Золотое небо
Новый год
С утра первого дня первого месяца их дом начал принимать гостей. Помимо привычных семей Хинаты, Ханаби и Неджи, к ним пришли Хидео с Аяно и Хитоми с детьми и супругом.
Дом наполнился атмосферой праздника с непременными поздравлениями, добрыми пожеланиями и вручением подарков. За накрытым столом текла приятная беседа под вкусные угощения и ароматное вино.
Ребятня тоже не скучала - каждый получил подарки: сладости, игрушки и яркие обновки, самые старшие уже могли иногда приглядывать за малышами, остальные играли.
Ближе к вечеру, проводив гостей, Хиаши заглянул на кухню - Эмико занималась тем, что раскладывала чистую посуду по полкам.
- Безобразие, - пробормотал он, подходя к ней. - Как же я допустил, чтобы моя прекрасная жена проводила праздничный вечер за мытьем посуды?
- Пустяки. Я всего лишь расставляю ее в шкафу. Девочки сами прибрались и помыли посуду перед уходом.
Хиаши хмыкнул, взял тарелки из рук Эмико, и поставил их обратно на стол.
- Оставь это. Ты нужна мне.
Светлоглазая с готовностью кивнула - раз уж супруг обращается к ней за помощью, она, естественно, завершит кухонные дела позже.
Мужчина взял ее за руку и повел за собой по коридору. Они вошли в спальню и Эмико спросила с целью прояснения, в чем заключается просьба мужа:
- Что-то случилось?
- Случилось, - подтвердил супруг.
Она озадаченно оглянулась, пытаясь понять, что вызвало недовольство Хиаши. Все было как обычно, кроме того, что их постель почему-то была расправлена. Наверное, дети, брали одеяла или подушки для своих игр и оставили после себя беспорядок.
- Сейчас.
Эмико подошла к постели, намереваясь устранить причину его недовольства.
И почти тут же почувствовала мужа позади себя, его горячее дыхание на своей шее и руки, беззастенчиво сжавшие ее груди.
- Что ты делаешь?
- Госпожа Эмико, неужели вам не ясно, что я делаю?
- Подожди, - попросила она, переходя на отчаянный шепот. - Дорогой, еще слишком рано.
Солнце до сих пор не зашло за горизонт, да и свекровь, по всей видимости, тоже бодрствовала.
Хиаши пожал плечами - время суток не являлось веским аргументом для отказа от задуманного и, вместо того, чтобы послушать жену, он развернул ее и сосредоточился на развязывании нарядного оби, умудряясь при этом, почти не отрывать губ от нежной шеи.
- Пожалуйста, - она еще надеялась вразумить его. - Хиаши, не сейчас.
- Неужели мне запрещено любить собственную супругу? - его посетила догадка. - У тебя начались женские дни?
Несмотря на то, что они были женаты не первый месяц, упоминание о женском цикле немного смутило ее.
- Не в этом дело, просто...
- Других причин я не приемлю. Или твоя любовь ко мне угасла?
Мужчина отстранился и Эмико увидела сложное для описания одним словом выражение лица Хиаши: он выглядел испытующим, насмешливым, уверенным в ее ответе, и в то же время бесстыдным и жадным. Ей еще не доводилось видеть своего безупречного супруга таким. Ее осенило и куноичи охнула.
- Хиаши, ты выпил слишком много саке!
Действительно, ведь раньше он не являлся перед ней пьяным или даже немного захмелевшим. Светлоглазая не могла и представить себе, что под парами рисового вина, он будет так неприлично вести себя с ней!
- Сегодня - большой праздник и я могу выпить, моя любовь. Думаю в будущем, очень даже может быть, ты будешь радоваться таким ночам...
- О ками ... - она упомянула добрых духов, не зная, как ей относится к этому - расстраиваться из-за этого или благодарить небеса, что подобное нахальство с его стороны будет появляться нечасто.
После свадьбы он и так уделял ей мужское внимание почти каждую ночь, за исключением того времени, когда у нее шли месячные. Это было столь же сладким и нежным действом, как в их брачную ночь - он был ласков и страстен, и она кончала с ним, не притворяясь и не преувеличивая восторга. Не являясь ханжой, Хьюга не лгала себе по утрам, глядя в зеркало, прекрасно понимая секрет своей вновь расцветшей красоты: сияющей кожи, улыбки и светящихся глаз, особенно, когда она смотрела на своего мужа. Разве могла она мечтать о большем?!
