Stepfather

Остаток вечера проходит в слезах и на полу. Пару раз в комнату пыталась войти мать, но ключ был предусмотрительно провернут и оставлен в замочной скважине, а сам Тэхен не отзывался, сколько бы его ни звали. Да он, честно говоря, и не слышал взволнованных окриков матери (порой даже угрожающих), будучи слишком погруженным в себя, не слышал вибрацию своего телефона, который наверняка от уведомлений с ума уже сходил, как и Чимин в доме на соседней улице.

Тэхен снова ничего не смог с собой поделать — он не хочет никого видеть и слышать.

***

Чимин тяжело вздыхает, опуская телефон. Он сбрасывает очередной звонок, на который так никто и не ответил, и с болью смотрит в окно. Если Тэхен не хочет даже сообщение написать, то и видеть друга он, конечно, тоже не захочет.

Чимин понимал, что всем время от времени требуется моральный отдых, но сейчас его просто разрывало от желания сорваться с места и полететь на всех парах к так тяжело страдающему другу.

«Он же наверняка сейчас совсем один, потому что никого видеть не хочет. А если он сделает какую-то глупость?» — после полутора часов напряженных размышлений паранойя стала заметно прогрессировать. Чимин себе столько надумал, что сам поражался тому, насколько богатым у него оказалось воображение.

Он медленно спускается по деревянной лестнице на первый этаж, держась за перила. По привычке бросает взгляд на стену — там висят фотографии. Пара фотографий с Тэхеном, несколько фотографий самого Чимина в разных местах или с домашними животными, все остальные — семейные.

Чимин немного задерживается на лестнице. Вот они все вместе в Париже... Их первый совместный отпуск. Слева мама, справа папа, а посередине — сияющий от счастья Чимин, которого они сжимают в крепких объятиях. У Чимина в одной руке мороженое, в другой — только что выигранная в тире игрушка. Кажется, ему здесь десять. Кто бы мог подумать, что за шесть лет столько может измениться?

Чимин проводит пальцами по рамке. Ему так жаль, что он ничем не может помочь лучшему другу. Он и рад бы дать какой-нибудь совет, сделать хоть что-то полезное, но он всегда теряется, стоит Тэхену в очередной раз заговорить о ссорах в семье, об эгоизме собственных родителей и прочих вещах. Никому не нужны банальные, заезженные фразы, а тем более, от лучших друзей. Чимин всем сердцем желает помочь своему другу.

Но как он может помочь, если его собственная семья давным-давно наплевала на него?

***

Воскресенье для Тэхена наступает незаметно. Он так и уснул на полу, не в силах дойти до кровати. Проснулся посреди ночи от холода, но так и не сдвинулся с места — остался дрожать на полу.

— Тэхен, — снова раздается голос по ту сторону двери. Тэхен вздрагивает уже от неожиданности. — Твоя мама разрешила мне сломать дверь, если ты сейчас же не откроешь!

Тяжело выдохнув, он все-таки поднимается с места, спешно проворачивает ключ в замке и дергает ручку. Ким Намджун ужасается, а у Тэхена не хватает сил даже на то, чтобы усмехнуться. Он знает, что выглядит кошмарно, а выражение лица мужчины — стоящее зрелище.

— Тебе... Нужно поесть, — наконец произносит Намджун, справившись с первичным шоком. Тэхен медленно моргает тяжелыми веками. Ему нужно сначала поспать, а потом уже поесть, но Тэхен не уверен, что хочет делать что-то из этого.

— Я не голоден, — хрипло произносит он еле двигающимся языком и разворачивается к мужчине спиной. Дверь оставляет незапертой просто потому, что для него сейчас в приоритете — занять горизонтальное положение. Тело противно ноет после долгого лежания на твердом полу, а еще его по-прежнему трясет от холода. Тэхен накидывает на себя свисающий с конца кровати кусок одеяла и закрывает глаза.

