55 глава сиротская скорбь (15)
В тот момент, когда все они напряглись до предела, Цюй Муси лишь прищурилась и улыбнулась:
— Хотя наш приют «Жэньай» славится гостеприимством, и мы очень благодарны вам за помощь, но место здесь отдалённое, и персонала не хватает. Только что тётя Цзян из столовой поскользнулась и сильно ушиблась, поэтому с обедом для всех возникли проблемы.
Произнеся это, она внимательно посмотрела на них и выдвинула просьбу:
— Среди вас есть те, кто умеет готовить? Поможете приготовить обед.
Её взгляд был полон ожидания, но в нём чувствовалось что-то странное. Эта неожиданная просьба заставила их переглянуться, сердца их тревожно забились. На мгновение все замолчали, оценивая реакцию друг друга.
Но в такой ситуации никто не хотел высовываться, и все колебались.
Видя, что никто не откликается, улыбка Цюй Муси стала холоднее, а тон резко изменился по сравнению с прежней мягкостью:
— Раз никто не умеет, то это очень печально. Чтобы выжить, всё же нужно иметь хоть какое-то умение.
Это была откровенная угроза. Сяо Муюй спокойно парировала:
— Я умею писать код. Это позволит мне выжить?
Шэнь Цинцю и остальные уставились на неё, даже Цюй Муси на секунду опешила. Затем Сяо Муюй неспешно добавила:
— Ой, ошиблась. Я умею готовить.
Выражение лица Цюй Муси стало непередаваемым. Она уже собиралась разозлиться, но сдержалась.
Шэнь Цинцю, прикрыв рот, тихо засмеялась. Сяо Муюй явно разозлилась и нарочно дразнила Цюй Муси — такое от неё редко увидишь.
Тогда она достала кинжал и начала вертеть его в левой руке:
— Я мастерски разделываю людей и духов, а вот готовить не умею. Но порезать мясо или помочь с готовкой могу. Я помогу ей с обедом.
Произнося это, Шэнь Цинцю смотрела прямо на Цюй Муси, и её взгляд тоже был откровенной угрозой. Лицо Цюй Муси стало ещё мрачнее. Впервые ей кто-то... угрожал.
Чжан Янфэн и остальные были в полном восхищении — настоящие крутые. Он уже хотел что-то сказать, но Ян Жуй дёрнула его за руку, давая понять, чтобы он молчал, и тоже заявила:
— Я тоже умею готовить.
Цюй Муси наконец смягчилась:
— Тогда спасибо вам троим. С нетерпением жду ваших кулинарных талантов.
Хоу Лян, Лю Пэй, Чжан Янфэн и Хуан Цзюньфэн по-прежнему чувствовали себя неспокойно. Цюй Муси добавила:
— Раз эти трое будут готовить, вы продолжите заниматься с детьми. Помните: обед ровно в половину первого.
Все семеро получили чёткие указания. Оставшиеся четверо с тревогой смотрели, как Сяо Муюй, Шэнь Цинцю, Ян Жуй и Цюй Муси уходят, обмениваясь тяжёлыми взглядами. Эти дети начали казаться им подозрительными.
Когда троих привели на кухню, Сяо Муюй взглянула на время: 11:35.
Устройство кухни действительно оказалось неожиданным. Она была Т-образной формы. При входе был коридор.
Справа стоял шкаф для посуды, слева — две раковины. Пройдя дальше по коридору, они увидели по комнате с каждой стороны.
Слева находилась плита — старая газовая, с большой чугунной сковородой. Рядом стояли различные приправы.
На длинной разделочной доске лежали три железных таза — те самые, в которых тётя Цзян держала еду. Они не были идеально чистыми, но и слишком грязными не выглядели.
Правая комната использовалась для хранения продуктов. Осмотрев её, они увидели вялую зелень, проросший картофель, редьку, перец и прочее. Овощей было немного, да ещё и несвежих.
Сяо Муюй вспомнила, что осталось невыясненным одно обстоятельство: Шэнь Цинцю знала на одну подсказку больше, и, судя по её намёкам, Сяо Муюй предположила, что та узнала, мясо какого животного они ели в тот день.
Если это действительно было человеческое мясо, как говорила Шэнь Цинцю, то это казалось маловероятным. Во-первых, Шэнь Цинцю вряд ли пробовала человечину, чтобы на вкус определить её происхождение. А даже если и догадалась, то после такого открытия она вряд ли осталась бы такой спокойной — это было бы слишком жутко.
Поэтому она осмотрела разделочный стол возле кладовой. Доска и нож были вымыты, но на стене оставались пятна крови разной степени свежести — некоторые уже пожелтели и потемнели, другие выглядели относительно новыми.
Наклонившись, Сяо Муюй подняла с пола чёрное перо, испачканное кровью. Оно принадлежало какой-то птице.
В этот момент Ян Жуй вскрикнула. Сяо Муюй тут же обернулась.
Шэнь Цинцю стояла рядом и открыла дверцу холодильника в кладовой. Это был вертикальный морозильник, и, когда она его распахнула, содержимое, переполненное до предела, вывалилось наружу — чёрные, окровавленные тушки ворон.
