Ангел крови

Я позвал её в общий душ не для секса. Хотя, может и для него. Но только если она позволит прикоснуться к себе. Порой мне тяжело сдерживаться и не наброситься на неё будто животное. Только я не животное. Инстинктов нет. Только желание. Могу и перетерпеть.

В одном нижнем белье она развернулась и направилась в сторону светлой двери, за которой прячется комната для водных процедур. Она тряхнула распущенными волосами. Каштановые, блестящие, такие пушистые, словно кошачья шерсть, волосы. Нежные локоны аккуратно легли на плечи. Вид вроде обыкновенный, но такой интимный. Заводящий. Манящий. Даже если она просто будет лохматой и в помятой домашней одежде — я захочу её. Кружева не так возбуждают и заманивают, нежели простой вид настоящей девушки без завивок.

Следом за изящной девицей зашёл я в закрытую комнату. Дорогая мраморная плитка, душевая кабинка, большое зеркало и раковина, собственно туалет сам тоже присутствует. Стоя ко мне спиной, она завела руки за поясницу и бережно спустила трусики с бёдер, заставляя их слететь вниз в ноги. Следом и, не назову это бельём, накладки на соски полетели к чертям. Пусть она и аккуратно снимала нижнее бельё, я всё равно глазами буду срывать его. Безжалостно рвать, а потом покупать новое. Приятно видеть когда ткань трескается, расходится по швам и слетает далеко и навсегда, оголяя самые запретные места.

— Может быть включим музыку и будем под струями воды наслаждаться музыкой и друг другом? — не оборачиваясь, она зашла в душевую кабину и включила напор горячей воды. — Как тебе затея?

Я только рад выполнять твои желания. Твои указания. Твои, возможно, приказы. Я же личный Джин, только без лампы. Но это ни чем не помешает.
Я усмехнулся самому себе, переводя взгляд на обнажённую спину Эвелины.

— Мне нравится. Какую песню хочешь? — не теряя времени, я отошёл в спальню за телефоном и маленькой продолговатой колонкой, ставя её на раковину неподалёку от душевой кабинки.

— Хочу «Broken angel» от Arash, — произнесла она название песни. Не раз слышал её. Уже наизусть знаю. — И давай выключим свет, включим обычную подсветку.

Мои губы расплылись в искренней улыбке. Она наконец-то попросила меня о чём-то. Сказала своё желание. Я обязан его выполнить.

Включая на телефоне нужный трек, я прибавил громкость на колонке. Она не была включена на всю громкость или до жути тихо. Средняя громкость, прекрасно слышно и не режет слух. Выключая свет в помещении, я переключил его с помощью небольшого пульта на освещение вокруг потолка и снизу душевой кабины.

Перевод песни грустноват, но звучание нежное и ласкает слух. Эвелина продолжала стоять под струями воды в расслабленном состоянии, наслаждаясь звучанием мелодии. Наблюдая за её красивым телом и мягкими, уже влажными, волосами, я по неволе улыбаюсь. Стягивая с себя остатки одежды, я оказался за женской спиной, закрывая дверцу. Горячая вода прыснула на меня, согревая похолодевшее тело. Мои руки поспешно легли на талию девушки, завлекая в трепетные объятия.

— Данте, — вздохнула она, неспешно повернувшись лицом ко мне, укладывая ладони на мои плечи. — Я могу спросить одну вещь?

— Можешь. Спрашивай, — спокойно ответив, я склоняюсь к ней ближе, касаясь губами её чувствительной шеи сбоку. Сладкая кожа, нежная и мягкая. Целовал бы её вечность.

— С чего Клара решила, что ты женишься на Оливии? — прямо спросила она, подняв на меня фиолетовые глаза. — Ты любил её и ваше дело шло к свадьбе, но у тебя появилась я и всё оборвалось?

— Всё куда более странно, — тяжко вздыхаю я, посмотрев в её глаза, полные вопросами.

— Объясни. Расскажи. Меня беспокоит это.

