Stepfather

Паника подступает все сильнее. Юнги дрожащими руками открывает дверь и старается вести себя как обычно, насколько это вообще возможно. Поразительно, но родители и впрямь ничего не знают о произошедшем. Как всегда, проверяют его дневник и отправляют в комнату, готовиться к следующему дню.

Юнги чувствует сильную благодарность к Паку. Тот так много для него сделал, а что Юнги сделал для него взамен? Доклад по биологии? Но это такая ерунда по сравнению с тем, что произошло сегодня...

Но вот они «в расчете». Будут ли они теперь общаться? Юнги было бы на это плевать, если бы не сильное желание узнать Чимина получше. Юнги теперь интересно все. Ему хочется узнать всю историю семьи Чимина, о том, почему у него в доме нет зеркал...

Юнги вздрагивает и резко садится на кровати.

— Твою мать. — Цедит он сквозь зубы.

***

«Мда, а если бы он узнал, о том, что это я Юнги краской облил, то тогда вообще бы не захотел меня видеть», — размышляет Тэхен, переодеваясь в домашнюю одежду. «Надо быть поосторожнее со словами, а с этим сопляком я еще не закончил».

Голова полнится мыслями о мести, и от этого даже как-то настроение поднимается. Тэхен продумывает возможные варианты пакости, попивая на кухне чай, и даже не замечает, как мама возвращается с работы.

— Сынок, с тобой все хорошо? — робко спрашивает она задумчивого Тэхена. Тот сразу же поднимает голову и ослепительно улыбается.

— Конечно.

Чои, не заподозрив ничего такого (как и всегда), облегченно выдыхает и садится рядом на стул.

— Кажется, вы наконец подружились с Намджуном, — начинает она. Тэхен подавляет в себе дикое желание скривиться. У него лишь слегка дергается глаз, но он тут же делает вид смущенного до боли мальчика, прикрывая лицо рукой.

— Да, похоже на то, — бормочет он. И через некоторое время его осеняет: — Только вот мне кажется, что я ему еще не очень нравлюсь.

— Да что ты, сынок! — с жаром пытается его убедить Чои. — Даже не думай об этом.

— Я не могу... — он отводит взгляд в сторону. — Понимаешь, я просто ему нагрубил при первой встрече, да и мы не то чтобы хорошо знаем друг друга... Поэтому я не уверен, что у нас складываются дружеские отношения.

«Вот завернул, обалдеть», — усмехается он про себя.

Чои тут же клюет на приманку.

— Так это же легко исправить, — улыбается она тепло. — Я через пару дней уезжаю в командировку по работе. Меня не будет где-то с неделю. А вы за это время сходите куда-нибудь, пообщайтесь, узнаете друг друга получше.

Тэхен спешит снова улыбнуться.

— Хорошая идея, мам, — он поднимается с места и целует женщину в щеку. — Пойду составлять культурную программу. — И скрывается за поворотом, слыша в спину смех и шутливое мамино «только не загоняй его сильно!».

— Жаль, что я умею составлять только некультурные программы, — хмыкает Тэхен, открывая шкаф.

***

Всего пара дней тянется так медленно, что Тэхен почти воет от нетерпения. Время словно издевается над ним! Но ничто не вечно, и в конце концов Тэхен уже стоит на пороге, провожая маму в путь.

— Все взяла? — он словно сам в роли родителя, который отправляет ребенка в лагерь. Чои с улыбкой кивает и разве что глаза не закатывает, в сотый раз отвечая «да, сынок». Тэхен серьезно кивает и с каким-то безумным вниманием и ухмылкой наблюдает за тем, как она целуется с Намджуном на прощание. Он не может отвести глаз, замечает малейшие движения губ, трепет ресниц и, кажется, даже тонкую ниточку слюны между их ртами. Наблюдает и не может остановиться, словно маньяк-вуайерист. Это длится всего мгновение, но кажется, будто оно в замедленной съемке.

Чои смущенно улыбается, прильнув к груди Намджуна напоследок, и тихо говорит:

— Я буду скучать, — после она обнимает и Тэхена. Тот обнимает в ответ, тепло улыбнувшись, когда мама добавляет: — По вам обоим.

Наконец она скрывается за дверью, и Тэхен чуть ли не вздыхает от облегчения. В коридоре вдруг виснет неловкая пауза, и он, обернувшись к мужчине, секунду назад пилившему взглядом его спину, с дружелюбной улыбкой предлагает:

— Чай?

Мужчина сконфуженно тупит взгляд и следует за Тэхеном на кухню. Тот не подает вида, как будто ничего не произошло, и, напевая себе что-то под нос, разливает по кружкам чай.

Через пару минут неловкость спадает, и они уже вовсю обсуждают последние новости, интерьер комнат, возгласы мамы насчет ее веса и прочее. Они все-таки мужчины, и есть что-то, что понимают только они. Намджун не может обсудить все с мамой Тэхена, так же как и Тэхену нужен мужской совет, потому как мама его в определенных ситуациях просто не понимает.

Болтовня плавно перетекает в просмотр фильма, который Тэхен упорно называет «самым крутым в истории человечества», и Намджун признает это, хоть и не смотрит, отвлекаясь на Тэхена, который вслух говорит каждую реплику еще до того, как ее произнесут актеры. А фильм перетекает в настольные игры, где за счет острого ума и умений продумывать сорок шагов наперед выигрывает Намджун. Тэхен притворно обижается и падает на диван, имитируя смерть от пули в сердце. Тихий смех вдруг сменяется осторожным тэхеновым:

— Знаешь... А я даже подумать не мог о том, что с тобой может быть весело, — Намджун, улыбаясь, говорит, что оскорблен до глубины души, и Тэхен прикрывает глаза рукой, спеша оправдаться: — Нет-нет, я не в том смысле. Просто ты производишь впечатление такого сильного и уверенного в себе человека, хен... Поэтому лично мне сложно было понять, что ты, оказывается, умеешь прыгать от радости за победу в настольной игре.

— Стоит ли мне говорить о том, что я принял тебя за типичного подростка, проходящего через половое созревание, когда ты грубил мне раз за разом? — притворно удивляется Намджун, присаживаясь в конец дивана.

— Ну, отчасти это правда, — хихикает Тэхен. Намджун же выглядит серьезным.

— Нет, это не так. Ты ведешь себя по-другому, и теперь я это понимаю. Ты просто зол из-за всей этой ситуации, и мне правда очень жаль, что так вышло, слышишь? — Тэхен, отняв руку от лица, внимательно смотрит на Намджуна. — Это правда ужасно, и я понимаю, что ты чувствуешь, пройдя через все это. Наверняка ты чувствуешь себя преданным и иногда даже третьим лишним. — Тэхен открывает рот, не в силах сдержать эмоции. — Но я могу тебя заверить, что я чувствовал себя третьим лишним рядом с вами постоянно. Я видел, насколько ты ненавидел меня за то, что я так бесцеремонно здесь появился и обживаюсь, никак не уходя. — Он проводит рукой по волосам, нервно облизывая губы. — Я просил у Чои времени, хотел жить отдельно от вас, но она так настойчиво просила, говоря, что по ночам ей снятся кошмары, что я просто не смог уйти.

