Stepfather

У Чимина отнимается язык и подгибаются колени. Он молчит снаружи, а внутри все кричит: «Нет!», да так, что у него крик этот в ушах эхом отдается. Он даже качает головой, но слова из себя выдавить по-прежнему не может. Тело, вроде как проснувшись, делает шаг по направлению к другу, но тот отшатывается назад, с его лица все не сползает та гримаса отвращения, но Чимину в сто раз больнее видеть ее на лице друга, чем на лицах остальных — ему плевать на других. Он хочет все объяснить, он слишком долго скрывал это от него, теперь поплатился — подорвал доверие друга. Тэхен тоже молчит долгое время и вскоре становится понятно, почему:

— Как давно? — чеканит он. Чимин еле слышно шепчет:

 — Четыре... года... — и глаза Тэхена расширяются еще больше. Тот упирается спиной в стену, сползая на пол, и прикрывает ладонью глаза, вдруг начиная содрогаться в истерическом смехе.

— Вау, Пак Чимин, браво. — Чимин то краснеет, то бледнеет, в уголках его глаз начинают собираться новые слезы, а сердце, кое-как склеенное после вчерашней ночи из малюсеньких осколков все сжимается и сжимается, и в один момент...

— Ты мне противен.

...Оно разбивается вдребезги. И здесь уже даже клей не поможет. Осколки до того мелкие, что превращаются в крошку под словами его лучшего друга, который не смог его принять.

Не смог смириться с тем, что образ Чимина, который он построил сам у себя в голове оказался полностью ложным. Чимин никогда и не был бы популярным, если бы не директор, никогда бы не одевался модно и стильно, ведь наверняка это директор отстегивал ему денег, Чимин же не за просто так с ним спит.

— Нашел бы хоть кого-то повлиятельнее. Бизнесмена, что ли, — Тэхен усмехается и в целом выглядит не так, словно ему противно от узнанной информации, а словно Чимин ему смешную историю рассказал, и он так смеялся, что даже на ногах устоять не смог.

— Тэхен, прошу тебя, я могу объяснить... — пытается Чимин дрожащим голосом. Он делает еще шаг вперед, но тело простреливает болью, и он, втянув воздух сквозь сжатые зубы, опирается о ближайшую стену ладонью. Тэхен не пропускает эту деталь.

— Ух ты, а он, похоже, неплох, да, Чимин? — все насмехается он над другом, который от боли и бессилия готов уже умереть прямо здесь.

— Прошу тебя... — снова всхлипывает он, по его щекам уже струятся слезы, но Чимин не замечает их, даже когда облизывает соленые губы.

— Заткнись, не хочу ничего слышать. — Откидывается Тэхен головой на стену.

— Я знаю, я должен был тебе рассказать это раньше... — начинает было Чимин вопреки всем запретам, но внезапно перебивший его Тэхен заставляет его замолчать.

— Рассказать раньше? Ты издеваешься, Чимин? Зачем мне это нужно? Похвастаться захотел? Так было бы чем! Считал тебя умнее, а ты, оказывается, идиот. Все-таки отметки и вправду не определяют человека. Вы вот с твоим новым дружком друг друга стоите. Слушай... А может, вы там на пару с ним сюда бегаете? Это акция для всех зубрил?

Чимин в шоке распахивает глаза. Тэхен крутится вокруг правильной версии, но не видит ее, Чимин пытается ему об этом сказать, но вновь получает лишь грубое «закрой рот». Он не желает его слушать и никак не поймет, что его версия неправильная.

— Тэхен, все не так! — пытается встрять Пак, но Тэхен лишь встает с места и, презрительно посмотрев на Чимина, говорит, что слушать дальше не намерен. Как и общаться. Он плюет ему прямо под ноги и уходит, больше не проронив ни слова.

Чимин, соскользнув со стены на пол, бесшумно плачет. Не хочет, чтобы директор услышал. Но во всяком случае он должен сделать то же, что и всегда — собрать себя по кускам и подняться.

И он это делает.

***

Юнги обрывает телефон Чимина звонками, но тот недоступен, сообщения не хотят отправляться по той же причине. У Юнги нет выбора. Он снова дожидается ночи и сбегает из дома.

