падшие крылья

«В самые тёмные времена рождается истинный свет надежды.»

— Чонгук, послушай меня внимательно, — голос классной руководительницы прозвучал мягко, но с оттенком настойчивости. В ее глазах читалась искренняя забота, но и безысходность.

В кабинете царила тишина. Никого, кроме них двоих. Даже портреты английских королей на стенах словно застыли в молчании, наблюдая за этим тяжелым моментом. Чон сидел на деревянном стуле, сжимаю руки так крепко, что побелели костяшки пальцев. Его тело дрожало — не от холода или усталости, а от страха и внутренней боли. Он не мог понять, почему именно в этот момент его охватил такой сильный тремор — словно вся его жизнь рухнула в один миг.

— Я не буду спрашивать, кто избил тебя вчера... — тихо начала женщина, ее голос дрожал чуть заметно. Она внимательно смотрела на него, словно пытаясь прочитать его мысли. — потому что знаю все правду

Чонгук опустил взгляд и бегал глазами по классу — по пустым стенам, по окнам, по темным углам. Он хотел отвернуться от ее взгляда, спрятать свою слабость и страх. Но внутри все кипело: страх за свою жизнь, обида за несправедливость и отчаяние — ведь он чувствовал себя так одиноко и беспомощно.

— Ты удивляешь меня... — произнесла женщина с грустью в голосе. — За все двадцать лет работы я никогда не встречала такого парня. Такой сильный внутри... а снаружи — такой уязвимый.

— К чему это? — прошептал он, едва слышно.

— Понимаешь... родители тех парней, кто издевается над тобой... Они влиятельные люди. Очень влиятельные и очень богатые. Они идут по головам других ради своей власти и показухи. Их дети учатся тому же: унижать слабых и считать себя выше всех. Мать Даниэля — это наша директорша... Она пляшет под дудку своего сыночка. Мы вынуждены закрывать глаза на его пакости и ставить ему хорошие оценки... потому что иначе последствия могут быть ужасными.

Чонгук почувствовал, как внутри у него все сжалось от боли и бессилия. Он хотел кричать или бежать прочь — хоть что-то изменить в этой несправедливой реальности. Но вместо этого он только молчал. Его лицо было полным разочарования в людях, в мире... В себя.

— Можно, пожалуйста, к сути? — перебил он чуть громче.

— Если коротко: тебе стоит забрать документы из этой школы. Либо тебя просто отчисляют.

Чонгук молчал. Внутри у него бушевали чувства: страх, обида и безысходность. Он не знал, что сказать или как выразить все это словами. Осталось только молчать — лицо его было полным разочарования в людях. Он чувствовал себя бессильным перед сильными мира сего: всего лишь пешкой в их игре. Его просто использовали и выбросили как ненужную вещь.

— Скажи маме... чтобы вместе забрали мои документы...

Но он лишь покачал головой:

— Нет... Просто отчислите меня.

В ее глазах читалось сочувствие и сожаление за этого мальчика, которого судьба так жестоко сломала.

— Мне правда жаль, но я ничего не могу сделать, — тихо произнесла женщина, пытаясь сохранить спокойствие. Ее голос звучал устало, словно каждое слово было тяжким грузом. — Но ты ведь сильный, да? И со всем этим справляешься, правда?

«Нет... не справлюсь», — мелькнуло в голове у Чонгука. Но он не осмелился озвучить эти мысли вслух. Вместо этого он лишь нервно кивнул, пряча глаза в пол. Ведь по глазам можно понять всё — они никогда не лгут. В отличие от слов.

— Можно я пойду? — тихо спросил он, поднимаясь из-за парты и указывая на пластиковую дверь. Женщина кивнула ему в ответ, похлопала по плечу и еще долго смотрела ему вслед, пока он шел по длинному коридору школы. Самое болезненное было — это ощущение бессилия перед этой ситуацией. Да, Чонгук не был идеальным учеником: учился так себе, мог прогулять уроки или пропустить день без причины. Но никогда он не делал ничего плохого. Просто жил — выживал.

Госпожа смотрела ему вслед и вдруг подумала: «Это может быть последний раз, когда я его вижу...» Но тут же отогнала эти мысли — она испугалась своих же страшных предположений. Весь оставшийся день она пыталась убедить себя: это всего лишь глупая фантазия, ничто больше.

