Глава 4
Лес неподалеку от Бухареста. 1960 год.
Велиса уже два года не говорила ни с одним существом, кроме жертв. Ее голос начал забывать, как звучит пение. Мир – как кость без мяса. Только ночь и кровь. Она стояла среди леса, босиком, со слипшимися от дождя волосами, уставшими, заплаканными глазами и блестящей кожей, когда вдруг почувствовала чужое присутствие. Сначала легкий ветер, крик птиц вдали, а дальше быстрые движения между деревьями. Движение было настолько быстрое, что глаза не успевали поймать даже силуэт или зацепиться за что-то. Вампирша появилась бесшумно. Ее глаза светились, как лампы из янтаря. Она была высокой, стройной и хрупкой, словно созданной из фарфора. Ее фигура отличалась особым изяществом, но каждое ее движение говорило о внутренней силе, которая молча дремала под костлявой кожей. Лицо острое, с четко очерченными скулами и подбородком, словно резное из камня. Золотисто-янтарные глаза с узкими зрачками полыхали холодным огнем. Их взгляд мог обжечь, как солнце сквозь линзу, и оставить по себе нечто большее воспоминания. Ее полные губы редко улыбались, но когда это происходило, улыбка была лезвием: острая, тонкая, незабываемая. Пепелые волосы спадали до плеч мягкими прядями, как пепел, до сих пор сохраняющий жар давно потухшего пламени. Ее платье казалось слишком изысканным для ночной прогулки по лесу. Оно была сшито по последней моде конца XVII века — корсетное, туго стянутое в талии, выгодно подчеркивая хоть и небольшую, но изящно округлую грудь. Высокий кружевной воротник у шеи, пышные рукава из снежно-белого батиста спадали мягкими волнами к запястьям, где снизу были сшиты роскошным кружевом. По всей длине платья мерцали синие камешки, сверкавшие в свете луны. Широкая юбка, собранная в пышные складки, спадала тяжелым полотном до самой земли. Поверх нее сзади был нашит дополнительный слой ткани, искусно собранной в драпировку, напоминающую лепестки цветка или шлейф, готовый тянуться за своей обладательницей сквозь ночь.
— Ты не первая, кто скрывается здесь, – произнесла она ровным, спокойным голосом. – Но ты первая, кто не просит о смерти.
Велиса молчала. Ее глаза скользили по лесу, ища путь для побега или слабое место в этой незнакомке.
— Ты, наконец, поздороваешься? — спросила она, склонив голову в сторону. — Кто ты и что ты здесь делаешь? Гости сюда наведываются редко.
— Иди к черту, – буркнула Велиса, не сводя с нее взгляда.
— Какая грубость, – вздохнула незнакомка, начав неторопливо кружить вокруг. — А ведь я пришла с миром. Чувствую, как в тебе кипит кровь... интересная кровь.
— Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Если ты этого не сделаешь, я заставлю.
— Ох, сомневаюсь, - произнесла незнакомка, загибая пальцы в игривом жесте, как ребенок, считающий до десяти перед тем, как догонять.
– Ты мне уже надоела, – прошипела Велиса, разворачиваясь к ней.
Глаза пылали красным — сигнал ярости, который уже не сдержать. Она бросилась вперед, быстро, как стрела, но там, где только что стояла незнакомка, уже была пустота. И в тот же миг – холодное дыхание на шее. Она переместилась за спину. Не мешкая, Велиса резко ударила назад — локтем, точно и сильно. Ее удар попал в цель. Незнакомка издала короткое шипение — от боли или от удивления.
— А ты не такая беспомощная, как выглядишь, – пробормотала она, отступая на шаг. — Какая у тебя магическая сила?
— Сила? Я не знаю, о чем ты, – прошипела Велиса, обнажая зубы.
Но она не ждала ответа — через мгновение снова исчезла из виду и внезапно предстала перед Велисой. Ее движения были грациозными, почти танцевальными, но в них чувствовалась опасная легкость хищника. Велиса попыталась ударить еще раз, но тело незнакомки было скользким, как тень. Она уклонилась, схватила Велису за запястье и, закрутив в одно движение, метнула ее с такой силой, что Велиса не успела ни вскрикнуть, ни сгруппироваться. Тело ударилось о ствол дерева, спина проникла болью. Ветви хрустнули.
— Достаточно на первый раз, – холодно сказала незнакомка, медленно приближаясь. — я Найра.
— Велиса, – ответила я сквозь зубы, проглатывая боль.
— Совсем другое дело! — воскликнула она и вдруг хлопнула в ладоши, словно восторженный ребенок.