Причём эти вороны были значительно крупнее обычных. Из-за давности смерти их глаза помутнели и побелели, что выглядело особенно жутко.
Вороны и сами по себе считались дурным предзнаменованием, символом смерти и разложения. А теперь перед ними был морозильник, битком набитый их трупами — зрелище было отвратительным и пугающим. Неудивительно, что Ян Жуй не сдержалась.
Сяо Муюй, сжимая в руке чёрное перо, подошла ближе, прикрыв нос, и нахмурилась:
— Значит, в тот день вы ели мясо ворон?
Но что-то не сходилось. Вороны — птицы, и их мясо по структуре и вкусу сильно отличается от мяса животных или человека. Почему же тогда об этом не упоминалось?
— Это было мясо ворон, но не только. Там было и другое мясо, — объяснила Шэнь Цинцю, видя её сомнения.
Затем она открыла другую дверцу — и в нос ударил тошнотворный смрад. Все трое инстинктивно зажали носы и отпрянули.
Прямо перед ними лежал большой кусок свинины, килограммов на пятьдесят. Мясо уже изменило цвет и явно испортилось.
Ян Жуй, не выдержав вони, начала давиться и в итоге выбежала наружу, прикрыв рот рукавом:
— Почему оно так воняет? Ух...
Сяо Муюй, чьё обоняние было острее, не отступила, а пристально смотрела на открытый шкаф, лицо её стало мрачным.
Запах, который шёл оттуда, заставил Шэнь Цинцю нахмуриться. Это был не просто запах протухшего мяса. Это было...
Услышав слова Ян Жуй, Шэнь Цинцю мрачно произнесла то, что заставило ту похолодеть:
— Этот запах больше похож не на испорченное мясо, а на... трупный.
С этими словами она оторвала кусок ткани от своей одежды, сложила его в несколько слоёв, прикрыла нос и распахнула оставшиеся дверцы.
Внутри рядами лежали человеческие головы. Из-за сильного разложения черты лиц исказились, а некоторые уже обнажили череп. Это зрелище было страшнее, чем любое привидение!
Ян Жуй закричала. Сяо Муюй тоже покрылась холодным потом, но быстро зажала Ян Жуй рот, чтобы та не привлекла внимание.
Шкаф был разделён на четыре секции. В двух правых, которые открыла Шэнь Цинцю, слева беспорядочно лежали четыре кучи мяса. Торчащие руки и ноги ясно давали понять, что это были расчленённые тела.
А справа, на четырёх полках, аккуратно лежали человеческие головы — по две на каждом уровне. Зрелище было одновременно отвратительным и жутким.
Даже такая хладнокровная, как Сяо Муюй, не выдержала и отвернулась, лицо её побелело, выражая отвращение и ужас.
Шэнь Цинцю взглянула на неё и закрыла дверцы. Её лицо тоже было мрачным, но она не выглядела настолько потрясённой, будто подобные сцены не могли её напугать.
Сяо Муюй мельком посмотрела на Шэнь Цинцю и быстро вывела Ян Жуй наружу. Та еле держалась на ногах и почти повисла на Сяо Муюй. Даже пройдя два игровых уровня, она не могла спокойно воспринимать такие кровавые и ужасные сцены.
Шэнь Цинцю последовала за ними и одной рукой оттащила Ян Жуй в сторону, холодно бросив:
— Где твоя выдержка? Ты должна справляться сама.
Сяо Муюй незаметно покосилась на Шэнь Цинцю, но ничего не сказала.
Лицо Сяо Муюй было бледным, губы бескровными. Хотя внешне она уже успокоилась, Шэнь Цинцю знала, что та ещё под впечатлением.
— Я слишком резко всё сделала. Ты в порядке? — Шэнь Цинцю взяла Сяо Муюй за правую руку. Пальцы были холодными и влажными. Она не удержалась и сжала их, пытаясь согреть.
Сяо Муюй вздохнула и аккуратно высвободила руку:
— Всё нормально. Это моя проблема.
На самом деле Шэнь Цинцю знала, что Сяо Муюй догадалась, поэтому и открыла дверцы. Но хотя та и ожидала увидеть там тела, она недооценила, насколько жутко они будут выглядеть в этом ужастике.
— Ты отдохни, я сама разберусь, — сказала Шэнь Цинцю и повернулась к Ян Жуй: — Там важные улики. Разве ты не хочешь их изучить?
Ян Жуй слабо посмотрела на неё, дёрнула щекой, и её снова стошнило.
Эта женщина... Пусть они и не были командой, но разница в отношении была слишком очевидной. Сяо Муюй она просила отдохнуть мягким тоном, а Ян Жуй с вызовом отправляла разглядывать трупы...
В душе Сяо Муюй бушевали противоречивые чувства. Такая откровенная благосклонность должна была бы раздражать, но в тот момент она едва сдержала смех — семь частей насмешки и три части удовольствия, причём последние было трудно подавить.
— Я в порядке. Это важно, я просто передохну, — сказала Сяо Муюй, собравшись. Хотя она и испугалась, в таком месте страх был непозволительной роскошью.