— Она твоего возраста. На десять лет младше. Когда мне было двадцать два года, а ей двенадцать, она призналась мне в любви. Глупо, правда? Я не испытывал к ней ничего, кроме дружеских отношений, поскольку её отец был моим партнёром. Девушку я найти себе не мог. Её мать предложила мне жениться на ней, если до двадцати шести лет я не найду себе жену. Подписали бумажку. И в последний год я влюбился по уши. Можешь посчитать мой договор тупым, особенно когда мне было двадцать два, а ей всего двенадцать. Только я не испытал к ней ничего. Скорее она была моим последним вариантом, а найти себе девушку я хотел, но давалось это сложно, от меня кроме денег не было нужно ничего. Я не жадный финансово, наоборот, своей любимой отдам последние центы, но я бы хотел ещё в ответ получать любовь.

Её взгляд с трудом перевёлся в сторону. Иностранные слова на английском и фарси с нежностью проходились по слуху, лаская своим звучанием. Она спокойно втягивает воздух и выпускает его. Проточная вода проходится по нашим телам, стекая на белую плитку кабинки, а следом прямо в слив. Влага смачивает волосы насквозь. Горячая вода создаёт небольшой пар и стенки душевой кабинки заполняются потом, что на них можно рисовать разные узоры, и не только, если захочешь и портрет нарисуешь.

Я в наглую напираю и вжимаю её тело в горячую прозрачную стенку. Моя голова склонилась над её, и я накрыл губами её губы. Такие сладкие, мягкие словно подушка, нежные как воздушный десерт, гладкие будто шёлковая кошачья шерсть. Она протяжно вздыхает и захватывает инициативу на себя, потихоньку делая поцелуй глубоким. Её язык проходится по моему, и наоборот — мой язык гладит её. Песня и шум воды ни капли не отвлекают от нашего любовного соединения, только будоражат и завлекают в нужное русло.

— Значит, ты её не любишь, по договору должен был жениться, но в итоге не женишься? — разрывая наше воссоединение, она шёпотом волнительно спрашивает.

— Абсолютно верно. Жениться я смогу только на тебе. Ни на ком больше, — расплываясь в настоящей улыбке, моя ладонь легла вниз к её грациозной талии, постепенно опускаясь вниз и в сторону, ближе к одному интимному месту, но она резко хватает мою руку за запястье, упорно останавливая.

— Я не бритая, не трогай, — шипит она, оттянув мою руку в сторону, мне остаётся лишь повиноваться. — Когда приведу себя в порядок, тогда можно. А сейчас я не разрешаю. Я стесняюсь.

— А я идеально выбритый хочешь сказать? — без зазрения совести я усмехнулся и коснулся кончиком языка её хрупкого плеча, засасывая фарфоровую кожу в полость, оставляя на женском прекрасном плече след небольшого и не сильного засоса.

— Нахал, — заворчала она. — Но я тебя таким люблю. Любым люблю. Но всё же мне комфортнее, когда не будет волос.

Её слова как будто ударом врезались в сердце и засели в душу. В голове они стали неоднократно повторяться. И почему у меня такая реакция, словно я в принципе впервые слышу слова о любви? Однако я искренность слышал лишь от семьи и пару раз от Оливии.

— И я тебя люблю, ангелочек, — отвечая на её чувства жаркой взаимностью, она одарила меня своей фирменной улыбкой.

Чер возьми. Жить не смогу без неё. Точнее смогу, но не хочу. Не хочу жить без неё. Она тот самый лучик света, который дарит тепло и освещает путь. Она светится. Стала счастливой девушкой со мной. Вот что значит изменить окружение. Меняя людей вокруг — меняешься и ты. Чем хуже окружение, тем хуже ты. Чем лучше окружение, тем лучше ты. Это закон психологии, часто мы равняемся на тех, с кем общаемся.

— Насколько сильно любишь?

— Умру за тебя. Пожертвую всем своим имуществом ради тебя. Сделаю для тебя всё. Любое твоё желание я исполню и…

Мою красивую речь разрывает настойчивый и громкий стук в дверь в номер отеля. Режущий слух звук не оставляет нас в покое.

