Серый. Выбор.
Где я нахожусь? Хотя, не важно. Главное, что мне хорошо.
Я чувствовал, как кровь текла по венам, чувствовал каждую её каплю. В глазах рябило от обилия цветов, меняющихся каждую секунду. Музыка пульсировала в голове.
Я живу, Боже, живу.
***
Голова невыносимо болела. Абсолютно не помнил, что было вчера. Или сегодня. Который час вообще?
Я лежал на своей кровати, но не понимал, как здесь оказался. Солнце било в глаза, проникая в комнату сквозь шторы. Я был в одних спортивках, и это меня очень насторожило. По-моему, мы с Кирой поехали на вписку вчера, точно вчера. Чёрт, Кира. Я снова обдолбался, а она сто процентов это поняла.
Взял телефон в руки — пропущенных нет. Значит, это она меня привезла домой. В принципе, ничего нового.
Меньше всего сейчас хотелось слышать истерики и упрёки в свой адрес, но что-то всё-таки заставило набрать её номер.
Гудки, гудки. Пока слушал их, встал с одноместной кровати, но боль пронзила каждую частичку тела. Пошатываясь, пошёл на кухню налить себе стакан воды.
Почему Кира так долго не отвечала? Всё настолько серьёзно?
— Слушаю. — Нет, услышал женский голос с хрипотцой и успокоился. Всё нормально.
— Привет. Ты где? — вода потихоньку капала в стакан.
— У себя.
Холодный до неузнаваемости тон заставил поставить кувшин на место, так и не дав долить воду до конца.
— Что случилось, Кир?
— Я думаю, ты прекрасно всё понимаешь.
Разборок не избежать, жопой чувствую. Вздохнул и отпил из стакана.
— А вот и не понимаю, объясни.
— Ты снова принял дурь, скотина. Я же тебе верила, Серый, а ты по-новой, — она пыталась сохранять спокойствие, но я уже уловил нотки истерики в её голосе.
— Я ничего не принимал, родная. Меня, похоже, чем-то накачали, в бухло подсыпали. Ты же знаешь, я завязываю.
Это была заученная наизусть речь, которой я пользовался после каждого приёма. Раньше срабатывало, хотя, кажется, сейчас что-то изменилось.
— Не ври, — сказала как отрезала. До этого она никогда не говорила мне такого. Всегда верила. Чёрт, значит я серьёзно накосячил. — Я видела, как ты занюхиваешь. Своими глазами.
Зажмурился, потирая рукой переносицу. Это полный провал. Мне конец.
— Я сейчас приеду, и мы поговорим.
— Не надо. Всё и так понятно, без слов. Ты снова врёшь, снова принимаешь. Ты ни во что меня не ставишь, Серый. Я для тебя пустое место, поэтому нет. Не приезжай. Мой совет: иди обдолбайся со своими дружками, легче станет. Наверняка у тебя башка раскалывается, — закончила Кира и сбросила.
Ну и влип я. Вроде обычная, не самая красивая девчонка — такие на меня кучами вешаются, но с ней было по-другому как-то. Спокойно, уютно. Кира заменила мне мать, которая умерла три года назад. Отец ушёл, когда мне было десять. Да-да, вышел за сигаретами и не вернулся. Он обзавёлся другой семьёй: двумя детьми и молодой женой-блондинкой. А мы в это время жили впроголодь. Мне пришлось работать с двенадцати лет, чтобы хоть как-то помогать кормить семью. И даже когда мама умирала от рака, мой несостоявшийся горе-папаша не соизволил навестить нас, даже ни разу не выплатив алименты. Этот ублюдок был не достоин ходить по земле. Его удел — гнить в могиле. Я ненавижу его, и эта ненависть вперемешку с болью от потери любимой матери пожирала меня изнутри. Кокаин же дарил ощущение свободы, пускай на мгновение, но дарил. Он помогал забыть о проблемах, притуплял боль и просто доставлял кайф.
Теперь Кира единственная, кого волновало моё состояние. Хоть её опека иногда и бесила, но даже я со своими маленькими мозгами понимал, что она просто заботится обо мне. Такая наивная, думала, что я наркоман. Захочу и слезу, вообще без проблем. Пока не стану бросать, но аккуратнее быть стоило. Кира, конечно, дурочка, но прощать больше не станет. Вот что делать — и кокс люблю, и её. Выбирать не хотелось, только не сейчас.
Надел чёрную футболку, взял деньги, ключи от машины и вышел из квартиры.
Сел в свою допотопную тачку и поехал к кириному дому. По дороге заехал в цветочный ларёк и купил ей букет пионов. Она их обожает.
Дверь в подъезд была открыта, кто-то снова сломал домофон. Ну и район, конечно. Бегом поднялся на четвёртый этаж и постучал в обшарпанную дверь. Открыла женщина средних лет в домашнем халате, державшая на руках своего третьего ребёнка, — мама Киры.
— Чего тебе? — сказала она прокуренным голосом.
— Можете Киру позвать, Ирина Владимировна?
— Кира! — гаркнула женщина, — К тебе опять этот пришёл, засранка, выйди!
Послышались торопливые шаги.
— Да иду я, иду.
Ирина Владимировна ушла, но тут же вместо неё появилась девушка. Волосы у них были одинаковые, иссиня-чёрные. Слегка бирюзовые глаза смотрели на меня презрительно, но в то же время удивлённо. Букет увидела.
Кира вышла из квартиры и прикрыла дверь. Руки сложила на груди.
— Я же сказала не приходить.
— Как я мог не прийти? Накосячил, признаю. Я сделал тебе больно, но меньше всего в жизни хотел этого. Возьми, пожалуйста. — Смиренно подал ей цветы. — Прости идиота, родная.
Кира приняла букет и слегка улыбнулась, однако тут же прикусила губу.
— Ты понимаешь, что извинений не достаточно? Ты должен доказать свои слова делом, — она вздохнула, от чего серая майка поднялась и опустилась вместе с её большой грудью.
— Конечно, и более того, готов доказать. — Я достал из кармана пакетик с белым порошком и отдал ей. — Последний, честно. Можешь выбросить.
Она пронзительно посмотрела на меня и, не заметив в глазах лжи, положила пакетик в карман шорт.
— Ну хорошо, Серый, поверю тебе в последний раз. В последний, понял?
— Понял, принял, дорогая. — Она собиралась зайти обратно, как я быстро поцеловал её в щёку.
— Ой, да отстань ты. — Отмахнулась от меня, но при этом улыбнулась краешком губ. Кира зашла в квартиру, откуда доносился детский плач. Херовая, так-то, у неё семейка, но не мне судить.
С улыбкой на лице я зашёл в лифт, попутно нащупывая в другом кармане точно такой же пакетик с белым порошком, и выдохнул.
Сегодня явно будет хороший день.