Больше его никто не беспокоит. Так ему кажется.

***

— Я виноват... Кто меня только за язык тянул? — Намджун потирает переносицу, прикрывая глаза и морщась. — Теперь мы с ним точно не сможем поладить. Вот я идиот!

Ким Чои, не в силах наблюдать стенания мужа, заключает его в объятия. Ей почему-то очень хочется сказать, что Намджун здесь не виноват.

— Вы еще подружитесь, — только и выдавливает она из себя. Намджун задумчиво гладит ее по волосам, а в голове только: «Нет. Кажется я доигрался». Вслух он говорит другое:

— Может, ты к нему сходишь? Тебя он не прогонит.

Женщина, отстранившись, коротко кивает и сразу же уходит в комнату сына. Уже через минуту она прибегает обратно с горящими глазами и выпаливает одно только:

— Намджун, у него жар!

***

— Ну, что с ним, Хосок? — Намджун набрасывается на друга сразу же, как только тот выходит из комнаты Тэхена. Чон Хосок, крайне не любящий, когда вмешиваются в его личное пространство, укоризненно смотрит на Намджуна, отодвигая его назад.

— Все нормально, он просто устал. Обычная простуда. Организм слабенький, вот и не выдержал нагрузки. — Хосок вежливо улыбается нервничающей матери. Он советует им приобрести укрепляющие витамины для Тэхена, дает еще пару советов и уходит.

Чон Хосок прекрасный специалист и давний друг Намджуна. У Намджуна просто нет причин ему не доверять. Даже если Хосок скажет березовую кору жевать, он это сделает.

Выпроводив друга, Намджун бежит в аптеку и покупает те самые витамины. Это меньшее, что он сейчас может сделать для внезапно заболевшего по его же вине упрямого мальчишки.

***

Юнги скрещивает пальцы за спиной и делает пару глубоких вдохов, прежде чем войти в гостиную. Он привычно кланяется родителям, присаживается на диван и готовится слушать свою «ежедневную оценку личности», как он сам это называет. К счастью, все проходит хорошо, в школе никто не сообщил родителям о том, что он отвечал за кого-то другого.

В семье Юнги напрочь забыли о том, что такое помощь. Все вокруг эгоисты, так а чего ты будешь другим? Нельзя отличаться от других, ты должен быть как все.

Должен.

Должен.

— Задолбало, — шепчет Юнги в очередной раз, только оказавшись в своей комнате и закрыв дверь. Он устало закрывает глаза и сползает по стене на пол. Кажется, на сегодня нервотрепка окончена. Слава богам.

Он бросает короткий взгляд на часы. Без пяти шесть вечера. Через пятнадцать минут к нему зайдет мать, чтобы проверить, как он делает уроки, а еще через пятнадцать — отец.

Юнги расправляется со всеми заданиями до его прихода, показывает ему все конспекты и только дождавшись удовлетворительного кивка расслабляется. Все, проверки закончены. Больше его не побеспокоят.

Юнги собирает вещи на завтра, достает из-под матраса нотную тетрадь и планшет и, откинувшись на подушки, погружается в свой мир. В мир музыки. Всю музыку, что пишет, он отправляет старым друзьям, у которых там, далеко, есть собственные студии, оборудование.

Далеко за пределами этого дома, который Юнги смело может назвать тюрьмой.

«Музыкант — это не профессия. Ты не сможешь зарабатывать этим на жизнь», — все, что слышал Юнги от родителей в детстве, когда проявлял к музыке интерес. Они яро убеждали его в том, что это лишь временное увлечение, но Юнги рос, а вместе с ним росла и его любовь к музыке, которая рождалась в тот момент, когда он касался грифелем карандаша бумаги. Посмотрели бы сейчас его родители на то, сколько зарабатывают те самые его друзья, — ошалели бы. Но все разговоры о музыке пресекались на корню, и Юнги уже не пытался об этом заговаривать. Заранее знал, что его просто заткнут. Музыка словно была запретной темой в этом доме, табу.