— Кто это? — боязно спрашивает Эвелина, мёртвой хваткой схватившись за мою спину. — Убийцы? Враги? Кто это, Данте? — её ангельский голос сменяется на шёпот. — Выключи музыку, будто нас здесь нет, — ещё тише сказала она, я едва расслышал её.

Выпуская девушку из объятий, я провернул дивертор, переключатель смесителя, закрывая поток воды. Открыв дверцу я вышел и подошёл к телефону с колонкой, ставя песню на паузу и отключая колонку от телефона. Стук не прекращался. Незваные гости уходить не желают. Мне их выпроводить пистолетом?

— Данте, что происходит? Опасность? Мы под прицелом?

Эвелина поспешно вышла из кабинки и оказалась около меня, цепляясь маленькими для меня руками в мою сильную и приличного размера, по сравнению с Эвелиной, руку.

— Тш-ш, не надумывай себе ничего плохого. Ты же со мной и никто не причинит тебе вреда, — вторая свободная рука легла на голову девушки, ласково поглаживая, а следом захватывая в успокаивающие объятия. — Ангелочек мой, всё хорошо, слышишь?

— Слышу, — тихо всхлипнула она, но на лице никаких признаков слез. — Тогда кто это?

— Я схожу и посмотрю, а ты будь здесь, — оставляя на её лбу нежный поцелуй, я схватился за висящее полотенце на крючке.

По дороге из ванной я вытирал тело и волосы. Из шкафа я захватил первые попавшиеся штаны и футболку с бельём, моментально надевая на себя одежду. В небольшом сейфе в шкафу хранилось оружие. Пистолет Desert Eage. Для самозащиты подойдёт. Он лёгкий, всего два с половиной килограмма, не то что винтовка Pfeifer, которая весом шесть килограмм. Только оба варианта для меня будут лёгкими как пёрышко. Если для Эвелины смотреть, то ей пока что подойдёт Desert Eage. У Desert Eage отдача сильная, поэтому если человек никогда в своей жизни не стрелял и не умеет держать оружие, у него произойдёт вывих запястья или даже перелом. Энергия его пули, которая достигает до 12,7мм, равна 2000 джоулей, что равно АК-47.

Вокруг торса обмотал не слишком толстый чёрный пояс — кобура. В нужный отсек кобуры вставил пистолет дулом вниз. Пояс оказался под моей тёмной футболкой, которая была чутка большего размера — оверсайз, чтобы не было видно кобур. Дойдя до двери, откуда всё доносился настойчивый стук, я взглянул в глазок.

Оливия?

Девушка с длинной косой в простом белом платье ниже колена стояла под дверью и нервно кусала губу. Что она здесь забыла? Номера перепутала? В непонимании от происходящего, я провернул ключ в замке м открыл дверь, позволяя ей войти в номер.

— Данте, где Эвелина? Мне она срочно нужна!

— Оливия, что ты здесь делаешь в поздний час? Ты должна быть дома и спать давно, — я нахмурился и закрыл дверь на замок, отходя в сторону двери в ванную комнату. — Ангелочек, выходи, это Оливия.

Эвелина вышла из ванной, уже одетая в пижамные шорты и футболку, они лежали там ещё с самого начала нашего пребывания в отель. Оливия как ошпаренная бросилась к Эвелине, падая на колени.

— Прости, пожалуйста, мою маму за тот спектакль! Я не знаю, что на неё нашло. У неё бывают такие агрессивные приступы, мне очень стыдно за неё перед тобой. Ты не воспринимай её слова всерьёз, она ничего не сможет сделать. Прости, Эвелина, прости!

Блондинка схватилась за ногу Эвелины, будто она собачка, которая провинилась перед хозяином и сгрызла кого-то.

— Встань с колен, — ошарашенно выпалила фиалка, сглатывая скопившуюся слюну и облизывая засохшие губы. — И больше никогда не вставай на них и не унижайся.

