Глава 1
Наше время.
Анна-Мария.
– Анна, детка, ты не можешь всё время терпеть эти издевательства.– со слезами на глазах проговорила моя няня, рассматривая синяки на моих руках. А это она ещё не видела другие части моего тела...
– Няня, всё нормально, мне уже совсем не больно. Я надеялась, что ты вообще ничего не заметишь.
– А как не заметить? Как только я тебя обняла ты тут же напряглась и скривилась от боли. И я не поверила бы в то, что ты перетрудилась в спортзале, хватит меня уже обманывать.
Она была права, я часто её обманывала подобным образом, только чтобы она не волновалась. Я старалась скрывать свои побои как можно чательней, но безуспешно. Она всегда меня раскрывает.
– Я не понимаю куда смотрит твой отец. Разве ему не щемит в груди от того, что над его единственным ребенком издеваются подобным образом?
– Не щемит, няня. Ты же знаешь как он ко мне относится.
– Знаю, дорогая. Он не лучше твоего так званого мужа.
И снова она была права. Рафаэль Димитру был сам по себе жестоким человеком. Он не щадил никого, даже собственную дочь.
С самого рождения я не знала любви отца. Моя мать умерла во время родов, по этому я видела её только на фотографиях. Но моя няня была гувернанткой в нашем особняке уже почти тридцать лет, и за всё годы её работы в особняке, единственным человеком, которого безумно любил мой отец, была моя покойная мать, Анна.
Няня рассказывала, что её выдали замуж за моего отца насильно, в принципе как и всех остальных девушек в нашем клане, собственно как и меня. Но отец безумно любил её. Няня говорила, что никогда не видела отца таким, какой он был с ней: мягким, любящим, настоящим. Он души в ней не чаял, засыпал подарками, делал всё, чтобы она была счастлива. Но няня говорила, что мама его совсем не любила. Её сердце принадлежало другому мужчине, но даже она не знала кто был этим мужчиной.
Я знаю, что отец был против того, чтобы я рождалась, потому что не хотел, чтобы его жена уделяла ещё кому то своё внимание. Он не хотел её не с кем делить, даже с собственным ребенком. Но мама была против аборта. Она пригрозила отцу побегом, если он не приймет своего же ребенка, и тот согласился. Он знал, что она его не любит, но потерять на совсем он её не хотел, но всё же судьба распорядилась иначе. Во время моего рождения у мамы возникли осложнения, и она умерла прямо на столе у врача.
После этого отец полностью закрылся в себе, не с кем не говорил, никого не подпускал.Он был одним из самых почитаемых людей в клане. Его подпольная фирма по производству и импорту оружия и боеприпасов сделала ему имя, и все его уважали, не только в Румынии, но и во всей Европе.
Сколько я себя помню, моим воспитанием занимались преподаватели и гувернантки, но самой близкой и родной была моя няня, Каталина Кассано. Она румынка с итальянскими корнями, и была хорошей подругой моей матери. Она воспитывала меня с самого рождения. Заменила мне и мать и отца. Она была рядом со мной сколько я себя помню, до того момента пока я не стала совершеннолетний и отец не выдал меня замуж. Няня осталась в доме отца, ей не разрешили и дальше быть рядом со мной, по этому уже пять лет я навещаю её в отцовском доме, где она осталась работать и дальше.
Благодаря ей я знаю всю эту историю, и за это я ей благодарна. Потому что иначе я бы не знала причины ненависти отца ко мне, а так я его даже понимаю. Если бы не я, то мама была бы жива, и все были бы счастливы. Уже много лет я корю себя за смерть матери, хотя няня всегда говорит, что в этом нет моей вины. Но я думаю совсем иначе.
Всю жизнь я пыталась завоевать любовь отца, но мои попытки были безуспешны. Все восемнадцать лет он делал вид, будто меня не существует. Я была для него никем и нечем. Куклой, которую он обязан был обеспечивать, как и полагает любому мужчине, у которого есть дети. Я не нуждалась не в чём материальном, и жаловаться было бы смешно, потому что у некоторых детей не было даже того элементарного, что имела я. Но если бы мне дали выбор, материальное обеспечение, или любовь отца, я не задумываясь выбрала бы второе. Это единственное, чего я хотела.
Иногда он всё же обращал на меня внимание. Когда у него было паршивое настроение, он избивал меня ремнём, закрывал в подвале, морил голодом. Обычно это происходило тогда, когда я на прямую просила от него уделить мне хоть каплю внимания. И он уделял, только более жестоким образом. Он называл это методом воспитания, и в такие моменты даже няня не могла встревать. Это было ужасно.