Вместо того, чтобы выучиться на музыканта и найти работу своей мечты, Юнги будет экономистом. Потому что музыкант — это не серьезно, сын, когда же ты поймешь?

***

— В смысле, то есть как, заболел? — Чимин недоуменно хлопает ресницами, шокированно переспрашивая у недоумевающей Ким Чои вот уже в четвертый раз о том, что с его другом. Та глубоко вздыхает и снисходительно улыбается. Пробует подойти к Чимину и потрепать его по волосам, но тот отходит на шаг подальше, как дикий зверек, и сжимает на плече лямку от рюкзака.

— Вот так заболел... — женщина опускает глаза, чувствуя ужасающе липкое чувство вины, разливающееся внутри. Она даже обнимает себя за локти, чтобы остановить противный рой мурашек.

— Пожалуйста, могу я увидеть его? — с надеждой спрашивает Чимин, уже заранее зная ответ. Чои видит, как Чимин переживает, но Тэхен заперся у себя в комнате и не отвечает никому.

— Мне жаль, Чимин... — тихо говорит она, и Чимин понуро кивает. Попытаться все же стоило. Из-за угла вдруг показывается высокий крепкий мужчина, и Чимин в ужасе приподнимает брови. Он многое представлял, когда Тэхен ему рассказывал о новом сожителе, но чтобы так... Это превзошло все его ожидания. В отличие от Тэхена, он не сдерживает свист и, ехидно ухмыляясь, толкается языком в щеку, поглядывая на мужчину. Чои моментально краснеет, прячет глаза, сильнее обнимает себя за плечи и уже нещадно жалеет о том, что впустила парня в дом.

Намджун мрачнеет, но здоровается с наглым лучшим другом Тэхена.

— Здоровей видали. — Так же ухмыляясь, язвит Чимин. — А весело тут у вас, я посмотрю, да? — он со смешком переводит взгляд на женщину, которая выглядит смущенной до невозможности и мечтает провалиться сквозь землю. — Класс. А теперь дайте мне увидеть своего друга.

Женщина на сей раз его не останавливает, а вот бугай вырастает на пути, препятствуя, но Чимина сейчас разве что конец света остановит, и то вряд ли.

— Дай пройти, — он тычет ему кулаком в мускулистую грудь, — папаша. — Добавляет с ехидной ухмылкой, и тот уже просто скалится, наблюдая за Чимином, спокойно обогнувшим его.

— Вот же мелкий паршивец, — шипит он ему вслед и спешит успокоить разнервничавшуюся женщину.

Чимин быстро добегает до комнаты друга, стучится, зная, что это не сработает, но привычка делает свое дело.

— Тэ-тэ, это я! — Чимин скребется в дверь, как кот, просящий, чтобы его впустили. — Я очень волнуюсь за тебя, пожалуйста, открой.

Чои не упоминала о том, что Тэхен спит, поэтому Чимин крайне надеется, что тишина по ту сторону двери обусловлена просто внезапным сном друга.

Он стучит еще пару раз и уже собирается уходить, как дверь вдруг неожиданно открывают. Чимин быстро оборачивается и почти набрасывается на друга, обнимая. Тот отстраняет его с хриплым «заразишься, идиот», и Пак довольно отвечает: «Похуй». Тэхен закрывает дверь и устало бредет обратно в кровать. Еще обнимая друга, Чимин отметил, что тот ненормально горячий. Радость от встречи чуть ослабевает, и он уже обеспокоенно спрашивает:

— Ну, как ты себя чувствуешь? — откидывая рюкзак куда-то в угол.

Тэхен неопределенно пожимает плечами и укладывается на кровать, укрываясь одеялом и закрывая глаза. Чимин мнется, не зная, что ему делать. Замечает на столике рядом с кроватью лекарства и пугается еще больше. Взяв себя в руки, опускается на кровать рядом с Тэхеном и гладит его по мокрым волосам.