— Прости, Эвелина. Мне правда стыдно за тот случай, — тихо пролепетала она, покорно поднявшись с той унизительной позиции.

— Но не ты меня оскорбляла. И не ты должна извиняться. Оливия, ты не виновата… — голос Эвелины стал тише, и она положила ладонь на плечо блондинки. — Я уже забыла конфликт в ресторане. Он ни на что не повлиял.

Эвелина.

Сказать, что мне показалось странным поведение Оливии — ничего не сказать. Она как беззащитное существо, ищущее спасение и поддержку. Ищущее защиту и безопасность. Она напоминает меня своим поведением. И если честно, выглядит жутко.

Данте стоял неподалёку от меня и улыбался уголками губ. Счастье продлилось совсем недолго. За дверью послышался приглушённый выстрел и испуганные крики жильцов.

Что за чертовщина?!
Оливия напугано схватилась за меня, будто я и есть её спасение и защита. А я же в свою очередь перевела взгляд на нахмуренного Данте.

— На отель напали. Будет расстрел. Начнётся кровавое месиво. Мы должны уходить отсюда. И немедленно, — строго сказал, нет, приказал мужчина и резко раскрыл двери шкафа.

Он провернул выпирающий рычаг большого сейфа и открыл его, доставая оттуда пояс, который протянул мне.

— Переоденься в более закрытое и плотное, жёсткую ткань. Маловероятно, что оно убережёт тебя на все сто процентов, но если будут летать осколки от тех же разбитых окон, они не попадут и не вопьются в твою кожу. Поторопись!

Я отпустила Оливию и решительно кивнула, беря кобур. Да, он называется кобур. Следом у меня в руках оказался пистолет и я отошла от них, забирая из шкафа плотные штаны и водолазку.

Оливия крутилась вокруг нас обоих, не зная что и делать. Боялась и тряслась от страха. Данте то и делал, что успокаивал её словами.

В номер зашёл Демьян. Нет, забежал, а по его виску бежала тонкая струя крови, да и руки его были не из лучшего ранга. Запачканы кровью. Чужой кровью.

— Не успел я тебя предупредить, но мы должны уходить. Вас ищут. Снова недруги. Мы опять под прицелом. Полиция уже в пути. Не знаю, что это за люди, но отсюда мы должны уходить! Можем бежать на крышу, а оттуда прямо по пожарной лестнице вниз и к блядским чертям далеко бежать! Они перегородили весь главный вход, — шатен стиснул зубы, стерпев головокружение и жгучую боль в висках.

— В коридоре чисто? — жёстко спросил Данте, подходят к Демьяну с влажной ватой, она была в спирте. — Приложи, утихомирь свою кровь.

Зеленоглазый одобрительно кивнул, послушно обрабатывая неглубокую, но длинную рану.

— Я иду первым, за мной Оливия и Эвелина, сзади Демьян. Всё ясно? Девушки будут огорожены с обеих сторон. Натан, Вильям и Эрнест где?

Что? Эти трое тоже здесь? Мы будем в полной безопасности под защитой пяти мужчин! Бояться особо нечего, но я не хочу, чтобы Данте или кого-то ещё ранили.

— На стреме, — кратко ответил мужчина, открывая дверь в коридор. — Выходим.

Я уже успела переодеться и надеть пояс. Данте вышел первым и в коридоре показались трое наших охранников. У всех троих перепачканы кровью рубашки, даже лица запачканы. Неужели на несколько этажей ниже творится такое месиво? Кровавое месиво. Настоящий ужас.

— Внизу настоящая расчленёнка. Будто в фильме, — насмехался Натан. — Люди умирают. В них стреляют. Ещё вонзают ножевые ранения. Распахивают брюшную полость и достают внутренности. Видеть это — жуткое зрелище. Даже детей они убивают. И я сомневаюсь, что это именно наши враги как говорит Демьян.

— Мудаков хватает. Причём убийцы не только мужчины, но ещё женщины и даже подростки! Целая банда. С подростками справиться легко, некоторых уже убили, так им и надо, но вот с мужчинами амбалами и женщины, которые примерно нашей силы, будет тяжеловато, — заговорил Вильям.

