Часть IV
- ... да, сюда. - обходя съехавший куб дома, мистер Сайкс указал на водоем, полный жухлый листьев. Скисший сироп хлорированной воды, которую не спасла та самая чудодейная хлорка от полугодового отсутствия ухода, слегка поднималась густой кисельной волной под дуновением ветра.
- Здорово вы запустили... - протянул рабочий, разматывая луковое кольцо шланга. - Ну ничего, и похуже видили!
Лицо пришедшего по части бассейнов просияло, как у ребенка, когда он вспомнил, что ему доводилось на своей недолгой практике чистить подобное сооружение с ламинариями, которые там выросли уж никак не за каких-то ничтожных пол года, а за 15 лет, пока некий дом "N" не продали.
Мистер Оливер Сайкс покинул рабочего и зашел в дом. За длинным прямоугольным столом, покрытым глянцевой толщей эпоксидной смолы, будучи поглощенным бумажками, над которыми сидел, бездумно пихал кружку с чаем Джордан Фиш. Она крутилась каруселью в руках немного нервного и замкнутого 34-хлетнего ребенка, чертовски доброго, но чертовски замкнутого.
- Оли, тут такие дела, - он поднял свои голубые с оттенком молчания глаза, такие блестящие, прямо как аквамарин. - я думаю, что эти изменения в политике на нас не отразятся. Мы толком ничего не теряем.
- Мне не очень нравится то, что их проценты в получаемом нами доходе стали выше почти на десять процентов. - мистер Сайкс сел около своего друга, указывая "разрисованным" пальцем на какую-то строчку в бумагах. Мистер Фиш, проведя своей тощей рукой по такому же тощему снежинчастому подбородку, усеянному иголочками двухдневной щетины, щелкнул языком.
- Соглашусь, многовато даже на RCA. - и, погодя. - ну так и черт с ними! Дело в том, -мужчина деловито-бессознательно подпер голову рукой, второй что-то чертя на бумагах. - дело в том... А, вот в чем дело! они берут больше процентов с продаж, но в то же время дают взамен более качественную систему связи с другими музыкальными компаниями и прочими придатками и, раз уж на то зашло, то - делают лучше запись синглов и альбомов.
Сайкс закрыл глаза, зажмурился и на выдохе сказал:
- Куда лучше записи, Джордан?
Мистер Фиш, по совместительству клавишник, глянул на своего собеседника удивленно-испуганно.
- Ты с дуба рухнул? Куда лучше?! Ты еще скажи, что перепел всех на свете и звучишь лучше, чем трансляция королевской свадьбы. У нас не все так гладко. Ты слышал, как эквалайзером глухо режет высоты? И это не потому, что эквалайзер плохой, а потому, что микрофоны дряные. И по этой же причине дитеринг нам вовсе не нужен, а что по поводу дисторшена, то я им пользовался в последний раз так давно, что уже и не помню. Сигнал изначально входит искаженный. Это хоть в редких случаях и делает гармонику плотнее, но не всегда же!
- Я согласен, не нужно так бурно мне это объяснять! - защитно выставленные ладони, украшенные "рунами", ставили точку в реплике мистера Джордана. - Ты прав, я это понимаю, но дело в том, что они обеспечивают нам не сколько технику, сколько продакшн этого всего. Они не делают нам семплов, не занимаются склейкой и прочей мелочью, стающей в итоге всей работой, над которой ночами сидишь ты да я да мы с тобой. - мистер Сайкс постучал пальцами по столу. - Их максимум - подрезать нам "бочку", да и то это делаем мы, к слову; еще и монофоническое звучание проверяют, а я совсем забыл, как это сложно!
Театрально возведя руки к небу, Оливер поднял глаза в знак возмущения.
- Мы рискуем очень сильно провалиться в этом деле, понимаешь? - он склонился и посмотрел своими оливковыми глазами на Фиша. Тот еще раз глянул на текст, оттолкнул пальцами чашку дальше, чем обычно и ответил:
- Я не виноват, что ты никому не желаешь доверять сводку песен.
- Естественно! Ты тоже не доверяешь, разве нет? - темная бровь изогнулась под терновым венком на лбу. Клавишнику пришлось согласно, но нехотя качнуть головой. Это была правда.
- Оли, это RCA, разбрасываться таким тоже не стоит. - он повторил жест по подбородку, перевел свои радужки голубого стекла на ускакавшую чашку и придвинул ее обратно. Обжигая горло чаем, мужчина продолжил. - В конце-концов не самый худший лейбл.