— Как тебя только угораздило? — уже тише спрашивает он. Тэхен чуть кашляет, а потом, не открывая глаз, хрипит:

— Поплакал на полу. Всю ночь. — Чимин в ужасе распахивает глаза. Он аккуратно обнимает друга, насколько это позволяет их положение, и начинает бормотать все подряд, знает, что его голос успокаивает Тэхена. Он говорит, не умолкая, почти десять минут. Расписывает в красках о том, как они поедут взрослыми отдыхать на Мальдивы или Гавайи, как будут валяться там на теплом песочке, загорать и купаться в кристально чистой воде. Как покормят дельфинов, увидят чаек, будут заниматься дайвингом в свободное время и искать жемчуг. Конечно, они много его соберут, как иначе? А потом продадут его на местном рынке, где жемчуг невероятно ценится, сказочно разбогатеют и останутся в теплых местах навсегда. Выкупят там всю землю и будут властвовать на ней, как короли в королевстве.

Тэхен улыбается, не сдержавшись. Чимин время от времени несет откровенный бред, но так убедительно, что любой поверит. Сладкий шепот друга убаюкивает лучше музыкальной шкатулки, поэтому Тэхен только успевает попросить короткое «останься», прежде чем проваливается в сон.

Чимин, сидя в изголовье кровати, опирается спиной о стену, одной рукой так и поглаживает друга, пристроившего свою голову ему на бедра, по волосам, а второй достает телефон из кармана и печатает короткое «меня сегодня не будет». Он выключает звук и откладывает телефон в сторону, чувствуя нарастающую тревогу. Он морщится, с болью глядя на колышущиеся от ветра шторы.

Все повторится снова. А он только успел забыть...

***

— Я присяду?

— Нет.

— А мне пофигу, — Чимин отпивает немного воды из небольшой бутылочки, которую всегда носит с собой.

Тэхен все еще болеет дома, поэтому в школу Чимин сегодня пришел один. Пришел и сразу же был осведомлен о том, что вчера, оказывается, учитель биологии огорошил учеников очередным заданием: доклад в парах. В классе оказалось нечетное количество человек, поэтому Юнги изъявил желание работать самостоятельно.

«Но теперь пришел ты, а значит, что Юнги нашлась пара!» — Минки довольно хлопнул в ладоши перед растерянным Чимином и убежал куда-то по делам.

«Заебись», — только и смог подумать Пак, зачесывая волосы назад.

Он решительно направился к самостоятельному одиночке — теперь уже своему «напарнику» — и даже не был удостоен взгляда холодных глаз, поскольку те были опущены в книгу.

— Что ж, приятель, — Чимин с шумом отодвигает стул, разворачивая его к себе, и перекидывает ногу через сиденье, следом устраивая руки на спинке. Юнги наконец отрывается от книги, оставляя закладку между страницами, и равнодушно смотрит на одного из королей школы. Теперь ему предстоит с ним работать в паре. Надо же, какая честь. — Мы с тобой в одной лодке, но вот в чем беда: весло всего одно, а это значит, что придется грести кому-то одному...

— То есть всю работу должен сделать я. — Перебивает его пылкие метафоры Юнги.

Чимин довольно улыбается, кивая.

— А ты мне нравишься, бледнолицый, — язвит он, прокручивая на пальце одно из своих колец. — Схватываешь на лету, молодец.

— Заманчивое предложение, от которого я даже не откажусь, — Юнги возвращается к своей книге, в то время как лицо Чимина вытягивается от изумления.

— То есть, как это? — недоуменно переспрашивает он, а потом со смешком добавляет: — А как же «пошел ты нахер, Чимин, работа вообще-то парная, я не должен делать что-то за тебя»? Ну же, я жду.

