Голодные игры: История любви

Pov Калеб
Утро пришло стремительно. Солнце, никого не щадя, ворвалось в окна нашего маленького домика и заставило меня открыть глаза. Я поспешил завесить источники света одеждой, дабы лучи не подняли с постелей маму и сестрёнок, у них и так нервы, не за чем подниматься с восходом. Не сегодня. Я подумал, что хотя бы в этот отвратительный день не придётся людям работать до полусмерти. Я сразу представил Капитолий и его жителей, которые и так всегда отдыхают и пируют, работая совсем чуть-чуть, а теперь то у них там главный праздник года. Голодные Игры начинаются! Да, именно начинаются, Церемония Жатвы знаменует начало первой части Игр, а посадка планолета у Арены знаменует начало второй части Игр, и это уже не развлечения и подготовка, это будет жестокая реальность!
Я запихнул себе в рот корку черствого хлеба, оставив остальной батон маме и сестрёнкам. Перед Жатвой все стараются наесться так, чтобы "на всю жизнь хватило". Вот и я после хлеба начал остервенело запихивать в себя холодную, густую, но невероятно вкусную кашу. Матушка приготовила её заранее, потому что боялась, что утром не сможет. Перед Жатвой у неё всё всегда из рук валится. Я не удивился бы, если бы она спалила дом. После каши меня ждал травяной чай, который я заглотил залпом и откинулся, наконец, на спинку шатающегося деревянного стула. В этот момент глаза открыла Сесиль, она удивлённо воззрилась на меня, но потом черты её лица мгновенно смягчились, и она улыбнулась. Сестрёнка осторожно встала с кровати и поправила одеяло на Трише и Терезе. Она села за стол и спокойно принялась за свою партию каши. Она всегда была тихой, послушной и милой девочкой. Альма была такой же, пока не потеряла брата. После этого младшая Трунс стала гораздо более плаксивой, истеричной и нелюдимой, отчего я стал меньше времени проводить с ней и Лией, которая всё же старалась помогать подруге.
- О чем задумался, Калли? - только она звала меня так. Мама всегда именовала только сухим "Калеб", Реза и Риша обычно говорили "Кал".
- Сесси, знаешь, - замялся я, не забыв назвать её совсем детским прозвищем. - Мне кажется, я хочу сделать кое-что ужасное.
- Если это тебе так кажется, то давай, расскажи мне, тогда я решу, только ли тебе так кажется! - уверенно произнесла сестра. Иногда я задумываюсь и понимаю, что она гораздо взрослее всех нас.
- Мы жутко живём. Я не могу видеть, как вы страдаете. Я должен что-то предпринять, - выдал я. - И я знаю, что могу сделать. Это действительно единственный выход из ситуации. Я поеду на Игры! Если смогу победить, мы будем жить просто в шоколаде! Если умру, вы всё равно удостоитесь жалости Капитолия, станете богаче и работать будете меньше!
- Пожалуй, ты прав. Ты задумал ужасное дело, - кивнула Сесилия, попивая чай. - Ты вчера обещал маме много всего! Ты сможешь при таком раскладе выполнить всё? Ты сможешь?! Отвечай! - закричала она, но не так громко, чтобы разбудить маму и сестёр. - Молчишь? Так и думала. Есть ещё кое-что. Ты будешь убивать? Будешь убивать других таких же, как твои друзья, как Реза и Риша, таких, как я? Таких тоже убьёшь?
- Нет, я просто хочу защитить свою семью! - с этими словами я стукнул по столу. - Отца давно нет с нами, я должен сделать так, чтобы мог называться главой Грейсов в конце-концов! Да, мне жаль будет других детей, но вы стали мне не просто сёстрами, теперь вы мне, как дети! Любой родитель решил бы поступить также, как я.
- Прости, Калли, - мягко проговорила Сесси. - Я просто не подумала. Я бы поступила идентично. Ты ведь и правда мне, как папочка. Просто я боюсь за всех, но за тебя до дрожи в коленках, до заиканий, до слез в глазах, до смерти...