Сейчас Сяо Муюй выглядела хрупкой из-за бледности. Шэнь Цинцю знала, что та не была слабой, но всё равно сердце её сжалось. Она посмотрела Сяо Муюй в глаза и мягко улыбнулась:
— Разве ты мне не доверяешь?
Сяо Муюй замерла. Улыбка Шэнь Цинцю была необычно тёплой. Та продолжила:
— Если ты мне доверяешь, то должна верить, что я смогу дословно передать тебе всё, что тебе нужно знать. Я знаю, что у тебя очень чуткое обоняние, и вблизи тебе ещё хуже. К тому же, те «экспонаты» — не произведения искусства, и смотреть на них неприятно. Доверься мне.
Сяо Муюй опустила глаза, затем вновь подняла их. Её выражение было то ли улыбкой, то ли усмешкой:
— Оказавшись здесь, приходится сталкиваться с любыми проблемами, какими бы ужасными они ни были. Иначе мне тут не место. Я могу потерпеть немного дискомфорта.
Шэнь Цинцю нахмурилась и выпалила:
— Но сейчас здесь я. Пока я могу что-то сделать, ты можешь позволить себе быть разборчивой и не терпеть.
«Пока я здесь, тебе не нужно всегда быть сильной и рациональной. Ты можешь выбирать, можешь отступать».
В голове Сяо Муюй внезапно всплыли слова, поразительно похожие на эти. Она замерла, уставившись на Шэнь Цинцю, и не нашлась, что ответить.
Только когда Шэнь Цинцю снова ушла на кухню, Ян Жуй дотронулась до её руки, вернув её в реальность.
— Ты в порядке? — спросила девушка, сама бледная и перепуганная.
Сяо Муюй покачала головой.
— Вы так близки. Не увидев своими глазами, я бы не поверила, что она такая, — неожиданно заговорила Ян Жуй.
Шэнь Цинцю сама по себе не привлекала внимания. При всей своей яркой внешности и резком характере, когда она молчала, то была даже незаметнее, чем Сяо Муюй. Но стоило ей заговорить — и она становилась как острый нож.
Но как бы там ни было, все ощущали, что с ней лучше не связываться, что у неё скверный характер. Однако с Сяо Муюй она была как роза без шипов — яркая, мягкая и тёплая.
Шэнь Цинцю, вернувшись на кухню, скривилась и начала внимательно осматривать всё, игнорируя удушливый смрад.
Сяо Муюй наблюдала за ней, но оставалась хладнокровной. Она напомнила Ян Жуй:
— Что бы мы ни обнаружили, сейчас есть более важная задача. Обед должен быть готов к половине первого. Времени мало, надо начинать готовить.
Выражение лица Ян Жуй стало странным. Им предстояло готовить еду рядом с грудой трупов. Вспомнив, что в тот день они ели мясо ворон и свинину, лежавшую рядом с телами, её снова начало мутить. А ещё она подумала о Чжан Янфэне, который тогда съел её порцию, и стало ещё хуже.
Шэнь Цинцю тоже задумалась об этом. Она вытащила нужные продукты и закрыла дверцы.
Сяо Муюй сжала губы, взглянула на Шэнь Цинцю через стекло, затем взяла инструменты и начала чистить картошку и редьку.
Ян Жуй, стиснув зубы, нашла мешок риса, кишащий червями, и принялась мыть крупу и овощи.
Прошло больше двадцати минут. Шэнь Цинцю вышла, сняла куртку, несколько раз вымыла руки и только тогда вернулась, держась подальше от Сяо Муюй:
— Восемь человек. Хотя лица уже не разобрать, можно сказать, что все они — мужчины. У одного был золотой зуб, у шестерых — часы, у одного — чётки.
Причину смерти пока определить сложно, но на шеях видны неровные разрывы, мышцы просто разорваны.
Не только головы, но и тела в основном изуродованы, следы разрывов явные, на них ещё и следы укусов — очень глубокие, около шести-семи сантиметров, с частыми и острыми зубами. Ни одно известное мне существо не оставляет таких укусов. Вероятно, они были нанесены при жизни.
Кости сломаны неровно, много осколков отсутствует. Судя по количеству тел, все восемь человек на месте, и все, похоже, взрослые мужчины.
Она без эмоций выложила всё это, вызывая у Ян Жуй смесь восхищения и ужаса. Что это за человек, который может так хладнокровно и детально изучать восемь разлагающихся трупов?
### Примечание автора:
В этой главе заодно показано, как эти двое обмениваются томными взглядами.
Ян Жуй: *блевать, блевать*... Эй, вы... эти две...
Сяо Муюй холодно, Шэнь Цинцю раздражённо: Что?
Ян Жуй: Я просто хочу спокойно блевануть, но меня уже выворачивает наизнанку, а вы всё ещё слепите мне глаза.
Су Цзинь: Да это ещё что.
Шэнь Цинцю: Отвали. Где твоя выдержка? Слезай с моей жены и садись на пол.
Ян Жуй: ...