13 обсуждать планы и замыслы
Божьи коровки молчат
13. Обсуждать планы и замыслы
Маринетт основательно подготовилась к походу к мастеру Фу. Записала накопившиеся вопросы в блокнот, попыталась предугадать его ответы и составила список вопросов, которые могли вызвать они. Взяла с собой две коробки печенья — одну, чтобы угостить старика, вторую — на случай, если придется восстанавливать силы после нападения акумы. Вчерашний акуманизированный особых разрушений наделать не успел — энергии для «Исцеления» требовалось немного, и сегодня Маринетт была на удивление бодра, но кто знал, вдруг Бражник решит атаковать Париж два дня подряд?
Она не раз думала о том, зачем злодей пытается завладеть Камнями Чудес. Мастер Фу говорил, что, объединив их, можно исполнить любое желание, только вот цена этого будет высокой. Раньше Маринетт надеялась, что Бражник не знал о том, что для исполнения его мечты магия Камней отберет нечто соответствующее у другого человека. Хотела верить, что он прекратит творить зло, когда узнает правду. Однажды, когда она еще была Ледибаг, даже думала поговорить с ним через акуму, убедить сдаться… Но тогда мастер Фу отговорил ее от этой затеи, а сейчас Маринетт была уверена, что Бражник и так знает о последствиях сделки. Он столько лет терпел одно поражение за другим, но все равно не отступал от своей цели, продолжал терроризировать город. Маловероятно, что его остановит тот факт, что от исполнения его желания может пострадать кто-то другой. А ведь теперь от этого зависела и жизнь самой Маринетт. Каким бы ни было желание Бражника, что бы ни нужно было отобрать для его исполнения у других, в любом случае для ритуала требовалось бы огромное количество энергии. По словам мастера Фу, для ставшей живой батарейкой Маринетт это означало верную смерть. Она глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы прогнать лишние мысли. Нуар, Рена и Квин Би отлично справлялись со своей миссией, не давая Бражнику и шанса завладеть Камнями Чудес. Они определенно смогут защитить и Париж, и ее, а значит, ей не о чем волноваться. Можно продолжать наслаждаться жизнью и думать, как извлечь пользу из ставшего воистину бездонным желудка. — Прости, Маринетт, но я не думаю, что принимать участие в конкурсе по поеданию печенья — хорошая идея, — почесав затылок, ответил мастер Фу. — Нет, побочных действий быть не должно, — сказал он, когда Маринетт показала ему следующий вопрос, — но… это может привлечь лишнее внимание. Она вопросительно на него посмотрела. — Ты ведь сама знаешь, как часто жертвой акумы становятся проигравшие в конкурсах, — продолжил мастер. — И понимаешь, что их целью станешь ты. Если злодей будет искать по всему городу именно тебя, спрятаться будет сложнее. И тогда божьих коровок кто-нибудь может увидеть. Тебе ни в коем случае нельзя провоцировать людей на акуманизацию. Бражник в любом случае найдет, кого захватить, но лучше, если этому кому-то не будет до тебя никакого дела. Маринетт понимающе кивнула. Только лишившись возможности облачаться в геройский костюм, она осознала, насколько неосторожной порой была Ледибаг. Не единожды люди соглашались на сделку с Бражником потому, что были обижены на Маринетт Дюпен-Чен или даже на саму героиню. Именно она довела до акуманизации Лилу Росси, Хлою, мадам Бюстье и даже собственную бабушку! А ведь чтобы не допустить этого, ей всего лишь нужно было быть сдержанней в своих чувствах и внимательнее к другим. Но тогда она не придавала этому особого значения, ведь все можно было легко исправить, очистив бабочку и подкинув в воздух волшебный предмет. Ледибаг