"Ставка на судьбу"

Париж, XIX век. Окраина города, захудалый игорный клуб.

Грязные улочки пригородов Парижа были пропитаны запахом гнили, сырости и дешёвого вина. Здесь не было блеска салонов и элегантных кавалеров. Здесь обитали те, кто потерял всё - надежду, честь, смысл жизни. Клуб был тускло освещён. Несколько масляных ламп качались под потолком, их дрожащий свет отбрасывал длинные тени на исцарапанные столы. У одного из них сидели игроки, устало перебирая карты. Кто-то напряжённо курил, кто-то шептал проклятия сквозь зубы. Здесь судьбы ломались так же легко, как деревянные фишки в руках неудачников.
Генри Уитмор знал это место лучше, чем собственный дом.

Прошло десять лет с того дня, как он потерял свою жену, свою любовь, мать своих дочерей.

Сюзанна погибла трагически, и вместе с ней умерла часть его самого.
С того дня он стал игроком.

Элеонора, его прекрасная Элли, была ещё ребёнком, когда мать ушла из жизни. Теперь ей двадцать. Она стала женщиной. Её младшая сестра, Виктория, которой тогда было всего пять, теперь почти взрослая девушка.
Они росли без матери, и, если быть честным, без отца тоже.
Потому что их отец жил здесь - в дымных, грязных игорных притонах, за потертыми зелёными столами, среди отчаяния и проигранных жизней.
- Ставки сделаны, мсье Уитмор? - хриплый голос крупье вывел его из мыслей.
Генри молча кивнул. Руки дрожали от возбуждения. Он был слишком азартен, чтобы остановиться.
В этот момент за его спиной раздался знакомый голос.

- А со мной сыграешь?

Генри медленно поднял голову. Перед ним стоял Гаспар де Вильфор - его бывший одноклассник, а теперь один из самых влиятельных людей Парижа. Тучный пятидесятилетний мужчина с лоснящейся от пота лысеющей головой усмехнулся, поправляя массивные очки.

- Ты знаешь, Генри, я люблю рисковать, но даже мне кажется, что ты зашёл слишком далеко, - проговорил он, усаживаясь напротив.

Генри усмехнулся и потянулся за картами. Он не знал меры.

- Я отыграюсь, Гаспар. Сейчас удача на моей стороне.

Удача? - Вильфор наклонился ближе. - У тебя уже ничего не осталось. Дом частично принадлежит кредиторам...

Он сделал паузу. Его толстые пальцы неторопливо постучали по сукну стола.

- Разве что... - он хитро прищурился. - Элли.

Генри замер.

Элеонора. Его старшая дочь.

Красавица, умница.

Но азарт бил в висках. Сердце колотилось, требовало риска, требовало ещё одной игры.

Что ж, Гаспар... - Генри нервно облизнул губы. - Если ты так уверен в своей победе, то давай сделаем это интересным.

Де Вильфор приподнял брови.

- Ты хочешь поставить собственную дочь?

- Почему бы и нет? - в голосе Генри не было сомнений. - Если я выиграю, ты заплатишь мой долг кредиторам. Если проиграю... Элли твоя.

Гаспар рассмеялся.

- Ты безумен, Уитмор. Но знаешь... Мне нравится твоя дерзость.

Карты были розданы. Судьба сделала ставку.

Генри сжал в руках свои карты, чувствуя, как пот выступает на лбу. Сердце колотилось в груди. Он был уверен - на этот раз он выиграет.

- Вскрываемся, Уитмор, - голос Вильфора прозвучал спокойно, даже насмешливо

Генри медленно перевернул свои карты.

Каре.

Сильная комбинация. Почти непобедимая. Почти.

Он поднял взгляд на Вильфора, который сдерживал улыбку, оттягивая момент. Потом, с нарочитой неторопливостью, Гаспар разложил свои карты на сукно.

Фулл-хаус.

Он взял паузу, чтобы насладиться моментом, а затем произнёс слова, от которых у Генри похолодело внутри:

- Я выиграл, Уитмор.

