Нити Данталли

Олсад, Везер

Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

От непрерывного напряжения в голове Аэлин начинала пульсировать назойливая боль, мешавшая сохранять приветливый и воодушевленный настрой. Она беспокоилась о Мальстене, ждавшем ее в трактире. Беспокоилась о том, что может чем-то себя выдать. С каждым часом все чаще приходилось одергивать себя от желания посмотреть в окно.

Обсуждение деталей операции Бенедикта тем временем продолжалось. Поутру предстояло проверить всех постояльцев в трактирах Олсада: Колер допускал, что Мальстен может скрываться в городе под чужим именем. Задачу сильно усложняла начавшаяся ярмарка: из-за нее множество людей приехало в город буквально на днях. Бенедикт поведал, что анкордский кукловод — особо опасный данталли, который обладает рассеянным вниманием и может участвовать в драке, одновременно управляя людьми. Аэлин выразила соответствующее ситуации опасение, но заверила, что в ее вещах, оставленных в трактире, есть необходимая красная одежда для охоты.

Обед с командой Бенедикта длился невообразимо долго. К предложенному вину Аэлин не притронулась, заявив, что охотнику следует сохранять трезвую голову. В подтверждение своей позиции она рассказала историю о спарэге в доме Бэлла Ричифера. Ренард проявил особый интерес к этому случаю, направив в сторону Бенедикта заговорщицкую улыбку.

— По вашим словам я делаю вывод, что вы первоклассный боец, — сказал он. — Звучит обнадеживающе, но верится в это с трудом.

— Подозреваете меня в бахвальстве, жрец Цирон? — вспыхнула Аэлин.

— И не думал, — качнул головой Ренард. — Просто в нашей работе почти ничего нельзя принимать на веру. Все следует проверять.

— Ренард, уймись, — усмехнулся Бенедикт и одним взглядом извинился перед Аэлин. — Вызывать гостью на поединок — верх бестактности. В конце концов, перед тобой дама.

Аэлин благодарно улыбнулась, принимая слова Бенедикта как комплимент. После того, как она фактически назвала его героем, закончившим войну, он проникся к ней симпатией, и ей хотелось эту симпатию разжечь.

— В данном случае передо мной соратник и охотник, — возразил Ренард. — И в интонациях нашей гостьи я не услышал обиды. Если я неправ, готов принести извинения.

Аэлин тяжело вздохнула. Она порядком устала от проверок, которые подкидывала ей боевая группа.

— Извинений не нужно, Ренард, — с улыбкой отозвалась она. — Ваша подозрительность вполне понятна. Однажды в деревне Сальди мне довелось работать с человеком, о боевых навыках которого я не знала ровным счетом ничего. Против нас была целая стая кваров, а мой случайный напарник держал оружие в руках всего пару раз в жизни. На мою удачу, он обладал природным талантом, посему держался молодцом. Но ведь могло быть и иначе. Мне повезло.

— Стало быть, вы не отказываете мне в моей небольшой прихоти? — воодушевленно произнес Ренард, и Аэлин внутренне сжалась, предчувствуя нечто недоброе.

— Я правильно понимаю, что вы всерьез хотите поединка? — нахмурилась она. — Сейчас? Прямо здесь?

Ренард пожал плечами.

— Разумеется, не в доме: мы ведь не хотим случайно попортить имущество наших олсадских братьев. Но двор вполне подойдет.

— Осторожнее, леди Аэлин, — предостерег Иммар. — Вы ввязываетесь в бой с опасным противником. У вас еще есть возможность отказаться.

Аэлин прищурилась, проигнорировав замечание Иммара.

— Не сочтите за оскорбление, Ренард, но вряд ли вы окажетесь более опасным противником, чем анкордский кукловод. Я за свою жизнь не раз отбивалась от опытных воинов, и все они были... — Она осеклась.

— ... дееспособны? Зрячи, вы хотите сказать, — прошелестел Ренард. Аэлин поняла, что попала по больному месту. — Считаете меня ущербным, потому что я слеп?

— Ренард! — повысил голос Бенедикт.

— Мне следует принести извинения? — холодно спросила Аэлин, постаравшись не выдать своего опасения. Она могла назвать жреца Цирона каким угодно, но не ущербным.

— Нет необходимости, — ответил Ренард. — Поверьте, к подобному отношению я давно привык. Тем сильнее удовольствие от победы над самонадеянными противниками.