порой попрекала Нуара тем, что он слишком беспечен во время битв, но беспечным в их дуэте был не он. Чем дольше она носила волшебный костюм, тем больше становилась уверенной в своих силах. За несколько лет Ледибаг настолько привыкла побеждать, что уже и не думала, что может быть иначе. Возомнила, что является символом Удачи и застрахована от поражений. И в результате ее невнимательность и халатность привели к трагедии. Зацикленная на отказе Адриана, она не была сосредоточена во время битвы. Смертельная атака предназначалась ей, и если бы Кот не закрыл Ледибаг своим телом, то Маринетт уже два года была бы мертва, а может и раньше, ведь собой ее заслонял он всегда. Если бы не древняя магия, Ледибаг не смогла бы вернуть его к жизни. Ей пришлось отдать голос, потерять Тикки и навсегда связать свою душу с Камнями Чудес — Мастер Фу говорил, что такова цена за воскрешение человека. Маринетт же иной раз ловила себя на мысли, что это расплата за допущенные ею ошибки. Если бы она слушалась Тикки и была осторожнее, малютка квами не спала бы сейчас в старинной шкатулке. — Разговор о конкурсе всего лишь повод, верно? — сказал мастер, проследив за направлением взгляда Маринетт. Медленно поднявшись, он взял со стеллажа резную коробочку и положил ее на стол перед гостьей. Затаив дыхание, дрожащими руками Маринетт открыла крышку. Тикки умиротворенно спала на бархатной подстилке. В той же самой позе, что и две недели назад, когда Маринетт последний раз была здесь. И лишь тихое, едва уловимое посапывание доказывало, что она жива. — Не мучай себя, — покачав головой, вздохнул мастер Фу. — Она не проснется еще долго. Тебе будет лучше… Произнести «Забыть» старик не смог — прекрасно знал, что пятнистую подругу Маринетт никогда не забудет, как и он сам не смог бы забыть Вайзза, случись подобное с ним. Сейчас его квами дремал в соседней комнате, проснуться должен был самое позднее к ужину, а Маринетт придется до глубокой старости ждать пробуждения Тикки. — Я пойду прогуляюсь, — чуть слышно прошептал он, глядя на то, как Маринетт, пытаясь сдержать подступающие слезы, гладит спящую Тикки. Сейчас он должен был оставить их вдвоем.
***
— Референс я ему, видите ли, — бросила Хлоя, обнимая плюшевого медвежонка. — Еще бы экспонатом назвал, рыжий придурок! — Худож-ж-жники странные люди, — заметила Поллен, усевшись на ее плечо. — Была у меня одна Пчела, которой холст был важ-ж-жнее, чем еда. От голода з-з-загибалась, но продолж-ж-жала покупать краску вместо хлеба. На муж-ж-жчин смотрела только с мыслью, хорош ли выйдет портрет. — И что потом? — З-з-злодей был побеж-ж-жден, и наши пути раз-з-зошлись, — вздохнула квами. — Сейчас ее пейз-з-заж-ж-жи висят в Лувре как работы неиз-з-звестного худож-ж-жника. — Сходим как-нибудь, — Хлоя пальцем погладила ее по макушке, — покажешь мне их. Поллен, широко улыбнувшись, взлетела и радостно закружилась в воздухе. — Не обиж-ж-жайся на него, — сказала она. — Не думаю, что он хотел тебя з-з-задеть.
— Задеть меня? Еще чего! — фыркнула Хлоя. — Да у него кишка тонка на такое. Он еще в коллеже дальше своих порисулек ничего не видел. — З-з-значит, ты пойдешь ему поз-з-зировать? — хитро улыбнувшись, поинтересовалась Поллен. — Сделаю ему одолжение. И заодно покажу, — Хлоя отложила медвежонка в сторону и усадила поудобнее, — что Квин Би не какой-то там референс. Этот недоумок еще пожалеет о таком сравнении! — Каж-ж-жется, ты меня снова не поняла, — покачала головой полосатая квами. Опять ее подопечная услышала из ее слов лишь то, что хотела. Что ж, оставалось надеяться, что Хлоя сама в итоге не будет жалеть.