У Тэхена мигом вылетают из головы все слова. Он даже представить себе не мог, насколько все было сложно... Пока он запирался у себя в комнате, в сотый раз обвиняя родителей во всех смертных грехах, мама слезно умоляла Намджуна не оставлять ее одну, а тот в свою очередь разрывался меж двух огней: остаться или уйти и не докучать своим присутствием Тэхену. Тэхен снова думал только себе.

Он едва ли не хмыкает.

Неплохая попытка вызвать чувство вины, однако Тэхен уже давно для себя осознал одну вещь: в этой ситуации виноват кто угодно, но не он. Однако это не отменяет того факта, что Намджун — единственный, кто понял и в точности описал все то, что чувствовал Тэхен.

— А вот кто по-настоящему подросток с пубертатом в одном месте, так это твой друг, — прикрывает глаза Намджун, только вспомнив нахала, так бесцеремонно свистнувшего при взгляде на него, и его едкое «папаша», с сарказмом в каждом звуке. Тэхен против воли смеется. Он занимает положение сидя, обняв колени.

— Нет, он точно не такой, — наклонив голову вбок, уверяет Тэхен. Он вдруг, неожиданно для себя, начинает рассказывать: — Хотя и я тоже подумал, что он зазнайка, когда впервые его увидел. Он был такой крутой, вечно в обществе девчонок, в новых дорогих вещах. — Тэхен усмехается, погружаясь в воспоминания. — А потом... Я нашел его сидящим на подоконнике в библиотеке. Нам тогда задали прочитать «Алые паруса», и я пошел за книгой.

Намджун внимательно слушает, пристально глядя на Тэхена, вперившегося взглядом в одну точку и изредка хмурящего брови, в попытках вспомнить все до мельчайших подробностей.

— У него в руках тоже была эта книга, но он не читал. Я же очень хотел с ним подружиться, как и все в нашей школе... И вот я, как сейчас помню, подошел к нему и спросил, почему он тут сидит, если в помещении есть столы. А он даже не повернулся, не вздрогнул, а просто тихо ответил: «Я жду свой корабль с алыми парусами»... — Тэхен закусывает губу, задумчиво усмехаясь. Намджун же приоткрывает рот в удивлении. — Разумеется, я не ожидал от него такого ответа, но мне стало так интересно... Больше он мне ничего не сказал, и мне ничего не оставалось кроме как уйти. Я взял книгу и в тот же вечер прочел повесть целиком. И только потом я понял, что он на самом деле такой же, как и все. У него тоже есть проблемы, переживания, у него жизнь не совсем такая сладкая, в отличие от той, какую он привык показывать на публике. Я сменил имидж, стал ему подражать, и он наконец стал со мной общаться, — заканчивает Тэхен, вновь поднимая глаза на Намджуна.

— Да уж... Драма в четырех актах, — тянет тот, почесывая в затылке. — В очередной раз убеждаюсь, что не стоит судить книгу по обложке.

— Да, это так. Однако обложка влияет на самое важное: первое впечатление. Ведь если бы ты не знал о нашей истории знакомства с Чимином, ты бы с ним и не захотел общаться. — Легко отбивает Тэхен. Эта задолбанная фраза на самом деле стереотип. Если ты некрасив, слишком серьезен или ведешь себя вызывающе, то никто не захочет иметь с тобой дело. Проверено многократно, Тэхен сам убеждается в этом с каждым днем все сильнее.

И на это Намджуну уже нечего ответить.

***

— Знаешь, мы довольно неплохо провели время... Не буду врать, я просто в шоке. Кроме того, мы еще и разговаривали насчет всей этой ситуации. У тебя прекрасный, взрослый и рассудительный сын, дорогая. — Тэхен, стоя за стеной и опустив взгляд в пол, даже не моргает, внимательно подслушивая телефонный разговор. После фразы «я люблю тебя», произнесенной почти что шепотом, он кривится в отвращении и поспешно разворачивается в сторону своей комнаты.

Он падает на кровать, нашаривает в кармане телефон и отправляет другу короткое «приезжай». Чимин появляется в его комнате через десять минут, предварительно наплевав на приветствие Намджуна. Он устраивает голову друга у себя на коленях и осторожно перебирает мягкие пряди, вслушиваясь в злой, дрожащий шепот.

— Хочу всем сделать больно... Хочу, чтобы они жалели обо всем, что сделали... Хочу отомстить... — на грани безумия, отрывисто произносит Тэхен. Чимин только наклоняется к другу ниже, успокаивающе поглаживая по лицу, и осторожно баюкает.

— Я устал, — всхлипывает Ким. — Понимаешь, каждый день мне кажется, что я смогу, что я продержусь намного дольше, но потом я прихожу к себе, вспоминаю все и хочу только сдохнуть. Каждый чертов день меня держит только ненависть ко всему, что происходит. Она меня мотивирует, дает силы и дальше жить, приводить свой тупой план мести в исполнение и желать всем ублюдкам смерти... А потом я остаюсь наедине с самим собой и понимаю, что ничего уже не будет так, как раньше. Я ничего не смогу сделать, я не должен никому мстить, потому что им хорошо так. И, смешная вещь, — он усмехается сквозь слезы, — я в это «хорошо» не вписываюсь. Меня там просто нет. Ни у нее, ни у него. Я никому из них не нужен. Тогда зачем я вообще живу?

— Мне нужен, — зарывшись носом в волосы друга, пахнущие яблочным шампунем, шепчет Чимин, — ради меня живешь.

— Я не договорил. — Тэхен утирает слезы, — я это и собирался сказать. Просто меня так задолбала эта неопределенность в моем отношении ко всему этому дерьму... Я то не против, то хочу убить их всех... Раздражает.

— Я тебя понимаю, Тэ, — прикрыв глаза, отвечает Чимин, — понимаю...

— Останься сегодня на ночь, — спустя минуту тишины предлагает Ким, и Чимин только тихо мычит в знак согласия. Тэхен довольно быстро засыпает, а Чимин, укрыв друга одеялом, осторожно слезает с кровати и уходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. Он уходит в ванную комнату, ополаскивает лицо холодной водой и даже не вздрагивает, когда в отражении зеркала видит мужчину. Только усмехается и закручивает кран, не оборачиваясь.

Он пытается пройти мимо Намджуна обратно в комнату, но тот преграждает ему путь, и Чимин недовольно вздергивает левую бровь.

— Чем могу? — равнодушно спрашивает он, и мужчина напротив усмехается, глядя на него сверху-вниз.

— А ты сегодня не грубишь. Поразительно. — Чимин только тяжело вздыхает. — Это одноразовая акция?

— Пропусти. — Чимин, не выдержав, толкает его плечом, и уже на выходе слышит то, что заставляет его обернуться на месте со скоростью света.

— Ты с ним спишь? — Пак округляет глаза и шипит, как дикая кошка:

— Да как ты смеешь?!