Аэлин прерывисто вздохнула.

— Мой друг, заклинаю тебя, будь с нашей гостьей деликатнее, — нервно усмехнулся Бенедикт. Впрочем, он не особенно старался остановить своего подчиненного, и Аэлин поняла, что схватки не избежать.

— Не согласна, жрец Колер. Если уж мы затеваем бой, следует забыть о деликатности. Если это тренировка перед завтрашней схваткой с данталли, мне нельзя расслабляться. Окажете мне честь, Ренард?

— С превеликим удовольствием, — ответил слепой и поднялся со своего места. Аэлин не преминула сделать то же. Ренард указал ей в сторону коридора и почтительно кивнул. — Прошу вас.

Сглотнув тяжелый ком, подступивший к горлу, Аэлин медленно двинулась к выходу из дома. Мысленно она пыталась предугадать, что будет представлять собой поединок со слепым жрецом. Они остановились на лужайке возле дома. Бенедикт и Иммар замерли в дверях и не пошли дальше, предпочтя наблюдать за боем издали.

Ренард извлек из ножен меч. Затянутые белесым бельмом глаза выглядели угрожающе, на лице проступала печать мстительного азарта. Аэлин отошла от него и обнажила паранг — как можно тише и осторожнее. Она понимала, что Ренард будет ориентироваться в основном на звук, поэтому ставила своей задачей вести себя тише обычного. Она мысленно приказала себе сосредоточиться и дышать реже, почти неслышно. Не делать шагов, пока не наступит необходимости.

Олсад тем временем стремительно погружался в сумерки. На улице заметно потемнело, и уже скоро городок должна была окутать непроглядная ночь — время, когда Ренарду будет куда легче сражаться.

— Что ж, нападайте, — усмехнулся он.

Аэлин нахмурилась, но не ответила, понимая, что, услышав ее, Ренард нащупает для себя лишние преимущества. К тому же она была уверена, что голос ее будет предательски дрожать, а показывать свои опасения она была не намерена.

Бенедикт на молчание Аэлин отреагировал оценивающей улыбкой. С лица Ренарда же улыбка испарилась, он нахмурился, словно пытался присмотреться невидящими глазами и понять, где находится противница.

Аэлин не собиралась наносить первый удар. Она ждала атаки соперника, надеялась прощупать его реакцию, выявить темп, понять уровень владения оружием.

На лице Ренарда на миг мелькнула растерянность. Меч в его руке замер, удивительно точно глядя в лицо невидимой противнице. Ренард сделал шаг вперед и еще один вправо. Аэлин осталась неподвижной, сжимая рукоять паранга в руке.

— Она не сделает тебе поблажки, мой друг! — хохотнул Бенедикт. — Нападай.

Лицо Ренарда подернулось злобой. Он молниеносно рванулся вперед, выбрав верное направление. Аэлин нырнула в сторону, тут же готовясь нанести ответный удар. Она с трудом вспомнила, что цель этого поединка — тренировка, и, на ее счастье, Ренард успел вовремя отразить рубящий удар, ловко развернувшись. Движения его были быстры и точны.

Уже в следующий миг Аэлин поняла, что не одна забывает о цели этого боя. Ренард перешел в агрессивное наступление, в котором ей оставалось только отражать атаки. Паранг плохо подходил для подобного противостояния: требовалось улучить момент, чтобы сделать соответствующий замах, а противник, будто чувствуя это, не собирался давать ей достаточного времени.

Аэлин парировала удары успешно, однако улыбка на лице Ренарда говорила о том, что он уже сориентировался в ее умениях и теперь — по звуку дыхания или по шелесту рассекаемого парангом воздуха — он мог безошибочно предугадать каждое ее действие.

Ренард пошел в новое наступление. Притом он выглядел удивленным: не ожидал, что охотница продержится против него так долго. Аэлин вновь заставила себя дышать реже, хотя теперь это оказалось намного труднее. Замерев на миг, она резко двинулась в сторону и затихла снова, заставив Ренарда внимательнее прислушаться. Ветер, поднявшийся в вечернем Олсаде, не сыграл ей на руку: Ренард втянул воздух носом и понял, где находится противница. Однако Аэлин была достаточно быстра, чтобы вовремя поднырнуть ему под руку, и меч Ренарда рассек лишь пустоту. Аэлин рванулась вбок и тут же нанесла резкий рубящий удар.