Он добирается до дома Чимина буквально бегом и думает, что делать дальше. Он обходит дом со всех сторон и наконец замечает окно, светящееся сине-фиолетовым светом. Обрадованный Юнги поднимает с земли маленький камешек и, прицелившись, попадает точно по стеклу. На первый и второй удары никто не отзывается, но Юнги не сдается. Он продолжает швырять камни, и наконец окно распахивается. Чимин выглядывает вниз, и Юнги тут же машет ему сразу двумя руками, чувствуя неподдельную радость внутри лишь от того, что Чимин все-таки открыл.

— Заходи. — Долетает до его ушей слабый голос, и Юнги тут же мчится в обратную сторону. Он заходит через входную дверь и настигает Чимина на лестнице — тот направляется обратно к себе. Юнги снова обнимает его со спины, крепко прижимая к себе, и через секунду чувствует, как тот дрожит. Запоздало Юнги понимает, что Чимин просто плачет. Так, в обнимку, они и доходят до его комнаты. Юнги не хочет отпускать — Чимин понимает, что это бесполезно.

С трудом Чимин давит из себя два слова:

— Тэхен... Узнал... — и больше ничего не говорит. Юнги больше и не нужно, он все понял. Они стоят так еще около двух минут, после чего Чимин, прошептав «больно», ложится на кровать и шипит. Он лежит в крайне неудобной позе, но двигаться настолько больно, что он даже не пытается. Юнги сам болезненно морщится, когда видит его страдания. Чимину даже шевелиться больно, а он все равно встал, потом спустился по лестнице, да еще и поднялся обратно. У Юнги сжимается сердце.

— Я могу чем-то помочь? Может, тебе что-то принести или...

Чимин слабо усмехается.

— Не надо, Юнни. Помазал... Пройдет... — Чимин чувствует приятное тепло в груди от переживаний Юнги. И переводит все в шутку: — В первый раз, что ли?

Юнги опускается рядом с ним на кровать и осторожно перебирает его волосы.

— Балбес. — Тихо бормочет он, и Чимин только тихонько смеется.

Наступает долгое молчание. Чимин, прикрыв глаза от приятных прикосновений и усталости, словно сквозь пленку слышит тихое:

— Я дождусь совершеннолетия и сбегу. Я буду с тобой.

Чимин улыбается и проваливается в сон.

***

Тэхен возвращается домой необычно поздно. Он прогулял с одноклассниками целый день, пытаясь отвлечься и забыть о том, что когда-то у него был лучший друг. Теперь это лишь воспоминания. Тэхен только веселеет, прокручивая в голове его слова и оправдания. Это ведь так смешно все звучит, что он постоянно смеется на шутки одноклассников, которые ведь тупые до невозможности. Он настораживается только ближе к вечеру. Мать до сих пор не звонила и не писала. Странно, но похоже ей совсем не интересно, куда пропал ее сын. Тэхен только хмыкает, глядя на черный заблокированный экран своего смартфона, и тот вдруг начинает светиться.

«Папа» — гласит надпись. Тэхен без раздумий поднимает, рассказывает последние новости, избегая всего, что связано с Чимином, делится опасениями насчет матери и получает в ответ:

— Я все-таки расстался с ней. — Тэхен звучно усмехается, запуская руку в волосы. Он почему-то так и думал. Отец не собирался делать маме повторное предложение — это уже никому не нужно, слишком поздно.

Тэхен тихо закрывает за собой дверь, войдя в коридор. Со стороны кухни через закрытую дверь доносится смех и разговоры, и Тэхен снова ощущает себя здесь лишним. Он решает все в мгновение ока. Быстро проскальзывает в свою комнату, собирает вещи и, оставив на столе короткую записку, снова выходит за дверь.

Чои увидит клочок бумаги только завтра — ей принесет его Намджун.

«Уехал к папе».

<center>***</center>

Медленно и мучительно проходит неделя. Юнги все так же сбегает по ночам к Чимину, делает домашнее задание прямо на уроках, отсыпаясь вечерами, окружает заботой и поддержкой, дожидается своего совершеннолетия, что будет через пару дней, и все проговаривает план.

Чимин только глаза на это закатывает — он уже выучил все наизусть, но все равно послушно повторяет. Всем кажется, что все должно пройти великолепно, но уже на подходе к школе оба начинают заметно нервничать. Чимин бледнеет и останавливается. Он испуганно смотрит на Юнги и вновь прячется за ним, за его поддержкой и ласковым «мы справимся».

— Они его не посадят, я же уже говорил.