Намджун только поднимает руки в мирном жесте.

— Не кипишуй, я просто уточнил. — Спустя несколько секунд он, засунув руки в карманы, добавляет со странной интонацией в голосе: — Я бы не удивился, если бы ты сказал «да».

— Да за кого ты меня принимаешь?! — вспылил Чимин. — Это мой лучший друг, а не кукла для секса.

Намджун театрально рассмеялся, запрокинув голову назад. Утер несуществующую слезинку и склонил голову, якобы в знак извинений. Затем он направился в сторону выхода из ванной и, поравнявшись с Чимином, прошептал почти что ему на ухо:

— А мне бы это не помешало...

Чимин, выпучив глаза, открыл от удивления рот. Секундный шок уступил место ярости. Вскинув кулак, он почти что ударил мужчину, но тот перехватил чужую руку, продемонстрировав потрясающую реакцию. Будто предчувствуя его следующий шаг, Ким схватил и вторую руку Пака, пригвоздив его самого к стене.

— Как ты думаешь, почему я с ними живу? — он продолжает говорить вполголоса над ухом Чимина.

— Что ты несешь?! — рычит Чимин, вырываясь. Безрезультатно.

— Я всего лишь хотел каждый день видеть его... — не обращает внимания на его возгласы Намджун. — Меня заводит то, как он злится. Он такой забавный в своей беспомощности, что хочется видеть это снова и снова. Мне доставляет удовольствие выводить его из себя... Каждое утро я захожу к нему в ванную, пока он ни о чем не подозревает, и еле уговариваю себя не отодвигать штору, не вставать позади него и мучить, пока он не начнет скулить, как брошенная собака... О, нет. Я не делаю этого всего. Меня сводят с ума только мысли об этом. Я хочу растянуть это удовольствие, думать об этом постоянно, как можно больше... Мое воображение сводит меня с ума. И я обязательно воплощу все свои фантазии в реальность и не раз... Его мать здесь ни при чем, она мне не нужна. Мне нужен он.

Чимин тяжело сглатывает, чувствуя, как подгибаются колени. От Намджуна это не ускользает.

— Хочешь так же, а? — оскалившись, шепчет он. — Не волнуйся. Мы обязательно сделаем это, пока ты будешь смотреть...

***

Тэхен подскакивает на кровати с едва слышным вздохом ужаса. Его грудь ходит ходуном от частых вдохов и выдохов, сердце почти пробивает ребра, а на лбу скопился холодный пот. Он бегло осматривает комнату и, не найдя в ней Чимина, соскакивает на пол, вылетая за дверь. Чуть не переломав себе ноги на ступеньках, он кое-как спускается вниз и беспомощно озирается на месте, в попытках увидеть друга, словно ребенок, которого забыли в супермаркете.

— Тэхен? — слышит он знакомый бас за спиной и крупно вздрагивает. — Что случилось?

Обернувшись, Тэхен с ужасом смотрит на свой недоуменно хмурящийся ночной кошмар. В два шага преодолев расстояние между ними, Тэхен хватает мужчину за плечи, взглядом безумца сверля в нем дыру. Он хотел бы схватить за грудки, возможно даже приподнять над землей, как это делают в крутых фильмах, но, увы, в реальной жизни ему это не под силу.

— Где он? — почти что с пеной у рта шепчет Ким. — Где он?! — срывается он вдруг на крик.

— Успокойся, — неуверенно просит Намджун. Он откровенно впал в ступор при виде такого Тэхена и не знал, как ему стоит поступить, чтобы не сделать еще хуже, поэтому стоял, бездействуя. — Если ты имеешь в виду своего слегка развитого друга, то он ушел часов в пять утра, разбудив меня этим.

Тэхен, с таким же стеклянным взглядом, медленно разжал руки, не опуская глаз.

— Ты мне врешь, — шепчет он. — Ты все врешь. И всегда врал...

Намджун еще больше хмурится и уже тянется к телефону в кармане, чтобы вызвать скорую, но Тэхен продолжает:

— Ты маме врал, что любишь ее, а сейчас врешь мне, что Чимин сам ушел... Нет, он ушел потому, что ты ему сказал... — скалится Тэхен, запуская руку в волосы. — Ты ему сказал, что хочешь меня отыметь на его глазах, и он ушел...

— Чего?! — брови мужчины взлетают вверх. — Ты совсем умом тронулся?! — он больше не может держать себя в руках.

— Я все знаю! — срывается на безумный смех Тэхен, — не пытайся меня обмануть, извращенец недоделанный. Не выйдет.

Намджун пытается что-то возразить, но Тэхен не дает ему и слова вставить.

— Мы еще повоюем, — говорит напоследок и скрывается на втором этаже.

Намджун остается стоять на месте как громом пораженный.

— Идиот малолетний, — шипит он все-таки, уходя на кухню.

***

— Чего звал? Только быстро, у меня всего час на обед. — Хосок не любит топтаться на одном месте, а предпочитает сразу с места в карьер. Это именно тот человек, кто не будет долго мяться, чтобы прыгнуть с парашютом, а тут же сделает шаг в пугающую пропасть. Может быть, он не желал, чтобы в те жалкие секунды промедления в его мозг просочился страх, ведь страх, как известно, парализует. Может быть, он бежал от этого чувства, только Намджун уверен, что Хосок умен. Страх присущ каждому и совсем от него избавиться невозможно, умные люди всегда понимают, что убегать от природы бессмысленно.

Хосок вешает легкую кожаную куртку на спинку стула и садится за столик в кафе, куда его сегодня позвал обеспокоенный Намджун. Тот, в свою очередь, флегматично отпивает из маленькой фарфоровой чашечки кофе и молчит. Едва только официант уходит, приняв заказ у Хосока, Намджун начинает:

— Ситуация хуже некуда. Этот пацан слетел с катушек окончательно. Порой мне кажется, что у него раздвоение личности. То он со мной нормально общается, то потом огрызается, не обращает внимания или вообще несет какой-то бред. — Намджун хмурится и отставляет чашку. — Сегодня в шесть вскочил, прибежал ко мне, стал нести какую-то чушь про то, что я его, видите ли, трахнуть хочу! — он не сдерживает эмоций и повышает голос. Хосок в раздражении смотрит на друга, краем глаза заметив, как на их столик косятся люди. Ким тихо извиняется, отводя взгляд. Официант приносит заказ Хосока, и тот, на удивление, не ждет, пока работник удалится, а сразу отвечает:

— Я не совсем понимаю, чем я могу помочь. Я не психотерапевт или психолог. — Он приподнимает бровь и берется за вилку. Намджун как-то болезненно морщится, все еще глядя в сторону. Хосок успевает проглотить пару листьев салата, когда Ким наконец отвечает:

— Да я даже не как к врачу обратился, а как к другу. Мне больше не с кем этим поделиться. — Хосок понимающе кивает, отпивая немного воды.

— И с чего бы вдруг у него появились такие мысли? — глядя в тарелку, возобновляет он диалог.