Считав ее недоумение, он коротко рассмеялся, при этом глаза его плотоядно блеснули и, Хьюга продолжая упиваться ее замешательством, притянул Эмико к себе и прошептал на ухо, весьма двусмысленно пообещав:
- Сегодня ночью я постараюсь, чтобы ты еще не раз призвала ками.
Движением опытного женского угодника он избавил супругу от широкого пояса, а затем распахнул красивый праздничный наряд, светлоглазая успела бросить взгляд в зеркало и увидела их со стороны: Хиаши, все еще полностью одетого, сомкнувшего руки ниже ее поясницы, прильнувшего к ее обнаженной груди, и себя, откинувшуюся назад, безуспешно пытающуюся привести его в разум. Она подивилась, увидев свои распущенные волосы - и когда он исхитрился вынуть из прически канзаши, да так, что она этого не заметила?
Но лепет растерявшейся куноичи не помогал, более того предательница - нижняя чакра, предвосхищая скорую встречу с мужским естеством, начала заявлять о себе, медленно разгоняя огонь от центра ее глубины, тяжелея и наливаясь любовным соком. Покрасневшая Хьюга почувствовала, что намокает внизу. Мелькнула мысль, а может быть это, действительно, начались ее женские дни? По правде говоря, они немного задерживались и Эмико ждала их со дня на день...
Тем временем руки похотливого супруга избавили ее от кимоно и уже развязали ленту ее белого нижнего белья и куноичи поняла, что ошиблась, а стало быть возможность избежать этих грубоватых хмельных домогательств утрачена.
Хиаши указал ей, уже совершенно обнаженной, на постель и хрипло произнес:
- Ляг и раскройся для меня, моя красавица. Я хочу видеть тебя.
- Дорогой, прошу тебя... Хиаши, - взмолилась красная от стыда Эмико. - Говори тише, что подумает о нас госпожа Хару?
- Мама порадуется за нас. Лично я не сомневаюсь в этом, - невозмутимо ответил бывший глава Хьюга.
В него, действительно, словно вселилось нечто доселе ей незнакомое - развратное и порочное. Шиноби тихонько подтолкнул ее, и светлоглазая с беспомощным стоном опустилась на простыню.
Видя, что она до сих пор не слушается его, Хиаши навис над женой. Он поднял руки светлоглазой, держа их над разметавшимися по подушке темно-каштановыми волосами и, зафиксировав ее запястья своей левой ладонью, правой рукой развязал свой пояс.
Эмико поняла его план и в ужасе от предстоящего унижения начала извиваться, пытаясь освободиться.
- Не надо, пожалуйста, мне страшно... - на глазах выступили слезы, и он отпустил ее руки.
- Хорошо. Я не буду тебя связывать. Не бойся.
Вместо этого ее прекрасный муж лег рядом и завладел ее губами, теперь Эмико утратила возможность сопротивляться даже словесно. Сквозь жадность губ и напор его бесстыдного, дерзкого языка, она не могла даже вздохнуть, а когда светлоглазая почувствовала проникновение его пальцев, то потеряла контроль над происходящим. Целуя розовые губы, он ловил женские стоны, не переставая ласкать влажное естество любимой.
А она задыхалась, содрогаясь в конвульсиях из-за его пальцев, которые потирая ее над входом в лоно, распалили несчастную, а затем проникли дальше, заставляя ее исступленно выгибаться, тщетно пытаясь отвести от себя крепкую руку Хиаши своими безвольными ладонями.
В какой-то миг эта пытка прекратилась - он поменял тактику, оставив в покое ее нижнюю чакру, переключившись на другое, до ее сознания прорывались обрывки слов:
- Обожаю твои груди, - и она чувствовала теплые поглаживания груди ладонями и его жаркий рот на своем соске.
Хиаши целовал и ласкал ее тело, бормоча что-то, и Эмико не могла предугадать, какое место он поцелует в следующий момент. А развратник не останавливался, приговаривая:
- И этот прелестный живот, и милые белые ножки. Открой их. Ну, же не закрывайся от меня.
- О, ками... - она сильнее сомкнула бедра, не желая вновь допустить туда его безжалостные пальцы.
