Часть II
Вечер влажной осенней полосой ложился вдоль горизонта, имитируя облезлыми кронами деревьев уродливый шов черной ниткой на ровном порезе - границе земли и неба. Эмпирей не воспламенялся той трепещущей, огненной краской, нет. Темзу покрыл хрустящий слой насти, а потому все потускнело и не желало выбираться из своего оцепенения. С амальгамовых туч сыпался побитый лед, царапая гладкую поверхность стекла витрины. Знакомое краснокирпичное здание с обреченно-белой вывеской "Drop Dead" пахло мертвичиной. Было уже далеко за девять, ночная смена производственнной линии еще не заступила, а дневная смылась ровно в восемь тридцать с рабочих гробов-комнатушек, погасив за собой ненужный, как им казалось, свет. Только металлическая дверь, ведущая в печатный отдел, светилась тревожным огоньком лампы операционной в те мгновения, когда пульс, проскакав волнами, бросается в гладь непрерывной линии. Кстати, звук был такой же омерзительный - скрипящий, пищащий, поднимающий к действию и раздражающий слух и зрение, будучи до того плотным и нескончаемым. Чей-то темно-серый стан со знакомым стуком каблуков и матовым мерцанием платья мелькнул в узком квадрате светло-слепого цвета стекла. Дверь открылась. Звук из цеха печати принтов на текстиле стал еще более омерзительным; запах аварии со множеством открытых увечий стал еще резче, еще более ощутимей.
- Мисс Уторн, замыкание будет, не поднимайте давление!.. - заламывая руки вопила мишиного цвета особа, стоя и наблюдая, как мисс Ита, шагая от одного станка к другому, в упор не замечала этих предостережений, будучи во что-то очень погруженной. Погружение же это совершенно не то, что должно быть в данной ситуации: девушка хоть и думает о том, как исправить аварийную ситуацию, но как-то дистально. Щелчки рычагов, рубильников, писк клавиатуры, тошнотворный вопль техники.
- Лучше просто замыкание, чем замыкание в луже краски. - отмахнулась Ита. - Шансов выжить больше.
Сочно и холодно звучали слова в помещении.
- Снимай цилиндры с краской. - вот он, голос оратора, читающего с трибуны - громкий, ровный, как монета, но глухой, словно из-под одеяла. Слышно, что где-то под этой глухотой кроется далекое волнение, изо всех сил скрываемое. - Быстрее, Бетси!
Человек-мышь перестала заламывать лапки и бросилась к сублимационному принтеру, вставая на носочки и стараясь достать до мутной пластиковой цистерны с тубусами краски, пока ее коллега, струшивая свое сияние с подола, управлялась с технической частью.
"-Да что ж ты сопротивляешься, черт бы тебя побрал!... - мысленно шипела наша загадочная особа, пытаясь преодолеть машину. Намерения укротить вышедший из строя механизм, очевидно, были не по душе привередливой технике и та еще пуще начала канючить, бросаясь красными строками в программном обеспечении. Обернув взгляд своих грязно-антиутопических глаз Ита Уторн увидела, что толку от грызуна Бетси нет.
- Бог мой... - только губами напечатала она. Это то ли увидела, то ли почувствовала серенькая тень от человека, и резко развернула свое вспыхнувшее раздражением и паникой лицо к обличенной в темное особе и истерически бросила:
- Я позвоню мистеру Сайксу, пусть сам разбирается! - и в этой пыльной фразе читалась какая-то внезапная неприязнь к своей напарнице, желание бросить ее одну в нервном бою. Тень-Бетси исчезла, трясясь и причитая, будто происходил не сбой в процессе производства, а Холодная война.
- Бестолочь... - остро бросила вслед уходящей работнице Ита, перебив на миг припадок предсмертного писка станка. Звонить мастеру Сайксу было ребячесвим выбросом желчи в выгодную сторону. Глупое решение, Бетси, глупое.
"- Нет смысла. Я сейчас либо сожгу электронику внутри принтера, либо электросеть по всему району. Нужно удержать эту критическую стабильность. Пусть на высоких мощностях, но оно работает согласно параметрам. - вновь диалог в собственной голове. - Попробуем так."
