Vita Umbrae (глава 19)
Лондон. Современность. Отель "Hotel du Lys".
— Велиса.
Его голос – нежный, теплый... и липкий, как мед на кинжале.Я не селала. Только опустила голову.
— Я пришла не просить. Не умолять. И не объяснять. Я пришла сказать: если еще хоть раз коснешься кого-нибудь из моих знакомых — я найду способ убить тебя. Медленно. Даже если на это уйдет вечность.
Его улыбка не исчезла. Напротив – расширилась. Глаза блеснули, словно у ребенка, которому подарили новую игрушку.
— Ах, Велиса... вот, наконец, ты похожа на себя настоящую.Больше чем когда-либо.
Он встал. Его движения слишком плавные, слишком точные, как у танцора или хищника. Подошел ближе – на шаг. Я не двигалась.
— Я не убил ее из удовольствия. А по любви. Любви к тому, что будет дальше.
— Я не твоя. Как и не была когда-нибудь для Люсьена и не буду для вашего нового предводителя, как там его — Маркус?
— Пока что нет, – прошептал он.
Он протянул руку, и на его ладони появился обломок старинной монеты. Серебро, исцарапанное временем. Символ его клана.
— Прими его — и мы больше не коснемся никого, кто тебе дорог. Откажись – и я заберу каждого. Медленно. Без следа.
Я взяла монету. Но и не отвела взгляда.Это больше не игра. Это шахматная доска, на которой фигуры уже двигаются.
— Я приду с ответом. Когда буду готова.
— Я знаю.Его улыбка потемнела. — Но ты уже пришла.
— То, что я здесь – не значит, что я опустю голову и соглашаюсь вступить в клан.
— А кто просит? — его голос мягкий, почти ласкающий. — Мы ведь оба знаем: настоящие хищники никогда не склоняются. Они договариваются.
— Тогда скажи прямо, Люсиен. Что ты хочешь от меня?
— Все. — Он наклонил голову немного в сторону, изучая меня, как редкую книгу. – Твой дар. Твой гнев. Твою верность.
Я сжала монету в ладони, почувствовав ее шершавую поверхность, металлический запах.
— Твой клан убил Кэйси, убил Элиссару, твой клан всегда убивает... подожди... не твой клан, а клан Маркуса которого я даже не знаю.
— Мы убиваем тех, кто должен умереть. Ради равновесия. Каждый шаг, Велиса, имеет свою цену. Даже твой. Особенно твой.
Он шагнул ближе, и между нами исчезала дистанция — только взгляд во взгляд.
— Тебе будет проще, если примешь это. Твоя природа – не добро. Она – сила. Мы не просим, чтобы ты стала злой. Мы только показываем, что выбора больше нет.
— У меня всегда будет выбор.
— Нет. У тебя будет последствие.
— Ни я, ни мой дар, никогда не станет вашим – я вернулась к двери и быстро вышла, чувствуя, как Люсьен смотрит мне в след с улыбкой но он меня не стал останавливать.
Квартира Найры и Велисы. Лондон.
Зайдя в квартиру, я снова почувствовала знакомый запах — родной, который должен успокоить. Но сердце колотилось неустанно, угрожая вот-вот вырваться из груди. Я не чувствовала себя хищником. Я была добычей. Убегающей, которую преследуют. Хотя я точно знала – за мной никто не следил. И не было нужды. Клан, кажется, знал обо мне все. Прямо в коридоре я встретилась взглядом с Найрой. Она выглядела сонной, но одновременно тревожной. Будто что-то почувствовала. Будем откровенны: за все эти века я видела ее по-настоящему испуганной всего несколько раз.
– Ты пахнешь серебром... и проблемами.
Я молча прошла внутрь, бросила пальто на спинку кресла и сжала кулак. Монета упала на стол с глухим звуком.Найра подняла взгляд. И побледнела.
– Это...
– Да. Он дал мне "знак". Клан.
– Черт. Это не предложение. Это ультиматум.
Я села напротив, усталая, но решительная.
– Вампир по имени Люсьен какая-то новая собачка нового лидера клана (неожиданно ожившего) Маркуса, сказал: если я откажусь - будет забирать всех, кого я люблю.
Найра хмыкнула с горькой ухмылкой.