— Да, но что если... — Юнги щелкает пальцами, — обставить все как изнасилование?

— Юнги, каждый мой раз с ним похож на изнасилование, но я все равно на это добровольно согласился. — Чимин вздыхает. Шансов нет.

— Дослушай. — Юнги поворачивает его лицо к себе, стиснув щеки так, чтобы Пак не смог внятно говорить. — Мы пробираемся к нему в кабинет, уничтожаем этот договор и устанавливаем в кабинете скрытую камеру. Договора нет, камера записала изнасилование — у него нет шансов.

Чимин распахивает глаза. А ведь может сработать. Он кивает. Юнги отпускает его щеки.

— Я знаю, когда его не бывает в кабинете, но нужно очень быстро — он выходит буквально на пять минут.

— Нам хватит. Ты же знаешь, где он хранит договор? — с надеждой смотрит на него Юнги. Чимин заламывает брови и виновато качает головой.

— Главное, не паниковать, — бормочет Юнги, непонятно кого успокаивая — себя или Чимина.

— Я пойду один, — глухо отзывается Пак, глядя себе под ноги. Юнги поворачивается к нему со скоростью света.

— Я тебя не пущу. — Твердо говорит он, хватая Чимина за предплечья. Тот только улыбается слабо и делает шаг вперед, утыкаясь носом в чужую шею. Юнги обнимает так, словно закрывает от всего мира, и Чимину не хочется выходить за пределы этих объятий.

— Будет лучше, если меня там поймают одного. Если заметят и тебя — ты вылетишь из школы. Это никак нам не поможет. — Юнги поджимает губы, крепче обнимая Чимина. Он не может возразить. Нечем.

— Прости меня... Прости... — вдруг шепчет он, и Чимин невольно вздрагивает, отстраняясь.

— Что с тобой? — он кладет руку на чужое лицо, заставляя посмотреть на себя. Юнги хватается за его руку, как за последнее, что у него есть в этой чертовой жизни, и отвечает:

— Тебе снова придется пройти через это, прости меня... — поясняет он, и Чимин, тепло смеется, утыкаясь своим лбом в чужой.

— Я справлюсь. — «Ведь у меня есть ты».

***

Слава богам, Ли не запирает дверь на замок, когда отлучается на короткое время. Чимин непринужденно заходит в кабинет, словно всегда так делает (а ведь так оно и есть) и быстро закрывает за собой дверь. Он шарит глазами по всем полкам, судорожно соображая, где может лежать злосчастная бумажка, в которой оглашен его смертный приговор. Он думал об этом накануне и первым делом направился к директорскому столу — если бы он захотел сохранить что-то личное, что никто не должен был увидеть, он бы спрятал это в свой стол. Он выдергивает ящики почти до конца, ощущая, как сильно и громко стучит сердце, и пробегает глазами по содержимому — все не то.

Ту бумажку он помнит досконально — ее образ все еще перед глазами, но она никак не находится!

— Черт, — почти пищит Чимин от безысходности. Остается надеяться, что Ли сегодня запоздает.

Он открывает последний ящик — в нем толстая папка. Чимин пролистывает страницы, запрятанные в блестящие файлы, и — о, чудо! — она здесь. Он вытаскивает лист бумаги дрожащими пальцами и слышит гулкие шаги... Он их ни с чьими не спутает, они снятся ему в кошмарах. Быстрее ветра он запихивает папку обратно в ящик, несется к шкафу, уже видя место, с которого хорошо открывается обзор на диван — он знает кабинет как свои пять пальцев. Комкает бумагу, засовывая в карман джинсов, и нажимает на кнопку как раз в то время, когда проворачивается ручка двери.

Он спешно отходит к столу, и все внутри холодеет — он не закрыл ящик.

— Какой сюрприз, — Ли оказывается приятно удивлен визитом Чимина. Тот стряхивает напряжение с лица и присаживается на краешек стола, пытаясь вести себя естественно. Дрожащие руки он скрещивает на груди, пересохшие губы облизывает, а испуг в глазах превращает в усмешку. Ли проворачивает ключ, запирая дверь, и привычно ухмыляется. У Чимина уходит секунда на раздумья — стол пришелся на слепую зону.

— Что это? — он хмурится, глядя на полки, и указывает на одну из них пальцем. Ли приподнимает бровь, проследив за пальцем Чимина, и делает пару шагов в ту сторону. Этого оказывается достаточным для быстрого движения ногой, которым Чимин задвигает ящик обратно.