- Я люблю вас очень сильно, люблю вас всегда и навсегда! - произнёс я и подошёл к ней. - Не забывай это! Перескажи потом всё, о чем мы с тобой говорили. Прошу тебя, сестрёнка!
- Я сделаю это и не заплачу, обещаю, не заплачу! - прошептала она. - Отец просил меня не плакать никогда, поэтому тогда я тоже не плакала. И ты просил. Я помню.
- Я тоже буду помнить, Сесси, - сказал я и обнял её крепко-крепко. - Я не обещаю вернуться, но я постараюсь.
Тут проснулись и мама, и сестры. Мне даже как-то не по себе стало, они хоть и были угрюмые, но даже не подозревали ничего. Мне было жаль их обманывать, но я по сути не врал, я просто молчал. Я считал, что стать добровольцем, значит быть за Капитолий, за их Игры, за их взгляды. За их гнусные правила. Теперь я думаю иначе, быть добровольцем, значит любить своих родных, значит пытаться сделать для них хоть что-то, значит не покоряться власти Капитолия. Такие правила действуют везде, кроме Дистриктов 1, 2 и 4, там и правда живут союзники Капитолия, там готовятся к Играм, там живут не дети, а машины-убийцы.
Мама и близняшки сели есть. Мы молчали. Говорить не было смысла. Время неумолимо бежало, девочки спешили нарядиться в свои лучшие и единственные платья. Ну а я? А что я? Я просто нацепил начищенную матушкой рубашку, слегка порванную снизу, и натянул серые брюки, на них красовалось несколько пятен, которые вывести не удалось. Время близилось к полудню, и мы вышли из дома. До площади добрались быстро, мама долго обнимала девочек, плакала и умоляла Бога защитить нашу семью. Меня кротко поцеловала в щеку и отпустила к старшим. Регестрация проходила очень быстро, я давно привык к боли, получаемой, когда в твой палец впивается множество маленьких иголочек, а затем когда ты кладёшь этот самый палец на бумагу, оставляя отпечаток. Я встал подле двух знакомых парней, и молча искал глазами сестёр, они должны были стоять с младшими.
На сцену вышли мэр, его помощники и вскоре появилась Дора, это была молодая капитолийка, проводящая у нас Церемонию Жатвы в первый раз, она же будет и дальше помогать трибутам и их менторам в столице. Сразу за ней я увидел медленно идущих Ивори Фолстрик и Редпэта Волфмарка, менторов-победителей Дистрикта 11. К микрофону тут же подошёл наш мэр и прокашлялся:
- Кхе-кхе... Здравствуйте! Кхе... Дистрикт 11, рад вас видеть! - громко проговорил он. - Пришло время для Жатвы 26-х Голодных Игр! Я поздравляю вас! Дора, прошу вас.
- Спасибо, мистер мэр! - поблагодарила она, подбегая к микрофону. - Здравствуйте! Здравствуйте, Дистрикт 11! Я здесь впервые и признаюсь, мне тут нравится! - она заулыбалась настолько притворно, что я думал, будто меня прямо сейчас стошнит. - Я хочу пожелать вам удачи, пусть она всегда будет с вами! Начнём же... Дамы, по традиции сначала вы! - девушка подбежала к первой ёмкости, запустила руку и тут же вынула бумажку. - Альма Трунс!
У меня всё в груди оборвалось, я не видел девочку, но представлял, что она чувствует. А её отец? Боже мой, он наверное прямо сейчас и... загнётся.
Наконец, я приметил в толпе длинные яркие рыжие волосы. На сцену начала подниматься маленькая и хрупкая Альма, она была в белом цветочном платьице и белых туфельках, голубые глаза были пустыми, а улыбка не сияла на её лице, веснушки словно выцвели, а руки дрожали.
- Давай-давай, душка! - подбадривала её Дора. - Какая милая девочка! Альма, сколько тебе лет?
- Мне... - прошептала она, крепко держа капитолийку за протянутую руку. - Мне двенадцать...
- Маленькая, умная, симпатичная девочка! - восхитилась Дора. - Теперь мальчики! - она отпустила руку Альмы, и та поежилась. Девушка направилась ко второй ёмкости и быстро достала бумажку. - Родриго Коресс!
