Глава 8. Колесо, вата и кое-что важное
— Парк аттракционов! — Аделия всплеснула руками, словно только что нашла решение всех мировых проблем. — Поехали?
Ярослав поднял брови, сидя на полу с книгой на коленях.
— Сейчас? На выходных?
— Конечно. Завтра. Обещаю: будет весело. Ну, если ты не боишься американских горок, конечно, — добавила она с легкой усмешкой.
— Он боится, — сказала я, глядя на него. — Помнишь, в прошлом году его чуть не стошнило на «Центрифуге»?
— Это был... эксперимент, — пробормотал Ярослав.
Рафаэль расхохотался:
— Легендарный день. До сих пор думаю, как ты умудрился выкрикнуть три формулы по физике, пока тебя крутило вверх тормашками.
— Беру на себя организацию, — заявила Аделия, поднимая руки. — Завтра в три, у входа. Не опаздывайте. Особенно ты, Раф.
— Я никогда не опаздываю на развлечения, — театрально поклонился он. — Особенно если есть шанс посмотреть, как кто-то теряет контроль над собой.
— А кто-то теряет чувство меры, — парировала я и ткнула его в плечо. Он сделал вид, что упал, и растянулся на полу, как раненный герой.
***
Парк был наполнен запахом попкорна, гудками каруселей и смехом, который казался легким и неотложным. Небо было чистым, чуть выцветшим от весеннего солнца, а деревья вокруг уже набирали цвет.
Мы уже успели покататься на трёх аттракционах, посмеяться до икоты и даже выиграть плюшевого енота, которого Рафаэль торжественно вручил мне, сказав «Прекрасной короле, такой же енот как и она».
Сейчас же, пока мальчики пошли за сладкой ватой, мы с Аделией сидели на лавочке у фонтана. Вода мерцала, как стекло, и всё вокруг казалось немного нереальным — будто мы попали в фильм о подростках, где всегда всё пахнет карамелью и свободой.
Я смотрела на то, как она чуть покачивает ногой, закутавшись в куртку Ярослава, и вдруг спросила:
— Ты с моим братом... ну... вы встречаетесь?
Аделия посмотрела на меня, слегка удивившись — будто не думала, что я решусь.
— Да, — просто сказала она, и её голос стал мягче. — Уже неделю. Мы просто... не знали, как сказать. Но, если честно, ты давно всё поняла, да?
Я кивнула. Лёгкая зависть кольнула внутри — но не острая, не злая. Просто тень: они уже нашли друг друга. А я?
— Он стал другим с тобой, — сказала я. — Больше улыбается. Меньше спорит. Даже спит лучше, кажется.
— А ты с Рафаэлем...?
— Нет! — я почти задохнулась от неожиданности вопроса. — Мы просто... подкалываем друг друга, недавно помирились и... Это не... не то.
— Но что-то между вами есть.
— Помнишь, я и Раф ездили на дачу ? Так вот, я услышала звуки на чердаке и спустилась к Рафу, а он поднялся со мной и собирался спать на стуле, но... но я предложила лечь на кровать, ночью всё было нормально, но утром я проснулась в его объятиях.
Аделия широко распахнула глаза и разинула рот.
— И ты молчала ? Ты что... не доверяешь мне ?
— Нет, доверяю... просто, мне не хотелось об этом говорить.
Аделия посмотрела на меня чуть пристальнее, но промолчала. И только улыбнулась, когда увидела, как Рафаэль и Ярослав возвращаются — с огромными комками разноцветной ваты.
***
Ярослав шёл чуть впереди, и его шаги были удивительно лёгкими — как будто он действительно парил. У него был этот вид: сосредоточенный, но спокойный. Счастливый.
— Ты с ней встречаешься, — сказал я, не глядя на него.
Он только кивнул.
— И ты знал, — сказал он, будто проверяя не моё знание, а мою реакцию.
— Конечно. Ты смотришь на неё так, будто она единственный свет в комнате. Даже когда свет включен.
Ярослав усмехнулся.
— А ты?
— А я... не знаю. С Мирославой всё сложнее. Она — как пазл. И у меня нет всех деталей.
— Но ты ведь пытаешься. — поддержал меня Слава.
Я ничего не ответил. Потому что да.
***
Мы стояли у Колеса обозрения. Небо уже начинало окрашиваться в розовое, а лёгкий ветер тянул запахи парка вверх, будто хотел унести их в облака.
— Погнали! — крикнул Ярослав и потянул Аделию в первую кабинку.
Я сделал шаг, чтобы пойти с ними, но вдруг почувствовал, как чья-то рука схватила меня за воротник. Я обернулся — Мирослава.
— Не туда, клоун. Со мной.
— Грубовато, но ладно, — ухмыльнулся я, — надеюсь, ты выбрала кабинку с подогревом и напитками.
— Только если ты умеешь шутить и не падать в обморок на высоте, — пробурчала она, таща меня в другую кабину.
Мы сели, и колесо тронулось. Внизу люди стали крошечными, как муравьи, а парк — цветной миниатюрой.