Послышался то ли громкий выдох, то ли придавленный короткий стон.

Ренард Цирон замер.

Аэлин развернулась и готова была продолжать бой, когда услышала резкий выкрик Бенедикта Колера.

— Остановить бой! Немедленно!

Неожиданно для самой себя Аэлин опустила паранг. Она послушалась Бенедикта, не задумываясь — было в его голосе нечто такое, что заставило ее незамедлительно исполнить приказ.

Ренард бросил меч и теперь стоял, заметно морщась и придерживая левое бедро. Сквозь пальцы сочилась кровь. От по-настоящему серьезной раны Ренарда спасла лишь плотная кожаная защитная накладка, принявшая основной удар на себя.

— Доигрался, брат? — строго спросил Бенедикт, подходя к нему. — Надеюсь, теперь ты в боевых навыках нашей гостьи не сомневаешься?

В голосе Бенедикта звучала сталь. Ренард молчал, лицо его сделалось каменным и будто мертвым. Аэлин обдало волной холода от одного вида этого жуткого лица.

— Рану нужно обработать и перевязать. Иммар?

— Я займусь, — отозвался Иммар и помог раненому добраться до дома. Кровавая дорожка проследовала за ним по ступеням.

Аэлин молча проводила поверженного противника взглядом и подняла глаза на Бенедикта, чувствуя, что теперь бледнеет и отчего-то не может произнести ни слова. Он смотрел на нее испытующе. Она не понимала, что именно читается в его выражении лица.

— Бенедикт... — начала она.

Лицо Колера подернулось тенью, он приподнял руку, и Аэлин снова, неожиданно для самой себя, послушалась.

— Вы потрясающий боец, дорогая. То, что сделали вы, у меня не выходило никогда, — с невеселой усмешкой сказал он.

Аэлин прерывисто вздохнула.

— Пожалуй, мне лучше уйти, — сказала она, и предательская хрипота в голосе мгновенно выдала ее волнение.

Лицо Колера озарила снисходительная полуулыбка.

— Вовсе нет, леди Аэлин. Прошу вас, вы ни в коем случае не должны сейчас уходить! И хотя за вашу безопасность переживать не приходится, мне бы хотелось, чтоб вы погостили у нас подольше. Поверьте, если вы так сбежите, вы не оставите Ренарду ничего, кроме разрушенного самолюбия.

— Он первоклассный боец, — покачала головой Аэлин.

— И будет лучше, если вы скажете ему об этом лично, — многозначительно кивнул Колер.

Аэлин не нашлась, что ответить.

Некоторое время они хранили молчание, затем Колер нарушил его:

— Не желаете ли немного прогуляться по территории, дорогая?

Он шагнул к ней, любезно предлагая ей руку. Аэлин с трудом удержалась от того, чтобы бросить тоскливый взгляд на калитку. Она готова была отдать многое, чтобы поскорее покинуть это место и вернуться в трактир, где ее заждался Мальстен, но понимала, что сейчас не может себе этого позволить. Победив Ренарда Цирона, она лишь подогрела интерес Бенедикта к своей персоне, и нельзя было этим не воспользоваться, чтобы укрепить пустившее корни доверие.

Стараясь ничем не выдать испытываемого дискомфорта рядом с Бенедиктом, Аэлин согласилась и взяла его под руку. Некоторое время он вел ее вдоль дорожки к главному зданию Культа.

— Вы удивительный человек, леди Аэлин, — сказал он, нарушив долгое молчание. — Должен признать, ваш образ тяжело вяжется с избранной вами профессией. Однако ваши боевые навыки поражают и заставляют любого скептика стыдливо замолчать.

Аэлин криво ухмыльнулась.

— А я надеялась, что хотя бы великий Бенедикт Колер лишен предубеждений. Выходит, и вы поначалу не восприняли всерьез женщину с парангом наперевес?

— Так уж повелось в моей службе, что я всех воспринимаю всерьез, особенно людей с оружием наперевес, — возразил он. — Хотя, должен признать, в вашем случае мне было непросто реагировать однозначно.

— Отчего же? — Аэлин недоверчиво приподняла бровь.

