57 глава сиротская скорбь (17)
Всего несколько коротких фраз, но информации, скрытой в них, оказалось достаточно, чтобы вызвать странное чувство в сердце Сяо Муюй. Старик Сан знал правду.
Поэтому она осторожно спросила:
— Старик Сан, директор Цюй сказала, что она лишь временно исполняет обязанности директора. А где предыдущий директор? Куда он ушел?
Выражение лица Старик Сана вновь стало жестким и деревянным, но гнев в его глазах скрыть не удалось. Он холодно выдохнул два слова:
— Умер.
Сяо Муюй сразу заметила, что, произнося это, он смотрел не на них, а на кладовую, где лежали трупы.
Догадка, которую ей еще предстояло подтвердить, теперь стала ясна. Старик Сан дал им много информации.
Но затем он снова поднял голову и уставился на них, его лицо исказилось странной гримасой, словно он больше не контролировал себя, и монотонно произнес:
— Будьте осторожны ночью. Там... нечисто.
После этих слов он ушел, как деревянная кукла, совершенно непохожий на того Старика Сана, который вошел сюда вначале.
Когда Старик Сан ушел, Шэнь Цинцю зашла проверить кладовую. Холодильник был заперт. Дальше они не стали обсуждать увиденное, а занялись приготовлением ужина — времени оставалось мало.
Испорченное мясо пришлось сначала проварить, чтобы убить запах, а затем щедро сдобрить специями, чтобы перебить оставшийся неприятный аромат.
Сяо Муюй действительно умела готовить, и хотя она никогда не готовила на столько людей, у нее все вышло вполне сносно. Даже из некачественных ингредиентов аромат получился соблазнительным.
Ян Жуй оказалась в состоянии, которое можно было назвать "между огнем и льдом": то ее тошнило, то она не могла удержаться от соблазна попробовать.
В 12:15 еда была готова. Два вегетарианских блюда и тушеный картофель с мясом. Для Сяо Муюй запах был странным — одновременно аппетитным и отталкивающим, но внешне блюдо выглядело вкусно. Жаль только, что у троих, находившихся на кухне, аппетита не было ни капли — одна мысль об этом вызывала отвращение.
Еду вынесли и стали ждать, когда остальные придут ужинать. Сяо Муюй беспокойно оглядывала кухню. Шэнь Цинцю тихо спросила:
— Что случилось?
— Предупреждение Старика Сана... Я думаю, он боялся не только того, что мы узнаем о восьми погибших. — Сяо Муюй нахмурила брови, ее лицо стало серьезным.
— Что ты имеешь в виду? — Ян Жуй не понимала.
— Его страх был искренним, но направлен не на нас. Он сказал, что они "не упокоились". Задумывались ли вы о том, что если в ту ночь за нами следил мужчина, то он должен быть среди тех восьми... но он уже мертв.
Слова Сяо Муюй заставили Ян Жуй похолодеть. Она поняла:
— Ты хочешь сказать, они стали призраками? Но мы до сих пор не сталкивались с ними лицом к лицу.
— И его последние слова перед уходом... Мне кажется, это было не просто предупреждение, а предостережение.
Шэнь Цинцю молча развернулась и снова зашла в кладовую. Через некоторое время она вышла, ее лицо было мрачным.
— Мы кое-что упустили. Мы слишком беспечны.
— Что? — Ян Жуй напряглась от ее тона.
— Старик Сан просто запер холодильник, но не открывал те два отсека, где лежат трупы.
Сяо Муюй замерла. Шэнь Цинцю глубоко вздохнула:
— Если бы он боялся, что мы что-то обнаружим, он бы проверил. Но он не стал. Думаю, потому что... не мог открыть.
Когда Цюй Муси велела нам готовить, Старик Сан вел себя странно. Значит, это было вне его ожиданий. Сегодня утром Цюй Муси была в порядке, но та, что отправила нас на кухню... была уже не та.
Ян Жуй припомнила:
— Да, ее походка и манера речи изменились. Я подумала, что это просто часть сценария — теперь они перестали притворяться и начали открыто взаимодействовать с нами, заставляя работать.
Сяо Муюй закрыла глаза, досадуя:
— Какая же я дура. Похоже, Цюй Муси не из тех, кто причинял вред детям. Значит, она не была заодно с теми восемью мужчинами.
То есть она тоже должна была скрывать от нас трупы, а не вести нас прямиком на кухню.
— Может, она просто не знала? Тогда ее можно исключить из списка подозреваемых в убийстве, — быстро сообразила Ян Жуй.
Шэнь Цинцю холодно заметила:
— Цюй Муси бывала на кухне. Она столько лет в приюте, а трупы уже протухли. Она не могла не знать.
Кроме того, если она не знала, то тетя Цзян? Повариха точно должна была знать. Но тетя Цзян даже не в списке подозреваемых. Если она не убийца, но закрывала на это глаза, значит, была пособницей. Кто заставил ее стать пособницей? Старик Сан? Маловероятно.
— И еще, Шэнь Цинцю, помнишь, я говорила, что почувствовала от нее запах табака? — вдруг сказала Сяо Муюй.
Шэнь Цинцю кивнула. Ее серые глаза опустились, выражение стало сосредоточенным...
~~~~~
эта глава и правда маленькая.