- Далеко не самый худший... - так же нехотя, но честно ответил Сайкс. Минута молчания. Вокалист думал, принимать ли эти новые условия - сума ведь немаленькая. Десять процентов это больше полумиллиона в год. Взгляд скакал с поверхности на поверхность, с пола на потолок, на двери, окна, шифанер, ступеньки, вновь на стол и, наконец, на друга, сидящего около.
- Ладно, что уж тут делать. Я в меньшинстве даже у себя в голове, так что принимаем. Не так уж и плохо все. - заключил мистер Сайкс. Джордан именился в лице, какое-то сострадание появилось в нем, хоть и давно уже смирился с тем, что СДВГ ни из натуры Оливера не исключить, ни из нервной системы.
- Ой, не смотри на меня так ради все святых!... - скомкав мимические мышцы в одну неясную массу, вокалист отвернул голову от чрезмерно эмпатичной линии глаз Фиша. Он услышал только многозначительный выдох в ответ.
- Ну и... так сказать. Подписываем. Ты утрируешь, потому что до этого нам слишком все было шикарно сделано. Им тоже заработать охота. - переключился клавишник обратно на ту же рабочую тему.
- Да-к кто спорит! - Сайкс встал с места. - Так, хватит с меня этого - лейблы, семплы, аранжировка. Давай о чем-нибудь другом.
- Да легко! - Фиш гибко и свободно поднялся. Они пошли на улицу. - Честно говоря, меня тоже уже подташнивает от этого. Вы же все никак в кучу собраться не можете, ездить ко всем пятерым приходилось и со всеми одно и то же перемалывать. Только ты и Мэтт мне мозги грузили своим сопротивлением.
- Семейное. - безразлично бросил Оливер. - Сакральные близнецы же. Да и чего мне с ними хотелось бы видеться? Я их вижу больше, чем себя в зеркале. Только вдумайся - пол года в турах и все с одними рожами!
Клавишник негромко рассмеялся. Смех у него был мягкий, ровный и чистый.
- Но я же не притошнился. - заключил он весело, открывая калитку, ведущую из двора на дорогу.
- Ну! Тут уж извини, ты мне как жена! - Сайкс тоже рассмеялся своим баритоном с красивой хрипотцой - следом неоднократно сорванных голосовых связок. - Помнишь, когда записывали прошлый альбом, я сидел у тебя в номере круглосуточно. О, сколько ночей мы провели вместе!
Мистер Оливер легонько двинул Фиша в бок локтем, пока тот трусился в ностальгическом смехе.
- Теперь скажи это Эмме. Холодно!... - мелькнуло средь фразы. Джордан руками исключительно и только пианиста застегнул куртку. Темнело быстро и вправду становилось морозно. - Она же тебе голову оторвет за то, что уводишь мужа и отца у семьи!
- Да иди к черту! - заливаясь во всю молвил Сайкс. Они шли по пустой, влажной и почерневшей в сумерках подъездной дороге вдоль красивых и не очень домов средь шума кустарников и деревьев. Откуда-то капали капли, довершая картину ранней полутьмы; огни около участков зажигались шоссейным светом. От них, почему-то исключительно зимой, становилось теплее, будто они тебя греют своим нерадушным ледяным сиянием. Разговор плелся как-то по-камышьи - то шурша и грустя, перебивая друг друга, то еле слышно, будто резонируя себя же.
- ... и я вот думаю - какого дьявола мне нужно так много одежды?! Были мгновения, когда я думал: к чертовой матери эти тряпки, буду ходить в чем мать родила, средь горла стоит их стирать, веришь? - иронично-откровенно завершил свой рассказ мистер Сайкс, когда они практически дошли до поворота на центральную дорогу.
- Да, но! - среагировал Фиш. - без одежды холодно, как ни верти, Оли. - Слушай, ты же оставил у себя того парня у бассейна!
- Ну так и что? У меня красть нечего.
-Ну как знаешь.
Настала долгая минута молчания. Мужчины шли, уставшие от усталости, с рябящими в кромешной темноте глазами. Сайкс равнодушно пропустил замечание о том рабочем с басейном, как-то автоматически продлевая цепочку, раскручивая ее в обратном порядке.