— Да если бы я знал... Я его совсем не понимаю, хотя парень-то не глупый совсем. — Намджун скрещивает руки на груди. — Ладно, когда он просто злится на меня, я все понимаю, и я ему об этом рассказывал, но такие претензии в мою сторону — это что-то новенькое. Может, у него крыша поехала?

— Я же сказал, что я не психолог, — отзывается Хосок. — Лучше бы отвел парня к нему.

— Ага, так он и пойдет. А Чои беспокоить этим не хочется, она и так уже столько натерпелась с этим разводом...

— А что конкретно он тебе сказал? — вдруг интересуется Чон.

Намджун щурится, припоминая все в деталях.

— К нему пришел его дружок, ночь все было спокойно. Потом этот друг под утро смылся, через час-полтора просыпается Тэхен, несется ко мне, спрашивает, куда делся друг, и предъявляет, что он смылся потому, что я ему сказал, что хочу Тэхена трахнуть у него на глазах.

Хосок приподнимает брови.

— У меня почти задергался глаз... — он потирает лоб, отпивая еще воды, и просит минуту, чтобы разложить мысли по полочкам.

— Слушай, — Чон покачивает в руке стакан, наблюдая за тем, как вода ударяется о стеклянные стенки. — А ты не думал, что он проецирует свои возможные желания?

Намджун распахивает глаза. С минуту они молчат, Чон все так же наблюдает за водой, а Ким смотрит на друга во все глаза. Вдруг Намджун начинает смеяться.

— Ну ты скажешь тоже, Хосок! — когда со стороны друга не следует даже ответной улыбки, пыл Кима немного угасает. — Ну, в самом деле, какие желания? Он же не может хотеть, чтобы мы... Чтобы я...

— Трахнул его. — Заключает Хосок, переводя взгляд на друга. Его тон звучит так, словно он объясняет очевидные вещи.

— Этого не может быть, — криво усмехается Намджун и опускает взгляд. Хосок пожимает плечами, но друг этого уже не видит.

— Я и не говорю, что это правда. Я всего лишь высказал свое предположение. — Он смотрит на часы и подзывает официанта, и Намджун «просыпается».

— Подожди! Как я узнаю, что это правда? — задает он самый главный вопрос. Хосок расплачивается и пристально смотрит на Намджуна секунд пять, прежде чем не выдает с ухмылкой:

— Практически?

Поднявшись с места, он забирает куртку и уходит, оставив друга в полнейшей растерянности.

***

Тэхен с трудом приводит себя в порядок, все еще отходя от утреннего шока, привычно цепляет на лицо высокомерие и отправляется в школу. Там-то его маска и трещит по швам.

Чимин привычно встречает его во дворе, они приветствуют друг друга, и Чимин вдруг говорит:

— Извини, что я так сорвался посреди ночи. Дома каким-то образом трубу прорвало, представляешь? Все было хорошо и вдруг на тебе...

— Что? — Тэхен распахивает глаза, останавливаясь на месте.

— Вот и я тоже удивился, — почесывает в затылке Чимин, — да ты не волнуйся так, сейчас уже все нормально.

— Нет, я не об этом. — Тэхен хватается за чужой рукав. — Ты... Ты только что сказал, что ушел домой потому, что у тебя прорвало трубу? — он не может в это поверить.

Чимин, приподняв левую бровь, осматривает Тэхена с ног до головы.

— Ну да, я так и сказал. Тебе в уши вода попала? Так сегодня дождя вроде не было. — Хмыкает Пак.

— И ты ушел... Да... Понятно, — бормочет Ким, медленно разжимая пальцы. Он опускает тусклый взгляд в асфальт, и Чимин спешит выяснить, что не так, но Тэхен только качает головой и молчит на все вопросы. Кое-как растормошив друга, Чимин ведет его в нужный кабинет.

— Чим, я тебе скажу кое-что, но ты обещай резко не реагировать... — наконец решается Ким. Они сидят за партой в ожидании урока; все это время оба молчали — Чимин не видел надобности говорить с безэмоциональным Тэхеном, а тот, в свою очередь, усердно думал.

— Да когда я резко реагировал? — тут же вскидывается Пак. Это на секунду веселит обоих парней, но затем Тэхен вновь становится серьезным и произносит почти по слогам:

— Мне приснился кошмар.

Чимин чуть не падает со стула, приложив руку к сердцу.

— О боже! Как же так?! — он почти воет, тормоша друга за плечи. Боковым зрением Тэхен улавливает взгляд Юнги, направленный на Чимина. Он снова бесится. Перехватив руки друга, он с раздражением отвечает:

— Я не договорил.

— Да? А мне показалось, что звучало очень законченно. — Как ни в чем не бывало, отвечает Пак и смахивает с чужой щеки выпавшую ресницу. Тэхен не может контролировать глаза, которые сами сразу же ползут в сторону — посмотреть на реакцию Мин Юнги. Надо же, он хмурится! По лицу Тэхена расползается ядовитая ухмылка, раздражение уходит. Он возвращает взгляд Чимину.

— Я во сне видел, как ты ушел. — Продолжает он рассказ. Чимин недоуменно смотрит в ожидании продолжения, но в класс входит учитель, и Тэхену ничего не остается кроме как отпустить руки друга и повернуться в нужную сторону. После урока Чимин отказывается слушать что-либо пока не поест, и Тэхен, закатывая глаза, идет за ним и еще за кучей учеников в столовую.

— А я бы на твоем месте сперва выслушал, а потом уже ел. Я боюсь, что у тебя аппетит испортится, — морщится Тэхен, вспоминая свой, оказывается, сон.

— Вообще наплевать, я сейчас настолько голоден, что даже если ты скажешь, что в твоем кошмаре я жрал дерьмо и даже подробно опишешь консистенцию, со мной ничего не станет, — он довольно откусывает от хот-дога и быстро обводит взглядом помещение. Тэхен настораживается.

— Ну, я жду бомбический рассказ. — Прожевав, говорит друг и тянется за салфеткой.

— Чимин, а ты с каких пор стал в столовую ходить, а? — чуть наклоняет голову вбок Тэхен. Рука Чимина замирает в паре сантиметров от салфетницы, а сам он внезапно бледнеет. Тэхена это еще больше сбивает с толку. Он быстро оглядывается и замечает в самом конце столовой, за своей спиной, одинокий стол, за которым сидит не менее одинокий Юнги. — Ага, так вот с каких пор...