Отняв тощие пальцы от клавиш компьютера, она пошла доделывать то, что не сделала Бетси - снимать цилиндр с краской для ткани, которая находилась прямо над "проблемным местом" механизма - внешним модулем тепловентилятора. Сняв сосуды с красителем мы лишим станок красящего, можно будет иметь шансы спасти половину электроники. Если, конечно, цилиндр останется цел. Маятниковая штанга в холостую лязгала о другой железный вал, судорожно дергаясь; система сушки отдавала душным теплом. Запах мертвечины становился все гуще. Хромированные руки вцепились в ослепший пластик, будучи почти у финиша. Тревога внутри механизма стала еще вязче и заливистей. Болотные радужки напряженно и грубо прорезали пространство, устремляясь через квадрат дверей в окно прилавка. Улица. Тошно от жары. По шее покатилась капля пота. Тошно от запаха краски.
"-Сосредоточься, сосредоточься!... - в горле застрял осколок безобразных слез. Напряжение скручивало в трубочку разум. Если она не снимет сосуды с жидкостью, то они зальют станок. А если снимет и он в руках начнет плавиться, то ее ударит доброй тысячей вольт. - Я с тебя кожу сдеру, если хоть на миг!...". Воздух, воздух, хоть каплю холодного воздуха, она единомоментно придет в себя! Но вокруг только удушие.
Белый свет фар, серебро крыла авто. Входные двери хлопают. Последний надрывный крик техники и тубусы одним цельным пластом сползают по расскаленному металу станка. Краска черно-красной волной хлынула прямо на темно-серый эскиз силуэта мисс Уторн, окатывая валом безжизненной на запах крови. В цех врывается сырой, но свежий аромат улицы, принесенный на джинсовой куртке владельца, мистера Оливера Сайкса.
- Мистер Сайкс! - как пастырь на молитве восклицает "Аминь", так и мышь Бетси роняет на вдохе, видя произошедшее. Пятнадцатилитровая емкость для текстильной печати пуста, а пол, когда-то бывший бетонного цвета, ныне весь в лужах и брызгах темного пигмента. Станок еще что-то вяло кричит, из системы сушки валит конденсат от испарения. Температура упала, давление автоматически отпускается, картриджи остановили свою агонистическую пляску, каретки облегченно застыла. Девушка, окоченевшим жестом отцепившись от резервуара, повернулась лицом к управляющему и сослуживице. Последняя стояла, как на сжигании ведьм — тупо и с надменностью наблюдала своими бесцветными глазками на сцену в ожидании воспламенения Скоттом Сайксом хвороста под мисс Уторн. Не то, чтобы она ее недолюбливала, и не то, чтобы в произошедшем была виновата Уторн, но арматурно-немой характер Иты подмывал хлипкую натуру Бетси; она чувствовала - это безмолвие девушки, которая всегда ходила, как черный всадник по лощине, ломало ее. Нет, человек, если брать в целом, она не плохая, но какая-то далекая, как Плутон. Вроде бы ничего плохого не сделала, а этот холод и дистанция накаляют ватные нервы серенькой особы.
Пока занятая своими склизкими мыслями Бетси стояла на пороге из бухгалтерии, мисс Ита Уторн смело и отрешенно нацелила взор на музыканта. У нее внутри гадко колотился острый ком человека, которого зря повесят. Если бы не брезгливость к исступленной самозащите, она сейчас бы начала божиться, что не ее вина в случившемся, но черта с два. Зачем? Зрачки вечно сводило в судороге от белой кофты под темным джинсом на плечах мистера Оливера, а еще черный обрезок татуировки на его скуле рябил на сетчатке, но девушка, как лазер, действовала точно по собственным настройкам — глаза в глаза. Вокалист же, толком еще не успев понять что к чему, оглушенно отвечал на взор, даже не замечая, что его вновь препарируют без ведома. Мужчина стоял в ужасе. Стан, облаченный в затейливого кроя платье, полностью захватил все зрение, отнимая его по ниточке. Изображение рябило, стоял запах свежей сгоревшей крови. По темному полотну одежды Уторн стекали ручейки красителя. Шея, руки, границы челюсти, грудь, угол щеки рядом с такой же траурно-красной помадой на губах были залиты этой свернувшейся бутафорской кровью. И это взгляд, жуткий, морозный. Она видела его и не видела одновременно. Ощущение сродни тому, когда смотришь на изувеченную в жуткой передряге бездыханную плоть. Воротило. Изображение начало рябить, Оливер зажмурился, стараясь сделать картинку четче, но от этого стало только хуже. Паничность зрелища не слезала с рецепторов, перманентно отпечатавшись там. Ита, залитая патологоанатомическим светом, посреди этой черно-алой лужи, с этими илисто-тлеющими радужками, с черной петлей прилипших к шее полос, с хромированной кожей в потеках, как ожогах. Как стереть это? Она прошла. Душный свинцовый запах ее парфюма, издалека отдающего затхлостью курилки, когда она прошла мимо, стал выстрелом в разрезанное межреберное пространство. Он смешался с этим солено-кислотно-водянистым запахом в цеху, доводя буквально до кома в горле.