Хиаши торжествующе хмыкнул, услыхав обещанный призыв, и сел перед ней, затем, придерживая жену под коленями, широко развел ее бедра. Но не стал сразу же брать ее, а словно специально, как бы дразня чувства приличия безупречно воспитанной жены, смотрел на ее сокровенное слегка покрасневшее и припухшее местечко, мешая любимой вновь свести вместе бедра или прикрыться руками. Впрочем, оно, давно истекающее блестящей прозрачной смазкой и успевшее получить первую порцию наслаждения, говорило ему больше, чем просьбы Эмико остановиться.
Он наклонился над ее женским естеством. Тут не было ошибки. Её тело звало его. Хиаши явственно распознал ее желание через аромат вдыхаемого воздуха, прочел ожидание, написанное на ее томном лице и в глазах задернувшихся поволокой, искуситель прошептал ей очередную непристойность и довольно заметил, как откликаясь на это, судорожно сжались мышцы ее промежности. Забавно - она так отзывчива и одновременно стыдлива! Это заводило его, и мужчина повторил:
- Я зацелую твой прекрасный цветок - нежный розовенький бутон: его прелестные лепесточки и этот опухший сладкий бугорок... - Хиаши отметил прерывистое дыхание Эмико, едва не застонавшую от этих неприличных на грани извращения слов, увидел как вновь дёрнулись ее мышцы в ожидании его и он продолжил. - Буду ласкать сладкие створки драгоценной ракушечки и попробую на вкус твою маленькую жемчужину, а потом войду внутрь языком так, как ты хочешь. Я сделаю это для моей любимой женушки. Ведь ты этого очень ждешь, правда?
Женщина закусила нижнюю губу, чтобы не закричать, когда сладострастный мучитель привел свое обещание в действие. И что ей было делать? Тлеющий огонек желания успел загореться, потребность почувствовать его плоть внутри себя распирало ее, и его горячий язык не оставлял ей ни одного шанса сохранить достоинство.
Щеки Эмико пунцовели, она восстанавливала дыхание, тело было покрыто испариной, после пережитого восторга, накрывшего ее обжигающей волной почти непереносимого удовольствия, куда более сильного, чем прежде. Светлоглазая окончательно сдалась и признала, что находится в его власти, и его страсть пожирает ее.
А потом Хиаши вошел в нее почти на всю длину своего отнюдь не маленького органа, заполняя и растягивая ее "бутон", и Эмико не смогла удержаться от вскрика, больше не в состоянии заботиться о спокойном сне госпожи Хару, и тут же почувствовала его ладонь на своих губах. Поразительно, но в этой любовной горячке она успела осознать, что его рука не была грубой, за что ей стоит похвалить супруга. Но тут же парадоксальным образом, светлоглазая отплатила ему черной неблагодарностью: когда он задвигался в ней - очень чувствительной и тесной от возбуждения, порождая боль, смешанную с порочным удовольствием, Эмико замотала головой и, сопротивляясь, укусила его.
Но Хиаши будто не заметил боли, он продолжал совершать толчки, продвигаясь глубже и глубже, норовя простимулировать несчастную измученную точку ее любовной чакры еще сильнее, потираясь своим пахом о ее сладкое место. Слава ками, нижняя чакра позаботилась о том, чтобы первое неприятное ощущение от неделикатного вторжения возбужденного, налитого кровью жесткого ствола, было смягчено обильными соками и сменилось жаждой наслаждения.
И она утратила остатки скромности, последние ошметки пристойности, крепко обняв плечи мужа, опираясь на свои стопы, светлоглазая начала сама приподнимать и раскрывать шире бедра навстречу члену возлюбленного, чтобы чувствовать его как можно глубже. Последней до яркой вспышки наслаждения в ее голове промелькнула "разумная" мысль, что опозоренная, завтра она не сможет выйти из спальни на глаза свекрови. Но это стало неважным.
В эту ночь она отдалась ему еще дважды уже совершенно добровольно.
Эмико безропотно позволила взять себя сзади: сначала на четвереньках, хотя раньше избегала эту позу, считая ее низменной - так совокупляются животные. Она выгнула спину, когда Хиаши, не выходя из сжимающегося лона, завел руки покорной женщины назад, так что оба теперь опирались на колени, причем светлоглазую больше не смущали звуки влажных шлепков его паха о ее ягодицы и стонов, заполнивших спальню. Оставаясь за ее спиной Хиаши, ускоряя темп, вбивался в нее, пока вновь не кончил внутрь ее жаркого влагалища.