Он оборачивается на Чимина с раздражением и ревностью — тот не меняется ни в лице, ни в позе. Тэхен уже раскрывает рот, чтобы высказать другу все, что он думает по поводу его дружбы с новеньким, но не успевает:

— Тэхен, здесь ебаный паук. — Бесцветным голосом шелестит Чимин, и Ким поспешно опускает взгляд. На столе и вправду сидит довольно крупный паук и не двигается, как и сам Чимин. Тэхен случайно дергается, и паук вдруг оживает — он бежит прямо в сторону Чимина. Чимина, который терпеть не может пауков. Недоеденный хот-дог выпадает из его рук, а сам Чимин подскакивает с места и вскрикивает от страха. А Тэхен, осознав все разом, покатывается со смеху, держась за живот. Он чуть не падает с места, пока на них пялятся почти все в столовой, а Чимин краснеет от стыда. Он с болью в глазах смотрит на друга, который так опозорил его перед людьми, и шепчет:

— Какого хрена ты ржешь? — Чимин отходит от злосчастного стола на пару шагов и спиной упирается в чье-то тело. Обернувшись, он видит Юнги и почти плачет от стыда. Вот и Юнги его в таком виде застал, теперь мнение о Чимине упадет у всех, он выглядит глупо и жалко. Чимин почти хочет убежать, но Юнги, неожиданно для всех, заводит Чимина себе за спину и, держа его за руку, наклоняется к Тэхену, и произносит так громко, чтобы услышали все:

— Я считал тебя достаточно умным и не думал, что ты способен так жестоко подшутить над своим лучшим другом. — В столовой начинают шептаться, Тэхен оглядывается — люди с осуждением смотрят на него и даже не боятся, что король школы заметит их переглядывания и шепотки. Теперь краснеет он. Обернувшись, он замечает, что Юнги уже тащит Чимина, которому посылают сочувствие взглядом, к выходу и не идет за ними. Это будет ниже пояса — идти за тем, кто его прилюдно опозорил.

***

— Мне искренне жаль, что ты дружишь с тупым имбецилом, потратившим последнюю жалкую крупицу своего несчастного мозга размером с рисовое зернышко на то, чтобы поржать над тобой, а не...

— Юнни, тормозни, — посмеивается Чимин и останавливает плюющегося ядом в сторону Тэхена Юнги, который с крейсерской скоростью тащил Пака обратно в класс. — Во-первых, у меня уже бок болит, давай помедленнее.

— Извини, — виновато давит из себя Юнги и отпускает чужую руку как-то нехотя, отводя взгляд.

— А во-вторых, спасибо, что не дал мне ударить в грязь лицом, — тихо заканчивает Чимин. Юнги молчит несколько секунд, а потом, вернув взгляд Чимину, он вдруг выпаливает:

— Чимин, ну почему ты такой? Зачем ты с ним водишься? Он тупой ревнивец, но при этом его ты ни капли не волнуешь, по сути, и это смешно. Он каждому руки отрубить готов, чтобы только тебя не трогали, но это все только у него на словах. Хоть когда-нибудь это действиями подтверждалось? Я уверен, что нет. Он просто чешет языком, а настоящий друг здесь... ты. Ты добрый и всегда приходишь на помощь, а он просто законченный эгоист, который в упор не замечает того, насколько у него прекрасный друг. — Юнги с болью и разочарованием смотрит в чужие глаза, в которых ничего кроме шока. Через секунду удивленного Юнги сдавливают в крепких объятиях.

***

Чимин игнорирует Тэхена всю следующую перемену и отсаживается к Юнги. Ким вне себя от ярости: девчонки на него не смотрят, парни смотрят, но осуждающе, а лучший друг вообще его не замечает. Отлично. Просто прекрасно. Они с Юнги вдобавок еще и что-то весело обсуждают, Чимин постоянно улыбается... Аж противно.

— Нам нужно поговорить, — Чимин даже не вздрагивает и по-прежнему не смотрит на Тэхена. Единственным показателем его раздражения становится только сжатая крепко челюсть. — Позволь мне объяснить причину моего смеха. Я клянусь, я смеялся не над тобой.

Чимин скрещивает руки на груди, но все-таки оборачивается на друга. Юнги отошел, защитить Чимина теперь некому. Он решает выслушать. Тэхен выглядит раскаивающимся.

— Пойми, я просто весь день пытался тебе рассказать свой сон, а тут еще паук и Юнги... — Тэхен трет лицо ладонью. — В общем, мне сегодня приснился сон, где ты разговаривал с Намджуном, и он тебе сказал, что хочет трахнуть меня, после чего ты ушел. Я всерьез думал, что это правда до тех пор, пока ты не сказал реальную причину своего ухода...

— Пиздец... Ну у тебя и кошмары... — выдавливает удивленный Чимин, но Тэхен поднимает палец в знак того, что еще не закончил.

— И вот, я пытался тебе это рассказать, но ты потащил меня в столовую. Ты там никогда не ел, и я насторожился... Да, я приревновал тебя снова, я подумал, что ты пришел сюда только из-за этого зубрилы...

— Его зовут Юнги. — Моментально отзывается Чимин. Раздраженный Тэхен справляется с эмоциями и спокойно отвечает:

— Конечно. Из-за Юнги. И в тот момент, когда я у тебя это спросил, ты заметил паука и испугался. Разумеется, по твоей реакции я и подумал, что прав. Я не заметил этого сраного паука, честное слово. Я думал, ты испугался потому, что я был прав насчет... Юнги. Ну и засмеялся, потому что ситуация глупая же до абсурда. Прости меня, Чим...

Чимин отводит взгляд и чешет в затылке.

— Да уж... Тупо вышло. Ладно. Забудем, ничего страшного не произошло. Наплевать на людей. — Он протягивает руку другу, который тут же радостно ее пожимает.

— Ну что, давай обратно ко мне? — Тэхен почти подхватывает портфель Чимина с пола, как тот его останавливает.

— Нет, Тэхен. — Он качает головой. Ким выглядит ошеломленным до невозможности. Чимин прищуривается.

— И почему же? — Тэхен, приподняв бровь, окидывает Чимина взглядом снизу-вверх, искривив уголок рта в подобии ухмылки.

— Потому что он так сказал. — Слышит он низкое со спины. Обернувшись, он видит порядком надоевшего брюнета, скрестившего руки на груди.

— Да уж, все кругом из-за девчонок дерутся, а эти двое Чимина поделить не могут, — шепчет кто-то со стороны. Тэхен бросает убийственный взгляд в сторону шутника, и тот, бледнея, сразу вылетает из класса.

Юнги, обойдя разгневанного Тэхена, присаживается за парту и протягивает Чимину сладкую булочку с джемом и маленькую бутылку воды.

— Ты совсем не поел, поэтому я решил, что ты голоден, — поясняет он, и Чимин, смущенно краснея, принимает еду и воду из рук Юнги, поблагодарив. Тэхен не желает терпеть этот цирк и, развернувшись, подхватывает свой портфель и удаляется из класса.

— Все произошло ровно так, как ты и сказал... — обреченно шепчет Чимин, провожая спину друга взглядом.

— Он даже извиниться при посторонних не может. Вот смотри, я сейчас отойду, он подойдет к тебе, извинится, ты его там уже прощай или нет, как сам хочешь, а потом он предложит тебе пересесть обратно к нему. И вот тут самое интересное. Если ты откажешь ему, он не поверит. Ведь как же так, ты же его лучший друг, всегда прощаешь, приходишь на помощь, очень удобно, не так ли? Можно творить хрень сколько угодно, все равно он знает, что рядом с ним будет Чимин, который всегда на его стороне. А тут ты ему «нет», он, конечно, будет в ярости, понаблюдай за его лицом.