— Они хотят уничтожить отель. Убить всех, кто в нём присутствует. У этих людей имеются не простые пистолеты, но и взрывчатки. Они доказали это, взорвав ближайший прилавок. Они в чёрных костюмах с прямоугольным значком на правой груди, где написано «Адреналин». Название команды, видимо. Так глупо, честно. — продолжил рассказывать Эрнест.

Мы же всей, эм, компанией? Пусть будет компания. Всей компанией, состоящая из семи человек, шли максимально быстрым шагом вперёд по коридору, срываясь едва ли не на бегство. Мужчины окружили меня и Оливию, защищая нас от возможных ударов. Их ещё не было, надеюсь и не будет.

— Оружия забрали? Какие пистолеты вы взяли? — спрашивает Данте, иногда кидая взгляд назад, проверяя на месте ли мы с Оливией.

— Револьвер Pfeifer Zeliska в калибре 600 Nitro Express, — ответил Вильям. — Пистолет DE50SR MMB. Оружия под одеждой.

— Прекрасно, самые мощные которые у нас есть забрали, додумались, похвально, — усмехнулся мой мужчина, но резко остановился. — Заряжай.

Впереди показалось несколько людей в чёрных костюмах и масках, где не видно их лица. Две женщины и пятеро мужчин. Они раздевают девочку лет десяти, а её мать и отец связанные и со склееными ртами были в сторонке от них, мычали и пытались кричать.

— Оливия, Эвелина, спрячьтесь за стену. Вильям, ты смотри за ними двумя, — скомандовал Данте, направляя пистолет на тех людей. Они будут стрелять в них? Убивать? Господи!

Мне становится дурно от мысли, что сейчас начнётся убийство. Но эту компанию «Адреналин» нужно как следует проучить. Почему они раздевают ребёнка? Хотят изнасиловать на глазах у её родителей? Мамочки…

К горлу подступила тошнота. Внутренности скрутило в неприязни, и воспоминаний когда Дмитрий пытался меня изнасиловать на улице. Этот страх. Я снова ощущаю страх. Вильям схватил нас за руки и завёл назад между стен. Оттуда я не вижу, что происходит у Данте с другими парнями. Я закрываю рот ладонью, лишь бы не стошнило прямо сейчас.

— Эвелина, всё хорошо? — волнительно спросил синеглазый.

— Да, просто то зрелище было неприятным. Тошнит от него.

— Сейчас ты ничего не видишь из этого ужаса и не будешь видеть. Ни Данте, ни я, ни Натан, ни Демьян, ни Эрнест, мы не позволим вам видеть кровь или что-то более ужасающее.

— Для вас это уже привычно? — поинтересовалась я.

— Достаточно. Часто бывает, что на наших руках кровь. Не по нашей вине, первые мы никогда не нападаем.

Больше я не проронила ни слова. Оливия стояла рядом с Вильямом и тяжело вздыхала, боялась. Я сама боюсь не меньше. Закрываю глаза и облокачиваюсь головой о стену. В глазах защипало и что-то сдавило горло. Хочется разрыдаться прямо сейчас. Ужас. Страх. Омерзительно.

Послышалось несколько мощных выстрелов и пару женских криков страха. Всхлипы. Вильям вышел вперёд, увидев что-то, а затем подозвал нас к себе. Он довёл меня и Оливию до места, где стоял Данте и другие. Они снимали одежду с той команды. Но зачем?

— Зачем? Мы только время теряем, — поинтересовалась я.

— Переоденемся в их костюмы, нас будут принимать за своих. Увеличим шанс на выживание, — произнёс Данте, снимая последний костюм с человека. — Некоторые запачканы кровью, в основном они умерли от ударов по голове, но не страшно. Прямо поверх этой одежды надевайте, — он протянул мне и Оливии чёрные кофты и штаны, а ещё маски.