Почему же эта учительница так волнуется за этого мальчика? Наверное, потому что в нем она видит свою прошлую себя — ту маленькую девочку, которая тоже была на грани жизни и смерти. Ту девочку, которой никто так и не смог помочь. Прошло много времени, но раны внутри остаются незажитыми; в такие моменты они начинают кровоточить вновь.

Чонгук не стал дожидаться конца занятий. Он давно перестал считать себя учеником этой школы, и в его сердце уже давно зародилась решимость — уйти навсегда. Никому ничего не сказав, он вышел за пределы учебного корпуса, словно тень, растворяющаяся в шумной суете города. На улице было тепло и светло — солнце ласково пекло его кожу, а мягкий ветерок шептал о приближающейся осени, предвещая скорое наступление холодных дней. Но в душе у парня царила буря — он хотел убежать от всего, что напоминало о прошлом, и одновременно боялся того, что ждет впереди.

Он думал о «Vertigo», о кофе с Юнги или хотя бы о разговоре с другом — но вдруг его ноги сами повернули в другую сторону. Он шел туда, куда его тянуло сердце — к старому дому на окраине города. Перед ним стоял знакомый пятинадцатиэтажный монстр из бетона и стекла — подъездная дверь всегда была открыта, словно приглашая войти. И он вошел.

Поднялся на лифте на последний этаж — скрипучий механизм казался частью его внутренней боли. Дверь на крышу приоткрыта, и он заглянул туда. Это место — было ему очень знакомо. Именно сюда он приходил в свои самые тяжелые минуты, когда ему было четырнадцать лет. Нет, он не собирался прыгать — он просто сидел там и смотрел в бескрайнее небо, пытаясь найти хоть каплю спокойствия. Это был его маленький рай — тихий островок уединения, где никто не мог его достать. Там он мог спрятаться от боли, от страха и одиночества. Ведь у каждого человека должно быть такое место — место, куда можно сбежать вопреки всему миру и почувствовать дыхание жизни.

Но сейчас этого дыхания он не чувствовал. Только холодный ветер трепал его темные волосы и заставлял сердце биться быстрее от страха и отчаяния. Он сидел там больше семи часов — наблюдая за закатом, за тем самым моментом исчезновения дневного света и появления чего-то важного внутри него самого. За это время он успел прочесть свою любимую книгу во второй раз — дурацкая привычка брать с собой книги в школу стала для него единственным утешением.

Стало холоднее — ветер стал сильнее, словно пытаясь унести его прочь из этого мира. Он закутался в кофту крепче, чувствуя как мороз проникает сквозь ткань и пронизывает до костей. Внутри все сжалось от боли: от чувства потерянности, страха перед будущим и безнадежности.

И все же он оставался там — один среди ветра и заката, потому что именно так ему было легче дышать... хотя бы немного.

Чонгук сидел на краю крыши, глядя вниз в темную бездну. Внутри у него бушевали чувства — безысходность, усталость и отчаяние. Он думал о том, как всё вокруг кажется бесконечной болью, которая не оставляет его ни на минуту. Почему именно он? Почему судьба так жестока? Каждое утро — это борьба с собой, чтобы просто встать с кровати. Внутри всё сжималось от боли, словно кто-то крепко держит его за горло и не отпускает.

Он мысленно повторял: «Может быть, так будет лучше». Может быть, исчезнув — он избавится от этого бесконечного страдания. Не нужно никому объяснять или оправдываться. Не нужно больше притворяться сильным — ведь внутри он был так слаб. Все вокруг смотрели на него как на слабого и непонятного, и он сам начал верить в это.

Ветер шептал ему в ухо свои грустные песни, а он смотрел вниз — падение казалось таким легким и естественным. Может быть, это конец всей этой боли? Конец мучений и одиночества? Он чувствовал себя так одиноко: даже среди людей внутри он оставался одиноким. Никто не знал, что происходит у него в душе. Никто не мог понять его страдания — ведь он скрывал их за маской спокойствия.

Мысленно он думал: «Может быть, так будет лучше для всех? Для тех, кто меня любит... или тех, кто меня ненавидит?» Он представлял себе исчезновение как освобождение от бесконечной боли.

