Он знал, что это было признание управляющего резиденции герцога Жун Го, добровольно признавшего свою вину в обмен на смягчение приговора. Лицо Цзян Янь Чи помрачнело, когда он увидел этот отчет.
Его взгляд был подобен крючьям, разрывающим плоть Чу Се.
Затем министр Сюэ заговорил ровным голосом, обращаясь к Чу Се: "Расчленение? Министерство наказаний поторопилось с этим делом, наказание чрезмерно жестокое. Не лучше ли ограничиться ссылкой? И подумать о судьбе его семьи..."
Чу Се холодно отверг: "Отравление наследного принца, ложное обвинение высокопоставленных чиновников – он заслуживает сурового наказания."
Цзян Янь Чи сжал кулаки, ногти впились в ладони.
Кто отравил наследного принца? Кто ложно обвинил высокопоставленных чиновников?
Не говорите, что вы не знаете. Но неожиданно, прежде чем наследный принц успел что-либо сказать, молодой маркиз Сюй встал и заявил: "Нельзя торопиться и заканчивать дело за четыре дня. Речь идет о герцоге из рода, которому сотни лет, как можно так безответственно решать судьбу людей..."
"Речь идет только о его жизни, мы не лишим его титула. Это уже очень мягкое наказание" сказал Чу Се, слегка приподняв веки, его глаза были полны скрытого смысла.
"Что такое, молодой маркиз Сюй? Вы думаете, что преступление цареубийства можно игнорировать, или вы считаете, что цареубийство – это несерьезное преступление?"
В последней фразе звучал явный сарказм.
Кто не знал, что семья Сюй приобрела слишком много заслуг и всегда подозревалась в излишнем влиянии?
Лицо Сюй Чуньму побледнело, но прежде чем он успел ответить, генерал Хо, много лет служивший с семьей Сюй, вскочил и указал прямо на Чу Се: "Как ты смеешь так говорить! Мы проливали кровь и сражались за защиту страны. Это были вопросы жизни и смерти! Откуда тебе, евнуху, никогда не покидавшему столицу, знать о преданности и храбрости?"
Каждое слово, которое он произносил, было полным решимости, в зале воцарилась полная тишина.
Чу Се держал в правой руке маленькую чашку с чаем, отпил глоток и затем спокойно поставил ее, придерживая основание чашки мизинцем, не издав ни звука. Его спокойная манера поведения резко контрастировала с импульсивным характером военного генерала.
"Генерал, вы много лет трудились на войне. Боюсь, что из-за того, что генерал так долго находится на границе, далеко от глаз императора, вы со временем забыли правила столицы... Если преступление цареубийства не будет сурово наказано в качестве сдерживающего фактора, как наш будущий монарх сможет доверить десятки тысяч солдат такому человеку, как генерал, известному своей преданностью и храбростью, но забывшему о долге?"
Чу Се виртуозно перевернул слова, оставив генерала Хо в полном замешательстве, но Сюй Чуньму уловил истинный смысл. Он немедленно возразил: "Генерал Хо не хочет щадить тех, кто совершает цареубийство, а хочет обеспечить справедливый суд за цареубийство! В резиденции герцога Жун Го действительно был найден яд, но очевидно, что одних этих доказательств недостаточно. Зачем спешить казнить герцога Жун Го сейчас?"
"Разве это я спешу его казнить?"
Чу Се не встал, а вместо этого выглядел искренне озадаченным, глядя на Сюй Чуньму.
"Разве это не его собственный проступок, полагаясь на то, что он герцог из рода, которому сотни лет, он хочет поддержать своего племянника в качестве императора? Его сердце заслуживает осуждения, а его намерения – смерти"
"Тогда его следует заключить в тюрьму на всю жизнь, а не..."
Звяк.
Чу Се с силой поставил чашку в своей руке на стол, как будто его терпение иссякло. В его голосе пропала ложная вежливость.
"Дело закрыто, молодой маркиз Сюй"
В его взгляде явно читалось предупреждение, столь же зловещее, как змея, свернувшаяся в клубок и готовая нанести удар.
Что происходит?
Сюй Чуньму посмотрел на Чу Се, который теперь казался холодным и решительным, и вспомнил человека, который несколько дней назад тщательно полировал ногти в тазике с цветами. Он почувствовал тревогу. Глядя в глаза этого человека, Сюй Чуньму слегка наклонился и понизил голос: "А Се, что с тобой... Ты не такой, ты..."
"Зовите меня господин Чу."
Чу Се медленно встал. Прекрасный придворный пир снова был сорван.
Все из-за Чу Се.
Там, где появлялся он, всегда витала тень интриги и хаоса.
Взгляд Цзян Янь Чи потемнел, но он увидел, как этот человек почтительно поклонился и сказал: "Ваше Высочество, как вы думаете, какое решение следует принять по этому поводу?"
Формально безупречные слова скрывали за собой ледяной сарказм, читаемый в прищуре глаз, в еле заметной усмешке. Это было словно предупреждение, произнесенное без слов: «Если смерть обошла меня стороной в темнице Чжао, я лично лишу тебя силы. Сброшу с трона, и ты забудешь, что такое власть»
Слушая перепалку, наследный принц почувствовал, как его грудь сжимается, и гнев закипел внутри него, готовый в любой момент вырваться наружу. Он крепко сжал прошение в руке, чуть не смяв его от злости, и под этим гневом возникло сильное чувство бессилия.
Как раз когда он собирался возразить, его взгляд вдруг упал на руку, протянутую ему в поклоне. Под длинным рукавом мизинец его левой руки был обмотан белой тканью, как будто он был поврежден.
Слова застряли у него в горле.
Его взгляд переключился с руки на человека, и, глядя на самодовольную улыбку Чу Се, сердце Цзян Янь Чи забилось быстрее.
Лицо Наследника побледнело.