Мы забрали из его рук одежду и принялись поспешно одеваться. Штаны и кофта как влитые! Идеально подошёл размер. Штаны с завышенной талией и маджетами. Карманы по бокам от колен. Если коротко — джоггеры. Простая кофта с длинными рукавами, но с бронежилетом и горловиной. Маска, где отверстие только для глаз, для зрения. Никто не сможет нас разгадать.

— А где та девочка и её родители? — спрашиваю я Данте.

— Убежали. Куда — не знаю, — коротко и серьёзно бросил он. Явно не в настроении сейчас. Злой какой.

Одевшись, мы продолжили свой путь на крышу. Никто не расслаблялся. Я и Оливия оставались в середине от пятерых мужчин, защищённые со всех сторон.

Идя быстрыми шагами по коридору, нашему взору открылся большой зал. Недоделанный будто. Бетонные стены без обоев или покраски. По телу прошёлся холодок. Неприятное место и сразу флешбеки о жизни с родителями.

—Нам в ту дверь. Оттуда выход на лестницу, дальше прямо и выход на крышу, а оттуда по пожарной лестнице, — разъясняет Натан и мы заходим в зал.

Неужели всё так просто было?

Я счастливо или даже победно улыбнулась. Неужели…да…мы выберемся отсюда, убежим далеко-далеко, может даже в аэропорт и следом во Флоренцию. Оказавшись в бетонном, так скажем, зале, за нами внезапно опустилась тяжёлая, железная дверь. Нет, не дверь, перегородка. Дыхание сбилось. Черт! Я накаркала, не всё будет идеально гладко…

Из нескольких дверей вышли люди в таких же костюмах, окружая нас. Нет, нет, пожалуйста, пусть это будет сном…

— Вы попали прямо в нашу ловушку. Ирония какая. Не думал, что Данте будет настолько глупым и наивным, — мужчина перед Данте снял маску, показывая своё морщинистое лицо, моментально срывая маску с лица Данте. Брюнет даже не дёрнулся.

Седые волосы и белая щетина. Морщины на лице и тусклые серые глаза. Ему лет шестьдесят что-ли? Или может девяносто вообще?

— Габри, — усмехнулся Данте, поднимая взгляд на мужчину. — Всего тридцать восемь лет, а на вид будто все восемьдесят.

— Остёр на язык, а в деле? В деле полный ноль. Ты побереги свои словечки, пулю пустить могу.

— Интересно, — хмыкнул мужчина и обвёл взглядом людей вокруг. Женщины, мужчины, подростки.

Видимо, сейчас начнётся ужас…

Мои мысли оказались верны. Отовсюду послышались выстрелы, пули летали и прилетели то в стены, то в потолок, то в пол, то в двери, то в головы врагов. Кровь хлыстала, текла под ногами. Этих людей становилось слишком много. Нас всего семь. Оливия в этом не участвует, её закрывает Демьян. Я тоже особо не участвую, перестала, нахожусь под прикрытием Данте. Металлический запах с тошнотой ударял в ноздри.

Двери слетели с петель от напора. Одна дверь упала и облокотилась о стену, создав маленький домик. Маленькое укрытие. Я негромко всхлипнула и вжалась спиной в стену. Передо мной стоял Данте и решительно стрелял. Он уверенно держит пистолет и серьёзно настроен.

Они когда-нибудь закончатся? Когда-нибудь устанут?

Мёртвые тела врагов безжизненно валялись на бетоне. Лужи крови. Тела настолько растрёпанные и пробитые, что даже внутренности выпадают. Выбитые зубы и челюсти. Я не знаю даже: как они настолько выбивают их до степени выпадения органов?

От такого зрелища мне хочется блевать, даже этого слова не постесняюсь. Время летит со скоростью света или наоборот тянется слишком медленно? У меня нет часов. Мои руки в крови. Губа разбита и алая жидкость струёй стекает по подбородку. Если мы сейчас бросимся к выходу, то за нами будет погоня и могут столкнуть с крыши, дабы мы умерли.

