48 глава сиротская скорбь (8)
Сяо Муюй резко вдохнула. Если раньше у неё были лишь подозрения, то теперь она точно знала, в чём причина.
Она бросила взгляд в сторону соседней комнаты — там было темно, но силуэты нескольких людей в белой одежде всё же можно было разглядеть. Из восьми человек шестеро вышли наружу.
Видя, что Шэнь Цинцю уже далеко ушла, Сяо Муюй не стала обращать внимания на оставшуюся Ян Жуй и встроилась в строй, безмолвно следуя за ними под звуки детской песенки, шаг за шагом спускаясь вниз.
Она отчётливо помнила, что после девяти вечера свет должен был выключиться, но фонари во дворе сиротского приюта всё ещё горели. По пути вниз она незаметно сменила позицию, оказавшись позади Шэнь Цинцю.
Тени людей под тусклым светом фонарей вытягивались, словно иссохшие деревья, их движения были неестественно синхронными, что вызывало жуткое ощущение. А детская песенка всё продолжалась, пока группа не остановилась — лишь тогда она смолкла.
Сяо Муюй заметила, что все шестеро — включая Шэнь Цинцю — уставились на пустое пространство перед собой, будто там что-то было.
Она вглядывалась изо всех сил, но абсолютно ничего не видела.
Ситуация не оставляла времени на раздумья. Сяо Муюй наблюдала, как шестеро образовали круг, а она, спустившись вместе с ними, теперь не могла к нему приблизиться. Её лицо слегка исказилось.
И в этот момент над её головой раздался смех маленькой девочки. Звук, казалось бы, милый и безобидный, для Сяо Муюй стал словно нож, вонзившийся в барабанные перепонки — её обнаружили.
Сяо Муюй согнулась пополам, зажав уши руками. Острая боль, исходящая из глубины слуховых проходов, распространилась по всей голове, заставив её упасть на колени. Она готова была биться головой о землю, лишь бы это прекратилось.
Сквозь боль она успела заметить, что Ян Жуй тоже спустилась и теперь каталась по земле в таких же мучениях. А Шэнь Цинцю и остальные пятеро по-прежнему стояли, как истуканы.
Настроение Сяо Муюй упало ниже некуда. Её чуткий слух наконец осознал, откуда взялось это чувство фамильярности при звуках песенки — дело было не только в мелодии, но и в тембре голоса.
Стиснув зубы от боли, она холодно процедила:
— Заткнись! Твой смех отвратителен!
Смех девочки оборвался, будто она не ожидала, что игрок посмеет так с ней говорить. Она явно опешила.
Оправившись, девочка завизжала ещё громче. Но Сяо Муюй уже всё поняла. Несмотря на бледность и пот, струившийся по лицу, в её глазах читалась непоколебимая решимость.
— Такой ребёнок, как ты, с противным смехом, ещё и хочет красивую куклу? Какая кукла тебя полюбит? Я спустилась сюда сама, так чего ты орёшь?
Едва она договорила, как вокруг поднялся ледяной ветер, с каждой секундой набирая силу. Старые фонари закачались, а порывы стали острыми, как лезвия, оставляя царапины на лице Сяо Муюй.
Она чувствовала, что противник в ярости, и жаждет убийства. Но в этой злобе сквозила детская неуправляемая истерика, словно её спровоцировали.
Сяо Муюй незаметно достала «Бегущий фонарь» и, когда вихрь уже готов был наброситься, прошептала заклинание:
— Бегущий фонарь, фонарь беги, остановись — и конь замрёт!
Затем продолжила провокацию:
— И что с того, что ты злишься? Такова правда. Ты так рвешься выделиться, потому что тебя никто не замечает и не любит, верно?
Девочка взвыла, игнорируя вращающийся фонарь в руках Сяо Муюй. Вихрь обрушился на неё, швырнув на землю.
В тот же миг фонарь остановился, и хотя Сяо Муюй не разглядела, как выглядит скрывавшееся в ветре дитя, она теперь могла до него дотронуться — оно застыло в зоне действия фонаря.
Это действительно был ребёнок. У второго навыка «Бегущего фонаря» было лишь 15 секунд действия. Не раздумывая, Сяо Муюй схватила эту девочку и начала изо всех сил лупить её по заднице.
Сейчас она шла ва-банк. Первая её догадка оказалась верной, и она получила ответ. А второе её действие… пусть считают её самоубийцей!
Несколько звонких пощёчин — ладони онемели от силы ударов. Когда время почти вышло, она достала секундомер на всякий случай.
Но когда девочка смогла пошевелиться, вместо контратаки она разрыдалась. Сяо Муюй смутно видела её маленький силуэт — та ревела, будто её обидели самым жестоким образом.
Ян Жуй, придя в себя, увидела эту сцену и остолбенела от шока. В голове мелькала лишь одна мысль: «Как такое вообще возможно?!»
Сяо Муюй медленно выдохнула, но выражение лица осталось холодным:
— Хватит реветь. Ты же ещё не закончила свои дела. Если ребёнок ошибается, он должен исправить свот ошибки. Я не вхожу в круг тех, кем ты должна управлять сегодня. Не лезь ко мне — и я не буду тебя запугивать.
Плач девочки постепенно стих, переходя в всхлипы. Она действительно послушалась Сяо Муюй. Ветер тоже утих.
Так как Сяо Муюй по-прежнему не видела, что происходит, она отступила к краю света от фонаря и подожгла рог носорога, полученный ранее.
Почти мгновенно в воздухе разлился странный аромат. Белый дымок закружился перед глазами Сяо Муюй, и очертания мира начали дрожать. Контуры в пустоте постепенно обретали форму.