Но одновременно внутри звучал голос: «Есть ли у меня право так просто уйти?» Он задавался вопросом: «Могу ли я оставить всех без объяснений?» Или же он просто боялся остаться один на один со своей болью? Может быть, он был слишком слаб — чтобы бороться дальше.

Чонгук встал на край крыши, глядя вниз в темную бездну. Он чувствовал, как его ноги сами тянутся к краю, словно зовущие его к свободе от страданий. В этот момент казалось, что падение — единственный выход из этого кошмара.

Он сделал шаг вперед, ощущая, как ветер пронизывает его до костей. Вся его жизнь казалась пустой и безнадежной. Он хотел просто отпустить все — свою боль, свои страхи, свою одиночество. Хотел исчезнуть навсегда. Это был сложный для парня выбор, но он сделал его. В последний момент он думал ни о матери или о ком то другом, его мысли занимал лишь друг Юнги, он извинился перед ним и приготовился прыгать

Но вдруг что-то остановило его. В воздухе возникла фигура — светлая и сияющая. Это был ангел с мягкими глазами и крыльями, которые словно светились в ночи. Он быстро протянул руку и схватил Чонгука за запястье, не давая ему сделать последний шаг.

— Нет! — тихо произнес Тэхен, его голос был полон нежности и решимости. — Не делай этого.

Чонгук дернулся, пытаясь вырваться, но ангел держал крепко. Его глаза наполнились слезами — он боролся с собой и со своей болью, но внутри чувствовал тепло и спокойствие, которых так давно не испытывал.

— Почему? — прошептал он сквозь слезы. — Почему ты меня остановил? Я так устал... я не могу больше бороться.

Тэхен мягко улыбнулся и погладил его по голове:

— Потому что ты еще не знаешь всей силы своей жизни. Ты важен. Ты нужен этому миру. И даже в самые темные моменты есть надежда — нужно только найти в себе силы ее увидеть.

Чонгук задыхался от слез, но почувствовал тепло руки ангела и услышал его слова. Внутри зажглась искра надежды — может быть, еще есть смысл бороться.

Он медленно опустил голову и позволил
ангелу помочь ему подняться с края крыши. В этот момент он понял: даже в самой глубокой тьме есть свет — нужно лишь поверить в него.

Чонгук не мог поверить своим глазам. Он смотрел на ангела, словно на иллюзию, на воображение, которое вдруг ожило и стало реальностью. Его взгляд был полон недоверия, он пытался развидеть это чудо, словно боялся, что сейчас все исчезнет и останется лишь пустота.

— Я умер... и это всё рай? — прошептал он, с трудом переводя взгляд на окружающую местность. Всё вокруг казалось таким же — тот же промозглый ветер, что стучал в зубы, холодный и пронизывающий до костей. Дышать было трудно, словно воздух здесь был тяжелее обычного. Но внутри у него что-то изменилось — будто груз с души исчез, и стало легче. Как будто он действительно прыгнул и оказался на небесах. И в этот момент ему впервые за долгое время стало так хорошо.

Ангел подошел ближе к парню, его фигура казалась легкой и светящейся в сумраке. Он оставался на приличном расстоянии, чтобы не пугать Чонгука своей божественной аурой, но его глаза — теплые и спокойные — смотрели прямо в сердце молодого человека.

— Ты жив, Чонгук, — произнес ангел мягким голосом, наполняя пространство тишиной и уверенность — Ты здесь потому, что еще не закончил свой путь.

Свет от его фигуры был настолько ярким, что Чону приходилось щуриться, чтобы разглядеть его лицо. Этот парень ( если его вообще можно так назвать), был чертовки, а скорее ангельски красивым. Его короткие светлые волосы — аккуратно уложены, слегка приподняты и мягко касались висков, создавая ощущение свежести и легкости. Они были чуть волнистые, придавая его образу особую нежность и романтичность. Его глаза — глубокие и тёплые, цвета янтаря или золотистого топаза, в них таилась мудрость и доброта, а взгляд мог утешить даже самого отчаявшегося. На лице — тонкие черты, аккуратный нос и мягкие губы с легкой улыбкой, которая излучала спокойствие и уверенность.