— Как утонченно. Типично для них. Похоже, убийство Люциана когда-то ничего их не научило, ты решительно дала им понять тогда, что с тобой не стоит шутить,я думала что клана больне нет и уже не будет никогда.
— Как раз из-за этого убийства они нашли меня... опять – тихо вздохнула я.
Я опустила взор на монету.
— Найра... Я не могу втянуть тебя и Роана в это... когда-то Роан помог мне найти тот кинжал, которым можно было убить Люциана, если бы не Роан, все бы закончилось не так просто...
— Поздно, - ответила она тихо, — Мы сами в это втянулись в тот момент, когда позволили себе привязаться к тебе. Ты мне не просто подруга. Ты сестра. А для Роана... Если они придут, я встречу их первой.
— Они могут убить тебя.
— Ха, пусть попробуют. Я прожила двести восемьдесят лет, но все еще умею ломать шеи. Особенно когда речь идет о тебе.
Я на мгновение улыбнулась. Немного. Глаза блестели от слез.
— Но... я все равно боюсь. Не за себя. За Роана.
— Ты все еще чувствуешь связь между вами?
— Слабую. Словно сквозь туман. Но есть.
Найра задумалась.
— Может, они этого и хотят. Спровоцировать тебя. Заставить прийти к ним добровольно, чтобы защищать не себя, а других. Это их стиль.
— Ейдан, он вообще беззащитный, он человек... – Что мне делать?
— Их интересует твой дар, но ты его держишь, а не наоборот.
Она взяла монету, подбросила, поймала и улыбнулась.
— А пока... давай заставим их думать, что ты сомневаешься. А я тем временем попробую что-нибудь узнать о Маркусе.
Лондон. Ночь. Дождь.Найра.
Темная улица где-то на границе между престижным и забытым районом. Я стояла под навесом старого книжного магазина. Вывеска давно сгнила, дверь почти не видна за слоями граффити.Внутренний монолог:
"Клан должен был исчезнуть еще сто лет назад. Но, как и все змеи, умел переждать. Выжить."
Я постучала трижды – долго, коротко, долго. Дверь скрипит. За ними – тьма. Запах старой крови и пыли.
— Привет, Невилл, – проговорила я, не заходя.
— Найра... Ты еще жива? Я уже думал, вам всем конец.
Он вышел из тени. Сейчас ему с виду двадцать с чем-то. Но только до того момента, пока он не улыбнется. Его лицо — бледное, почти прозрачное, с точеным подбородком и холодными, серо-янтарными глазами, никогда не смеющимися. Темные волосы коротко подстрижены, щетина неровная — как у того, кто давно забыл, что такое сон, но еще помнит, как маскироваться среди людей. Ходит всегда в темном — черная водолазка, пальто с высоким воротником. Его голос — низкий, вязкий, как темный мед, в котором что-то застревает. Он говорит мало, но всегда по существу. Если ты попал в его список, он уже знает, где ты, с кем ты и что сказал вчера своей матери по телефону.
Невилл – один из самых молодых, кого я когда-то превратила. Не из-за жалости и не из любви — из-за потенциала. Еще при жизни он был блестящим аналитиком, почти шпионом, тем, кто мог найти кого угодно и что угодно. После превращения это стало его даром или проклятием. Он не воевал, не охотился. Он искал. И находил.
– "Ты – глаза в темноте, – когда-то сказала я ему. — Молчаливые, невидимые, и очень бдительные."
— Я не за болтовней. Мне нужно знать все о новом предводителе клана. Маркус. Откуда он чего хочет и главное — почему вдруг все молчат.
Невилл улыбнулся криво.
— Ага... Вы уже зацепились за его сеть.
— Я спрашиваю не о себе. Велиса...
— А, твоя маленькая... Что с кровью и зрением в память? Он давно на нее смотрит. Знаешь, что делают охотники перед тем, как сломать добычу? Наблюдают.
— Она не добыча.
— Нет. Но он считает иначе.
Пауза.
— Я дам тебе имена. Локации. Но ты у меня в долгу.
— Я знаю. Как обычно.
— И еще одно. Он... не совсем как Люциан. Хуже. Потому что он не хочет вечности – он хочет культа.
Ейдан. Ресторан "Nocturne".
