Что это было?
Марк завёл двигатель и плавно вывел машину на дорогу, ведя её с осторожной чуткостью, словно боялся нарушить хрупкую тишину, повисшую между ними. Его взгляд то и дело скользил к Даше, сидевшей рядом. Она, сжавшись, обхватила себя руками, будто пытаясь укрыться от мира, и смотрела в окно, избегая его глаз. Её напряжение было почти осязаемым, словно натянутая струна, готовая в любой момент порваться.
Когда дом Ника остался далеко позади, Марк внезапно свернул на узкую просёлочную дорогу, укрытую тенью старых деревьев, и заглушил мотор.
— Что ты делаешь? Почему мы остановились тут? — в голосе Дарии вспыхнула тревога, смешанная с недоумением, когда она поняла, что они не у её дома. — Отвези меня домой! — Она ударила его по плечу, но Марк, молча, вышел из машины, обошёл её и решительно распахнул дверцу с её стороны.
Он взял её за руку — мягко, но с настойчивостью, не терпящей отказа, и вытащил наружу. Дария пыталась вырваться, но он притянул её так близко, что тепло его дыхания смешалось с её собственным, словно они делили один вдох.
— Ты с ума сошёл? Я расскажу Нику, что ты… — начала она, но её слова утонули в его поцелуе — нежном, но пронизанном такой страстью, что её сердце замерло. Этот поцелуй был для него больше, чем просто порыв: это было признание, мольба, откровение, которое он сам ещё не до конца осознал.
Дария застыла, её карие глаза распахнулись от изумления, пульс заколотился, словно у пойманной птицы. Но, опомнившись, она начала отталкивать его, её ладони упёрлись в его грудь. Марк, не отступая, бережно, но твёрдо прижал её к шершавому стволу дерева, словно боялся, что она растает, если он хоть на миг ослабит объятия.
— Тише, моя, — шепнул он, его голос дрожал от переполнявших его чувств, и он снова коснулся её губ, будто они были его единственным спасением. Он был опьянён ею — её запахом, её теплом, каждым её вздохом, которые он ловил, словно жаждущий в пустыне.
Дария продолжала сопротивляться, её пальцы цеплялись за его рубашку, но он, растворяясь в этом мгновении, не замечал её борьбы. Его рука нежно скользнула в её волосы, запрокидывая её голову с осторожной лаской, и его губы нашли её шею, где под тонкой кожей бешено бился пульс. Лёгкий поцелуй, почти благоговейный, вызвал у Дарии невольный стон, который отозвался в его душе, как долгожданная мелодия.
— Да, моя красивая, стони только для меня. Моя… — прошептал он томным голосом, пропитанным нежностью и страстью, которую он едва мог сдержать. Каждое слово было клятвой, которую он чувствовал всем своим существом, но ещё не мог осознать.
Её тело напряглось, и она снова попыталась вырваться, будто пробуждаясь от чар.
— Марк, мы не должны… — её голос дрожал, едва слышный, полный смятения. — Ник…
Это имя, словно холодный клинок, пронзило его. Марк замер, его дыхание стало тяжёлым, в глазах мелькнула боль, смешанная с чем-то неуловимым — то ли отчаянием, то ли немым укором. Он медленно отстранился, каждое движение было словно разрыв, раздирающий его изнутри. Не сказав ни слова, он вернулся в машину, оставив её стоять у дерева, с растрёпанными волосами и пылающими щеками. Дария, всё ещё дрожа, медленно последовала за ним и опустилась на сиденье, её сердце стучало так громко, что заглушало тишину.
Путь до её дома они проделали в гробовом молчании, лишь шорох шин нарушал безмолвие. Дария вышла, не взглянув на него, и быстро направилась к своему порогу, чувствуя, как её пульс всё ещё бьётся в ритме его поцелуя, а его слова — «Моя…» — эхом отдаются в её мыслях.
Что это было?