Мисс Уторн вышла в туалет, защелкнув двери за собой. Влажные руки коснулись испачканного лица, смывая с него искусственный цвет.
"- Слава богу, ни одной слезы, ни одной. - девушка выдохнула. Она видела овал своего лица в зеркале над раковиной. Белое, синюшно-белое, как тени в складках простыни лицо, изуродованное жестким треугольником кадмиевого красного - отпечатка счастливой случайности. Ее могло убить.
- Чтоб я еще хоть раз позволила электрику унести предохранитель ... И как мне выходить такой пятнистой на кафедру?" - попутно чертыхаясь, продолжала Ита. Стерев с кожи остатки воды, мисс Уторн вышла в холл. Там уже стояла бригада сменщиков, все как на подбор - в серых плотных комбинезонах. Среди них выделялся (впервые!) стан человека-тени Бетси.
- Он ждет. - сказала та, словно завистливо, однако сладостно-довольно. Будто холоп, перед которым будут пороть немилого короля. Ита поняла, но не ответила ничего. Только глянула на нее, слепо замахнувшись своими глазами-скальпелями, и криво разрезала кожу на Бетси. Та как-то инфарктно скривилась, приняв взгляд сослуживицы за презрительный, хоть был он на самом деле припадошно насмешливым.
"- Забавная эта Бетси. Незрячая, как пустота." - прокомментировала про себя девушка, идя в бухгалтерию, где и было ее рабочее место и где, судя по всему, ждал ее "Он", как коленопреклонно выразилась тень от человека.
В маленькой комнатушке три-на-три стоял, облокотившись о стол, Оливер Сайкс. Лицо его обрело прошлый вид, но голова все еще активно работала, всеми силами стараясь стереть этот отвратительный образ со своей памяти до прихода самой виновницы таких моральных трудов. А трудов в этом случае требовалось много. Какое-то тошнотворное потрясение было испытано в ту минуту. Что с ее глазами? Такой дурной взгляд. Дверь выдохнула, захлопнувшись. Стереть не удалось.
- Мистер Сайкс. - молвила она. Тишина. Слышно, как капли скатываются с платья и, создавая комедию из трагедии, сбрасывались с ленты подола. Мужчина все смотрел сквозь нее, а не на нее. Куда-то в угол круга на ее шее - серебряное кольцо на ремешке. Кровь, горящая свежая кровь. Этот запах, смешанный с ароматом ее духов, принуждал рецепторы конвульсивно посылать сигналы в кору мозга, прося убрать источник тревоги. Но ответа не было. Капля за каплей. Что говорить? Сказать, насколько сейчас до спазмов невозможно стоять рядом с ней? Может, да?
- Нет, невозможно. Отойдите, умоляю, не смотрите на меня так. - не выдержав, сказал мистер Скотт Сайкс, сделав характерный жест отстранения. Он не глядел прямо на девушку, но знал, что она смотрит именно тем жутким взглядом.
- Я не могу иначе смотреть. - минуту помолчав, ответила мисс Уторн. Ее будто ударили колодой по голени и она, не ожидая такой реплики, легонько покосилась на правую сторону.
"-Он заметил мои глаза, черт возьми!" - с ужасом воскликнула она в глубине какой-то внутренней попасти. Сразу же выпрямившись, мисс Ита еще более угловато посмотрела на музыканта. Опять эта белизна, сбивает! Сложив свою "забитую" наглухо черным ладонь на столешницу, мужчина все-таки пересилил себя и поднял взор. Взор отторгающего мученика. И пощады ему не оказали.