Слух Юнги вновь режет проклятое «должен», и он морщится, как от фантомной боли. Он молчит в ответ, будучи и немного удивленным от того, что Чимин буквально сам хочет, чтобы его послали куда подальше.

— Эй... — улыбка Чимина сползает. Он заметил, как Юнги поморщился. Чимин хорошо знает эту эмоцию. Отвращение. — Юнги...? — он в первый раз называет парня по имени, поэтому буквы звучат немного робко. Юнги и вздрагивает только потому, что робость и смущение совсем не вяжутся с образом короля школы. — Я сказал что-то не так?

Юнги оборачивается на него и хмурит брови. Король школы беспокоится о своих словах?

— Почему тебя это волнует? — он задает вполне логичный вопрос, но Чимин не контролирует внезапное раздражение.

— Ты прав. Не волнует. — Цедит он сквозь зубы. Поднявшись, он уже собирается уходить, но Юнги неожиданно даже для себя цепляется за его рукав.

— Подожди! — Чимин поднимает бровь. Злость не уходит, клокочет внутри, но он стоит на месте и даже не вырывает руку, хотя пристально смотрит на длинные бледные пальцы, вцепившиеся в ткань его толстовки. — Мы должны создать видимость того, что работаем вместе. Тебе нужно будет пойти ко мне домой после уроков.

Они с минуту буравят друг друга взглядами. У Чимина в голове сразу несколько вопросов к этому парню, но тем не менее он сперва молчит, а потом выразительно смотрит на чужие пальцы и все-таки давит из себя жалкое:

— Отпусти.

Юнги тут же разжимает пальцы, и Чимин сразу уходит, больше не сказав ни слова.

Ему обидно. До боли обидно, поэтому голос предательски дрожал, превращая его вновь в какого-то сопляка, не способного постоять за себя.

Ему обидно, что Юнги посчитал его бездушной тварью, у которой корона на голове размером с Эверест. Он понимает, что со стороны выглядит именно так, но те же самые люди, которые сплетничают за его спиной, никогда даже не разговаривали с ним, чтобы судить его личность.

Вот до чего дошли их сплетни: даже если Чимин снимает защитную маску, в нем все равно видят бездушную тварь. А все потому, что когда-то один умник крикнул, а другие повелись...

***

Уроки заканчиваются, Чимин снова на высоте, снова в центре внимания, которое сегодня не делят пополам — Тэхена ведь нет. Он подходит к Юнги плавно, как и в первый день, и Мин кривится:

— Ты куришь?

Тот снова отвратительно-довольно улыбается и кивает.

Странно, но они разговаривают всю дорогу до дома Юнги, хотя оба думали, что будут молчать. Чимин собирался заткнуть уши наушниками, а Юнги случайно увидел у него в телефоне альбом любимой группы и не смог удержаться от удивленного вздоха.

Оказалось, что и Чимин ярый поклонник альтернативного рока и метала. Юнги признался, что поначалу считал Чимина любителем исключительно поп или хип-хоп музыки. Чимин, к удивлению, не стал хмыкать недовольно или презрительно закатывать глаза и фыркать что-то в стиле «не суди книгу по обложке», а просто искренне рассмеялся и сказал:

— Люблю вводить людей в ступор своими музыкальными предпочтениями.

Юнги поймал себя на том, что улыбается в ответ. Он поспешно отвернулся, смутившись от своих эмоций, и прикусил нижнюю губу.

— Но это почти правда, — Чимин, не заметив, продолжал: — Под поп и хип-хоп я раньше танцевал.

— Ну, теперь понятно, — хмыкнул Юнги. Вот и причина столь плавных движений и грациозности.

Юнги тяжело вздыхает, когда они оказываются возле его дома.

— Пожалуйста, веди себя сдержанно, — Юнги смотрит почти виновато, и Чимин хмурится в недоумении. — У меня очень строгие родители... — добавляет он поспешно.

Чимин хмыкает.