***
Перепалку Мишель и Клемента было слышно даже на улице. Месье Шабо снова посылал ассистентку за тканями, та вновь отказывалась ехать к противному текстильщику. — К любому другому — запросто! — восклицала Мишель. — А к этому пусть Жак едет. — Учись работать с людьми, — не унимался Клемент. — Ты нигде не найдешь тканей лучше, чем у месье Перро, и если хочешь когда-нибудь открыть свое дело, тебе придется сотрудничать с ним. — К тому времени, надеюсь, его траванут какие-нибудь мафиози, — фыркнула она. — Серьезно, месье Шабо, пусть к нему хотя бы раз Жак поедет. Я на прошлой неделе была. И если он снова попытается меня за задницу ущипнуть, я ж не сдержусь и двину в челюсть, и тогда вы же потеряете поставщика. — Разок можешь двинуть, ему полезно. А сама учись себя достойно держать, чтобы ни у кого и в мыслях не было тебя лапать. — Я держу себя с ним ровно так, как и с вами, но за задницу меня щиплет только он! Клемент закатил глаза. — Ну тогда сшей себе юбку, которая будет бить его током. А будешь возмущаться — через день к нему ходить заставлю. — Вы изверг, месье Шабо, — процедила Мишель. — Сочту за комплимент, — вздохнул он, а затем, развернувшись к дверям, крикнул: — А ты у нас Русалочка или кот? Что опять на пороге застыла, перешагнуть не можешь? Пуговицы сами себя не пришьют. Чуть не споткнувшись о собственную ногу, Маринетт вошла в мастерскую и, обменявшись сочувствующими взглядами с Мишель, села за работу. Накануне месье Шабо поручил ей пришить пуговицы к камзолу, выполненному в стиле шестнадцатого века. Она начала еще в пятницу, сделала часть работы, но Клемент велел отпороть все и переделать сначала, потому что его не устраивали стежки: то направление нити не подходящее, то толщина. А ведь камзол-то шился для одной единственной фотосессии, на фотографиях эти стежки даже не заметит никто! И ладно бы пуговиц был хотя бы десяток, но нет, пришить требовалось аж три сотни штук! Хорошо хоть, месье Шабо не решил уподобиться королю Франциску Первому, на камзоле которого их было больше тринадцати тысяч. Хотя что-то подсказывало Маринетт, что однажды он и на такое может замахнуться. Интересно, Роми и Мишель простят ей, если она намекнет месье Шабо на эту идею?.. — Рыбонька моя, что за заговорщический вид? — вопрос Клемента прозвучал над ухом так неожиданно, что Маринетт чуть было не рассыпала двести девяносто восемь оставшихся пуговиц. — Шей, не отвлекайся, до завтра нужно закончить со всем.
***
К вечеру Маринетт исколола все пальцы, возненавидела мелкие пуговки, тесьму, бахрому и видеть не хотела иголку с ниткой как минимум до завтра. Впрочем, утром им предстояло взяться за новый проект, в котором, по словам Клемента, будет не так много мелких деталей. Какой-то журнал заказал у месье Шабо фотографии для обложки тематического выпуска, посвященного то ли «романтической нежити», то ли «загробной романтике». Причем образ нужен был такой, чтобы покорить женскую аудиторию. Выбор пал на вампиров, и месье Шабо, рисуя эскизы, то и дело сокрушался, что человечество сошло с ума, раз видит в этих упырях предмет воздыхания. Причитал, что влюбленного в корову человека назовут психом, а ведь для людей корова — такая же еда, как для вампиров человек. Он изъяснялся в настолько эмоциональной и витиеватой (пусть не всегда цензурной) манере, что его ассистентам с трудом удавалось сдерживать смех, но эскиз все равно вышел потрясающим. Маринетт уже не терпелось увидеть, как этот костюм будет выглядеть на модели. Схожие чувства испытывали Роми и Мишель, вот только если ее интересовал в первую очередь сам костюм, то их — приглашенный на роль вампира Шарль Сен-Бри. Он, конечно, был хорош, но после опыта неудачной любви у Маринетт, кажется, выработался иммунитет к красавчикам; к тому же ей еще нужно было сшить кигуруми одному еще более популярному парню. Может, опять на выходные отложить? Адриан ведь говорил, что не торопится, а она предупреждала его, что из-за практики быстро не выйдет. Устало вздохнув, Маринетт посмотрела на телефон. Предоплату взяла, а дальше раскроя ткани ничего не выполнила. Она знала, что Адриан наверняка не станет забирать телефон обратно, торопить или подгонять ее, даже если она еще на месяц или два затянет работу, поскольку подобное не в его характере. Он привык терпеливо ждать: слишком часто Адриана заставлял ждать отец, Нуара томила в ожидании Ледибаг, но он никогда не жаловался и не роптал. Разве что отпускал невинную шутку по поводу очередного опоздания пятнистой Леди на вечерний патруль. Нет, на этот раз Маринетт его ждать не заставит, перед сном обязательно пристрочит хотя бы одну деталь на машинке. Но сначала чуть-чуть отдохнет. К тому же «Luke» только что прислал новое сообщение.