— Эм... — Мирослава сжала поручень так, что костяшки побелели. — Высоко.
— Ты в порядке?
— Я... да. Просто не люблю, когда всё так... далеко.
Колесо резко остановилось. Мы застряли почти на самом верху.
— Ну всё, — она чуть зажмурилась. — Мы умрём. Прямо здесь. Среди ваты и каруселей.
— Ну, по крайней мере, ты будешь в заголовках: «Девочка сарказм и парень с идеальной причёской погибают трагически, но красиво».
— Ты — идиот, — прошептала она, но уже чуть улыбалась.
— Но идиот, который умеет отвлечь, верно?
Она посмотрела на меня, и вдруг воздух стал другим. Тихим. Настоящим.
Я хотел что-то сказать, но в этот момент Колесо резко дёрнулось — и наша кабина качнулась. Мы оказались слишком близко.
Губы почти соприкоснулись. Почти.
Мы оба замерли. Ни один не двигался. Мир замер вместе с нами.
Потом она резко отстранилась, посмотрела в окно и прошептала:
— О, смотри, отсюда видно весь город.
Я тоже посмотрел. Но видел только её отражение в стекле. Тёплое, немного испуганное, и почему-то — родное.
***
Колесо всё-таки поехало дальше. Медленно, плавно, как будто передумало испытывать нас. Мирослава молчала. Она сидела ближе к окну, опершись лбом о прохладное стекло, и делала вид, что всё внимание сосредоточено на пейзаже.
Я тоже молчал. Потому что любые слова могли сделать момент либо незначительным, либо слишком важным. А он был где-то посередине.
Мы не коснулись губами. Почти. Но этого почти оказалось достаточно, чтобы весь воздух в кабине стал плотнее, как сироп. Я слышал, как она дышит. И мне почему-то не хотелось, чтобы эта тишина заканчивалась.
Колесо завершило круг. Нас выпустили первыми. Внизу Ярослав и Аделия уже ждали, держась за руки без стеснения. Аделия, увидев нас, улыбнулась:
— Как полёт?
— Захватывающе, — сказал я, бросив быстрый взгляд на Мирославу. — Вплоть до гипервентиляции.
Она стукнула меня локтем, но сдерживала улыбку.
— Не всем нравится кружиться рядом с человеком, у которого эго занимает половину кабины.
— Ага, — кивнул Ярослав. — А остальную половину — твой голос, когда ты орёшь от страха.
— Я не орала, — буркнула Мирослава. — Это была... тактическая звуковая разрядка.
Мы снова пошли вдоль аллеи с аттракционами. Солнце уже клонилось к закату, небо стало густо-оранжевым. Свет фонариков включался один за другим, будто кто-то аккуратно нажимал выключатели в небе.
Аделия и Ярослав чуть замедлили шаг и вскоре остались немного позади. Мы с Мирославой шли впереди, шаг в шаг. Она держала руки в карманах, я — нёс ту самую вату, которую так никто и не доел.
— Рафаэль, — вдруг тихо сказала она, — что это было? На колесе?
Я сжал пальцами пластиковую палочку от ваты.
— Не знаю. Почти ничего. Или почти всё. А может и вовсе, магия — сказал я и начал смеяться от своей же шутки.
Она остановилась. Посмотрела на меня. Долго, как будто искала в моём лице подсказку, разгадку, ответ.
— Я боюсь, что если мы сделаем шаг — назад уже не будет.
Я хотел сказать: «А ты не боишься не сделать его?». Но не стал. Вместо этого я только кивнул.
— Я рядом, — сказал я. — Не важно, будет ли шаг. Я всё равно рядом.
И она, кажется, чуть-чуть расслабилась. На миллиметр. Но я заметил.
***
Позже вечером у дома.
Мы стояли на крыльце, почти не говоря. День вымотал нас по-своему — не физически, но эмоционально.
Ярослав поцеловал Аделию в висок, прежде чем отпустить. Та засмеялась и шепнула ему что-то, отчего он зарделся, как в первый раз. Мирослава наблюдала за ними, а я, за ней — и заметил что в её взгляде было одновременно умиротворение и что-то ещё. Лёгкая грусть? Или зависть? Не уверен.
Когда Аделия ушла, я и Ярослав остались снаружи — Мирослава подошла ко мне. А Слава спешно попрощался и зашёл в дом.
— Спасибо за сегодня, — сказала она.
— За вату, смех, или почти-не-поцелуй?
— За то, что успокоил тогда, на колесе. Ты был рядом, хотя и бесишь меня.
Я усмехнулся.
— А ты — самая очаровательная ведьма из всех, кого я знал.
Она прищурилась:
— Не забывай, ведьмы умеют превращать людей в жаб.
— Отлично. Вот только, когда прекрасная ведьма поцелует меня, я снова стану собой.
— И не надейся, ведьма сама тебя никогда не поцелуют, — фыркнула она, развернулась и пошла в дом.
А я остался ещё немного, смотрел, как фонари качаются от ветра. И впервые за долгое время подумал: если это и есть «почти», то, может быть, оно всё равно стоит того.