— Он и правда обо мне не думает... — Чимин опускает взгляд в пол, медленно осознавая, что тот, кого он считал лучшим другом много лет, так легко может наплевать на него. Встрепенувшись, Чимин перевел взгляд на Юнги. — Хотя, знаешь, может он тут и ни при чем. У него просто сложная ситуация в семье, понимаешь...

— Чимин, тебе лишь бы оправдать кого-то. — Поморщился Юнги, оторвавшись от своих конспектов. — Вспомни свою ситуацию в семье, — он заглядывает в глаза Чимину, который моментально тушуется и опускает взгляд. — Ну вот. А теперь жуй булку и не думай о нем. Он эгоист. Это окончательный вердикт.

***

— Слушай, Юнги... А откуда ты знал о том, что произойдет? — Чимин задумчиво пинает маленький камешек. Они только вышли из школы под удивленные взгляды окружающих. Юнги отзывается спустя пару мгновений, очевидно, над чем-то раздумывая.

— Личный опыт. — И Чимин больше ничего не хочет спрашивать. Диалог продолжает сам Юнги:

— Я знаю, что ты все равно продолжишь с ним общаться. Я удостоверился в этом после твоих слов о том, что у него тяжелая ситуация в семье. Ты уже знаешь, что я разочарован твоим выбором: поддерживать того, кто не делает этого в ответ...

— Он не знает. — Перебивает Чимин. Юнги удивляется настолько, что останавливается на месте после его слов.

— Что ты имеешь в виду? — хмурит он брови. Чимин тоже останавливается, но не поворачивает головы в сторону Юнги, а наоборот — опускает ее. Как будто он в чем-то провинился перед Юнги, и тот теперь его отчитывает.

— Я имею в виду, что он не знает о моей семье. Ничего. — Отзывается Чимин и оборачивается. Он все еще выглядит виноватым для Юнги. — Я рассказал только тебе.

Юнги едва стоит на ногах от изумления, его глаза расширяются о невозможности, а рот приоткрыт в немом вопросе. Будь здесь Тэхен, он бы непременно отметил, что картина до невозможного глупая, и Юнги даже не стал бы спорить.

— Но почему? — он всплескивает руками. В его голове совсем не уживается мысли о том, что Чимин рассказал что-то личное не своему лучшему другу, а ему — почти незнакомцу, с которым его связывает только школа. Ответ Чимина его сражает наповал.

— Он не спрашивал, — только и пожимает Пак плечами. Потом разворачивается и бредет в сторону своего дома. Юнги стоит на месте еще несколько минут в растерянности, и это становится его роковой ошибкой.

***

Тэхен добирается до дома непривычно быстро — от ярости он почти перешел на бег. Он закрывает дверь с громким хлопком, от чего на кухне даже стекла дребезжат, и раздраженно скидывает обувь. На шум выходит Намджун — он в простой белой рубашке, закатанной до локтя и черных штанах. Он скрещивает руки на груди и недовольно хмурится, но сразу же расслабляет лоб, когда видит Тэхена, готового рвать и метать. 

— Что случилось, Тэхен? — задает он логичный вопрос, но Тэхен внезапно скалится, его темные зрачки почти затопили радужку — Намджун все ждет, когда парень превратится в овчарку.

— Это все из-за тебя, — своим низким голосом рычит младший, и Намджун окончательно перестает что-либо понимать. В конце концов, он спихивает это на очередные подростковые выкрутасы и, закатывая глаза, разворачивается обратно в сторону гостиной.

— Твоя мама будет дома через два дня, будь уверен, что не испортишь ей настроение. — Напоследок говорит Намджун, и это становится отправной точкой. Тэхен в два широких шага настигает мужчину прямо на входе в гостиную, хватая за плечи — тот, все же, выше — и как только тот разворачивается, Тэхен, не теряя ни секунды, бьет его в челюсть с правой. Намджун пошатывается на месте от неожиданности и шокированно смотрит на парня, прикладывая руку к поврежденному месту. Тот, к слову, без единого слова бьет снова, и на этот раз Намджун не удерживается — он падает прямо на пол, и Тэхен, сев на него сверху, продолжает наносить удары по чужому лицу.

— Это все ты виноват! — кричит он не своим голосом, чувствуя, как слезы затапливают его буквально изнутри. Он уже не в силах терпеть. — Это из-за тебя я поссорился с Чимином, из-за тебя папа ушел, это из-за тебя мама не обращает на меня внимания! — голос подростка дрожит, а слезы срываются с ресниц, капая на лицо мужчины, который даже не оказывает сопротивления. Тэхен тяжело дышит — слезы сдавливают горло и не дают нормально кричать, его руки трясутся. Он подносит ладони к лицу и закрывает ими глаза, сжав волосы, свисающие со лба, в кулаках. — Это из-за тебя я схожу с ума... — ссутулившись, Тэхен бесшумно плачет.

Намджун плавно опускает руки на подрагивающие плечи парня, чуть сжимая их. Он знает, что сколько бы он ни оправдывался перед Тэхеном, тот его не станет слушать. Он напуган, зол и обижен, и Намджун не может его за это винить. Ему даже наплевать сейчас на бессмысленные обвинения, к которым он не имеет ни малейшего отношения. Сейчас его заботит только нервная система мальчишки, которая, кажется, уже исчерпала себя. Приподнявшись на локтях, он прижимает к себе плачущего Тэхена, и тот сразу начинает вырываться из объятий.

— Отпусти! Отпусти меня! — он стучит кулаками по чужой сильной спине. — Ненавижу тебя!

— Я знаю. — Только и отвечает Намджун, и это почему-то успокаивает Тэхена. Он расслабляется и повисает на Намджуне тряпичной куклой, рыдая в его плечо. Намджун не говорит ничего, только позволяет Тэхену выплакаться, невесомо поглаживая его по спине. Когда ему кажется, что истерика Тэхена сходит, он решает с ним поговорить.

— Ты можешь обвинять всех вокруг себя, ты можешь притворяться холодным и злым, но это тебе никак не поможет, ты должен знать. Даже если не послушаешь меня сейчас, все равно потом в этом убедишься.

— А что мне поможет? — тихо шепчет Тэхен, всхлипывая. Намджун даже вздрагивает от неожиданности. Запоздало он понимает, что ответа на этот вопрос у него нет. Он ничем не может помочь потерявшемуся подростку, со всех сторон окруженному черной полосой.

— Я так и думал, — отзывается Тэхен, когда пауза слишком затягивается. Он отстраняется от чужого плеча, порываясь встать, но Намджун крепко удерживает его за талию, не позволяя подняться. Он шепчет ему на ухо извинения сквозь стиснутые зубы, и Тэхен замирает на месте. Намджун хватает его лицо ладонями, пальцами стирая со щек Тэхена слезы, и все так же шепчет извинения, пока Тэхен оторопело хлопает глазами, пытаясь понять, очередной ли это сон. Но он смотрит на кровоподтеки под чужими глазами, смотрит на свои руки — на костяшках остались следы чужой крови — он чувствует противный металлический запах, соленые слезы на губах и поглаживания на щеках, и осознает, что происходящее точно реально. И его это пугает.