Кофе горчил. Я все еще не научился его заваривать, как это делала Кэйси. Казалось, даже машина теперь варила его как-то не так — какое-то эхо, как вкус памяти, а не вкус напитка.
Я сидел в своем кабинете на втором этаже "Nocturne", наблюдая, как внизу гудит жизнь. Пульсация музыки глушила мысли, но не отгоняла их полностью.
Луна. Ровно месяц, как ее не стало.Полиция закрыла дело - "несчастный случай".
Я хотел верить им. Действительно хотел. Но что-то во мне постоянно шептало, что все было не так. Что Кэйси не просто исчезла из жизни – ее стерли с него. А еще хуже – что я ничего не смог сделать.С Велисой мы виделись каждый день. Говорили. Даже шутили иногда — но только поверхностно. Как незнакомцы, вместе пережившие что-то важное, но не хотят это обсуждать.
Она молча работала, а на утро исчезала.Я старался не всматриваться. Не спрашивать.В баре кто-то разбил бокалы - звук битого стекла резанул по нервам. Я встал, чтобы пойти и помочь.
Тень на лестнице мелькнула — Велиса.
И снова — ни слова о той ночи.
Ни слова о Кэйси.
Ни слова вообще, кроме рабочих моментов.
Я прошел мимо нее и тихо сказал:
— Зал скоро открывается.
— Уже проверила, — так же тихо ответила она.
И больше ничего.Я остановился на лестнице.
Рассвет.
Странная мысль вспыхнула в голове — неожиданно, почти что... пригласить ее встретить рассвет? Город тогда еще тих, почти нереален. Лондон кажется более мягким, менее враждебным.
Я хотел... понять. Кто она, черт возьми, такая? Что скрывается за этими глазами — спокойными, безразличными, иногда почти грустными? Почему Кейси, несмотря на весь свой профессионализм, взяла на работу по сути не компетентного работника?Она никогда не остается до утра. Всегда идет еще до рассвета. Тогда у нее дома она рассказывала о том, что ненавидит солнце.
«Солнце – это правда, а я не люблю, когда меня раздевают до костей».
Тогда я не хотел обращать на это внимание. Теперь холод пошел по хребту.
— Велиса, — тихо сказал я, почти на автомате.
Она уже хотела уйти.
— Да?
– Я подумал... Может, сейчас после смены. Хочешь кофе? Есть одно место на набережной. Там рассветы – как в кино.
Ее взгляд на мгновение завис. Она почти усмехнулась. Едва.
— Не люблю рассветы, помнишь?
— Помню. Потому и спрашиваю.
Велиса.
Кофе на рассвете.Это должно звучать романтично. Невинно. Просто мгновение покоя после смены. Но я слышала, как бьется его сердце, как-то по-другому, осторожнее. И что-то в его голосе... Не просто любопытство.Я хотела согласиться. Хотела провести с ним время. Может, послушать, как он говорит о детстве или о первом ресторане, о Кэйси — хоть это и режет, — но послушать его голос. Увидеть, как он смотрит на мир. Почувствовать, что я... еще не совсем потеряла все человеческое.
Но... Рассвет.
Мой первый враг, мой старый страх. Даже с серебряным амулетом, подарком Найры – он защищает кожу, успокаивает боль, дает мне несколько часов. Но не больше. И чем дольше я нахожусь под лучами солнца, тем больше слышу, как во мне что-то клокочет, трещит, ломается.Это физическая боль. И еще нечто более глубокое. Словно солнце видит меня насквозь, вытаскивает из меня все, что я так старательно прячу.
Я не люблю рассвет.
Но я могла бы пойти.
Могу.
Есть время.
Амулет.
Это может быть даже полезно развеять его сомнения, отвести подозрения. Подарить ему немного правды, красиво обернутой в ложь.
Я стояла на лестнице, глядя на него, и впервые за долгое время... колебалась. Не потому что не хочу. А потому что очень хочу.
Я таки сказала "да".
Пусть тихо, пусть почти невыразительно — но достаточно, чтобы он на мгновение затаил дыхание, а потом немного растерянно кивнул, словно не ожидал согласия. Как будто это был эксперимент, который не должен сработать.