Я мечтала убежать. Хотела жить самостоятельно, не от кого не зависеть. Быть свободной от этого жестокого мира мафии. Но это было невозможно. Куда бы я не пошла, меня бы всё равно нашли, объявили бы предательницей и убили. Но я надеялась, что после совершеннолетия я всё же смогу найти выход и устроить свою жизнь самостоятельно, вне мира мафии. Но все мои мечты были обречены, когда я узнала в день своего восемнадцатилетия о том, что меня выдают замуж. И не за какого нибудь парня, а за наркобарона, который старше меня в два раза. Тогда я поняла, что мой кошмар только начинается.
Я в браке уже пять лет. Каждый день для меня хуже любого кошмара. Я думала, что такого жесткого человека, как мой отец, больше не существует, но как же я ошибалась. Стефан Галицкий превзошел моего отца. Моя жизнь превратилась в сущий ад. Я вышла за него сразу после смерти его первой жены, и после этого моя жизнь разделилась на «до» и «после». Мой муж насиловал меня каждый чертов день, избивал, издевался, пытал, резал моё тело. Это было намного хуже издевательств отца.
Я знала, что все мужчины в нашем мире такие, но так же я знала, что каждый мужчина защищал свою семью ценой собственной жизни. Но не моя семья, не мой брак не были такими. И я должна была к этому привыкнуть. Я должна была стать сильной и защищать себя. Рано или поздно в любой кромешной ночи наступает рассвет, и я непременно дождусь свой. А пока я буду стоять особняком, и одолевать все испытания. Я многое пережила, и теперь не имею права сломаться.
Няня заметила мой задумчивый взгляд и взяла меня за руку. Я посмотрела на неё и увидела мокроту в её глазах. Мои слезы давно уже высохли, но видеть её я не могла.
– Няня, прошу не расстраивайся. Твои слезы ничего не исправят.
– Я поговорю с твоим отцом, Анна. Он должен принять меры.– она знала, что это бесполезно, но всё же пыталась хоть как то повлиять на ситуацию, она не могла сидеть сложа руки, и мне было приятно, что хоть кому то в этой жизни не плевать на меня.
– Ты же знаешь, что это не поможет. Ты много раз пыталась до него достучаться за эти годы, и всё безуспешно. Не навлекай на себя его гнев, лучше подумай о своем благополучии.
– Я буду пытаться до тех пор, пока не добьюсь желаемого, Анна. Так не может продолжаться всю жизнь.
Она была упряма и напориста, итальянская кровь в её жилах давала о себе знать. Она могла спорить с отцом и не иметь последствий, потому что её семья была верна нашей с давних времен. Отец не причинял ей вред из уважения к ней и её семье, хоть кого то он почитал в своей жизни. Но и его терпение не бесконечно. Я не хочу, чтобы в конечном итоге няня навлекла на себя беду. Я не прощу себя, если ещё один человек пострадает из-за меня.
– Няня, поверь, сейчас всё намного лучше, чем было раньше. Сейчас Галицкий злится на то, что я не могу родить ему наследника, но до этого он не трогал меня больше шести месяцев, после того как...
После того, как он вернулся домой изуродованный с головы до ног, в ночь после прошлогоднего аукциона.
– Я поняла, о чём ты.– тихо сказала няня в ответ на моё молчание, и приняла задумчивый вид.– Ты так и не узнала что с ним тогда произошло?
– Нет. На прямую я не спрашивала. После этой ситуации он меня не трогал, и я старалась лишний раз с ним не контактировать. Но я пыталась узнать у охраны, и те отмалчивались. Я понятия не имею кому он перешел дорогу, но лучше бы они его убили.
Возможно моя жизнь изменилась бы на лучшее.
– А я кажется знаю в чём тут дело, а точнее в ком.
Я посмотрела на няню, и её глаза заблестели от восторга. Я поняла о ком она говорит, она не раз предполагала, но я всё отрицала. Потому что это не может быть он.
– Я понятия не имею о чём ты говоришь, няня.– вновь начала отрицать я, но та не унималась.
– Ты всё прекрасно знаешь. И согласись наконец, на ум приходит только один человек, который мог такое сотворить.
И это Леон Уорнер. Наш жестокий кровожадный охотник и консильери клана, правая рука нашего главного босса. В ту ночь он встрял в нашу со Стефаном перепалку и слегка покалечил его, после того, как тот поднял на меня руку. Для меня это было немного удивительно, потому что этот человек славится репутацией по хуже моего мужа и отца.