— Что ты делаешь? — спрашивает он дрожащим от волнения голосом. Намджун вдруг оставляет легкий поцелуй на его щеке, и Тэхен отталкивает его за плечи, рыча: — Совсем спятил?! — он вскакивает на ноги и отходит на пару шагов назад, пока Намджун, не без усилий, поднимается с пола.

— Я сделал то, что я хотел сделать, — отвечает он, протянув по направлению к Тэхену руки. Тот снова делает шаг назад, теперь испуганно поглядывая на мужчину. Намджун не двигается вперед, только ждет пару мгновений и осторожно зовет:

— Ну же, подойди... Я не сделаю тебе больно.

Тэхен прижимает к груди руки, пристально глядя на Намджуна, но не уходит. Он как запуганный дикий зверек сейчас — не верит, что его хотят покормить. Намджун терпеливо ждет и не на шутку удивляется, когда Тэхен все-таки идет к нему навстречу. Он аккуратно прижимает парня к себе, уже предвкушая их длинные разговоры обо всей этой ситуации.

***

Юнги осознает, что проебался только на подходе к своему дому. Он смотрит на время и ужасается настолько, что снова останавливается, еще пару секунд решая, а стоит ли вообще заходить. Из него же котлету сделают... На свой страх и риск он как можно тише открывает дверь, заходя в просторный холл. Разумеется, родители, как часовые, уже стоят напротив, и выражения их лиц предельно четко передают их настроение.

«Походу, мне пиздец...» — Юнги тяжело сглатывает, но, как ни странно, сама мысль вызывает у него лишь желание засмеяться.

— Где ты был, сын? — грозно начинает отец, и Юнги судорожно придумывает отговорки, а потом сознание, как молнией, прошивает:

А зачем?

— Задержался с другом по дороге домой. — Спокойно отвечает он. Мать и отец ведут себя так, будто были спроектированы на одной фабрике — оба хмурятся и неверяще хлопают глазами.

— С каким еще другом? — встревает мать. Юнги, переведя на нее взгляд, так же спокойно отвечает:

— Я подружился с одноклассником. — Мать, ошарашенная так, будто только что узнала, что ее сын не дружбу завел, а наркотики принимает, собирается еще что-то сказать, но уже, по всей видимости, на два тона выше, как ее перебивает отец:

— Друзья тебе не помогут сдать экзамены и получать высшие баллы. Друзья только отвлекают, и это приводит к проблемам, Юнги.

Юнги почти приподнимает бровь и тянет насмешливое «ну да» — вместо этого он лезет в портфель, доставая свой дневник.

— И все же, я сегодня получил три пятерки. И мне никто не помешал.

— В этот раз не помешал, в другой помешают! — взвизгивает мать. — Тебе было сказано вернуться домой к определенному времени. В твоем расписании не должно быть слова «друг». Выучишься, найдешь нормальную работу — и тогда можешь думать о друзьях.

«Мда, Юнни, у тебя тут прямо концлагерь...»

Юнги вскидывается.

— А жить мне когда? Я из-за этой учебы вообще ничего не вижу! Пока у других идет жизнь с друзьями, прогулками и прочим, я сижу дома и зубрю все подряд. А все для чего? Чтобы потом работать там, где я ненавижу, но зато быть «важной шишкой»? Роботом, который никогда не делает ошибок?! — он впервые позволяет себе повысить голос на родителей, уже, кажется, ничего не боясь. Хлесткая пощечина нисколько не сбивает его настрой, лишь затыкает на время. Как раз хватает, чтобы отец огласил наказание.

— Ну раз уж ты такой умный и считаешь, что можешь высказывать недовольство в доме тех, кто тебя воспитал и полностью обеспечивает, то сегодня остаешься без ужина. И с этого дня никаких друзей и опаздываний ни на минуту, уяснил?

Юнги поворачивает голову обратно, из-под челки глядя черными глазами на тех, кого принято считать родителями. Он отчаялся, сорвался и выглядит сейчас так, что у матери в глазах проскальзывает мимолетный испуг. Он ухмыляется, проходя в свою комнату и по пути бросая:

— Как раз похудеть хотел.

***

Когда Юнги останавливал какой-либо запрет со стороны его родителей? Ну, кроме того времени, когда он был маленьким. Да смешно.

Он в тот же вечер, расправившись с уроками, лежит на кровати, уставившись в потолок, и прокручивает всю ту ситуацию парой часов ранее. Он злится еще сильнее и, поколебавшись с минуту, набирает Чимина.

— Привет. — Отвечают ему через пару секунд. Юнги поднимает уголок губ и тихо отвечает на приветствие, после чего они оба почему-то молчат. Юнги не совсем понимает, зачем позвонил, а Чимин и не торопит с вопросом «ну, что там у тебя?».

Юнги пытается угадать, что сейчас делает Чимин. Он звучит бодрым, значит еще не спит, наверное, он сейчас сидит на своем огромном подоконнике и смотрит на ночной город. В руках у него подушка, над головой светится гирлянда, а сам он расслабленно и редко моргает.

— Что ты делаешь? — наконец спрашивает он, в надежде подтвердить свои догадки.

— Ничего, — чуть хрипло отвечают ему. Наверняка заколебавшись ждать ответной реплики, Чимин сам продолжает: — Что случилось?

Юнги снова улыбается.

— Я, кажется, заразился от тебя. — На том конце провода обескураженное чиминово «чем?», и Юнги без колебаний отвечает: — Смелостью.

В ответ ему прилетает приглушенный, мягкий смех.

***

— Я горжусь тобой, — Чимин кивает в подтверждение своим словам и тянется к заднему карману, где у него всегда лежит пачка сигарет. Юнги уже заранее морщится, однако на свет Чимин выуживает вовсе не сигареты, а коробку клубничных леденцов. Он сам выглядит удивленным, а потом словно что-то вспоминает и с усмешкой закидывает в рот конфету.

Вскоре после признания Юнги по телефону они договорились о встрече на той же крыше, что Чимин показал ему в первый раз, и теперь стоят на крыше, окруженные темнотой и звуками ночного города.

— Хочешь послушать отрывок моей песни? Я доработал сегодня. — Предлагает Юнги, глядя вдаль. Чимин, до этого шумно разгрызавший карамель, вдруг останавливается, поворачивая голову в сторону Юнги — тот видит это боковым зрением.

— Эм... Да, конечно. — Чимин немного смущен и обескуражен. Он и не думал, что Юнги впустит его в этот мир. Его личный мир, который никто не имеет права посещать, кроме него? Должно быть, он уже доверяет Чимину настолько, что не боится, что тот что-то разобьет в его хрупком королевстве, целиком сделанном из музыки.

Они оба присаживаются, опираясь спинами о дымоход и всовывая в уши по наушнику, которые Юнги заботливо прихватил с собой. Юнги включает мелодию, и с первой ноты Чимин расслабляется, позволяет разуму отключиться, а голове — упасть на плечо друга. Музыка трогает его за что-то глубоко спрятанное внутри, за что-то, закрытое на десять замков, и заставляет вспомнить боль, разочарование и всех, кто ему это принес.