— Не поймите меня превратно, но вы очень сильно напомнили мне мою покойную жену. Не внешне, нет. Скорее, что-то в вашей манере общения имело с ней неуловимую схожесть... — Он осекся, проследив за реакцией собеседницы. — Вижу, вы уже начали понимать меня неправильно, леди Аэлин. Прошу, не делайте такое лицо.

Губы Бенедикта растянулись в удивительно добродушной обаятельной улыбке.

— Какое же, по-вашему, у меня должно быть лицо, жрец Колер? — прочистив горло, спросила Аэлин.

Бенедикт задумчиво прищурился и печально усмехнулся, соглашаясь с собственными мыслями.

— А ведь вы правы: пожалуй, именно такое. Вы и так растеряны и, похоже, немного напуганы в свете этого насыщенного вечера, а я лишь подливаю масла в огонь своими воспоминаниями. Простите мне эту... гм... невеселую аллегорию.

Аэлин преодолела растерянность и продолжила разговор:

— Вы сказали, ваша жена умерла. Соболезную.

— Благодарю. Еще хуже то, что ее душа умерла раньше тела. — Аэлин непонятливо изогнула бровь, и Колер пояснил: — Ее совратил демон-кукольник, вроде того, что сейчас обосновался здесь, в Олсаде. Он завладел ее разумом и полностью подчинил ее себе. Способность этих существ парализовать чужую волю и то, как они этой способностью пользуются, устрашает.

Аэлин почувствовала, как ее сердце начинает биться чаще. Ничего, кроме треклятого имени «Мальстен» сейчас не могло уместиться в ее мыслях.

— Так это и побудило вас вступить в Красный Культ? — с неподдельным интересом спросила она.

— Я хотел, чтобы этих тварей, как вы сами недавно выразились, стало меньше. И хотел избавить другие семьи от того, что выпало на долю моей. Думаю, вы уже поняли, что Адланна — так звали мою покойную супругу — приняла смерть именно от моей руки. Как и тот демон, что поработил ее душу.

— Ох, боги! — шепнула Аэлин.

Сжег собственную жену? Потому что она полюбила другого, и этим другим оказался данталли? Так великого палача Арреды создала ревность и уязвленное самолюбие?

— Теряюсь в догадках, к чему это сравнение. После вашей истории оно кажется...

— Настораживающим? — усмехнулся Колер. Аэлин постаралась не показать напряжения и удалось ей это не без труда. — Нет-нет, вам не стоит беспокоиться, дорогая. Просто на меня нахлынули воспоминания, и я позволил себе поделиться ими с вами. Наверное, этого делать не стоило. — Бенедикт внимательно посмотрел на нее, расплывшись в виноватой улыбке. — Я не отбил у вас желания участвовать в операции?

— Вовсе нет, — спешно заверила Аэлин. — Хотя, признаться, поначалу я думала, что вы запугиваете меня из-за травмы жреца Цирона. Отчитываете. — Она помрачнела. — Простите за это. Наша тренировка быстро переросла в настоящий бой, и я не успела отметить для себя границы. Была занята тем, что пыталась не дать себя зацепить. У меня, в отличие от ваших братьев, нет покровительствующей организации, я сама по себе. Поэтому...

— Уверяю, леди Аэлин, вам нет нужды объясняться, — покачал головой Бенедикт. — Ренард сам нарвался. С ним тренировки всегда перетекают в ожесточенный бой. Мой друг ведь слеп от рождения и всегда вынужден доказывать окружающему миру, что он дееспособен.

— Вполне могу это понять, — кивнула Аэлин. — Мне не реже приходится доказывать дееспособность. Вы и сами уже убедились: мало кто относится серьезно к женщине, пусть и с оружием наперевес.

Бенедикт остановился и внимательно посмотрел на нее. В сгущающейся темноте его голубой глаз показался особенно устрашающим.

— Леди Аэлин, я очень прошу вас не покидать сегодня пределов резиденции Культа, — с жаром произнес он.

Аэлин ошеломленно уставилась на него.

— Простите?

— Прошу провести эту ночь здесь, — невинная улыбка Колера заставила сердце Аэлин забиться чаще от волнения.

— Боюсь, на этот раз я понимаю вас совсем неверно...

— Боги, вот уж не думал, что в своем возрасте могу производить впечатление похотливого ухажера. Почту это за комплимент, если вы не против, — усмехнулся он. — Вы можете не сомневаться в моей добропорядочности, леди Аэлин. Я лишь хотел, чтобы до утренней операции «женщина с оружием наперевес» не появлялась вблизи двух трактиров, в которых может скрываться наш данталли. Он подозрителен и мнителен. И, поверьте, он отнесется к вам серьезно, увидит в вас угрозу. Оттого я прошу...

