Дочери Стэна. Одержимость.

Пятница... Обычный такой день...

Вчера Адам утащил меня на вечер встречи с каким-то поэтом, читавшим умопомрачительные стихи, а потом мы заказали по порции «банана-сплит» в кафе-мороженом несмотря на то, что на улице и так стоял мороз. Мы взяли все разные шарики и то и дело угощали друг друга с ложечки, а потом сидели рядышком в самом дальнем углу кафешки, глядели на снегопад и иногда целовались. Все как прежде, как я и хотела... Встречаюсь с женатым человеком, который как бы и не совсем женат. Бесперспективные отношения, которые могут оборваться в любой момент.

Стэша, как водится, подвезла меня до колледжа, и мы вместе зашли внутрь. Обычно я не привлекаю ничьего внимания, но сегодня мне показалось, что некоторые студенты как-то странно на меня смотрят.

- Стэша, у меня рот не испачкан? – обеспокоенно спросила я подругу. – Дырки нигде нет? А волосы?

- Нет, все в порядке, - ответила она. – Почему ты спрашиваешь?

Я поймала на себе еще один насмешливый взгляд незнакомой девушки и поежилась.

- Что-то не так...

У Стэши на такие вещи один подход.

- Да забей! – велела она и потащила меня за руку дальше.

Вскоре наши пути разошлись, и она пошла на свои пары, а я снова и снова чувствовала кожей, что привлекаю повышенное внимание. В итоге, я кое-как добралась до аудитории, где должна была проходить первая лекция, и села, как обычно, на первый ряд. Через пару минут рядом со мной бухнулись две мои подруги и восхищенными глазами уставились на меня.

- Вот я не ожидала, Полина! – заявила Джин, такая же невзрачная девушка в очках, как и я. – В тихом омуте черти водятся!

- И ты нам ничего не рассказала? – возбужденно вторила ей Кирстен. – Как ты могла?!

Их слова мне очень... ОЧЕНЬ не понравились! Внутренне подобравшись, я невозмутимо спросила:

- Вы о чем, девчонки? Не понимаю.

- Не понимает она, - хихикнули обе.

Джин достала мобильный телефон и протянула мне. У нее была открыта какая-то социальная сеть, Инстаграм что-ли, и во весь экран красовалась фотография, как я с милой улыбкой сую Адаму в рот ложку мороженого. Палец Джин прокрутил экран вниз, и передо мной предстало еще несколько фоток – Адам кормит с ложечки меня, я положила голову Адаму на плечо, Адам обнял меня, Адам меня целует... Все фотографии сделаны с приличного расстояния, но четкость была на высоте, и сомнений в том, что на них изображены именно мы, никаких не было.

- Ты встречаешься с Адамом Флетчером? Давно? А он женат? А вы с ним уже?... Ну, ты понимаешь? – наперебой затараторили Джин и Кристина, а я сидела, замерев и желая заморозить время, чтобы остановить все это, чтобы дальше эта ситуация не развивалась!

Я даже не могла плакать, а ведь обычно чуть что, так у меня готовы реки слез на глазах. В голове набатом била лишь одна мысль: «Нас спалили. Меня исключат из колледжа». Прозвенел звонок, спасший меня от дальнейших расспросов подруг. Я радовалась, что сижу на первой парте и не вижу, как на меня наверняка таращится весь мой курс. Пыталась записать что-то из лекции, но в таком состоянии это плохо получалось. Я не представляла, что теперь будет, как я расскажу об этом маме...

До ректората слух добрался очень быстро, и уже со второй лекции меня забрал начальник курса, учтиво попросив пройти с ним. Я вышла из зала, низко опустив голову, преследуемая перешептываниями и усмешками однокурсников. Представляю, что они обо мне думают! В коридорах во врем занятий царила тишина, лишь звуки наших шагов слабым эхо отражались от стен. Начальник курса ничего мне не сказал, англичане вообще в этом плане весьма сдержанные люди, и уже за это я была ему благодарна. Он довел меня до администрации колледжа – небольшого холла перед несколькими дверьми, одна из которых вела в кабинет ректора. Там в изысканном кожаном кресле уже сидел хмурый Адам.

- Присаживайтесь, - вежливо пригласил меня начальник курса. – Мистер Барнетт вас вызовет.

Я послушно опустилась в кресло через одно от Адама. Он не смотрел на меня, пока начальник курса не удалился, потом поднял взгляд.

- Ну что, наелись мы мороженого, да? – с грустной улыбкой спросил Адам.

У меня не было сил шутить в ответ, и я лишь с виноватым видом таращилась на него, хотя и понимала, что нашей вины тут нет – невозможно постоянно держать ухо востро и подозревать в каждом молодом человеке студента твоего же вуза, который захочет прославить свою страничку за наш счет.

- Не волнуйся, - Адам подмигну мне и пересел в соседнее кресло. – Все будет хорошо.

- Как? – спросила я, уже чувствуя первый позыв зареветь.

- Как-нибудь, - небрежно пожал плечами он, но я видела, что он встревожен и лишь прикидывается, что его это не беспокоит.

Через пять минут дверь в кабинет ректора открылась, и мистер Барнетт, седоволосый гладко выбритый мужчина лет шестидесяти, пригласил нас зайти.

- Полагаю, вы оба догадываетесь, зачем я вас вызвал? – сразу перешел к делу ректор.