— Я, конечно, постараюсь, но мой язык живет иногда своей жизнью, — пожимает он плечами.

— Пожалуйста. — С нажимом просит Юнги, и веселость Чимина пропадает.

— Да что с ними не так? — бормочет он, надеясь, что Юнги не слышит.

«Сейчас и увидишь», — думает Мин, но вслух ничего не говорит.

Шок настигает Чимина прямо на пороге.

Он словно оказался в музее. Высокие потолки, паркетный пол, на стенах картины, винтовая лестница змеей извивается вверх. Колонн разве что не хватает.

— Снаружи он кажется не таким большим, — полузадушенно шепчет Чимин, обалдев настолько, что голос понижает.

— Добрый день. — Перед ними вдруг из ниоткуда вырастает пара. Родители Юнги.

— Мама, папа, — Юнги делает шаг вперед. — Это мой одноклассник, Пак Чимин. Мы с ним собираемся вместе готовить доклад к завтрашнему уроку биологии. Учитель Хван настоял на том, чтобы работа была выполнена в парах.

Чимин сильно пытается то ли не ржать в голос от того, что его представляют как невесту будущим родителям, то ли удержать свои глаза на месте, ведь он осознает, что все это всерьез происходит в семье Юнги каждый день.

Родители Мина осматривают Чимина с ног до головы, пока Юнги говорит, после проверяют его дневник, от чего Чимин охреневает еще больше, и наконец глава этого дурдома произносит:

— Что ж, раз работа в парах, то так тому и быть. Думаю, два часа вам хватит. — Юнги кивает. — Тогда, Пак Чимин, прошу, проходите за моим сыном в его комнату и не задерживайтесь.

Чимин против воли кланяется, поднимая уголки губ, и спешит за Юнги, который коротко и быстро манит его за собой.

— Не задерживайтесь, охренеть. — Почти шепотом возмущается Чимин на пути в комнату Юнги. — Тут что, блять, супермаркет, чтобы очередь не задерживать?

Юнги идет впереди, поэтому Чимин не видит, как он сдерживает рвущийся наружу смех.

Комнату Юнги Чимин более-менее успел себе представить, пока они поднимались наверх, поэтому он не был особо удивлен. Да и удивляться было пока нечему: прямо по курсу большой письменный стол, на котором аккуратными стопками лежат книги и тетради, в углу шкаф для одежды, несколько навесных полок (все с книгами) и, разумеется, кровать с рядом стоящей тумбочкой. Все в черно-белом цвете, ничего лишнего, минимализм во всей красе.

Чимин вспоминает свою комнату. Она в корне отличается от комнаты Юнги, разве что количество мебели такое же. У него в комнате очень светло, на стенах висят плакаты с любимыми группами и, наконец, любимое место Чимина — огромный подоконник, на котором он часами может сидеть. Он часто там засыпает, поэтому кровать в большинстве случаев стоит не расправленная и никому не нужная. Чимин оборудовал свое местечко отдыха. Постелил два пледа, чтобы было мягко, над головой на скотч прикрепил яркую гирлянду, стащил с кровати подушку — и вуаля. Бессонными ночами хорошо сидеть на подоконнике с чашкой горячего чая с лимоном в руках и смотреть на ночной город...

— Так, я займусь этим докладом, а ты можешь... — Юнги на секунду задумывается, вырывая Чимина из мыслей, после чего подходит к кровати, приподнимает матрас и достает оттуда блестящий планшет. Чимин распахивает глаза в изумлении. — Можешь занять себя.

Чимин, так же недоуменно глядя на Юнги, принимает планшет из его рук.

— И сколько у тебя таких тайников? — только и спрашивает он. Чимин быстро понимает ситуацию и не задает тупого вопроса: «Что планшет делает у тебя под матрасом?».

Юнги непринужденно пожимает плечами.