Крылья Тэхена были огромными и белоснежными, словно облака на ясном небе. Они расправлялись за его спиной, создавая ауру света вокруг него. В его облике чувствовалась гармония — сочетание силы и нежности, спокойствия и решимости. Он выглядел так, будто сам свет пронизывает его сущность, делая его неземным существом, способным дарить надежду даже в самые темные моменты.

Чонгук снова протёр глаза, пытаясь развидеть ангела, но он всё ещё стоял перед ним — настоящий, живой. Он не мог вымолвить ни слова; слова будто остались по другую сторону жизни, за гранью реальности.

— Ты... кто? — дрожащим голосом прошептал Чонгук, чувствуя, как его сердце колотится в груди.

— Я Ким Тэхен.

— Ангел? — едва слышно спросил он, словно боясь услышать ответ.

— Твой ангел.

Чонгук опустил взгляд вниз. Всё вокруг казалось нереальным: он всё ещё ощущал, что находится где-то между жизнью и смертью — на границе двух миров. И Тэхен, всего лишь ангел, который должен был провести его в рай. Но всё было иначе: вместо того чтобы вести его дальше, Тэхен спас ему жизнь. Он был здесь — рядом, в этот момент — и это было важнее любого рая.

— Я ничего не понимаю... — тихо признался Чонгук. Его ноги стали ватными, и он снова опустился на пол. Но нежные руки Тэхена мягко подхватили его, не позволив удариться о холодную землю. Ветер всё ещё бушевал вокруг, словно дразня и путая его мысли. Небо было усыпано миллионами сверкающих звезд, а в этом ночном свете Тэхен казался нереальным — словно магия или волшебство, сотканное из света и тени.

Блондин сел напротив него. Его белоснежные крылья опустились вместе с ним, но продолжали сиять хрустальным блеском — словно свет надежды в самой тёмной ночи.

— Прости меня за то, что вмешиваюсь в твою жизнь, Чонгук... — тихо произнёс Тэхен. — Но ты чуть не совершил самую страшную ошибку своей жизни. Хорошо, что я оказался рядом... Хорошо, что смог тебя спасти.

Тэхен медленно поднялся и взглянул на парня. Уже собираясь распахнуть свои крылья и исчезнуть в темноте ночи навсегда, он вдруг заметил: Чонгук взял его за бледную кисть руки — словно боясь потерять этот момент.

— Постой... Мы ведь еще встретимся? — слова вырвались у него сами собой. Он не жалел о них; ему было важно понять это.

— Конечно, я ведь твой ангел... — улыбнулся Тэхен и в тот же миг растворился в бескрайней тьме ночи.

Чонгук поднял взгляд к небу — усыпанному миллионами звезд — и заметил за горизонтом ещё одну блестящую точку. Это был Ким Тэхен.

Перед глазами всё начало расплываться: парень пытался держать себя в руках, но глаза сами начали слипаться. Он утонул в бескрайнем потоке своих мыслей и чувств. И больше не было той крыши, той безумной попытки прыгнуть с неё, того спасения и ангела по имени Тэхен. Всё осталось позади — реальность исчезла как сон; всё было забыто

Впервые за долгое время Чонгук проснулся на мягкой постели, ощущая тепло и мягкость, которых так давно ему не хватало. Под головой — уютная подушка, а тело было укутано в пушистый плед, словно его кто-то обнял и не отпускал. В комнате царила тишина, лишь едва слышный шорох ветра за окном и тихий гул улицы напоминали о том, что за стенами продолжается жизнь. Но внутри — всё было иначе.

За окном уже вечер. Сквозь стекло струился мягкий свет заката — словно художник нежно расписывал всё вокруг в оттенки золота, розового и оранжевого. Лучи солнца, словно ласковые руки мастера, мягко касались стен комнаты, мебели и предметов интерьера, наполняя пространство тёплой аурой спокойствия и уюта. В этом свете каждая тень казалась мягче, каждая поверхность — теплее. Но внутри у Чонгука всё было иначе: сердце сжималось от тяжести невысказанных слов и боли.

На полу рассеянно лежали лучи закатного света — причудливые узоры играли с тенями, словно напоминая о том, что даже в этом теплом свете скрывается какая-то грусть. Аромат закатных облаков смешивался с запахом вечернего воздуха — свежестью и лёгкой ноткой грусти. Чонгук вдохнул его полной грудью — и почувствовал, как внутри всё немного успокаивается... но только чуть-чуть.