Интересно. Почему началась снова чёрная полоса в жизни? Но ведь за чёрной следует белая, верно? Белая продлилась не так уж и долго. Прокашливаюсь и смотрю вперёд, Данте и остальные мужчины упорно борются с другими. А я чем хуже? Я же умею стрелять. Я устала стрелять. Уже стреляла. Убила некоторых, даже в меня попадали почти, но я успевала уворачиваться. Меня били. Отбрасывали в стены и заставляли ударяться головой и бетон. Голова невыносимо кружится, хочется расплакаться. От боли или безвыходности? Где подмога?

Скатываюсь вниз по стене, садясь на бетон. Опускаю голову и закрываю глаза. Внезапно в меня прилетает пистолет, оказываясь на моих коленях. Что? Зачем он сюда прилетел? Чей он? Осматриваю ствол, неизвестная для меня модель. Это не пистолет Данте, чей-то другой. Поднимаю голову и вижу: Данте лежит спиной вниз на бетоне и на руках борется с другим человеком. Они то и дело, что переворачивают друг друга, оказываясь то сверху, то снизу. Избивают друг друга до крови на лице. Разбитые носы и губы.

Нет… Я не могу позволить бить моего, блять, мужчину!

Я должна встать. Должна помочь. Я черт должна! Решаюсь подняться, встаю, хватаю пистолет и навожу его на мужчину, который нависает над Данте. Закрываю один глаз и целюсь. Готовлюсь нажать на курок, но…

Чувствую грубый и сильный удар сбоку, заставляющий меня отлететь на несколько метров, пошатнуться и упасть. Черт, это было больно. Даже слишком! Пистолет вылетел из моих рук, оказавшись в руках незнакомого мужчины. Я упала прямо в руки другого.

Что?!

Они собрались меня пинать из стороны в сторону, избивать до крови?!

— Сладкая фигурка, я бы тебя трахнул, ты не против, маленькая шлюшка? — со спины послышался мерзкий голос.

Он схватил меня за талию так крепко, что я не понимаю какой использовать приём! Я будто забыла всё обучение… Я бездарность!

Нет, Эвелина, ты не должна сейчас раскисать. Не должна!

— Поиграем? Конечно, ты же не против. Особенно если я сделаю это на глазах у твоего любимого папика, хотя, он сейчас занят, — снова слышу этот ужасный голос со спины. — Занят своей смертью, — рассмеялся незнакомец.

Резким движением рук кофта сорвалась с меня и упала. С грохотом провалилась вместе с бронежилетом. Слезы захватили зрение. Становится страшно. Но я должна побороть свой страх и оторваться от него.

Его хватка чутка ослабла и я создаю резкий разворот лицом к незнакомому. Удар в уязвимую зону — пах. А следом оглушающий удар по ушам. Далее, когда он в тумане, толчок в стену, заставив удариться мудилу башкой о бетон. Не теряя времени, я отскакиваю назад ближе к Данте. Он убил трёх людей, схватившись за пистолет и выстрелив, но не заметил четвёртого, который пустил пулю прямо в бок Данте.

Нет! Нет-нет-нет!

Алая кровь запачкала весь бетон. Запах уже не так волнует. Я привыкла к нему. Четвёртый тоже оказался мёртвым. Данте, стиснув зубы, едва встал на ноги, упираясь о стену. Сплёвывает кровь от разбитых губ и возможно выбитых зубов.

Мой мужчина… Мой любимый, нет, пожалуйста. Держись, всё будет хорошо. Я подхожу к нему и захватываю в свои объятия. Сняла с себя водолазку, оставшись в одном лифчике и затягиваю рану на боку мужчины. Он поднял на меня взгляд, с ревностью очерчивая глазами моё наполовину голое тело.

— Ничего не болит? — это единственное, что его сейчас беспокоит?

— Мы должны сесть, тебе нужна передышка, хотя бы пару минут, ты весь в крови, Данте, пожалуйста, я прошу тебя, послушай меня, — с мольбой в глазах я утыкаюсь лицом в его окровавленную, порванную кофту, заливаясь слезами. — Пожалуйста…

Он ничего не отвечает, лишь повинуется, заводит меня за стену. Мы оказываемся между двух стен. Садимся на пол, я дальше от входа, поскольку он не позволил мне находиться прямо на прицеле.