Бассейн→звонок в компанию→подвал→карта
- Ты веришь картам? - вопрос вокалиста был внезапным, непонятно откуда и из какой души выпрыгнувший, в чьем сознании появившийся. Бездумный, пустой, уставший, без интереса заданный. К чему?
- Географическим, кредитным и SD верю. - ответил Джордан Фиш без энтузиазма.
- Да нет, я о гадальных, игральных, каких их там называют?
Клавишник задумался.
- Знаешь, что я тебе скажу, Оли, - через несколько мгновений молвил Фиш, посерьезнев. Он как-то мистически четко умел отличать вопросы, которые задаются не ради шутки, а ради самого ответа. - Я считаю, что... я бы поверил всему, если бы чувствовал, что нужно верить. Не потому, что кто-то доказал мне что-то, а потому, что нужно верить. Мне действительно нужно верить. Я понял это, когда Элиот попал в больницу, едва успев пожить. Тогда было чертовски плохо, но я старался поверить в то, что с малышом все будет окей. Ты даже не представляешь насколько сложно и насколько важно верить, когда ты один. У тебя жизнь тоже была, как кардиограмма во время аритмии, но это совсем не то, совсем не так. Извини, но ты действительно ветреный человек. Не твоя вина, что тебя, как флаг Америки, мотает из стороны в сторону от демократов к конфедератам, это твоя природа. И мало того, на тебе еще столько "звезд", что мне никогда не понять, как ты живешь с собой, таким... таким громоздко-множественным. И вот дело как раз в этой множественности. У тебя, Оли, есть такая способность - разбрасывать свою боль по разным "Я", а у меня такого нет. Так вот, важная вещь в те мгновения, когда ты один и твое "Я" одно, когда обоим ты плохо, нужно уметь верить во все, к чему взывает твоя душа. Потому что тебе нужно это, а значит и жизни нужно. Все, чтобы не происходило в тебе, вне тебя, за границами тебя, даже с тем или чем, о чьем существовании ты даже не догадываешься - все нужно в первую очередь тебе и твоей жизни. Без всех этих мелких составляющих все будет не так, как надо.
После этого длинного монолога Джордан выдохнул и заключил:
- Мое мнение - если ты чувствуешь, что нужно поверить, то верь. Потому что ты так чувствуешь. Потому что так нужно.
Через какое-то время, вернувшись обратно к дому, мистер Сайкс распрощался со своим другом, проводив вглядом черный корпус удаляющегося авто Фиша, а потом, отсутствующе вернулся на свой участок.
- Мать родная!... - спохватился Оливер Сайкс, вспомнив о рабочем парне. Найти последнего было нетрудно, он сидел около пустого бассейна и смотрел на "завалившийся" горизонт, утыканный рытвинами-ущельями меж некрупных подъемов литосфери Англии. Они светились ночной жизнью острова, как подожженные кучи с листьями - тусклым, слегка задымленным сиянием. Мороз хрустел. Услышав шаги за своей спиной, парниша повернулся.
- Я думал, что вы уже не вернетесь. - он встал с земли и отряхнул свою робу. От его разило влагой и стоячей водой.
- Да, извините... - пробубнел Скотт Сайкс, доставая из кармана джинс купюры. После они сказали заурядные фразы прощания, и Оливер остался один. Сев на том же месте, где сидел рабочий, прямиком на холодный квадрат земли, и глянул в том же направлении, в котором смотрел только что ушедший.
- Ну и нужно ли мне верить? Зачем мне нужно в это верить? А есть ли во что верить?
Вопрос уплыл в оледенелую пучину. Мужчину не тревожили эти вопросы в пустоту, ему было все равно. Но они сами неназойливо, тоже равнодушно легли в мыслях, будучи не против и уйти, если их прогонят. Их не прогоняли, потому что было все равно. Плохое это состояние - когда все равно. Становишься каким-то защищенным и беззащитным ото всего и одновременно от ничего. Становишься мишенью и для себя, и для других, и, вновь таки, для никого. Плохо зимой. Зиме все равно и тебе тоже становится все равно. Ноябрь. Какое число? А есть ли числа, если нет времени? Почему бы нет? Числа ведь не время, это числа. Да, но показывают они ход времени. Ну и что? Да ничего. К матери бесовой это все, холодно! Ну и что? А у времени есть время? Почему нет?
"-У меня вот есть "Я", а у этого "Я" еще с десяток "Я". Джордан не врет. - думал себе Оливер. - Но есть ли время? Есть ли я? Я если есть, то что оно?"