Он уже не считал сколько раз она произнесла призыв ками, Хиаши просто любовался отдавшейся любовной горячке женой. План сработал. Его выходка с саке была уловкой, попыткой узнать какой она станет в момент подлинного вожделения, когда считая его пьяным, любимая обретет раскованность, отпустит запреты и перестанет стеснять себя в желаниях.
В последний раз за эту ночь, она - порядочная Эмико оказалась сверху. Хьюга прикрыла веки и слегка откинулась назад, опираясь руками на его бедра, в то время как Хиаши, подложив под голову подушку, не сводил с нее горящего взгляда, наблюдая как жена, широко разведя колени, беззастенчиво скользила на горячем стержне вверх и вниз, выпуская его до самой головки, чтобы затем вобрать его до конца, плотно окутывая любимого нежнейшими жаркими стеночками своего лона.
Когда ноги светлоглазой устали, она с томным стоном безвольно опустилась на его грудь, в очередной раз растворяясь в волнах сладкого освобождения. Хиаши оставался внутри. Круговыми движениями ладоней шиноби гладил ее спину, смещая руки вдоль ее тела, пока не остановился на восхитительно гладких бедрах, довольно интенсивно сжимая и пощипывая молочно-белую кожу ягодиц, ощущая своей плотью, как от его действий сокращаются внутренние мышцы Эмико, даря ему удовольствие. Он дал им время для восстановления дыхания, а затем руками приподнял ее бедра. Крепко держа за порозовевшие ягодицы пресыщенную наслаждением жену, распластанной на нем, Хьюга перестал сдерживать себя, проникая в трепещущее лоно, жестко толкаясь снизу. В момент их общей разрядки она успела зажать свой рот ладонью, подавляя крик.
Между актами близости светлоглазая ласкала мужа, желая показать как сильно она любит его, беря пример с самого Хиаши: ее губы порхали по сильному телу, бормоча глупые, милые нежности, она потирала его детородный орган, пробуждая тот поцелуями, скользила ладонью по стволу облизывая округлую головку, в какой-то момент Эмико не удержалась и пробовала обхватить ее губами. Ни с Хитоши, ни с Хиаши она не делала такого прежде, конечно, взрослая женщина слышала о том, что этой любовной техникой в совершенстве владеют девушки из веселого квартала и считала такие ласки ужасно бесстыжими и отвратительными, но уже не могла остановиться раз за разом позволяя члену любимого войти глубже. И наградой ее стараниям послужили тяжелое прерывистое дыхание Хиаши; бессвязные любовные признания, произносимые хриплым от страсти голосом; и сумасшедший восторг от ощущения своей женской власти над ним.
Эта ночь стала их откровением прежде они не позволяли себе разнузданных вольностей, но произошедшее не оскорбило Эмико, напротив, она заснула счастливой, каким-то образом осознав, что сегодня они умудрились открыться друг другу с новой стороны.
И да - она, как добропорядочная женщина Хьюга признает, что такие ночи не должны происходить часто: иначе Хиаши начнет злоупотреблять саке, а она сойдет с ума от похоти, что недопустимо для ее возраста и положения в обществе. Однако, также она, как живая и чувственная женщина, влюбленная в своего мужа больше не станет сдерживать желание близости с ним и сопротивляться обоюдному телесному влечению, зная, какое сладкое наслаждение они разделят в итоге.
***
2 января. Раннее утро
- Как хорошо, - не до конца пробудившись, одними губами прошептала светлоглазая: действительно, насколько приятно просыпаться зимой под теплым одеялом в обнимку с любимым.
Хьюга хотела понежиться еще немного, она чуть потянулась и поняла, что на ней нет белья. Светлоглазая приподняла одеяло и посмотрела вниз.
Рядом на смятой простыне спал муж, они оба были обнаженными, Эмико подумала, что сегодня ее ожидает стирка испачканного белья. Хьюга села и почувствовала, как между бедер растекается влажная теплота. О ками, она даже не помылась после того... И прикрыла лицо рукой, припомнив подробности прошедшей ночи.
Дома было тихо и женщина на цыпочках поспешила в о фуро, как нашкодившая девчонка, надеясь не попасться на глаза почтенной Хару. Вчерашние крики и стоны мог услышать даже глухой!
После о фуро с трудом расчесав и наскоро уложив густые волосы, Эмико надела домашнюю юкату и вышла на кухню, быстро расставила в шкафу отложенную на потом посуду и приступила к готовке.