Карты на столе подтверждали сказанное. Генри сглотнул, но не проронил ни слова.

Вильфор откинулся на спинку стула и поправил очки.

- Через три дня я приеду за своей прекрасной невестой, чтобы просить её руки и обвенчаться.

Он усмехнулся и добавил, смачивая пересохшие губы:

- Будь уверен, я позабочусь о ней... по-своему.

Генри почувствовал, как мир вокруг сужается. Он сам загнал себя в этот капкан.

Было уже далеко за полночь, когда Генри Уитмор наконец добрался до своего дома. Коридоры были тёмными, и только слабый свет из гостиной пробивался сквозь приоткрытую дверь.

Он остановился у порога, тяжело дыша. Воздух был пропитан дешевым бренди, сигаретами и потом - запах поражения, который преследовал его всю дорогу.

В гостиной горел слабый свет.

Элеонора сидела в кресле у камина. В одной руке она держала раскрытую книгу, но, судя по её неподвижному взгляду, давно перестала читать. Она ждала.
Когда Генри вошёл, она подняла на него глаза.

- Ты снова играл, - тихо спросила она, не задавая вопросов, но уже зная ответ.

Он не ответил сразу. Прошёл в комнату, устало опустился на
ближайший стул и закрыл лицо руками.

- Элли, ты должна... - он тяжело выдохнул и посмотрел на неё. - Я совершил сделку.

Элеонора медленно закрыла книгу, положила её на столик рядом и замерла.

- Какую сделку?

Генри опустил голову.

- Через три дня ты должна быть готова. Ты выйдешь замуж.

Тишина. Только треск камина. Да редкие порывы ветра за окном напоминали, что ночь всё ещё продолжается.

- За кого? - её голос прозвучал ровно, но слишком тихо.

Генри отвёл взгляд, но промолчать не смог.

- За Гаспара де Вильфора.

Элеонора резко выдохнула, будто получила удар в грудь. Несколько секунд она просто смотрела на него, а потом выпрямилась, сжав кулаки.

- Ты продал меня, папа? - её голос дрогнул, но она не дала себе слабину. - Продал, как вещь.

- Ты продал украшения нашей мамы, - её голос был тихим, но в каждом слове звучал упрёк. - Отдал половину дома кредиторам.

Она сделала шаг вперёд, будто пытаясь разглядеть в нём того человека, которого помнила из детства.

- А теперь продал меня.

Она замолчала, переводя дыхание, пытаясь взять себя в руки, но голос всё равно предательски дрогнул.

- Неужели в твоём сердце нет ничего человеческого?

Генри тяжело вздохнул, провёл рукой по лицу и наконец заговорил:

- Пойми, Элли, я... у меня не было выбора.

Элеонора сжала кулаки, её глаза вспыхнули.

- Не было выбора, папа? - её голос сорвался, но она быстро взяла себя в руки. - Выбор есть всегда.

- Ты мог отдать ему дом.

Она смотрела прямо в глаза отцу, пытаясь понять, что от него осталось.

- Но только не мою жизнь.

Элеонора сжала кулаки, её голос дрожал, но в глазах полыхал огонь. Она посмотрела прямо на отца и сказала:

- Я хочу, чтобы ты знал... Я не выйду за него замуж. Никогда.

В комнате повисла тишина. Затем, чуть тише, но с той же твёрдостью, она добавила:

- А как же мои мечты? Мой выбор? Разве они ничего не значат?

Отец взмолился.
Элеонора остолбенела. Она никогда не видела отца таким - сломленным, отчаявшимся. Он стоял перед ней на коленях, сжимая дрожащие руки.

- Он же посадит меня в долговую яму, - его голос срывался. - Он сдаст меня жандармам... А что будет с маленькой Викки? Даже страшно подумать...

Элеонора стиснула губы. В груди больно кольнуло...

- Элли, милая, - отец поднял на неё умоляющий взгляд, - пощади

На ватных ногах Элеонора едва дошла до своих покоев. Слёзы, не сдерживаемые горем, бесшумно катились по её щекам.