— Три. — Чимин не собирается выпрашивать у него их местоположение, но Юнги неожиданно сам рассказывает, загибая пальцы: — Под матрасом, за шкафом и в полу.

— Вау, — со смешком произносит Чимин. Вот теперь он удивлен.

Даже не спрашивая Юнги, он присаживается на кровать, опираясь спиной о стену, и включает планшет. Юнги тем временем уже сидит за столом, высматривая в книгах материал. Планшет совсем обычный, Юнги купил его в тайне на деньги, подаренные дядей на день рождения. Еще через некоторое время он подключил себе интернет, который ему категорически запрещался, и теперь может поддерживать связь со своими старыми друзьями.

— Слушай, мне даже неловко как-то, — бормочет Чимин, не отрываясь от планшета, — может, я тебе могу помочь?

Юнги усмехается, оборачиваясь. Конечно, Чимин был уверен на отрицательный ответ и спросил это просто из вежливости.

Юнги снова недоумевает. Вежливость? Чимин? Пак знает, что это такое? Построенный образ выскочки рассыпается буквально на глазах.

— Можешь, — на зло отвечает Юнги. Он язвительно улыбается на жалобный взгляд Чимина, в тот же момент обращенный к нему. — Найди мне в интернете что-нибудь про электромагнитную энергию животных.

— А, фух, — Чимин стирает невидимый пот со лба. — Это мы запросто. — Он тыкает пару раз по экрану, открывая поисковик, — электро...там че? Еще разок повтори, пожалуйста.

Юнги закатывает глаза, активирует голосовой помощник и называет запрос, после чего приказывает Чимину переходить по первой же ссылке и читать все подряд.

— НЛО? Что? Юнги, тут что-то не то выдало... — Чимин хмурится, прокручивая текст дальше. Юнги все равно приказывает ему читать. Чимин слушается.

— ...Одним из наиболее интересных объяснений феномена НЛО может быть то, что некоторые из наблюдаемых воздушных светящихся сфер были на самом деле встречами нале... Наэк... Нет, наэ-лек-тризо-ванных стай насекомых. Блять, ну и слово, — Чимин дает комментарий после каждого прочитанного абзаца, и его чтение только веселит Юнги, который делает пометки у себя в блокноте по услышанному.

— Так-с, дальше... Ага, вот еще что-то есть. В шестидесятых годах ученый Нортон Новитт проводил интересные эксперименты с насекомыми... Надеюсь, он их не ел... Он прикреплял в темной комнате крылатых муравьев к шарику для пинг-понга, который затем соединял при помощи тонкой проволоки с генератором статического электричества. Бла-бла-бла... Как только включался генератор, тела муравьев начинали светиться, ярко сверкая. В дикой природе муравьи, как правило, начинают свой брачный полет сразу после грозы, разряды которой создают в атмосфере очень мощное электрическое поле. Летящие после грозы стаи крылатых муравьев, оказавшиеся в наэк... Нале... На-элек-три-зованном, — ебаное слово — воздухе, на самом деле могут светиться и испускать настолько яркий свет, — хватит ржать! — что он может быть легко виден ночью и, в свою очередь, легко обмануть некоторых наблюдателей за пришельцами. Фууух, все... Там еще про бабочек, но можно ты это почитаешь сам?

Юнги почти сползает под стол, пытаясь всеми силами заглушить смех, который Чимин вызвал так просто. Пак, глядя на него, неловко почесывает макушку и тоже немного смеется. Он подходит к столу, и следующие полчаса действительно проходят в совместной работе. Чимин сильно стеснялся, когда что-то спрашивал, и Юнги поймал себя на том, что неловкий Чимин выглядит мило. Он с улыбкой отвечал на все вопросы, пусть даже они были действительно элементарными, но это стоило того, чтобы получить в ответ такое искреннее удивление. Ну, он же король школы, зачем ему углубляться в материал, правильно?

Чимин возвращается к планшету, когда они делают небольшой перерыв. Юнги в это время открывает окно, впуская в комнату весеннюю прохладу.