Во время утренней трапезы совершенно трезвый и бодрый, идеально причесанный красавец Хиаши Хьюга и его почтенная мать мирно беседовали, обсуждали планы на неделю, весь завтрак обходя вниманием алые щёки и потупленный взор Эмико, ее тщетные попытки вести себя естественно и спокойно поесть.
Сегодня Хару намеревалась навестить старинную подругу и поздравить ту с новым годом, деловито собрав часть сладостей в мешочек, седовласая куноичи пошла за подарком в свою комнату.
- Завтрак был очень вкусным, спасибо, дорогая, - встав из-за стола Хьюга подошел к жене и, на секунду прижав ее к себе, быстро поцеловал в шейку.
Супруг заглянул ей в глаза, которые она не успела отвести.
- Люблю тебя, моя розовая жемчужинка.
- О ками, - заливаясь краской еще сильнее, прошептала Эмико.
Хиаши уморительно сгримасничал, многозначительно приподняв брови, и они тихо рассмеялись, отпуская неловкость.
***
Март
И вновь наступила весна - пробуждая природу к жизни. На деревьях набухли почки, налитые соком, готовые вот-вот лопнуть, разливая в воздухе свой терпкий запах, несравнимый ни с чем другим силой своего живительного воздействия.
С каждым днем солнце дарило больше света, приходя раньше и дольше задерживаясь на небосклоне.
Эмико вошла в комнату свекрови протерла пыль, подобрала с пола облетевшие сухие лепестки и полила комнатные цветы. В отсутствии матери мужа она старательно заботилась о них.
После женитьбы сына Хару, посмеиваясь, часто называла себя бродягой, чем поначалу обескураживала родню:
- Я всегда говорю правду как есть и не собираюсь меняться на старости лет! - бескомпромиссно заявляла куноичи. - Я вполне принимаю то, что теперь в доме Хиаши есть кому хозяйничать, стало быть, я больше не обязана сидеть там безвылазно! Буду скитаться по внукам, пока всем не надоем.
Вскоре родным стало ясно, что старая госпожа дразнит их, развлекая себя, и они стали подыгрывать взбалмошной, но такой любимой Хару, искусно выражая свой ужас, втайне улыбаясь тому, с каким удовольствием бабуля слушает их уверения в безграничной любви и бесконечном почитании.
Так и повелось: одну неделю седовласая куноичи проводила в своем доме, другую - гостила у Хинаты, а далее следовала очередь Неджи и Ханаби. Последний месяц она жила у внука, после родов Сакуры помогая им по хозяйству, пока сноха занималась ребенком.
***
/Альтернативная краткая версия завершения будет опубликована в следующей части/
Весенний день подходил к концу.
Ужин был готов, и Эмико уже собиралась накрывать стол, когда на кухню вошел супруг, держа её теплую накидку, и предложил жене выйти на улицу.
- Не стоит упускать такой вечер, дорогая. Погода прекрасная и воздух еще не остыл...
- А ужин?
- Мы им обязательно насладимся, - Хиаши подошел ближе, расправляя накидку. - Эмико, я соскучился по нашим прогулкам.
Она улыбнулась и согласно кивнула - вечерняя трапеза, действительно, может немного подождать.
***
Пара - мужчина и женщина, прекрасный и гармоничный союз противоположных начал: темного и светлого, мягкого и жесткого, уступчивого и своевольного.
Разумеется, не всякий мужчина найдет свою судьбу в любой женщине и наоборот. Более того: иногда поиск своей половины занимает много времени, но когда это происходит и две части объединяясь, становятся неразрывным целым, рождается нечто новое: сопереживание, нежность, забота - единая жизнь.
Им всегда было что сказать друг другу, но в эту минуту, Эмико и Хиаши было достаточно молча и неспешно идти рука об руку по аллее.
В какой-то момент оба, не сговариваясь, а повинуясь спонтанному желанию, вышли из рощи и поднялись на небольшой холм, там они остановились, любуясь закатом.
А небо было поистине великолепным - подсвеченное светилом, оно отливало золотом, подальше от солнца наливались краснотой участки, переходящие от розовато-золотистого до ярко-алого, оттеняемые перышками серебристо-сиреневых облаков.
В свете золотых закатных лучей одухотворенное лицо Эмико светилось прелестью, она призналась:
- Мне сложно сказать, что я ощущаю сильнее: восхищение этой красотой или грусть оттого, что мы провожаем еще один счастливый день. И его, увы, нельзя вернуть.