— Данте.

Меня окутал страх. Страх потерять его. Страх остаться одной. Страх лишиться любимого, близкого и самого дорогого человека.

— Путь чист, беги, ангелочек, — хрипло сказал он. — Ты должна спастись, должна выжить.

— Я не уйду без тебя! — истерически вскрикиваю, хватаясь дрожащими руками за его лицо. — Я тебя не оставлю, понял меня? Я не оставлю тебя! Даже не смей говорить это, я не уйду без тебя.

Его глаза прикрылись. Ничего не ответил. Тяжёлое дыхание мужчины парализует меня, а страх только увеличивается.

— Не умирай, не умирай, — сквозь ужасное зрения из-за пелены скопившихся слез я едва двигаю губами в онемевшем состоянии. — Прошу, не оставляйте меня, я... Я не смогу одна, Данте! — я срываюсь на истерический крик изнеможенной боли в сердце. Моральная боль.

Боль настолько сильная и пронзительная, даже тот ужас, который произошёл со мной в течение долгого времени кажется мелкой занозой в пальце.

— Уходи, — единственное, что мило выпалить мужчина. — Беги. Беги далеко. Уходи, ангел.

— Нет, я не уйду! Я не уйду!

— Живо, Эвелина, уходи отсюда. Живо! — перекрикивая новый звук выстрела, Данте прокашлялся собственной кровью, сплёвывая её на бетон. — Не теряй ни минуты, вылезай через ту, блять, дверь! Беги! Тебя встретят, ты будешь в безопасности.

— Но...

— Я сказал, уходи!

— Я никогда не уйду без тебя! Если и умирать, то вместе. Если выживать, то вместе! Мы должны выжить. Мы выживем, слышишь?

Я склоняюсь над его лицом и касаюсь губами его щеки. Он потерял сознание от потери крови. Нет, нет… Пожалуйста, за что? Почему такая чертовщина? Почему такой ужас творится? Что я плохого сделала, судьба? За что ты так жестока? Почему я должна плакать? Неужели мне не суждено быть счастливой девушкой?

— Данте, любимый, очнись, нет, ты не должен так просто и так рано умереть, — дрожащим голосом говорю, проводя ладонями по его рукам. Ослаб. Совсем. В его теле нет сил. — Ты будешь жить, я обещаю тебе…

Тяжко вздыхая, я поднимаюсь с пола. Выхожу из маленького укрытия и хватаюсь за пистолет, который валялся без хозяина. Оружие врага. Врагов осталось не так много, но достаточно. Поднимаю ствол. Целюсь. Вздыхаю и… Выстрел прямо в голову противника.

Ещё. Второй. Третий. Четвёртый. Пятый. Точное попадание в голову. Вильям не отставал и тоже стрелял. Демьян помогал Оливии справиться с панической атакой. Эрнест, Натан тоже не отставали и стреляли.

Последний… Он целится в меня. Одновременный выстрел, я попадаю в голову, а он промахнулся и пуля мне в плечо. Черт! Больно! Я скривилась от боли и упала. Пала на колени, хватаясь за раненое плечо. Мы выиграли этот тяжёлый и долгий бой…

Измученная болью я встала на четвереньки и поползла к Данте. Легла щекой на его едва заметно вздымающуюся грудь и обнимаю мужчину. Всё закончено. Мы справились. Мы выживем. Обязательно будем жить. Я подняла голову и коснулась губами его губ. Кровь смешалась с моей, он отвечает на поцелуй, но крайне слабо. Отстраняюсь, целуя его в щеку.

— Я горд тобой, ангелочек, — слышу голоса где-то вдалеке, но я уже кажется отключилась. Провалилась в тёмную бездонную яму…

****

Поели мы с вами стекла(

Собираем 70 ⭐ для вдохновения и 30к просмотров!

Тг канал с новостями:
« Аделина Алмазова»
https://t.me/adelinawri