Он медленно поднялся с кровати, перешагивая через гору разбросанных вещей — книги, одежду, мелкие предметы. Взгляд его скользнул по комнате: всё было как обычно — беспорядок, который стал частью его жизни. На подоконнике лежал слой пыли; окна были заляпаны пальцами и каплями дождя прошлых дней. Всё напоминало о том, что здесь живёт он — Чонгук. Этот хаос не мешал ему быть собой; он был частью его.

Но что-то было не так. Воспоминания о вчерашнем дне словно оборвались на полуслове: он не помнил точно, как вернулся домой или что происходило после того момента, когда ему сказали о исключении из школы. В голове мелькали размытые образы — пустота и тяжесть внутри. Он не знал точно, куда пошёл дальше или как оказался раздетым в кровати — всё было словно в тумане. Но одно он чувствовал ясно: случилось что-то очень важное и серьёзное. Что-то такое, что он не мог забыть.

Чонгук осторожно ступил на пол и направился к выходу из комнаты. Ему очень хотелось пить — жажда мучила его сильнее всего сейчас. Сегодня был выходной день; мама дома — значит можно было не торопиться никуда идти или встречаться с кем-то. Обычно он проводил день в своей комнате: читал книги или смотрел фильмы; иногда заходил в кофейню поболтать с Юнги или просто погулять по району.

Но сегодня он решил сначала утолить жажду и привести мысли в порядок.

Он вошёл на кухню — там сидела мама на мягком кремовом диване: положив подушку на колени и подложив руки под голову она смотрела какую-то передачу по телевизору. Она не обратила внимания на сына при входе; сразу начала говорить холодным голосом:

— Мне звонила твоя классная руководительница... сказала, что тебя исключают из школы.

Голос её был жестким и безэмоциональным — словно сталь. Чонгук почувствовал внутри острый укол стыда и боли: ему хотелось провалиться сквозь пол или исчезнуть куда-нибудь под землю.

Он хотел сказать что-то вроде «прости», но слова застряли у него в горле.

Мама продолжила:

— Ты разочаровал меня...

— Прости... — тихо произнёс он. — Что не оправдал твоих ожиданий...

Она вздохнула тяжело и перевела взгляд на сына:

— Дело не только в этом... Почему ты не сказал мне о том, что тебя буллят? Почему молчал? Почему ты не рассказал о том, как тебя избили?

Чонгук почувствовал внутри себя острое желание оправдаться: «Не посчитал нужным». Но ведь это было правдой: мать была бессильна перед его ситуацией; она ничего не могла сделать кроме поддержки.

— Не хотел беспокоить тебя... У тебя ведь свои дела... У тебя много работы... А я тут со своими подростковыми проблемами.

Он никогда раньше особо не думал делиться с матерью своими переживаниями — потому что считал это неправильным или ненужным. Он уже взрослый человек; пусть сам справляется со своими трудностями.

Мама отвернулась от него и принялась мешать деревянной ложкой блестящие крупицы в сахарнице. Ее руки чуть заметно дрожали

— Мы ведь не чужие друг другу люди... Я хочу помочь тебе... Почему ты закрываешься? Почему молчишь?

Это был её козырь — она всегда знала слабые места Чонгука. Он остался без слов: как всегда проиграл этот разговор ещё до начала.

Он хотел сказать что-то важное — но слова застряли у него внутри.

— Я хочу поговорить...

— Точно не сегодня

— Нет! Сейчас! — настойчиво требовал она

— Мам! Я сказал тебе: сейчас не время! — ответил Чонгук

Он почувствовал внутри себя растерянность и усталость одновременно. Всё это было слишком сложно для него сейчас; мысли путались в голове как клубок ниток.

Но Чонгук уже знал: этот разговор никуда не денется; рано или поздно всё равно придёт время открыть сердце или хотя бы попытаться объяснить свои чувства.

Он повернулся к выходу из кухни:

— Мам... я сам справлюсь со школой... Не волнуйся за меня...

И ушёл прочь, оставляя после себя рассыпанный сахар на столе и невысказанные слова внутри себя — тяжелое бремя проблем и тревог.