Он снова тянется к карману и протягивает коробку Юнги, после того, как выуживает оттуда очередную конфету. Юнги, подумав пару секунд, достает и себе леденец, но тот падает мимо рта, когда в его ухо, свободное от наушника, летит:

— Помню, что ты сигаретный дым не переносишь.

***

Юнги пишет песни под наплывом сильных эмоций. Он не может сидеть и просто давить из себя то, что приходит на ум. После второго прослушивания он морщится и отправляет кусок дорожки в корзину, не имея ни малейшего понятия о том, как эта ерунда вообще могла родиться у него в голове. Вдохновение должно сочиться из него буквально наружу, да так, чтобы пальцы не успевали за мыслями — вот тогда это будет шедевр. Юнги даже не думал, что этот отрывок вообще может превратиться в песню. Он уже видел его законченным и пылящимся где-то в архивах, но он вспоминает.

Язвительные: «Раз ходить не научился, то можешь сразу падать на колени»; «Я не нуждаюсь в помощи желторотых»; «Мы с тобой в одной лодке, но вот в чем беда: весло всего одно, а это значит, что грести придется кому-то одному...», которые постепенно перетекли в: «Юнни!».

Юнги с каким-то сожалением поворачивается в сторону окна и подкладывает ладонь под щеку.

— А ведь при нашей первой встрече мы и подумать не могли, что станем настолько близки... — почти шепотом говорит Чимин, когда музыка в наушниках стихает. Он не спешит вынимать его из уха — так и лежит на плече Юнги, словно уже уснул и просто разговаривает во сне.

Юнги чуть поворачивает голову в его сторону и таким же тихим голосом уточняет:

— Насколько?

Чимин поднимает голову, устремляя взгляд на Юнги, скользит глазами по его лицу, детали которого с трудом видны в темноте даже на таком маленьком расстоянии. В тот момент, когда Юнги уже кажется, что они переходят грань, Чимин выдергивает наушник из уха.

— Мне жаль, Юнги. — И встает с места.

У Юнги куча вопросов, на которые Чимин не хочет отвечать.

У Юнги, кажется, бессонница, но он не чувствует себя уставшим.

У Юнги странные чувства к Чимину, через которые он должен пройти так, чтобы никому не было от этого плохо.

Юнги полностью заканчивает песню к утру и отправляет друзьям.

***

Чои возвращается из командировки точно в срок. И за это время Намджун так и не узнал ничего нового о Тэхене, что могло бы помочь ему с ним поладить. Он решает отпустить эту глупую и безнадежную затею, больше не говорит с Тэхеном и живет своей жизнью. Тот в свою очередь до сих пор чувствует стыд за то, что позволил себе ляпнуть лишнего, злость на себя и свой язык без костей. Сказанного не вернуть назад, и Тэхен, скрежеща зубами, проводит выходные у себя в комнате, выйдя лишь один раз — поприветствовать мать. Он не звонит и не пишет Чимину — тот молчит в ответ, и Кима это бесит. В его голове нет вариантов: «Он дает мне время побыть одному и остыть»; «Он не хочет меня беспокоить, думая, что я занят». Вместо них лишь: «Он нашел тебе замену — Юнги».

Тэхен швыряет вещи в стену, избавляясь от злости. Не помогает.

Он звонит отцу, ломая свою гордость пополам, как грифель карандаша. Разумеется, тот искренне рад его слышать. Тэхен наконец чувствует облегчение, после того, как плачет в трубку, рассказывая все, что накопилось. Отец ошарашивает в ответ: он думает о том, чтобы разорвать новые отношения или взять перерыв. Особа оказалась жутко капризной и меркантильной, но уверяла исправиться после каждой угрозы разрыва. Они болтают примерно два часа, и Тэхен уже точно знает, что отец теперь — первый человек, которому он будет рассказывать свои переживания.

Он решает помириться с Чимином, воодушевившись поддержкой родителя, но телефон друга не доступен, и это немного сбивает его боевой настрой. Тэхен решительно отгоняет нудные мысли и поднимается с места, понимая, что изрядно проголодался. Они увидятся с Чимином завтра, и он попросит прощения.

***

— Чимин, я могу с тобой поговорить? — по ту сторону провода слышится шорох и едва уловимый скрип. Неужели он спит? — Я тебя разбудил?

— Нет, — хрипят ему в ответ и спешно кашляют, дабы прочистить горло. — Совсем нет. О чем хотел поговорить?

Юнги закатывает глаза. Разумеется, разбудил.

— Не по телефону. Давай встретимся на том же месте? — Юнги закусывает губу от волнения. С каждым новым словом уверенность в нем гаснет. Он жалеет, что затеял это все, но понимает, что еще чуть-чуть — и его голова просто взорвется от всех этих недосказанностей.

— Что-то случилось? — снова шорох. От былого хрипа в голосе ни следа, Юнги почти представил, как Пак сосредоточенно нахмурил брови. Юнги дернулся, вспомнив, что случилось. Он невнятно мычит в трубку, потирая переносицу, и испытывает стыд за то, что надумал себе такого. Но все же, дело начато...

— Ну... Я хотел кое-что прояснить... — мямлит он и раздражается от самого себя же. — В общем, давай в полночь. Увидимся. — Он быстро сбрасывает звонок, стыдливо прикрывая глаза, и мысленно просит прощения у Чимина.

***

Чимин недоуменно смотрит на уже потухший экран телефона. И что это было?

«Какой-то он все-таки странный», — хмыкает сам себе Чимин, когда спускается вниз, чтобы сделать себе кофе. До полночи еще полтора часа — спать бессмысленно. Он усаживается на любимый подоконник с кружкой кофе и включает гирлянду. Пространство вокруг тут же освещается синевато-фиолетовым цветом, и Чимин расслабленно смотрит на постепенно успокаивающийся город, начинающий зажигать бесчисленные огни.

Обеспокоенный тон Юнги, конечно, насторожил Чимина, однако тот не привык беспокоиться заранее. Он любит испытывать страх после того, как его испугают, а не до. Так же никаких нервов не хватит.

Юнги, разумеется, уже на месте. Он стоит, запрокинув голову, и смотрит на звезды. Чимин, тяжело дыша, извиняется за то, что опоздал, но Юнги даже не дергается в ответ. Он словно и не заметил присутствие Пака здесь.

— Эй, — Чимин, подняв бровь, делает уже было шаг к Мину, но тот неожиданно заговаривает:

— Чимин, я все думал обо всем... — говорит он как-то отстраненно. — Я, знаешь ли, от природы наблюдательный. — И снова замолкает.

— Ну и? — не выдерживает Пак. Его жутко бесит, когда люди начинают издалека вместо того, чтобы сразу перейти к делу. — К чему ты клонишь?

Юнги наконец оборачивается и в упор смотрит на Пака так, словно впервые его видит.

— Чимин, что тебя связывает с директором школы? — выпаливает он, и Пак в шоке распахивает глаза.