– Дорогая, они с нашим босом хоть и жестокие, но справедливые главари. Они могут совершать ужасные вещи, что уж поделать, в таком мире мы живем. Но он не стал бы защищать женщину, а уж тем более замужнюю, если бы он был хоть каплю таким же, как и твой муж.
В её словах был смысл, и эта ситуация не покидает мои мысли уже на протяжении года. За всё время моего брака, не один мужчина не вступился за меня, хотя много людей видело отношение моего мужа ко мне и проявление жестокости. Но никто, абсолютно никто даже не пытался как то помочь мне, защитить, вступиться. Никто, кроме него. Леон Уорнер был первый. Самый жестокий мужчина, которого боится вся страна, дьявол в человеческом облике. Человек, который славится массовыми убийствами и жестокостью, пришел мне на помощь. Но...
– То, что он один раз вступился за женщину не делает из него героя. Ты сама знаешь, какие слухи о нём ходят, няня.
– Ну, у всех есть свои минусы, идеальных людей не бывает.– продолжала оправдывать няня этого человека, я фыркнула ей в ответ.
– Он изрезал на куски целую банду торговцев людьми в Америке, самостоятельно. И это только один из самых известных его подвигов.– она поджала губы.
– Ну, смелый парень. За такими любая женщина будет, как за каменной стеной.
– Боже, няня, ты серьезно?– я была удивлена тем, что наличие подобной жестокости её не удивляет. Хотя, она прожила дольше чем я, может со временем и я нормально смогу воспринимать такое зверство. Хотя о чём я говорю, я всю жизнь живу с животными под одной крышей. Но Леон Уорнер был хуже, намного хуже моего отца и мужа вместе взятых.
– Зря ты ему тогда нахамила, девочка, не так я тебя воспитывала.– я уже несколько раз жалела о том, что рассказала ей об этой ситуации.
Когда я начала перепалку с этим мужчиной, то не знала, кто на самом деле скрывался за маской. Я привыкла отстаивать себя перед мужским полом, даже если потом мне будет не сладко. Я не могу позволять унижать себя и буду продолжать сопротивляться до конца. Я не настолько слабая, как многие думают.
Но когда я увидела его лицо, честно сказать, я немного пожалела о своей грубости. Этот человек мог раздавить меня, как букашку, и даже не моргнуть. Он был вторым главным человеком в клане, после нашего босса, и подобное поведение – неприемлемо. Но я продолжала напирать, а он ничего мне не сделал, и это было странным. Но этот жест никак не оправдывает этого человека, его поступки говорят сами за себя.
– Та маленькая девочка, которую ты помнишь, уже давно умерла, няня. И я не настолько наивна, чтобы считать кровожадного хищника – хорошим человеком.
– Ты уже давно стала взрослой, и твоя жизнь с самого рождения очень трудна. Но ты не сможешь тянуть всё в одиночестве. Иногда помощь не помешает, особенно в таких сложных ситуациях, как твоя. И особенно от таких людей, как господин Уорнер.
«– Ты не сможешь всю жизнь бороться с трудностями в одиночку. Когда кто-то пытается тебе помочь, не стоит сразу кидаться колкостями и отказываться. Даже если этот человек такой как я.» – то же самое сказал он мне тем вечером, но это не изменит моего мнения о мужчинах в нашем мире. Все они одинаковые. Жестокие, властные, моральные уроды. Я не смогу доверять не одному из них, я не допущу такой ошибки.
«– Не все люди такие, как твой муж, Мари.» – моё короткое имя прозвучало настолько непривычно из его уст, что это заставило меня пасть в ярость. Никто меня так не называл, никто кроме моей матери.
Няня рассказала, что во время беременности, мама всё время разговаривала со мной в своём животе. Как только она узнала, что будет девочка, она дала мне имя «Мария». По этому я была для неё маленькой Мари. Но после её смерти отцу было плевать как меня будут называть, по этому выбор имени пал на мою няню. Она дала мне двойное имя: Анна – в честь матери, а Мария – имя, которое мама дала мне перед рождением. По этому я «Анна-Мария». Но все называют меня Анной.
Никто не называл меня «Мари», даже няня. Она оставила это имя за моей покойной матерью, та и я не хотела, чтобы ко мне обращались подобным образом. Я всегда представляла, как бы звучало это имя из уст мамы, какой у неё голос, как она улыбалась, произнося это имя, гладя свой живот. Я жила этими фантазиями много лет.