Небольшой, худой паренёк показался из толпы. Теперь я понимал, что не просто должен помочь своей семье, но и должен был спасти Альму, защитить её.
- Я доброволец! - выкрикнул я и увидел, как на меня воззрились мальчишки, как меня искали глазами другие дети. - Я хочу поехать в Капитолий и участвовать в Играх!
- Доброволец в Дистрикте 11? - удивилась было Дора, но тут же снова заулыбалась. - Ну что ж, выходи к нам, храбрец!
Вот теперь я струсил. Главное дело сделано, но идти я не мог. Мне было боязно и за себя, хотя раньше я думал, что пекусь только о семье. Выходит, не такой уж я и герой.
- Ну где же ты? - спросила капитолийка. - Мы ведь ждём!
И я решил не медлить, быстро расталкивая парней, я шёл к сцене. Я не думал, чтобы вдруг не испугаться ещё больше.
- Поднимайся, давай! - Дора поманила меня рукой, а Альма с ужасом заглянула мне в глаза. - Как тебя зовут, храбрец?
- Калеб Грейс, - спокойно сказал я.
- Ах, какое мужественное имя! - продолжила восхвалять меня капитолийка. - Сколько тебе лет?
- Семнадцать, - кивнул я.
- Ну, что я могу сказать, - начала Дора. - Будешь помогать Алане.
- Она Альма! - громко заметил я, увидев как побледнела девочка при упоминании женской формы имени её погибшего брата.
- Ой, извини, душенька! - запричитала капитолийка. - Трибуты от Дистрикта 11 на 26-ые Голодные Игры - Альма Трунс, - Дана прочла смятую в руке бумажку. - И Калеб Грейс! - меня она запомнила. - Жмите руки друг друга! - я осторожно приблизился к Альме и взял её руку, мягко сжал и потрепал по плечу.
- Вы знакомы? - ахнула девушка.
- Да, - просто ответил я.
- Ммм, идёмте же! - нетерпеливо позвала нас Дора в Дом Правосудия.
Мы вошли. Нас оставили в соседних комнатах и ко мне тут же влетели мама и сестры, миротворцы оповестили, что у нас две минуты. Матушка подскочила ко мне и упала на колени.
- Боже, Боже, Боже, - причитала она. - Что же ты творишь, Господи? Где мой сын?! Верни мне его! Кто это?!
- Мама, мамочка, - позвал я. - Это я! Сесси всё знает, я сделал это ради вас!
- Калеб, почему? - слабым голоском спросила мама.
- Не сейчас, мамочка, не сейчас, - быстро проговорил я. - Сесси всё расскажет. Я хочу попрощаться. Но обещаю, даже если и навсегда, моя любовь к вам никуда не денется!
- Кал, - в унисон пропищали близняшки. - Можно тебя обнять?
Я почти никогда не обнимал Тришу и Терезу, не знаю почему, но наша связь с ними не была настолько сильной, как с Сесиль. Но я был готов отдать за них свою жизнь и даже больше.
- Конечно, - я подбежал к ним и прижал к своей груди. - Сесси! - позвал я, и девочка протиснулась в щель между мной и близняшками. Мы вчетвером сидели на полу, я обхватывал сестёр руками, как в последний раз, и скорей всего это правда последний раз.
- Мама, - произнёс я, отпуская девочек. - Не забывай, у тебя ещё есть они. Не всё мне одному о них заботиться. Будь сильной! - я порывисто прижал женщину к себе, а затем также резко отпустил.
В комнату зашли миротворцы. Мама схватила Терезу и Сесилию за руки, Реза держала Ришу. Миротворцы мягко их выпроводили, семья бросала на меня испуганные взгляды. Матушка рыдала во весь голос, бдизняшки тихо плакали, только Сесси молчала. Она ведь и мне, и отцу обещала. Я тоже много чего обещал. И я постараюсь исполнить то, что поможет моей семье.
Прости меня, папа! Но я защищаю их, как могу!