Ее голос стал звонким, почти игривым. Она приблизилась и протянула руку, чтобы помочь мне подняться. Пальцы ее были холодные, но прикосновение не чувствовалось враждебным.
— Ты пойдешь со мной? – спросила она.
—Куда? – буркнула я, без особого энтузиазма.
— Пойдем – и узнаешь.
Ее шаги были слишком быстрыми, движения нечеткими, почти призрачными. Я с трудом успевала за ней, плелась позади, как беспризорная, приставшая к незнакомке из мира, которого еще не понимаю. Сначала мы шли молча. Я пряталась в свои мысли, стараясь не хромать, скрывая боль и раздражение. Но Найра не из тех, кто терпит тишину слишком долго. В конце концов я заговорила сама. И слова полились из меня, как разорванный мешок. Я рассказала ей все: как потеряла любимого... как в унынии сожгла целый лес... как жила два последних года под открытым небом — прячась в заброшенных зданиях от солнца, питаясь как хищник, молча, без цели, без надежды. Я призналась, что я еще молодая. По вампирским меркам даже не подросток, а младенец. Неумелый, растерянный младенец. Мое преобразование произошло всего несколько лет назад. И сделал это, конечно, Каэль — тот, кого я любила всем сердцем. Он хотел, чтобы мы были вместе вечно. Он научил меня всему: как потреблять плод МирАранта, чтобы утолить жажду... как прятаться от солнца... как выжить, когда внутри все пылает. Он был рядом, когда я стонала в лихорадке превращения. Он держал мою руку, пока я еще могла ощущать тепло. И его больше нет .Когда мы дошли до дома, сердце сжалось. Он был хорош, даже слишком. В изящных окнах отражался свет луны, крыша окутала плющ, а в воздухе зависла тишина, такая уютная, как воспоминание. Что-то в нем напомнило мне наш дом. Я остановилась. В груди внезапно и больно отчаянно. Вдох. Выдох. Но боль не выветрилась. Дом стоял посреди черно-зеленого леса, словно ожившая старая легенда. Величественное каменное имение из темного известняка, с высокими, узкими окнами, кое-где закрытыми тяжелыми красными шторами. Трехэтажное сооружение, с крутой крышей, шпилями и балконами, которые выглядели на улице, как каменные языки. Вдоль карниза декоративные горгульи, в ротах которых застыли водосточные желоба. Крыша была покрыта темной черепицей, а плющ, словно старая кожа, окутывал стены почти до самого верха. Вокруг дома – мертвый сад. Засохшие розы, поблекшие скульптуры, потрескавшиеся дорожки из грубого камня. Но, несмотря на это, во всем чувствовалось внимание и стиль: этот дом не был заброшен. Он жил. И дышал ночью.
— Это твой дом? — прошептала я, не сводя взгляда с массивной дубовой двери, украшенной резьбой.
— Можно и так сказать, – ответила Найра, проходя вперед и толкая дверь. Они открылись без скрипа, плавно, словно сама тьма их открыла. Я шагнула внутрь и сразу почувствовала, как воздух вокруг изменился. Оно было прохладным, пахло старым деревом, пеплом, — возможно, лавандой или сухой кровью. Высокие потолки с балками, подсвечники на стенах, скользящие под ногами в кружевные тени. В камине тлел огонь, и мягкий свет разливался по полу, как золото на дне глубокого колодца. Меня охватило то, чего я давно не чувствовала. Сердце сжалось. Я почувствовала... дом. Теплый, хоть и холодный. Живой, хоть и молчалив. Защищенный от солнца. Защищенный от мира. И вместе с этим – боль. Внезапный, острый, в самой груди.
— Здесь уютно, правда? - обернулась Найра и впервые посмотрела на меня по-человечески, без игры.
— Слишком, – хрипло произнесла я. – Это... похоже на дом. На наш дом. Слова сами сорвались с уст.
Я стояла посреди зала, и меня начало трясти. Сначала едва заметно – пальцы, плечи, потом все тело. Вдруг из груди вырвался звук, который я не могла сдержать. Это был не плач – еще нет. Это был излом. Тонкий трес в броне, которую я носила два года, не снимая.
— Я так устала, – прошептала я. — Так устала прятаться, убивать, выживать. Так устала быть этим существом.
Найра подошла и молча положила мне руку на плечо. Ее прикосновение было тихим, осторожным — не утешительным, а человеческим. Просто "я здесь".– Хорошо, – сказала она. – Теперь ты не одна.
С этого вечера началась наша дружба с Найрой. Она больше ничего не спрашивала. Не давала советов. Только была рядом. И постепенно стала единственной, кто знает меня по-настоящему.