Он прошел за свой стол, а мы с Адамом остались стоять, как нашкодившие школьники.

- Да, мистер Барнетт, - ответил Адам за нас двоих.

Ректор с недовольным видом откинулся на спинке кресла и сложил руки на груди.

- Вы знаете правила нашего колледжа – никаких отношений между преподавателями и студентами! И все же вы, мистер Флетчер, и вы, мисс Волкова, посмели нарушить этот запрет и выставили нашу альма-матер в неприглядном свете из-за этих фотографий!

Мы с Адамом молчали, так как возразить было нечего, и мистер Барнетт продолжал:

- Мы, конечно, не вправе контролировать вашу личную жизнь, но главным условием является отсутствие любой информации, компрометирующей наше заведение. И что же? Вы предоставили такую информацию охотникам за дешевыми сенсациями. Да еще какую информацию, учитывая ваш статус, мистер Флетчер!

Я покосилась на Адама, но он, сжав губы, глядел в пол и пальцами теребил обручальное кольцо. Мистер Беннет выпрямился и сочувственно покачал головой.

- Вы – талантливый преподаватель, мистер Флетчер, а вы, мисс Волкова, - отличная студентка, которой наш колледж мог по праву гордиться... Тем не менее, правила есть правила, поэтому с сожалением вынужден сообщить, что вы, мисс, исключаетесь из колледжа, а вы, Адам, должны будете написать заявление об увольнении до конца следующей недели.

Я держалась из последних сил, но когда прозвучал приговор, я закрыла лицо руками, с трудом подавляя рыдания.

- Мистер Барнетт, - подал голос Адам, - я считаю, вы несправедливы по отношению к Полине! Я допустил ошибку и готов написать заявление об уходе. Но прошу вас, не губите будущее этой девушки. Она всегда показывала успехи в учебе по всем предметам. Ваш колледж – лучшее в Лондоне заведение, выпускающее врачей, и благодаря вам Полина могла бы стать выдающимся врачом. Если вы дадите ей шанс!

Адам поступал благородно, вступаясь за меня, и от мысли об этом я зарыдала еще горше.

- Сожалею, мистер Флетчер, но мы не были бы лучшим заведением в Лондоне, если бы нарушали собственные законы и традиции по чьей-либо прихоти, - ответил мистер Барнетт.

Все еще пряча лицо в ладонях, я услышала, как отодвинулся стул ректора, и он подошел к Адаму.

- Я ценю ваши слова, Адам, и, зная ваше положение, сочувствую создавшейся ситуации. Однако вам надо было думать об этом раньше. И мисс Волковой и, в первую очередь, вам, так как все же вы – мужчина и, я надеюсь, джентльмен. И в любой ситуации вы должны заботиться прежде всего о репутации вашей спутницы. Единственное, что я могу сделать для мисс Волковой – я постараюсь договориться о ее переводе в колледж в Манчестере, их ректор – мой хороший знакомый.

- Спасибо, мистер Барнетт, - сказал Адам и, взяв меня под локоть, увел прочь из кабинета.

Мы снова сели в кожаные кресла. Я ревела в носовой платок Адама, а он говорил какие-то слова утешения. Манчестер... Господи, он и рядом не стоял с Лондонским колледжем! А сам Адам вообще остался без работы! Как тупо было поддаться чувствам. Лучше бы я молча страдала и училась дальше. Потом бы как-нибудь пережила, наверное...

- Прости, Полина, - сказал Адам, присев передо мной у кресла, и взял мою руку в свою. – Это моя вина. Я не должен был тебя в это впутывать, пока сам во всем не разобрался. Мне так жаль... И я ничего не могу поделать...

- Нет, это я виновата, - всхлипнула я. – Не надо было мне тогда на тебя смотреть...

- Не говори глупости! – Адам даже усмехнулся. – Посмотрела она не так... Я, если хочешь знать, даже очень благодарен тебе, что ты на меня посмотрела.

При этих словах я перестала плакать и подняла на него покрасневшие глаза.

- Да-да, - кивнул он в подтверждение своих слов. – До встречи с тобой последние годы я не жил, я только боролся. Боролся за жизнь человека, которому она была не нужна. Ты не можешь представить себе, что это такое – бешеное напряжение каждый день. Каждый день ожидать, что сегодня она, едва ты ступишь за порог, снова это сделает... Я чувствовал, что не нужен ей, ей уже никто не был нужен. И все равно боролся, уже по инерции, по привычке.

Адам вздохнул и опустил взгляд.

- С тобой мне так легко... С тобой все так, как должно быть... Но почему я все равно чувствую себя предателем? Я словно дикий зверь, попавший в капкан – не знаю, как вырваться. Я застрял. А пострадала ты. Поэтому я виноват и еще больше виноватым чувствую себя потому, что ты подарила мне столько хороших моментов, подарила тягу к жизни, которую я сам начал терять.

Адам поднялся и потянул меня за собой:

- Идем, тебе надо умыться.

Я встала, и тут он вдруг обнял меня и крепко-крепко прижал к груди, гладя по волосам. Я обвила его руками и уткнулась носом в его мягкий шерстяной свитер. После его пламенной речи мне так хотелось услышать, что он любит меня, что выбирает меня... но Адам лишь прошептал:

- Спасибо тебе.