— Где? — мужчина хмурит брови, явно не видя ничего необычного. Чимин качает головой и включает актера.

— Не бери в голову, должно быть, показалось. Я сегодня плохо спал... — Ли тут же оказывается рядом и тянет Чимина за руку в сторону диванчика.

— Позволь мне прогнать твою бессонницу, — томно шепчет он на ухо Чимину, уже вовсю шаря руками по его телу. Все идет как по маслу.

«Самое сложное позади», — думает Чимин с облегчением. «Теперь осталось лишь делать то, что я всегда умел — сопротивляться и ждать, пока все это закончится».

***

Выпросить разрешения остаться у Ли в кабинете много труда не составляет — Чимину даже не приходится симулировать боль, и директор из жалости оставляет его лежать на диванчике. Он хотел даже помочь ему одеться, но Чимин резво отказался, опасаясь, что он каким-то образом сможет увидеть скомканный договор у него в кармане. Вскоре Ли звонят, и он выходит из кабинета снова. Чимин шустро одевается, воя сквозь зубы от боли, но терпит. Он выключает камеру и выскальзывает из кабинета. Теперь даже физическая боль не останавливает его — он радостно танцует внутри.

У них получилось.

Звонок на перемену — Юнги выбегает из кабинета самым первым, что нетипично для его поведения, но он ни на кого не обращает внимания. Его глаза прикованы лишь к Чимину, который весь светится от счастья, показывая в руке камеру.

Юнги буквально влетает в него со всей силы и стискивает в объятиях, снова прося прощения.

— Это была самая легкая боль за все эти годы, — смеется в ответ Чимин и обнимает Юнги, который уже роняет слезы на его футболку.

— Юн... Я тут обдумал. — Начинает Чимин. Юнги мычит в знак того, что слушает, но не отстраняется. — Знаешь, заняться нечем было эти десять минут. — Он хихикает, пока Юнги шипит ему в ухо ругательства. — Только давай домой сначала, тут нельзя задерживаться.

Юнги кивает. Ему плевать, что сделают его родители за опоздание. Да и что они могут? Оставить его без ужина? Чимин его накормит. Ударят? Боже, да хоть пятьсот раз.

***

Они сидят у Чимина в гостиной, вернее, сидит только Юнги. Сам Чимин лежит на диване с холодным полотенцем на лбу. Юнги гладит его по ногам сквозь мягкую ткань домашних штанов и время от времени спрашивает у Чимина, как он себя чувствует.

— В общем, я тут подумал, что запись еще нельзя нести. — Прерывает очередной вопрос Чимин. Юнги распахивает глаза, и Чимин поднимает палец вверх, показывая, что еще не закончил. — Ну, подумай сам, — он болезненно морщится в попытках приподняться, и Юнги тут же спохватывается, помогая присесть, и подкладывает ему под спину небольшую диванную подушку. Чимин с улыбкой кивает, благодаря. — Принесем мы запись, они его посадят, а школу либо закроют, либо найдут нового директора. И в том, и в том случае ты снова куда-то поступишь. В первом у тебя просто нет шансов, а во втором за тебя решат родители. Они не смогут допустить, чтобы ты учился в таком месте, согласен?

Юнги кусает внутреннюю сторону щеки и отводит взгляд, задумываясь. Через некоторое время он тихо вздыхает и убирает мокрые прядки со лба Чимина.

— Даже не задумывался об этом, если честно. Ты прав. Я просто хотел, чтобы его как можно быстрее посадили, ты же...

— Юнги, — вдруг перебивает его Чимин, перехватив чужую ладонь. Тот удивленно смотрит в ответ. — Поцелуй меня.

Губы Юнги растягиваются в язвительной усмешке. Он уже открывает рот, чтобы подшутить, но Чимин снова его перебивает:

— Да, уже можно, я беру свои слова назад, целуй уже, — и закатывает глаза. Юнги удовлетворенно кивает и приникает к чужим мягким губам.

Юнги и правда оставляют без ужина «в наказание», слабо понимая, что это не помогает. Будто издеваясь, в голове Юнги проскальзывают опасения Чимина насчет нового переезда семьи Мин, и он понимает, что нужно вести себя осторожнее.