Мы вышли из ресторана через заднюю дверь, еще в ночь. Город спал, улицы дышали прохладой. Сиялось несколько витрин, слышался далекий скрип шин и приглушенные шаги — но вокруг все казалось остановилось, словно Лондон сам ждал начала спектакля.В его машине пахло кофе. Он взял ее на заправке – мне тоже, черную, без сахара.Ехали молча. Я смотрела в окно, пальцы обвивали тёплый стакан. Мой амулет на груди пульсировал слабым серебряным светом, пока мы приближались к воде. Я уже чувствовала, как что-то тянется во мне – тень тревоги. Нет, не страх. Она уже давно не кусает меня резко. Она просто... напоминает.
Машина остановилась на холме с видом на реку. Он вышел первым, обошел авто, открыл мне дверь. Галантно. Как-то слишком по-человечески.Мы сели на скамейку у парапета. Ветер был нежный, июльский, с едва ощутимым запахом тумана и мокрого бетона.
Небо еще держалось серым, но на горизонте уже сгущался цвет — теплый, золотой, с оттенком персика и крови.
— Мы когда-то здесь сидели с Кэйси, — тихо сказал он. – Когда она только приехала в Лондон. Все было ново, непонятно... Но она смеялась. Всегда смеялась, когда видела рассвет. Говорила, это единственное, что всегда начинается с чистого листа.
Я молчала.
Потом все же прошептала:
— Она была тебе близка?
— Как сестра, как профессионал.
Его взгляд коснулся моего профиля.Я молча смотрела, как край неба разрывается в клочья. Цвета лились через облака, как горящая ткань. Мои ладони стали холодными, амулет вспыхнул горячим жаром – предупреждение. Время идет. Перед нами начало медленно подниматься солнце. Первые лучи рассекали тьму, словно распуская розово-золотистый цветок на небе. Легкий ветер мягко играл с моими волосами, а прохладный воздух наполнял легкие свежестью. Я больше не испытывала боли, ни тревоги, ни жажды – только удивительное очарование.Свет наполнял все вокруг — разбивал тьму на миллионы танцевавших в воздухе крошечных искр. Сердце стало биться чаще. Это был шок – будто я впервые в жизни видела настоящий свет. Словно прозрение, разрывавшее толщу многих лет тьмы, жившей в моей душе.Мои глаза, широко открытые, ловили каждый оттенок – розовый, золотой, голубой – и я чувствовала, как в груди разливается невероятная теплота. Холодная ночь, все тревоги и боль, казались далекими, почти нереальными. Теперь был только этот свет. Мое тело вдруг дрогнуло — то ли от холодного дыхания утра, то ли от волны теплоты, распространявшейся от сердца до кончиков пальцев. Мурашки медленно ползли по коже, а губы слегка дрожали, словно на грани слез или смеха. Я хотела закричать — но не от страха или боли, а от переизбытка эмоций, которые трудно вместить в слова. Это был момент, когда мир остановился, а я наконец-то увидела свет — настоящий, чистый и живой.
"Что это?.. Почему я вдруг чувствую себя так, будто просыпаюсь впервые? - мысли путались в голове. Это... надежда? Может ли я действительно заслуживаю этот рассвет?"
Вдруг я почувствовала, как тёплые руки осторожно охватили мои плечи. Ейдан прижался сзади, его голос был тихим и нежным:
— Ты вся дрожишь... Что-то случилось?
Я слегка отстранилась назад, глядя на него сквозь слезы, почти появившиеся в глазах. Мое сердце забилось еще быстрее, но теперь это был не страх, а удивительное чувство безопасности. Я хотела ответить, но слова застряли в горле. Я только крепче прижалась к нему, чувствуя, как мир вокруг наполняется теплом и светом — не только от солнца, но и от него. Ейдан, тихо спросил:
— Скажи мне... ты раньше встречала рассвет? Или это впервые для тебя?
Я на мгновение умолкла, ответ был не таким простым.
– Нет... – тихо сказала я, отводя взгляд вдаль.
Ейдан прижал меня к себе еще крепче, чувствуя, что это больше, чем просто слова.Солнце уже поднялось выше, оно освещало мое лицо, делая его теплым и живым. Ейдан посмотрел мне в глаза, в которых плескалась целая буря эмоций – страх, надежда, невыразимая красота уязвимости.Он тихо прошептал:
– Ты заслуживаешь света, Велиса.