Аэлин внутренне сжалась, понимая, что пути к отступлению у нее нет. Если сейчас она откажется, Колер тут же утратит к ней доверие и, судя по его интуиции, вполне может заподозрить ее в связи с Мальстеном. Этого нельзя было допустить.

— Я поняла вас, Бенедикт, — смиренно сказала она. — Вы правы. Мне стоит остаться, чтобы не привлекать излишнее внимание. Надеюсь, его не привлекли сегодня последователи Культа, когда пришли в «Серое Ухо» и довольно громко сообщили об охоте на данталли.

По лицу Колера пробежала тень. Аэлин кивнула.

— Так или иначе, я останусь, дабы не сорвать операцию. Утром, когда мы начнем, я предлагаю вам начать с «Сытого Хряка», а «Серое Ухо» оставить мне. Я знаю трактирщика Ганса Меррокеля, помогла ему однажды избавиться от тамера в подвале. Если в его трактире поселился кто-то подозрительный, он расскажет мне все, даже если постоялец заплатил ему за молчание. Но лишь мне, никому другому. Вы понимаете меня?

Бенедикт победно улыбнулся.

— Похоже, боги и впрямь устроили нашу встречу не просто так.

Аэлин с трудом сдержала облегченный вздох.

— И еще одно, жрец Колер, — деловито произнесла она. — Все мои вещи остались в комнате в трактире. И есть среди них то, что мне очень дорого. Не хочу, чтобы мои вещи производили впечатление бесхозных. Нужно отправить кого-нибудь в «Серое Ухо», чтобы предупредили Ганса об этом. Если не проследит за моими вещами до утра, пригрожу ему сожжением за пособничество данталли. Думаю, это его убедит. Подыграете мне?

Аэлин изобразила заговорщицкую улыбку, хотя внутренне содрогнулась от собственных слов. Колер ускорил шаг, направляясь к ограде.

— Вы прекрасны, дорогая! — воскликнул он. — Идемте. Найдем вам посыльного. Не хочу отправлять людей жреца Леона. После того, что вы рассказали, им особого доверия нет.

— Для борьбы с возможными марионетками они сгодятся, — небрежно отмахнулась Аэлин.

Бенедикт остался доволен этим ответом. Подойдя к ограде, он остановил пробегающего мимо подростка лет двенадцати.

— Юноша! Хотите заработать фесо?

Мальчик утер нос и заинтересованно уставился в глаза Колера. При виде его лица он тут же притих и посмотрел на него почти виновато, точно Бенедикт уличил его в мелком хулиганстве.

— Ну... я... да... — отозвался он.

Колер извлек из-за пояса довольно увесистый мешочек с деньгами, выудил серебряную монетку и протянул мальчику.

— Передашь трактирщику в «Сером Ухе» то, что скажет тебе эта госпожа, — приказным тоном произнес он.

Аэлин поджала губы, пытаясь подобрать слова так, чтобы Ганс понял, что ему нужно делать.

— Скажи Гансу, — с легкой надменностью начала она, — чтобы поднялся в мою комнату и проверил мои вещи. Он знает, какие. И чтобы до утра он за ними последил. К утру я вернусь, и, если не обнаружу их на месте, передай, что отвечать он будет уже не передо мной, а перед жрецами Красного Культа. Так что пусть следит хорошенько. Приду — проверю. Чтобы ничего не пропало.

Бенедикт внимательно слушал каждое ее слово, как и новоявленный посыльный, сжимавший серебряный фесо в кулачке.

— Все понял? — строго спросила Аэлин. Мальчик кивнул. — Повтори?

Посыльный повторил слово в слово, и Аэлин небрежно махнула ему рукой.

— Свободен.

Оставалось лишь надеяться, что Ганс все поймет.

Колер вновь указал на гостевой дом.

— Что ж, прошу за мной. Позвольте полюбопытствовать, леди Аэлин, — он с интересом прищурился, — какую вещь должен с таким рвением сторожить господин трактирщик?

Аэлин ответила, не задумываясь, и здесь даже не пришлось наскоро сочинять ложь:

— Путевые заметки моего отца.