***

В этот раз все заживает гораздо быстрее, и Чимин не может этому не радоваться. Он чувствует себя так, словно только начал жить. Тэхен не приходит в школу эти два дня, но Чимин не унывает — рядом с ним тот, кто не даст ему этого сделать.

В день рождения Юнги он на седьмом небе от счастья. Приходит в школу едва ли не самым первым, вручает торжественно коробочку с подарком и заслуживает крепкие объятия. Юнги не имеет ни малейшего понятия, что там может находиться — от Чимина можно ожидать все, что угодно. В коробке, перевязанной красивой лентой, оказывается...

— Краска? — брови Юнги взлетают вверх. Чимин неловко почесывает в затылке.

— Знаю, я по лезвию ножа ходил, когда выбирал подарок. Но я правду тогда сказал, что тебе с белым цветом идет больше. — И Юнги заключает его в объятия с тихим смехом.

Он даже не ожидает так много поздравлений от своих одноклассников, когда те узнают от громогласного Чимина о его дне рождения. У некоторых в портфеле даже находится лишняя плитка шоколада.

Юнги делится с Чимином опасениями насчет своих родителей, и Чимин уверяет, что с остальным справится сам, Юнги не должен рисковать.

Юнги возвращается домой вовремя, родители непривычно добры по отношению к нему, они ужинают вместе и даже позволяют себе по куску торта. Юнги сидит как на иголках, ожидая момента, когда можно уже будет сорваться к себе в комнату и позвонить Чимину, но родители, как на зло, не хотят его отпускать. Стрелки часов наконец достигают нужной цифры, и Юнги почти молниеносно моет посуду, принимает душ, чистит зубы и старается как можно более естественно подняться по лестнице к себе в комнату.

С облегчением захлопывает дверь, опираясь на нее спиной, и выуживает телефон из кармана. Чимин отвечает почти сразу же.

— Ну, как все прошло? — нетерпеливо начинает Юнги, даже не утруждая себя приветствиями. Чимин снова смеется, и Юнги может выдохнуть. Лучшего ответа и не могло быть. Все хорошо.

— Как по маслу, — подтверждает он мысли Юнги. — Мне даже не пришлось притворяться. Когда запись пересматривали, меня вырвало, — он смеется, а Юнги только потирает переносицу. — Я не знаю его адрес, поэтому наряд прибудет завтра в школу. Пообещали десятку впаять. Твои вещи готовы?

— Еще со вчерашнего дня. — Тут же отзывается Юнги. Тут он слукавил. Он начал незаметно паковать вещи еще с того дня, как сказал Чимину, что сбежит.

Они болтают еще немного и вскоре, пожелав друг другу спокойной ночи, отключаются. Завтра Юнги уйдет с уроков вместе с Чимином, они зайдут к нему домой, заберут его вещи и пойдут к Чимину. Искать его никто не будет — он уже взрослый.

Юнги, подложив руки под голову, не спит всю ночь, не в силах стереть улыбку со своего лица.

***

Наряд полиции и вправду прибывает с утра в школу. Ли Куана арестовывают. Ему действительно дают десять лет лишения свободы, как Чимину и обещали. Тот с болью и испугом в глазах смотрит на своего мучителя, четыре года не дававшего ему покоя. Ли прожигает его взглядом, когда его сажают в машину, и Чимин против воли отшатывается назад, чувствуя, как сердце от страха скачет где-то в горле. Юнги тут же незаметно прижимает его к себе сзади, и Чимин расслабляется, легко улыбаясь.

— Не могу поверить... Это закончилось. — Шепчет Чимин.

Школа стоит на ушах, ученики напуганы, да и преподаватели тоже. Они решают отпустить детей по домам. Юнги и Чимин переглядываются с улыбками.

— Не иначе как судьба. — Прищуривается Юнги, и Чимин не может не согласиться.

***

— Знаешь, Чим... — Юнги сидит на огромном подоконнике в свободной футболке и мягких штанах и отпивает из кружки горячий шоколад. Чимин на его груди сонно мычит в знак того, что слушает, и Юнги, отставив кружку, гладит того по волосам с улыбкой. — Я еще никогда не был так счастлив. — Тихо заканчивает он.

Чимин поворачивает голову и улыбается в ответ.

— Я тоже, — вторит он ему. Юнги, подавшись вперед, с величайшей осторожностью целует Чимина в кончик носа, и тот тихонько хихикает.

Они и впрямь никогда не были так счастливы.