Женщина предчувствовала их волнительный, возможно, тяжелый, но неминуемый разговор ...
Еще перед свадьбой они обратились к ирьенину с вопросом о возможности иметь детей. Сакура подтвердила, что Эмико полностью восстановилась и вполне может забеременеть вновь, но риск повторного выкидыша оставался значительным из-за ее возраста. Тогда Хиаши, движимый желанием оградить ее от вероятной опасности, настоял на обязательном применении защитных средств. Но даже с ними он, не забывший недавно перенесенную ими боль и свой страх за Эмико, часто предохранялся, прерывая их близость.
И она согласилась, исправно принимая снадобье первые два месяца, а потом когда Хиаши перестал осторожничать с ней, самовольно прекратила прием...
Это не было попыткой угодить мужу в его желании получить наследника. Нет. Она хотела зачать и родить, не в силах забыть образ малыша из своих снов.
В середине января окончательно осознав, что задержка оказалась неслучайной - его семя вновь проросло в ней, светлоглазая решила сохранить всё в тайне до поры, полностью беря ответственность на себя. Невзирая на свои страхи и отчаянную потребность в поддержке, она скрывала это, справедливо предвосхищая то, что Хиаши еще сильнее изведет их тревогой. Вместо этого она поменяла свой рацион, выбирая полезные для беременных продукты и начала принимать снадобья, укрепляющие женский организм и питающие ребенка.
Она установила себе срок, зная что нужно дождаться весны - переждать самый опасный период. Осенью Сакура обмолвилась, что нежизнеспособный плод погибает в первые три месяца беременности, а после риск выкидыша, снижаясь, сходит к минимуму и светлоглазая возносила молитву ками за каждый благополучно прожитый день.
Госпожа Хару, тоже не была осведомлена об этом, поскольку чаще жила у внуков, посвящая много времени их детям. В данное время, живя у Неджи и нянчась с новорожденной розоволосой правнучкой, свекрови, благодарение небесам, было некогда проверять ее чакру бьякуганом.
Время шло, ее больше не беспокоила легкая тошнота и, зачатый в декабре, их малыш уже пару недель как прошел трехмесячный срок. Эти дни она лучилась счастьем, но одновременно, слегка волновалась, опасаясь реакции Хиаши на новость. Она знала, что он будет рад ребенку, но, также, скорее всего, начнет беспокоиться о том, как пройдут роды.
По правде говоря, Эмико и сама побаивалась, неуверенная в том, достаточно ли она сильна, чтобы в свои годы выносить дитя и в срок благополучно разрешиться от бремени, потому-то до сих пор не решалась завести разговор.
К примеру, вчера они не сразу погасили свет в спальне и Хиаши довольно заметил, что ее грудь изменилась, да и тело стало более округлым и соблазнительным. Светлоглазая замерла, закусив губу и ожидая расспросов или проверку бьякуганом, но супруг легкомысленно посмеялся над своей памятью и глазами, и она промолчала, малодушно упуская шанс, открыться ему.
А может быть им не нужны эти разговоры? Еще через пару-тройку недель ее грудь набухнет еще сильнее, соски потемнеют, а живот начнет быстро расти, так что не только Хиаши, но даже посторонним ее интересное положение станет очевидным!
Внезапно у нее взволнованно перехватило дыхание от понимания, что скоро она почувствует движения маленького, сначала слабые, легкие поглаживания, а затем всё ощутимее и увереннее он заявит о себе!
Куноичи непроизвольно коснулась живота и вздохнула своим мыслям - радостно, но неспокойно.
Хиаши повернулся к казалось бы загрустившей супруге и бережно обнял, встречаясь с ее губами. И Хьюга ожила от этой ласки, ощущая себя столь любимой и оттого окрыленной, полной жизненных сил, она прикрыла веки, отвечая на поцелуй, успокаиваясь не умом, а скорее шестым чувством ловя или угадывая то, что на этот раз всё будет хорошо. В конце концов, существует искусные ирьенины и добрые ками, которые не оставят их!
После поцелуя разнеженная Эмико услышала глубокий бархатный голос любимого, который убежденно произнес:
- Отпусти печаль. Ничто не победит красоту и силу жизни. Это известно даже детям. Эмико, завтра нас встретит прекрасная утренняя заря, неизменно приходящая всякий раз после прощальных лучей закатного солнца.