— Ух ты, что это? — Юнги не успевает даже обернуться — Чимин уже куда-то тыкает, и комнату наполняют звуки музыки. Его музыки. Чимин открывает рот в изумлении, а Юнги бледнеет и быстро отбирает у него планшет, выключая его со скоростью света. Он подбегает к двери и некоторое время слушает, что творится снаружи, приложив к дереву ухо. Поняв, что опасность миновала, он облегченно выдыхает и поворачивается к Чимину. Тот даже и не подумал испугаться, стоит весь из себя такой довольный, в глазах чуть ли не звездочки восторга летают.

— Ну, обалдеть, Юнни, — тянет он с отвратительно-сладкой ухмылочкой. Юнги против воли краснеет, осознает, что смущается, и бесится от этого еще больше. Слишком много эмоций за день. Непривычное чувство подступающего взрыва.

— Заткнись, — буркает он грубо, после чего забрасывает планшет обратно под матрас. — И не смей меня так называть.

— Ну, эй! Погоди! — Чимин тянет Юнги за рукав. — Я еще хочу послушать.

— Что?

Теперь смущается Чимин. Но он не отводит взгляда, а наоборот — смотрит в глаза, хоть кончики ушей и пылают красным, и поясняет:

— Мне понравилось. Я хочу услышать еще.

У Юнги просто нет слов.

***

Они прощаются через два часа, и Юнги всеми силами старается вести себя как обычно, хоть внутри все распирает от волнения. Конечно, его дрожащие руки за столом замечают, но Юнги легко спихивает это на усталость от долгой работы. Мать поджимает губы, говорит сыну лечь в постель пораньше и дает небольшую плитку шоколада с высоким содержанием какао. Юнги просто в восторге. Все идет как по маслу. Он почти бегом направляется в свою комнату после водных процедур и с ухмылкой захлопывает дверь. Осталось только дождаться.

Идея побега из дома ночью родилась спонтанно. Чимин придумал, а Юнги согласился не раздумывая, то ли заразившись бунтарским настроением Пака, то ли просто пребывая в эйфории после комплиментов в адрес своей музыки.

— Но я никогда такого не делал, — позже спохватился Юнги. Чимин только закатил глаза.

— Я и не сомневался, святоша.

После чего Чимин подробно объяснил, что нужно делать, и даже показал, как скручивать веревку из простыни.

— До земли, конечно, не достанет, но падать тебе не долго, не боись. — Он посмеивается, хлопая Юнги по плечу, а тот только раздраженно плечом поводит, сбрасывая прикосновение, и глаза закатывает, хотя у самого внутри тревога шевелится. — Судя по тайникам, твою комнату не обыскивают с собаками?

— Нет, просто заходят, — Юнги даже задумываться не надо. Он выучил расписание наизусть. — Двенадцать раз. Последний — в восемь тридцать вечера.

Чимин в шоке распахивает глаза — в который раз за вечер — и тянет, почесывая в затылке:

— Мда, Юнни, у тебя тут прямо концлагерь.

Юнги поднимает уголок губ, опуская взгляд, и старается не думать о том, почему вдруг стало так хреново.

Ему даже не хочется огрызаться на прозвище.

Юнги старательно изображает покойника, когда к нему заходят в последний раз за сегодня, и подавляет дурацкое желание улыбнуться во всю ширину рта, когда скручивает простынь в жгут. Он делает все в точности так, как показывал Чимин, и через пять минут все готово. Побросав в портфель планшет, наушники и нотную тетрадь, Юнги накидывает лямки на плечи и бесшумно вылазит из окна. Он судорожно цепляется пальцами за самодельную веревку, которая крепко привязана к ножке стола. Отвязать бы ее потом, господи... Но это уже другая проблема, и о ней Юнги подумает потом. Сейчас имеет значение только его внезапный акт бунтарства.