Мои губы дрожали, я была тронута. И тогда, словно в ответ на молчаливую просьбу, он наклонился и нежно коснулся моих губ.Он был таким теплым. Я снова чувствовала пульсацию его вены... Поцелуй был мягким, нежным, но одновременно глубоким. Я ответила ему, отдаваясь этому чувству, позволяя себе впервые за долгое время почувствовать истинную близость.Когда поцелуй стал увереннее, я почувствовала тепло его тела, проникавшего в каждый сантиметр моего собственного. Руки обвили мою талию, будто оберегая, а каждое дыхание Ейдана сливалось с моим.Мы оторвались друг от друга, чтобы подышать, но взгляды оставались соединенными.В воздухе остался сладкий привкус поцелуя, как вдруг я почувствовала резкую, жгучую боль, разлившуюся по коже — словно жар пламени, неожиданно прорвавшийся сквозь защиту.
Мое тело окаменело на мгновение, а потом я громко зашипела, словно раненое животное. Глаза широко открылись от неожиданности и страха. Не имея времени на раздумья, я резко оторвалась от Ейдана и бросилась к стоящей неподалеку машине. Сердце колотилось так быстро, что казалось, вот-вот вырвется из груди.Чувствуя, как боль охватывает кожу, я быстро схватила с переднего сиденья кофту и буквально набросила ее на голову, пытаясь укрыться от опасности и скрыть себя от любого, кто мог бы увидеть мою слабость.
Я сидела в машине, глубоко вдыхая, пытаясь обуздать жгучую боль, все еще пронзающую кожу, и шум своего ускоренного сердцебиения. Кофта, натянутая на голову, почти полностью прятала мое лицо от мира - мне хотелось исчезнуть, остаться наедине с этим неожиданным чувством уязвимости. Я медленно провела ладонью по шее, где висел амулет. Его холодная поверхность теперь была почти безжизненной, словно потеряв силу. Я не могла предположить, почему оберег перестал действовать – это было что-то новое. Чувство беззащитности охватило меня. Но одновременно с этим просыпалась и злоба — злость на себя за то, что доверилась покою и не была готова к этому.
Ейдан.
Я застыл на месте, наблюдая, как Велиса вдруг окаменела и резко отстранилась. Ее шипение, резкая боль во взгляде, – все это заставило мое сердце сжиматься от волны беспокойства. Я сразу поспешил за ней к машине, прикоснулся к дверце, но она уже села внутрь, накинув кофту на голову, словно пытаясь спрятаться от мира.
— Велиса, что случилось? – попытался узнать я, но она молчала, не снимая кофты.
Без лишних слов я открыл водительскую дверь, сел за руль и посмотрел на нее.
– Просто скажи, куда ехать? – спросил я тихо, пытаясь скрыть тревогу.
Я включил двигатель и начал медленно уезжать, внимательно глядя на нее, она все еще пряталась.
– Ты можешь мне доверять, – сказал я спокойно. – Если что-то не так – я помогу.
Она немного приподняла кофту.
– Хорошо, – прошептала она наконец, – отвези меня домой.
Я кивнул и увеличил скорость, во мне росло желание разгадать эту загадку.
За рулем я чувствовал, как напряжение в воздухе сжимает мне грудь. Она молчала, пряча лицо под кофтой, а я все еще пытался разгадать загадку ее поведения.
"Что с ней? Почему вдруг такая боль и страх?" — думал я, не отрываясь, следил за дорогой, но в то же время возвращался взглядом к ней."Велиса... она так сильна, но что-то ее ломает изнутри. И я не знаю, как помочь".
Стремление быть рядом, оградить ее от всего мира, переполняло меня. Но она закрывалась, не хотела говорить, и это заставляло чувствовать беспомощность.Я должен дать ей время, но в то же время хочется извлечь из нее правду.Я сжал руль крепче, а мысли разрывались между желанием понять и уважением к ее границам.
Найра. Квартира. Утро того же дня.
Солнце ползло к горизонту медленно, словно ленивый котенок, и я в очередной раз взглянула на часы. Велисы до сих пор не было.