- Как это произошло? Почему? - спросил он, имея ввиду инцидент с сублимационным принтером.
- Сбой системных настроек. - монеты, глухо и мерзло звенящие металлом, посыпались из ее алых уст. - Станок "запутался", температура в системе сушки поднялась, каретка стала бесконтрольной.
Ее измазанная кармином рука опустилась на другой стол. Звенья часов сползли по предплечью, остановившись на запястьи и издав косой звук, ударившись о поверхность.
- Почему не опустили рубильник? Зачем подняли давление? - вопросы шли своим логичным чередом, но в мыслях толпился вновь тот давно забытый ряд букв, который мистер Сайкс уже озвучивал пару недель назад :" почему часы не идут?". Зачем его вновь задавать, он и так все знает.
- Потому что нужно было что-то делать. Толку от рубильника, если бы это не помогло? Только бы сеть повредили по всему переулку и сожгли бы станок. - минута молчания. - У нас нет предохранителя. Если бы я опустила рубильник, меня бы убило током.
Ее собеседник смягчил взгляд. На лице мисс Уторн залегла тусклая складка разочарования.
- Температура была слишком высокой. Если бы я не поднимала давление согласно повышению температуры, произошел бы коллапс и механизм бы сгорел весь от диссонанса показателей.
- Сейчас ситуация не лучше. - озадачено сказал вокалист.
- Лучше. Нужно просто поменять плату, которую залило чернилом, и поставить новый резервуар для краски. - девушка сделала перебор пальцами по столу. Часы вновь звякнули. Назойливая мысль поедала каждый свободный сантиметр голоса.
- Почему они не идут? - не выдержав, спросил Сайкс, наблюдая за трупами стрелок за стеклом прямоугольника циферблата. Опять тишина, не благая, приправленная несносным стуком капель о пол. Под ее ногами образовался глянцевый элипс багрового цвета, и музыкант старался не зацепать его даже периферическим зрением. Это вызвало бы сильнейшее отторжение, брыкающееся и неугомонное.
Девушка еще долго бы выдерживала эту пустозвонную нитку безмолвия, но сводя один конец мысли с другим, стараясь унять их напряженную дрожь от тяжелого испытания в столь поздний период дня, минута бесконтрольности вырвала у своей пленницы угол между связок, заставив говорить.
- А что им считать? - кромка бордовых губ дрогнула, как радиоволна.
- Время. - Мистер Скотт Сайкс был готов к этому вопросу. Случилось странное и едва заметное замешательство, когда мисс Уторн судорожно скосила лицо в случайной и мимолетной улыбке.
- А с чего вы взяли, что оно не закончилось? С чего взяли, что оно вообще было? - ее ладонь проскользила к обрыву стола, волоча за собой, как тюремные цепи, пряжку часов. Душный, загробный запах. Странный ответ. Чувство дежавю отняло речь. Такое уже было. Сказать нечего. Нужно на воздух. Тошнота петлей висит на горле. Опять начало подниматься это холодное чувство, только острее. Такое чувствует человек, предвещая катастрофу. Иногда бывает такое шуговое ощущение, буквально дробленая ледоколом вода в груди, когда понимаешь, что случиться что-то ужасное. Оно так вымораживает мысли и нервы, спазмирует легкие, что дурно становится. Откуда все это взялось? От чего?
Выйдя из технического помещения на улицу, Оливер Сайкс на секунду глянул на циферблат телефонного экрана. Почти полночь. Воздух наконец-то не давил, а тихо блуждал по крови. Мысли стали еще более мутными, будто во время гипоксии. Вновь он садиться в машину, вновь делает те же маневры и устремляется вдоль лунного цвета полос по гладкому полотну дороги. Радио в автомобиле шепчет какие-то песни, тревожа уставший мозг, дабы не заснул на однообразной загородной дороге на пути домой, но оно не перебивает повторяющегося по кругу звука капель о пол и молчания стрелок-покойников. Тишину средь шума тоже можно слышать.
- А с чего я взял, что оно вообще было? - собственный голос звучал как смех на похоронах. Тело резко дернулось.
"-Будто Дьявола встретил". - уже не осмеливаясь сказать это вголос, подумал мистер Сайкс.