Серый. Эйфория.
Прошло две недели с первых наших "семейных" посиделок. Мы встречались ещё пару раз в квартире Рины, болтали, пили, смеялись.
По-моему, у Алекс юношеский максимализм. В ней я узнавал себя семь лет назад, и это мне симпатизировало. Умная, но была в ней ещё та детская наивность, что не позволяла разочароваться в жизни.
Дима — зачётный парень, но некоторые его поступки и слова наталкивали на мысль, что он далеко не счастлив. Да, он смеялся со всеми, шутил, однако, как только разговор прерывался, в глазах читалась какая-то непонятная усталость от всего. Ничего не знал о его жизни, так как он никогда о ней не говорил; но ведь ясно, как светлый день, что она не очень.
Рина — вообще отдельная тема. Никогда не видел такого доброго и сердечного человека. Кажется, она была готова простить любого, не видела в людях недостатки и ценила каждую секунду своей жизни, будто боялась смерти.
Что говорить о Кире? Я знал все её плохие и хорошие стороны. Никакой загадки в ней нет.
Время восемь вечера, я пришёл домой после работы. Ненавидел свою работу, но из-за отсутствия должного образования и нужды в средствах для существования, приходилось гнуть спину продавцом в "Пятёрочке". Изматывало, даже слишком. Наглые мамашки, глухие старухи и тупые дети — основной контингент. Мне было нужно расслабиться. Срочно.
Подошёл к подоконнику, поднял горшок с фикусом, который любила поливать Кира, и взял в руки пакетик с белым порошком. То, что надо.
Моя девушка сейчас тусовалась у этого рыжего. Бесячий тип, но можно было не ждать её хотя бы в ближайшую ночь.
Пошагал на кухню, сел за стол. Вывалил небольшое количество кокса и достал из кармана сотку. Сделал дорожку и, наконец, занюхал. Слизистую носа безумно жгло, но оно того стоило. Ожидая прихода, пошёл ставить чайник. Дикий сушняк замучил.
Я вздрогнул от громкой музыки, идущей из моего телефона. Подобрал его со стола. Твою мать, Кира.
— Да?
— Слушай, чувак, тут твоя пьяная в говно девушка, забери её к черту. — Мужской голос на той стороне трубки заставил понервничать. Кира в говно? Вот это поворот, она же всегда чувствовала меру.
— Я не могу сейчас.
— Она сначала устроила дикие танцы, потом блевать начала. Боюсь, её тут изнасилуют, потом бросят в дыре какой-нибудь. Приезжай лучше.
— Адрес какой? Постараюсь через час. — Одни проблемы от неё, даже одну ночь нормально пожить не даёт. Ехать в этот притон теперь, вытаскивать идиотку.
Парень назвал адрес, и я сбросил. Подожду, пока действие кокса закончится, и поеду. Надеюсь, она не помрёт за это время.
Чайник вскипел, и я уже наливал воду, как пришёл он — любимый и долгожданный кайф.
Я начал смеяться с льющейся воды, поставил на место чайник и пошёл в зал с чувством полной гармонии с собой и природой. Было так хорошо, что я стал танцевать и погрузился в нескончаемое счастье, безудержную радость. Вот она, жизнь. Вот она, эйфория.
***
Я сладко потянулся, посмотрел в окно.
Утро.
Непонятное ощущение, будто я о чём-то забыл, заставило резко встать. Уснул я немного не дойдя до кровати. На полу валялся телефон, который я с растущим осознанием того, что сделал, включил. Пять пропущенных.
Эйфория пропала, осталась только мерзкая реальность.