"Ну и где она таскается? Хотя бы сообщила, что жива. "
Но она всегда была безумной, вспомнить только ситуацию, когда я увидела их вместе с Роаном когда-то на балу, когда они вернулись вместе с горящими глазами.
Я вздохнула, не поднимаясь с кухонного стула. Несмотря на привычное утреннее спокойствие, в голове легкое недовольство. Но нет – я не будет звонить. Ведь я ей не мама.Хрумнула кукурузной палочкой - без удовольствия, но по инерции - и всмотрелась в окно, где небо уже наливалось серым золотом.
На кухне было тихо, и вдруг короткий звук оповещения в ноутбуке заставил меня вздрогнуть.
Почта.
Я перевела взгляд на экран. В верхней строке светился адрес:
neville@shadowmail.co.uk.
Тема: "Маркус - обновление".
– Наконец, – пробормотала я и притащила ноутбук поближе.
Сердце почему-то сжалось, хотя я еще не открывала письмо.Я задержала дыхание. В моих руках уже была немаловажная информация. Я щелкнула. Экран побелел.
Найра,
Я нашел доказательство, что клан не просто существует. Он снова активно действует. Туда входят только самые сильные вампиры. Это клан избранных. Они вербуют своих жертв буквально, к каждому свой подход. Ищут вампиров, молодых, старих, это не важно. Важен уникальный дар, не все им интересные. И поверь, если ты им не интересна, тебе очень повезло.
Зачем им уникальные дары?
Не знаю...ищу, не могу узнать ничего конкретно.
Также никаких адресов, регистраций они существуют, но не существуют.
Первый намек я получил еще в Праге – ты помнишь, когда мы потеряли контакт с Тилем? (Наш старый знакомый вампир)
Это было не случайно. Его последний запрос в базу данных Венского архива касался клана. Дальше он исчез, никаких упоминаний. Только не смей говорить, что это совпадение.
Клан был официально уничтожен примерно в 1750-х годах. После смерти их лидера Люциана. Нет лидера, нет клана, все свободны.Но здесь появляется – Маркус.
Полное имя: Маркус Аврелий ди Фоссано (Marcus Aurelius di Fossano).
Происхождение:Дата рождения (приблизительно): 1440, Италия, область Пьемонт, небольшой городок Фоссано — отсюда и фамилия, которую он принял не по родовому праву, а как воспоминание о месте, где он родился.
Детство:
Маркус родился в обедневшей ветке древнего ломбардского рода. Его отец был жестоким человеком, верившим в дисциплину через боль, а мать — молчаливая, как призрак. Историки клана писали, что он не плакал ни при рождении, ни после. Он рос очень молчаливым, замкнутым, с глубоким интеллектом и холодной эмоциональностью — пугающей даже взрослых.
В возрасте 14 лет, по свидетельству церковного архива, он исчез после страшного пожара, уничтожившего семейную виллу. Именно в ту ночь его избрала древняя вампирка Гайя, которая искала наследника не по крови, а по духу.
Его путь в вечность:
Он стал вампиром когда ему было всего 14.
Первые десятилетия – ученик, слушатель, наблюдатель. Не проявлял агрессию, но умел читать души.
После смерти Люциана (1751) именно Маркус унес остатки клана, и переплавил его в новую философию, основав клан снова.
Личность и репутация:
Даже среди старших вампиров о нем говорят шепотом.
Его дар, "Тушить свободу", заставляет сильных терять мотивацию, память, чувство времени и цели.Иногда его описывают как "пустоту в форме человека" - потому что рядом с ним теряешь себя.
Его дар – просто безумный. Он может "поглощать свободу". Нет, не контролировать. Не заставлять. Тушить. Как огонь – просто выключать в человеке или вампире способность сопротивляться. Говорят, кто-то после его прикосновения забывал, как зовут мать. Кто-то становился его рабом навеки.
Настоящий клан – это не просто группа элитных вампиров. Это структура с идеологией, почти орден. Они называют себя "Vita Umbrae" - Жизнь Тени.
И они верят, что именно тьма должна диктовать эволюцию мира, не прятаться от нее.Понимаешь, Найра... Он не просто вернулся. Он уже играет.Береги себя.
- N."**
Я захлопнула ноутбук слишком сильно и взялась руками за голову.