И в тот вечер, впервые в своей жизни я услышала, как ко мне обратились подобным образом, как сократили моё второе имя. То, как мягко оно прозвучало из его уст. Он назвал меня Мари. Но почему? Почему использовал это имя, а не первое? Я разозлилась на это, я разозлилась на него. Никто не имел права называть меня так, никто кроме моей мамы. Это право осталось за ней, и я никому не позволю его нарушить, даже если мне прийдется идти против такого человека, как Леон Уорнер. Я не боюсь его.
Дверь особняка распахнулась, и ней показался отец. Я сразу же напряглась. Его глаза тут же нашли меня и наши взгляды встретились. Как всегда, при виде меня, его лицо было холоднее любого ледника, а в глазах виднелось безразличие. Ничего нового. Он был одет в черный костюм тройку, а седые волосы на голове были аккуратно уложены. Как всегда, идеальный Рафаэль Димитру.
Он отвел свой взгляд от меня, и направился к своему кабинету, но я продолжала смотреть ему в след.
– Каталина, проведите госпожу Галицкую к выходу. Ей с мужем нужно готовиться к сегодняшнему вечернему мероприятию, как и мне. Так что сегодня гостей мы не принимаем.
– И тебе привет, отец.– так же безразлично ответила я ему.– Я пришла не к тебе, а к своей няне, в дом, в котором я выросла. И ты не имеешь права выгонять меня отсюда.
Он повернул голову в пол оборота, и посмотрел на меня боковым зрением, на его лице виднелось отвращение.
– Твой дом там, где живет твой муж. Этот дом давно уже тебе не принадлежит. А если ты хочешь встретиться с няней, то впредь, делай это за пределами моего особняка.
– Господин Димитру...– начала встревать в разговор няня, но отец не дал ей и слова сказать, тут же сорвался на крик.
– Я не ясно выразился, Каталина? Выпроводи эту девицу из моего дома!
Я встала с дивана и взяла свою сумочку. Я не собираюсь находиться здесь с ним под одной крышей.
– Всё хорошо, няня. Я итак уже собиралась уходить. Не хочу находиться в одном помещении со слизнями, а ты знаешь, как я их не люблю.
– Ты смеешь оскорблять меня, в моем же доме? Я поговорю с твоим мужем на счёт твоего длинного языка, пусть он тебе его укоротит.
Пока он произносил свои язвительные речи, я попрощалась с няней, после чего увидела её сочувствующий взгляд. Она не хотела, чтобы я наткнулась на отца, но он вернулся домой раньше обычного, и застал меня. Ей было жаль, что так вышло, но мне было всё-равно на отца, мне не привыкать.
Я дошла до двери и уже собиралась уйти, но отец всё же не унимался.
– Что, нечего сказать? Где же подевалась твоя смелость?
Моя рука замерла на дверной ручке и я отпустила её. Я развернулась и столкнулась с пылающим взглядом отца. Он ждал моей реакции, привык, что я сопротивляюсь, привык побеждать. Но сегодняшняя партия будет за мной.
– Мне как раз есть что сказать отец, у меня есть очень много интересной информации.– я подняла подбородок и слегка усмехнулась.– Интересно, что скажет наш босс, когда узнает, что именно ты помог перебраться его врагу через границу в прошлом году. И именно ты помог Данте Метревелли организовать похищение его, уже жены, но на тот момент возлюбленной. Мне кажется господина Тревильяна очень заинтересует эта информация, ты так не думаешь?
Его лицо тут же напряглось, а глаза стали пылать яростью. Он не ожидал подобной угрозы, тем более от меня. Его выражение лица перекосилось от злости, и как же было приятно за этим наблюдать.
– Ах ты ж маленькая...
– Тише, отец.– перебила его я.– Советую подумать над тем, что ты сейчас пытаешься сказать, потому что твоя шкура целиком зависит от моего настроения, а его ты мне уже испортил.
Я развернулась и открыла дверь, но перед тем, как выйти за порог, я повернула голову в пол оборота и посмотрела на него боковым взглядом, точно так же, как и он несколькими минутами ранее.
– Твои угрозы смешны, отец, и если ты думаешь, что они меня пугают, то ты сильно заблуждаешься. А вот мои угрозы вполне серьезны. По этому советую быть поосторожней со словами, иначе новый день для тебя может так и не настать.– с этими словами я захлопнула дверь и с поднятой головой покинула территорию особняка.