Ребёнок, которого она отшлёпала, теперь предстал перед ней в физическом облике. Растрёпанная одежда, чумазое личико — выглядело глуповато и по-детски наивно. Но в отличие от дневной версии, сейчас кожа девочки отливала синевой, глазницы почернели, а белки исчезли — зрелище было пугающим. Сяо Муюй не ошиблась — это была Сяо Цзяо.
Но сейчас её сердце бешено колотилось, а руки и ноги леденели — и вовсе не из-за истинного облика Сяо Цзяо.
Шестеро — включая Шэнь Цинцю — стояли в кругу, но в центре оставалось пустое пространство. И теперь там сидели куклы. Беглый взгляд — их было ровно восемь!
Все восемь кукол были девочками, размером с годовалого ребёнка. Их кожа была белоснежной, а свет фонарей отбрасывал на лица странные тени. Широко раскрытые чёрные глаза таили в себе странные улыбки.
Они просто сидели там, уставившись вперёд, но Сяо Муюй ощущала, как их взгляды скользят по сторонам. Когда она подожгла рог, все восемь пар глаз устремились на неё.
От этого ощущения кровь стыла в жилах. Сяо Муюй едва не отвернулась, но внутренний голос предупредил: если она проявит страх или уклонится — ей конец.
Поэтому, несмотря на промокшую от пота спину, она стояла прямо, глядя им в глаза без тени колебаний.
Наконец, эта бесконечно долгая игра в гляделки закончилась — куклы отвели взгляд. Сяо Муюй была напряжена до боли в мышцах.
Но прежде чем она успела расслабиться, одна из кукол внезапно взмыла в воздух и опустилась прямо перед Цзя Вэньлуном, после чего ухмыльнулась ему. Зрелище было леденящим душу.
В тот же момент Сяо Муюй заметила, что шестеро обрели сознание — они озирались по сторонам. Все, кроме Шэнь Цинцю, побелели как мел.
Особенно Цзя Вэньлун — его лицо исказилось от ужаса. Горло сжималось, не давая издать ни звука, лишь беззвучный крик застыл на губах. Его ноги дрожали, глаза закатывались.
Они находились в семи-восьми метрах, но Сяо Муюй не слышала ни звука. Более того — Шэнь Цинцю, осматриваясь, будто не замечала её.
Сяо Муюй тут же сообразила: они оказались в изолированной зоне, отрезанные от внешнего мира.
Затем она увидела, как дрожащего от страха Цзя Вэньлуна втолкнули в центр круга. В его единственном глазу читался животный ужас, взгляд цеплялся за остальных пятерых, умоляя о помощи. Но все отвернулись — никто не мог его спасти.
Взлетевшая кукла с каменным лицом (её золотистые волосы были заплетены в длинную косу с розовым бантом на конце) указала на остальных:
— Это Первая, это Вторая, это Третья… а я — Восьмая. Сегодня мы играем в очень интересную игру! Правила просты: угадай, кто стоит у тебя за спиной! Ха-ха-ха. Угадаешь — избежишь наказания. Ошибешься… хе-хе, нам как раз не хватает кукол!
Затем она добавила, словно обезумев:
— И ещё! Зрители должны соблюдать правила! Кто посмеет подсказать — пожалеет, что не умер!
Эти невнятные слова лишь усилили страх. Сяо Муюй видела, как Шэнь Цинцю нахмурилась. А в глазах Цзя Вэньлуна паника сменилась ещё большим ужасом. Внезапно его единственный глаз закатился, лицо полностью исказилось, и он, схватившись за голову, съёжился от страха.
— Ka go me, ka go me… — детская песенка зазвучала вновь. Её пела Сяо Цзяо. Восемь кукол, взявшись за руки, начали бегать по кругу вокруг Цзя Вэньлуна, словно дети, радостно смеясь.
А на фоне этого весёлого смеха крики взрослого мужчины звучали особенно жутко.
Когда песенка закончилась, куклы остановились. Безмолвные, но с горящими глазами, они уставились на Цзя Вэньлуна — особенно та, что стояла у него за спиной.
Сяо Муюй вдруг всё поняла. Они заставляли их играть — что-то вроде китайской игры «Брось платок».
И тогда она осознала, почему песенка показалась ей знакомой. Это была старая японская потешка, сопровождавшая аналогичную игру.
Дети выбирают водящего, который стоит в центре с закрытыми глазами. Когда звучит песенка, они бегают по кругу. Когда музыка останавливается, водящий должен угадать, кто стоит у него за спиной. Если угадает — тот становится новым водящим. Если ошибётся — продолжает водить.
Сяо Муюй не знала, что именно куклы пообещали Цзя Вэньлуну в качестве наказания, но она была уверена: речь не просто о продолжении игры.
— Время вышло! — ядовито-радостный голос куклы прорезал тишину. — Угадай, кто стоит у тебя за спиной?
— Я… я не знаю… скажите, умоляю… — его хриплый голос сорвался на вопль.
Но остальные пятеро не смели пошевелиться. Никто не ставил бы свою жизнь на кон ради другого — тем более в этом мире.
*Авторское примечание*
На этой неделе я вылетела... Читатели разбежались, а я вся извелась от страха. Жуть.
~~~~~
я рыдаю, я как социофобка устроилась на работу на ночные смены, но стажировка проходит в дневные, что б был понятен маштаб проблем - я говорю пиздец как тихо, что меня вообще не слышно, или вовсе не говорю, а в первый раз когда я пришла на собеседование я не смогла даже сказать работнице, зачем я пришла, и ничего лучше не придумав сунула ей телефон с перепиской где было это самое приглашение собеседование.... я не хочу контактировать с людьми -